На кого ориентируется ельцин?

Референтные группы Б.Н. Ельцина достаточно определены. Это, в основном, лидеры и актив организованных сил и движений радикально-демократической ориентации, а вне их – интеллектуалы, входящие в Высший консультативный координационный совет при Председателе Верховного Совета России, в который влились и «перебежчики» от Горбачева.

Ельцин – в известном смысле творение этих сил. Конечно, нельзя отрицать и работу, которую он провел над собой за годы перестройки. Но те метаморфозы, которые Ельцин претерпел между октябрем 1987 г. и началом 1991 г., – заслуга и его окружения, сил, которые прошли с ним этот путь.

Из актива радикально-демократических движений Ельцин, в основном, и сформировал свою «команду». В ней наряду с профессионалами-управленцами типа И.С. Силаева собрались ученые, интеллектуалы, до той поры далекие от практики, но обладающие идеями, как ее преобразовать. В целом, по наличию ярких или известных личностей «команда» Ельцина превосходит «команду» Горбачева; по числу же политических практиков, опытных исполнителей – наоборот.

Политическая «родословная» окружения Председателя Верховного Совета России предопределила содержание его программы. В идеологии демократического направления истоки того набора идей (радикальных версий перехода к рыночной экономике, приватизации, политического плюрализма, правового государства и гражданского общества, российского суверенитета), с которыми Б.Н. Ельцин возвращался в политическую жизнь после избирательных кампаний 1989 и 1990 гг. И приоритеты – тоже оттуда.

Связь Б.Н. Ельцина через свое окружение с демократическими организациями, а через них – с социальной базой – и плюс, и минус его политической позиции. Плюс, так как в отличие от М.С. Горбачева он располагает реальной поддержкой со стороны активных политических сил.

Первый из минусов состоит в том, что политический курс, выработанный под влиянием одного течения, не отражает всей полноты настроений в обществе и отрывается от них – круче, чем курс Горбачева. Круче, ибо ориентируется Борис Николаевич на круги гораздо более решительные в планах и действиях, поскольку их интересы и представления по таким важным вопросам, как отношение к рынку, к приватизации и т.д. противоречат интересам и представлениям не менее крупных групп того же народа. Эти противоречия становятся все более опасными: ведь в демократическом лагере все больший вес набирают радикальные течения, склонные к силовым политическим методам, взращенные авторитаризмом.

Второй минус в том, что Борис Николаевич, по сути, стал заложником своей политической базы. Михаил Сергеевич сохраняет за собой возможность изменить круг своих референтных групп, более свободен от влияний со стороны своей политической базы (в том числе, как это ни парадоксально, и со стороны КПСС, которую он возглавляет), способен к политическому маневру. Ельцин же выступает лишь выразителем политической воли сил, которые наделили его полномочиями государственной власти. Хотя, выйдя из КПСС, он не вступил ни в одну из новых партий, на деле он прикован к своей базе. В частности, даже заявление Бориса Николаевича по ЦТ с призывами к отставке Президента – это, по сути, озвучивание, повторение резолюции «Демократического конгресса», состоявшегося в Харькове в конце января 1991 г. Не может, конечно, не вызвать недоумения то, что глава Российской Федерации выступает как глашатай всесоюзной организации. Одно это показывает, насколько алгоритм политического действия Ельцина, его повороты диктуются референтными группами и базой.

Особые отношения с демократическими организациями предопределяют и особый режим работы «команды». «Команда» Ельцина располагает гораздо большей степенью свободы, чем «команда» Горбачева. В частности, если судить по рассказам Г.А. Явлинского, члены российской «команды» обладают широким кругом полномочий при проработке порученного им вопроса (включая привлечение кадров, информации и т.д.) и отчитываются по конечному результату – сдавая подготовленный для обсуждения документ. Б.Н. Ельцин в детали этой их работы не вмешивается: возможно, сказывается опыт спортсмена, игравшего в командную игру, возможно – зависимость от аппарата, о которой говорят и критики, и сторонники.

