Начало эпохи государственного регулирования

В 1929–1933 гг. мир потрясла «великая депрессия» – самый разрушительный в истории экономический кризис. Ущерб от него равнялся потерям в Первой мировой войне. Он показал, что не только рыночный механизм, основы которого продолжали действовать, но и деятельность монополий уже не обеспечивают нормального функционирования и развития хозяйства. Советская экономика почти не задета кризи­сом. Но перейти, как СССР, к плановому ведению хозяйства западные страны, разумеется, не могли в силу законов капиталистической конкуренции. И все же без достаточно жесткого государственного вмешательства выйти из кризиса было невозможно. К 1933–1935 гг. обозначились несколько основных моделей государственного регулирования экономики.

В Германии после прихода к власти в 1933 г. нацистской партии устанавлива­ется террористическая диктатура. Вводится жесткое государственное регулирование и фашистский режим, контролирующий экономику и прочие сферы. Используя популярность идеи построения социализма – общества социальной справедливости, – нацисты объявили его своей целью. Государст­венные планы экономического развития ограничивали свободу предпринимательства, но большая часть собственности оставалась в руках буржуазии. Ни об участии трудящихся в управлении, ни о равенстве, ни о социальной справедливости речь не шла. Вскоре после прихода к власти гитлеровцы уничтожили около 200 тыс. чел. и 3 млн. чел. отправили в концлагеря. Главным в нацизме являлся агрессивный шо­винизм, основанный на расизме и антисемитизме, ориентация на мировую войну.

Иной вариант госрегулирования предложили шведские социал-демократы, вторично (после 1920 г.) пришедшие к власти в 1932 г. Они, как и другие партии, входившие в Социалистиче­ский интернационал, видели свою цель в постепенном переходе от капитализма к социализму с помо­щью реформ. Установление восьмичасового рабочего дня, введение социального страхования, за­ключение соглашений между буржуазией и профсоюзами о решении спорных вопросов путем перего­воров и др.

В 1933 г. после победы на президентских выборах в США лидера буржуазной демократической партии президента Франклина Д. Рузвельта начинаются реформы («новый курс Рузвельта»), официально направленные на стабилизацию капитализма, но фак­тически аналогичные проводимым в Швеции, хотя и в большей степени связанные с привлечением мо­нополий к госрегулированию. Создание национальной администрации по оздоровлению промышлен­ности, введение социального страхования и др.

К середине 30-х гг. идеи госрегулирования нашли наиболее яркое воплощение в четырех моделях. 1. Советской. 2. Германской. 3. Шведской. 4. Американской. Для трех из них (1, 2, 3) характерны социалистические лозунги, для других трех (2, 3, 4) – сохранение экономического господства буржуа­зии, для двух (1, 2) – тотальный контроль государства над обществом и административно-командные методы руководства эконо­микой, для других двух (3, 4) – либеральный режим, сочетание экономических и административных ме­тодов в регулировании производства. Экономические и политические элементы этих систем в различ­ных сочетаниях использованы и в других странах. В целом можно считать, что после эпохи классического рыночного капитализма (приблизительно 1810–1870 гг.) и империализма (1870–1930 гг.) ин­дустриальное общество вступило в эпоху государственного регулирования, продолжавшееся примерно до 1970-х гг.

К середине 30-х гг. серьезно обостряется международнаяобстановка. 1935 г. – агрессия Италии против Абиссинии (ныне Эфиопия), 1936 г. – вмешательство Германии и Италии в гражданскую войну в Испании и др. В 1936–1937 гг. складывается военно-политический блок агрессивных государств (оформленный «Антикоминтерновским пактом») – союз Германии, Италии и Японии. Ему в военно-политическом плане реально могли противостоять, с одной стороны – СССР, а с другой – Англия, Франция и США.

Взаимное недоверие и идеологические разногласия не позволили им создать систему коллек­тивной безопасности и противодействия фашизму. Так, в 1935 г. СССР заключил соглашения с Францией и Чехословакией о взаимопомощи против агрессии. В то же время Мюнхенское соглашение (между Германией, Англией и Францией о решении территориальных проблем в Европе, 1938 г.) англо-германская и франко-германская декларации о ненападении (1938 г.) и советско-германский пакт о ненападении (1939 г.) больше способствовали не предотвращению войны, а ее развязыванию. Никакие договоры с Гитлером не могли изменить идеологию нацизма, изначально ориентированную на мировую войну.

Определенное противодействие распространению фашизма, а значит, и развертыванию новой миро­вой войны оказывали профсоюзы и левые партии. Однако их деятельности мешало отсутствие единства.

