Геополитика выше, чем идеология

Геополитика выше, чем идеология, и даже полностью переняв у наших геополитических врагов их политическую и ценностную систему (демократию, либерализм, рынок и т.д.), геополитического напряжения мы не снимем, оно никуда не исчезнет. 20 лет ушло на то, чтобы геополитическая методология, растиражированная в 1995-м году в книге "Основы геополитики"[33] (но сформулированная и обнародованная ещё раньше в конце 80-х, до распада СССР), стала общим местом. Сегодня то же самое утверждает любая новостная программа центральных российских каналов. Но на то, чтобы это доказать, ушло почти 20 лет борьбы – за тезис о том, что геополитическое противостояние России и Запада не снимается при изменении идеологической модели. Но сегодня так же приходится доказывать, что против нас ведётся сетевая война, и это надо осознать.

Надо понять: если мы хотим выжить, сохранить свой суверенитет, нам необходимо осознано включится в эту сетевую войну – против США и их мировых сетей – внешних и внутренних, необходимо уже сейчас начать вести её самым активным образом. Не только обороняться, но и наступать. Мы должны усвоить правила её ведения, выяснить, какие инструменты она использует.

Основная угроза на сегодня заключается в том, что мы не ведём сетевой войны, у нас нет своей позиции даже по ближнему зарубежью. Нет позиции по Украине, по Грузии, Молдове, Азербайджану. Мы смутно осознаем, что Америка – наш противник, и это уже хорошо. Это не само собой получилось: в этом есть и результат многолетней работы в области геополитики, которая в итоге стала общепринятой дисциплиной. Здесь сказалась и оборонная ментальность силовиков. Но, ни инструментария, ни опыта эффективного противодействия опасным и очень эффективным сетевым стратегиям США у нас нет и близко.

Путин опутан сетями

Сети проникли в российскую власть с 90-х годов. И если прямых сторонников десуверенизации России – Волошина, Касьянова, Ходорковского, СПС оттуда постепенно устранили, а те, которые остались, не играют большой политической роли, то атлантистские сети всё равно остались рядом с властью. Большое количество подобных людей сейчас находится в Общественной палате. Может быть, они и ничего не решают, но это опасно. От своих агентов в среде диссидентуры кураторы из КГБ СССР настолько заразились западными мифами, что провалили страну и режим, которым присягали на верность, и это тоже сетевые технологии.

В 90-е годы американские стратеги ловко и тонко проникли в структуры силовиков, создав там очаги влияния. И даже за патриотическим настроем некоторых силовых группировок в окружении Путина легко угадываются те же самые инструменты, те же самые нити, те же самые сети. Казалось бы, одни – сторонники либерализма, откровенные западники, и с ними всё понятно, но другие-то – наоборот националисты, патриоты, противники Запада. Но вот только манипулируют ими одни и те же операторы из Вашингтона. Силовикам, в отличие от либералов и правозащитников, никто напрямую не говорит: "давайте десуверенизируем Россию". Это говорит только Каспаров, или гламурный, выживший из ума Немцов. С силовиками же всё тоньше. Ими манипулируют через национализм: неявно, потакая провокациям в духе "Русского марша", чем силовики также подыгрывают Западу, который прекрасно понимает, что русский национализм является таким же эффективным сетевым оружием в развале России, как и национализм малых этносов – только ещё более действенным и разрушительным.

Нынешняя, сетевая пятая колонна не такая простая и прямолинейная. Нам подчас хотят изобразить, что всё дело только в либералах или в "маршах несогласных", но это самая откровенная вершина айсберга. Более того, это ложная цель. Самые серьёзные сети влияния, направленные на десуверенизацию России, находятся среди тех, кто близок Путину, кто его поддерживает и с ним работает, кто предопределяет, и, в значительной степени, влияет на выработку его стратегии. Вот где надо искать настоящий заговор. Ведь заговор – это просто устарелое "архаическое" название для обозначения того явления, которое сегодня открыто принято называть сетевой войной.