В то же время, несмотря на политическую однородность, «команда» Ельцина тоже понесла ощутимые – особенно в политическом плане – «потери». Ушли в отставку один из авторов программы «500 дней» Г.А. Явлинский и министр финансов Российской Федерации Б.Н. Федоров. Ушли добровольно, связывая свой уход с разочарованием в последовательности политического курса российского руководителя, в реализме и ответственности его экономических и, прежде всего, бюджетно-финансовых решений, которые могут поставить республику и страну на грань краха.

В БОРЬБЕ ЗА ПОДДЕРЖКУ

Мандат на власть политикам дает народ. За годы перестройки эта политическая аксиома превращается в реальность и у нас. Поэтому такую значимость приобретает для всех политических деятелей страны умение заручиться народной поддержкой. Тем более, что практические результаты агитируют пока не за них. Не случайно в нашу политическую жизнь входят неведомые ранее технологии формирования имиджа – образа политика в глазах масс, методики диалога с ними, пропаганды политических решений... Политические имиджи М.С. Горбачева и Б.Н. Ельцина формируются по разным меркам, с разным лицом. Впрочем, лица эти и тот, и другой избрали много раньше, еще в бытность на второй линии партийного аппарата – на позициях первых секретарей крайкома и обкома. Борис Николаевич, если верить «Исповеди на заданную тему», культивировал в себе качества «ужасного ребенка», привыкшего резать правду-матку невзирая на лица. Остается только гадать, каким чудом он поднимался по ступеням карьерной лестницы в брежневские времена, когда ценили «послушных». Но нынешним общественным настроениям этот образ, бесспорно, симпатичен.

Михаил Сергеевич, напротив, имел репутацию сильного лидера и мастера компромиссов. Человек с иным реноме в конце 70-х гг. вряд ли выдвинулся бы в круг высшего руководства и был принят в нем как один из наиболее вероятных кандидатов на роль будущего главы партии и государства. Велико, видимо, было изумление причастных к этому выдвижению в апреле 1985 г., когда М.С. Горбачев резко повернул страну к реформам. Сам он не скрывает, что необходимость коренных перемен ощущал до 1985 г. Таким образом, в его прошлом был период «интеллектуального подполья». Важнейшие решения он имеет склонность прорабатывать без излишнего шума в своей политической лаборатории. В чем мы имели возможность убедиться, когда, к примеру, на XIX партконференции неожиданно было предложено совмещение должностей первых секретарей и председателей Советов...

Б.Н. Ельцин на первых порах подавал себя как прогрессивного партийного функционера, затем – как гонимого реформатора в партии, затем – как государственного деятеля, выступающего против социализма... Все это – и отражение настроений тех сил, с которыми он в разное время устанавливал связи. Но имидж создавался не на теории (если не считать ее отрицания с некоторых пор). Борис Николаевич обращается больше к эмоциям. На эмоционально-личностном уровне исполнена и его «программная» книга – «Исповедь на заданную тему».

Что касается пропаганды политических решений, то у нас, увы, она, как и во всем мире, осуществляется пока, прежде всего, путем дискредитации политики оппонента. Б.Н. Ельцина упрекают в популизме, М.С. Горбачева – в нерешительности и медлительности...

Справедливы ли эти упреки? Политолог Д. Выдрин среди признаков популистских технологий отмечает убежденность в истинности простых решений и лесть «низам». Вспомним: Борис Николаевич действительно нередко отстаивает простые решения и не забывает подчеркнуть последовательный демократизм простых людей.

Сопоставляя же темп политической активности Горбачева и Ельцина, нельзя не вспомнить вывод классика политологии Р. Михельса: «Борьба между вождями и подозрительное отношение друг к другу подхлестывают их к повышенной, часто несколько искусственной активности» Действительно, М.С. Горбачев, раскрывая перед народом объективную сложность многих проблем, не форсировал их решение. Б.Н. Ельцин, стремясь выиграть темп, порой перехватывал у него инициативу: не для того, чтобы выполнить решение, а чтобы обозначить свой приоритет. В итоге и М.С. Горбачев резко прибавил темп. А при более высоких скоростях стали проявляться недостатки решений союзной и российской власти.