Коммуни­сты даже стали обвинять социал-демократов в «социал-фашизме» (пособничестве фашистам). Но в 1934 г. во Франции, после срыва попытки фашистского переворота, левые партии объединяются в На­родный фронт, пришедший к власти в 1936 г. Идея создания антифашистского народного фронта находит одобрение на VII конгрессе Коминтерна в 1935 г. В полной мере она не реализована. Международным итогом 30-х гг. стала новая мировая война.

Советская система госрегулирования в годы первой пятилетки приобретает форму директивного планирования и руководства экономикой. Поскольку уже в 1928/1929 хозяйственном году удалось до­биться небывалого (23,7 %) промышленного роста – начинается его «подхлестывание». Появляются при­зывы выполнять пятилетку за четыре года, в три и даже – в два с половиной года. В 1931 г. Председатель СНК В. М. Молотов требует увеличения темпов роста по некоторым видам продукции до 45 % в год.

Погоня за цифрами, строительство предприятий без соответствующей подготовки квалифицированных рабочих и инженеров привели к падению промышленного роста в 1933 г. до 5 %. Форсированный рывок в промышленности связан с усилением административного нажима, падением уровня благосостояния населения, особенно в деревне. В то же время играл роль массовый энтузиазм тру­дящихся, проявившийся в развитии социалистического соревнования. Его первой формой стали ударные бригады, принятие встречных планов «снизу» и др.

Тяжелыми последствиями для крестьян обернулся переход зимой 1929 г. к сплошной коллективи­зации и реализации тезиса, выдвинутого И. В. Сталиным, о «ликвидации кулачества как класса». Хотя кулачество составляло около 4 % крестьян, в некоторых районах число «раскулаченных» доходило до 10-15 %. В ходе коллективизации нарушались основные принципы кооперирования – постепенность и добро­вольность. Большинство крестьян насильственно загонялись в колхозы. Допус­калось «перескакивание» через ТОЗы (товарищества по совместной обработке земли) и артели (колхо­зы) к коммуне. К тому же, государство еще не могло оказать колхозам реальную помощь: обеспечить колхозы техникой, кадрами и др.

К марту 1930 г. колхозы объединили 60 % хозяйств. Массовый забой скота и свыше 2 тыс. воо­руженных выступлений крестьян привели к принятию постановления ЦК, разрешающему выход из колхозов. После этого в них осталось 23,6 % крестьян. Но к концу пятилетки этот показатель вновь соста­вил 60 %. Хозяйственная политика сталинского руководства (в частности, изъятие почти всего произ­веденного) не позволила колхозам стать рентабельными, стала главной причиной голода 1933 г., унесшего жизни нескольких миллионов человек. За годы первой пятилетки упало производство зерна, более чем в два раза сокра­тилось поголовье скота.

Видя падение темпов производства, И. В. Сталин поспешил заявить, что пятилетний план уже в 1932 г. (за 4 года и 3 месяца) выполнен. Фактически, он недовыполнен в шести важных промышленных отраслях, не только в сельском хозяйстве. Ценой больших усилий построено 1500 крупных предприятий (среди них ГАЗ, Уралмаш и др.), созданы новые отрасли промышленности (автомобильная, авиастроение и др.). Объем производства тяжелой индустрии увеличился в два раза. Ликвидирована безработица. Утверждалось, что в итоге первой пятилетки в СССР создан «фундамент социализма». По этому поводу много дискуссий. Но бес­спорно одно – появился «фундамент» промышленного роста и одновременно – административно-командной системы (АКС) управления экономикой.

Вторую пятилетку (1933–1937 гг.) характеризует переход от политики «большого скачка» к более взвешенным подходам к темпам развития и управлению. Главная экономическая задача на пятилетку, сформулированная XVII съездом ВКП(б) в 1934 г., заключалась в доведении до конца технической реконструкции народного хозяйства. Появилась новая форма соцсоревнования – стахановское движение. От ударничества его отличало активное применение новой техники и более рациональное разделение труда в бригадах. Это способ­ствовало росту производительности труда. За пять лет он составил 82 % вместо 53 % по плану. Деревня насыщается техникой. В 1935 г. принимается более четкий новый «Примерный устав сельскохозяйственной артели». К 1937 г. коллективизация охватывает 93 % крестьянских хозяйств. В 1935–1936 гг. удается отменить карточную систему.