Путин в сетевой войне

Президент Путин с приходом к власти, вольно или невольно, вступил в сетевую войну. И стал постепенно противодействовать её ходу, выключая сегменты её влияния исходя из чувства самосохранения. По сути, он постепенно сконструировал из разрозненных останков государственности новый полюс, способный противодействовать многомерным вызовам, идущим со всех сторон – как извне, так и изнутри. Путин постепенно отчленял и выводил в положение вне игры наиболее опасные сегменты атлантистских сетей: олигархов, либералов-западников, проводников американских интересов, НПО, напрямую замешанные в шпионской деятельности. Путин переломил процессы в области этнических меньшинств, сделав сотрудничество с государством более привлекательным, вернул в Россию Чечню. Годы правления Путина были арьергардными боями против тех сетей, которые сложились в 80-е и особенно 90-е. Это была гигантская контр-разведывательная операция, направленная на оборону.

Однако ни теоретических разработок в области сетевой войны, ни полноценной стратегии её ведения в дальнейшем, ни конкретного плана по реализации её этапов в наступательном ключе в должной мере не велось.

Процессы постмодерна качественно не осмыслялись, алгоритмов поведения в сетевой войне не выработано. Путин действовал скорее интуитивно, гася пожар там, где он начинал разгораться по факту. Важно, что сам Путин оказался наделённым иммунитетом перед сетевыми моделями, и действовал строго в интересах государства и народа. Но более интуитивно, чем сознательно. Сегодня речь пока не идёт о том, чтобы вести сетевое наступление.

ГРЯДУЩАЯ БИТВА

В последние годы сетевые войны стали всё более очевидными. В жёсткой форме (hard) они ведутся США в Ираке и Афганистане, готовятся войти в жёсткую фазу в Иране и Сирии. В мягкой форме (soft) они апробировались в Грузии, на Украине, в Молдове, других странах СНГ. «Оранжевая» революция в Киеве – типичный пример реализации именно таких технологий. Задача отрыва Украины от России была решена энергично, упорно, с использованием множества факторов, причём без применения классических силовых методов. Важнейшим инструментом этого процесса является «оранжевая сеть». Она создана по всем правилам ведения сетевых операций. Задачей ОБЭ на Украине было наглядное формирование систем поведения всех сторон – Ющенко, Януковича, Кучмы, элит, масс, политтехнологов, экономических кланов, высших чиновников, этнических и социальных групп. Каждый участник драматической украинской осени‑2004 был манипулируем. Кто-то напрямую, кто-то косвенно, кто-то через Россию, кто-то через Европу, кто-то через экономические рычаги, кто-то через религиозные (часто протестантские) круги и т.д. Оранжевые процессы – это откровенное всплытие сетевых операций. После этого не замечать их невозможно.

Провал России и пророссийских сил на Украине был предопределён до начала всей этой ситуации, так как между собой столкнулись силы, совершенно несимметричные – индустриальные технологии против информационных (постиндустриальных). Именно оранжевая революция в Киеве показала всю бездну российского отставания и весь объём американского превосходства. На пути к мировому сетевому господству США сделали еще один выразительный и внушительный шаг.

Теперь уже нет сомнений, что сходная участь ожидает и саму Россию. При этом важно, что это произойдёт даже в том случае, если Россия останется в статусе «нейтральной» державы или даже друга США. ОБЭ, как явствует из новой теории войны, ведутся против всех и всегда. В России естественным образом назревает кризис, и её поведением в этот период займутся, и уже активно занимаются, американские архитекторы сетевых войн. Для этого будут задействованы основные сегменты внутри самой России, будет оказано влияние на социальные, информационные и когнитивные процессы, всем будут отведены свои роли, и все будут вынуждены их исполнять – и «болотные» представители американских сетей, и их противники, и оппозиция, и охранительные структуры. Даже обыватели, их пассивность и отчужденность может быть использована в сетевых войнах – как малые токи используются в компьютерных технологиях, и в частности, в микропроцессорах.

Наши рекомендации