Пока в борьбе за народную поддержку наши лидеры и их «команды» отстают от современного уровня политических технологий. И дело не только в том, что они не освоили методы формирования имиджа. Гораздо более серьезная проблема в том, что, обеспечивая себе поддержку, они одновременно могут порождать сложнейшие ситуации в будущем. То Б.Н. Ельцин начинает битву с центром за суверенитет, не предполагая, что столкнется с не менее острой проблемой суверенитета российских автономий. Или, безоговорочно становясь на сторону коренного населения республик Прибалтики, он не видит, что национальные конфликты в будущем могут вытолкнуть в Россию из других республик десятки миллионов русских, которые сместят настроения к консервативному полюсу и ничего не простят лично Борису Николаевичу. То Михаил Сергеевич, стремясь поскорее стабилизировать ситуацию, просит от Верховного Совета новые и новые полномочия, не прислушиваясь к предостережениям, что ими могут воспользоваться и антиперестроечные силы. Трудно ожидать, что лидеры сумеют в ближайшее время овладеть более предсказуемыми технологиями. Однако важно, чтобы они начали эту работу.

И последнее. В диалоге с народом наши лидеры часто обращаются к нему, как к гаранту демократических преобразований. Так ли это?

КУДА ПОВЕРНЕТ НАРОД?

Народ в политике – не только ведомый. В иные моменты истории он изменениями своих настроений сам направляет ход событий – порой против своих же коренных интересов.

Видимо, не случайно столь «модной» стала сегодня тема диктатуры у нас. Наша нынешняя психологическая ситуация напоминает то, что было в Германии в годы Веймарской республики. Не успев толком освободиться от стереотипов старого тоталитарного сознания, большинство народа оказалось не в состоянии вынести бремя свободы и под разными знаменами стремится к новому тоталитарному, авторитарному, диктаторскому режиму.

Как вписываются в эту тенденцию массового сознания, в тягу к сильной руке М.С. Горбачев и Б.Н. Ельцин? Способны ли они, исходя из алгоритмов их политического поведения, выполнить эту роль? И если да, то, по какому сценарию?

О Горбачеве мы уже говорили как о лидере, который стремится проводить центристскую политику. Говорили, не отмечая парадокс, – лидер левой партии (а КПСС по канонам мировой политологии – это левая партия социалистического выбора), проводящий центристский курс! Однако к этому толкали две причины: первая – при нормальных условиях правящая партия и выдвинутый ею глава государства обязаны проводить политику, выражающую интересы большинства слоев народа и основанную на балансе его интересов (а это суть центристской политики); и вторая – эта политика наиболее перспективна для развития демократии...

«Перспективна, как же, – в сердцах отметит, наверное, не один читатель. – А что же у Горбачева ничего с этой перспективной политикой не получается?!» Но это не вина, а беда Президента. Точнее, его и наша общая беда, ибо самая перспективная сегодня центристская политика, способная избавить страну и народ от многих потрясений, увы, невероятно трудна для реализации: Горбачев пытается проводить политику завтрашнего типа с сегодняшними целями и вчерашним человеческим материалом.

У Б.Н. Ельцина подобных проблем нет. Во-первых, он последовательно проводит политическую линию лагеря, лежащего на правом фланге политического спектра, и уже поэтому она не может быть центристской. А, во-вторых, эта линия, как и идеология предложившего ее лагеря, во многом отвечает ностальгии по сильной руке, которой пронизаны настроения значительной части народа. Тоталитарное сознание, воспитанное сталинским большевизмом, сегодня стало той почвой, на которой вырос его социальный антипод, но политический двойник – «белый большевизм», с той же тягой к большим скачкам (на сей раз от социализма), единомыслию, растворению личности в толпе... Наконец, в-третьих, программа приватизации, которую Б.Н. Ельцин стремится провести от имени поддержавших его политических сил, болезненно затронет интересы многих, в том числе и ее нынешних сторонников. Возможно, большинство российского парламента лучше видит отдаленную перспективу. Но, наверное, надо извлечь урок из своих больших скачков и подобно Китаю вырабатывать политику для переходного периода, сделав его мягким для народа, чтобы потом предпринять при необходимости другие шаги. Радикальная же приватизация сегодня в нашей стране может быть осуществлена только сильной рукой, на первых порах – в демократической перчатке.

Итак, социальный заказ на диктатуру есть. Способны ли к ней лидеры?

А Борису Николаевичу жесткости не занимать. В Свердловске и Москве он зарекомендовал себя человеком, не щадящим во имя дела ни себя, ни других. И если судить по «Исповеди на заданную тему», гордится этой репутацией. Такой подход к людям – основа психологии авторитарного лидера, из которых могут вырасти и диктаторы. Это тоже из выводов Э. Фромма.

Однако, что касается политических технологий, необходимых для авторитарно-диктаторского правления, то, как можно судить по политической практике, ни Ельцин, ни Горбачев ими не владеют. Вместе с тем, по психологическому облику Горбачев проигрывает в глазах значительной части народа отвечающему ее потребности в «сильной руке» Ельцину. И, следовательно, все зависит от того, чья стратегия будет предпочтительной.

Напомним прогноз трех типов диктатур, предложенный политологом Б. Курашвили … Он правдоподобен, чтобы оттолкнуться от него. Как варианты возможного хода событий автор рассматривает длительную жесткую диктатуру капиталистического реванша с предельным ограничением общественной собственности и преобладанием частной, с подавлением народного сопротивления ей; среднесрочную и тоже жесткую консервативную социалистическую диктатуру с целью реставрации «принципов»; и краткосрочную, сравнительно мягкую неосоциалистическую диктатуру, необходимую для срыва реакционного и консервативного переворотов.

Б.Н. Ельцин, если судить по его программе, – явный кандидат на роль лидера при развитии событий по первому сценарию. (Впрочем, есть симптомы того, что в рядах демократов заявят о себе и другие кандидаты). Ему не придется для этого решительно ломать алгоритм своего политического поведения – достаточно будет овладеть некоторыми политическими технологиями. Второй сценарий – пока без фигуры лидера. А вот для третьего, самого терпимого, мог бы подойти М.С. Горбачев. Правда, для этого ему пришлось бы основательно изменить алгоритм своего политического поведения. А как проводят лидеры свою политику через нынешние властные структуры?

ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО

ПРОТИВ ПОЛИТИЧЕСКОГО

Что касается выполнения решений, то это сегодня «слабое место» всей нашей политики. Для Горбачева же и Ельцина проблема осложняется еще и тем, что они ограничивают друг другу возможности политического действия.

Вособой мере это характерно для политического поведения Бориса Николаевича. Выше уже отмечалось, что он укрепляет свои властные возможности, сознательно дестабилизируя союзные структуры. До осени 1990 г. эта борьба велась без «объявления войны». Но на IV Съезде народных депутатов СССР обозначилась стратегическая линия Горбачева и Ельцина в ключевом для них вопросе об отношении центра и России. Вызов был брошен российским парламентом, постановившим резко сократить отчисления в союзный бюджет. В сочетании с договорами между Россией и Украиной, Белоруссией, Казахстаном это означало стремление российского руководства сформировать собственное экономическое пространство, основанное на прямых связях республик. А затем и надстроить над ним альтернативное политическое пространство – заключенный без участия центра союз тех же четырех крупнейших республик, открытый для всех остальных. Об этих планах объявлено, причем не делается секрета и из их личностной антигорбачевской направленности, – в окружении Б.Н. Ельцина поговаривают: «Президентом чего останется скоро Михаил Сергеевич?». Ответом М.С. Горбачева на это стали решительные шаги по формированию союзного политического пространства изаполнению его новыми властными институтами, форсированное формирование концепции Союзного договора и вынесение его на референдум. Однако мощное давление из экономического пространства, перспектива создания альтернативного политического пространства – все это создает серьезные проблемы для президента. Правда, Борис Николаевич уверяет, будто инициатором конфликтов выступает не он. Но заявление по Центральному телевидению от 19 февраля с требованием отставки Горбачева нельзя истолковать иначе, чем открытый переход от «войны законов» к борьбе на истребление. И шаг этот сделан российским лидером.

Что касается самой идеи, то на деле Ельцин предложил не только отставку Горбачева. Он сделал заявку на власть в Союзе. Ведь антиконституционное предложение о передаче власти Совету Федерации (по Конституции при отставке президента она переходит к вице-президенту) означает, что реально власть окажется в руках того из членов Совета, который возглавляет крупнейшую республику, постоянно находится в Москве и имеет моральный авторитет автора этого предложения. Кто он? Б.Н. Ельцин.

Иными словами, можно утверждать, что в феврале произошло сознательное изменение Б.Н. Ельциным (и его референтными группами) алгоритма своего политического поведения. Ельцин все круче смещается к набору тоталитарных технологий.

Одновременно под давлением со стороны российского лидера изменился и алгоритм политического действия Горбачева. Или, точнее, выступивших на первый план его референтных групп, в действиях которых замечен откат к традиционным технологиям. То, что президента бросились защищать силы, не разделяющие многие его реформаторские идеи, а не его сторонники из интеллектуального «центра», конечно, создает для него сложную ситуацию, серьезно ограничивает возможности проведения им намеченных преобразований. В итоге очередной бунт Ельцина объективно, по реальным политическим последствиям укрепил охранительные, консервативные силы, углубил поляризацию, раскол среди сторонников обновления.

Однако и Б.Н. Ельцин сталкивается с серьезными проблемами. Главная среди них – то, что, завоевав на первых порах авторитет защитой суверенитета России, в последнее время он обозначил средства, которые готов использовать в борьбе против союзного центра, и рубежи, до которых способен в ней дойти. Однако цену – возможный развал Союза – признала несообразно высокой даже часть его сторонников.

Проблемы для Ельцина создает и то, что изменилось выигрышное для него «распределение ролей» между ним и Горбачевым. Полемика между ними из прежде личностной превратилась в государственную.

Какие же выводы можно сделать из нашей первой осмысления механизмов политической деятельности М.С. Горбачева и Б.Н. Ельцина?

Первое: Ельцин серьезно осложнил ситуацию для Горбачева и вынудил его «прибавить» политической активности. Однако их соперничество играет не только стимулирующую, но и дестабилизирующую роль.

Второе: смена алгоритма Б.Н. Ельцина показывает, что отношения российских и союзных структур он превращает в арену политической войны, которая углубляет конфронтацию.

Третье: М.С. Горбачеву не удается пока изменить алгоритм своего политического поведения, нейтрализовав угрозы, исходящие от Ельцина. А те перемены, которые происходят под влиянием референтных групп, фактически ослабляют Горбачева и усиливают Ельцина.

Видит ли кто-нибудь выход из сложившегося тупика? Ельцин видит его в отставке Горбачева. Кое-кто из депутатов – в уходе того и другого. Горбачев – в проведении центристской политики (примечательно, что именно в Минске он открыто сказал об этом, сославшись на слова А.И. Солженицына о трудностях «серединной» линии). Но удастся ли ему эта линия? Пока, как можно судить, алгоритм его политического поведения не смещается ни к неосоциалистической диктатуре, ни к левоцентристской коалиции. А ведь неизменным в нынешней, критической ситуации он остаться не может.

Сегодня ясно, что если страна пойдет за Ельциным, то это будет путь к авторитаризму. С другой стороны, сумеет ли Горбачев, удержавшись в этой трудной ситуации, удержаться на демократической стезе? Или силы, которые поддержали его в феврале, в качестве платы потребуют отказаться от этого? Такие вопросы сегодня легче поставить, чем ответить на них...

(Вьюницкий, В. Алгоритм Горбачева, алгоритм Ельцина. Опыт анализа [Текст] / В. Вьюницкий // Диалог. – 1991. – № 4. – С.44).