По официальным данным вторая пятилетка, как уже отмечалось, выполнена за 4 года и 3 месяца. Хотя завершить техническую реконструкцию народного хозяйства не удалось. 80 % продукции выпускалось на пол­ностью реконструированных и новых предприятиях (последних было построено 4,5 тыс.). Промыш­ленное производство увеличилось в 2,2 раза. Достигнута экономическая независимость страны. По объему промышленного производства СССР вышел на второе место в мире после США.

XVIII съезд ВКП(б) в 1939 г. ставит основную экономическую задачу на третью пятилетку: «Догнать и перегнать развитые капиталистические страны по промышленному произ­водству на душу населения». Из-за усиления военной угрозы с 1939 г. проводится реорганиза­ция и перевооружение армии новой техникой (танки Т-34 и др.). Но выполнению третьей пятилетки (1938–1942 гг.) помешала война. Тем не менее, изменения в развитии народного хозяйства к концу 30-х гг. – вполне ощутимы. Национальный доход за годы пятилеток вырос в пять с лишним раз, ва­ловая продукция промышленности – в 6,5 раза. Правда, индустриализация касалась, в основном, тяжелой промышленности. Планы разви­тия легкой промышленности систематически не выполнялись. Валовая продукция сельского хозяйст­ва в 1936–1940 гг. оставалась на уровне 1924–1928 гг.

Таким образом, в 30-е гг. индустриально развитые страны вступают в эпоху государственного регулирования. Появляются четыре новых модели индустриального общества.

В СССР осуществлены индустриализация и коллективизация. В основ­ном проведена техническая реконструкция народного хозяйства, утвердилось перспективное ком­плексное планирование, и сложилась АКС управления экономикой. Ликвидирована многоукладность экономики и капиталистическая эксплуатация. Частников оставались единицы. Победила обще­ственная собственность в государственной и колхозно-кооперативной формах (хотя колхозы в усло­виях АКС мало чем отличались от госпредприятий – совхозов). Нэповская экономика сменилась го­сударственно-социалистической.

4. Социальное, духовное и политическое развитие
советского общества в 30-е годы

Принципиальные изменения в 30-е гг. касаются всех сфер жизни советского общества. Резко изменился социальный состав населения. По переписи 1939 г. население СССР составляло 170,6 млн. чел. (по данным современных экспертов, эта цифра несколько завышена – примерно на 3 млн. чел.). С 1913 по 1939 г. доля рабочих увеличилась с 14,6 % до 33,7 %, служащих – с 2,4 % до 16,5 %, число крестьян-единоличников и некооперированных куста­рей сократилось с 65,7 % до 2,5 %. К 1939 г. колхозники и кооператоры составили 47,2 % населения. Исчезли городская и сельская буржуазия, безработные.

Уровень грамотности населения в возрасте от 9 до 49 лет достиг 90 %. Многие народы получили свою письменность. В 1930-е гг. вводится обязательное начальное образование в деревне и семилетнее в городах. С 1931 г. начинается перестройка системы образования. В школах основной формой занятий стали уроки по расписанию, в стабильных классах. Отменен бригадно-лабораторный метод обу­чения, введен индивидуальный учет знаний. Появились типовые программы и стабильные учебни­ки. На основе факультетов университетов создаются высшие учебные заведения – институты. Именно так, на базе медицинского факультета Пермского университета возникает самостоятельный Пермский государственный медицинский институт, ставший центром подготовки медицинских кадров Урала. В целом, число вузов увеличилось в семь раз.

Рабочие и служащие имели право на социальные льготы: оплачиваемые отпуска (в том числе по беременности); семичасовой рабочий день; оплата больничных листов и право на пенсию. Правда, на колхозников эти социальные гарантии не распространялись. За годы пятилеток количество врачей увеличилось в пять раз, а больничных коек – в три раза (для сравнения: в 1913 в России было 28 тыс. врачей, в 1940 г. в СССР 155 тыс.). Но были серьёзные проблемы с качеством лечения. Например, младенческая смертность в 1940 г. превышала уровень 1926 г. Низким был и уровень благосостояния, особенно в годы первой пятилетки. Повышение уровня жизни в городе достигалось за счет деревни. Средняя норма потребления продуктов в конце 30-х гг. почти не отличалась от 1928 г. Подлинной трагедией для миллионов людей стали полити­ческие репрессии.

Точное количество репрессированных (осужденных по политическим мотивам), так или иначе пострадавших от репрессий пока не определено. По нашим данным в результате репрессий конца 30-х гг. страна потеряла около 1 млн. чел. расстрелянных и погибших в ГУЛАГе. А общее число подвергшихся репрессиям – более 3,7 млн. человек.

Жизнь продолжалась. К концу 30-х гг. в основном завершается культурная революция. Становлению системы просвещения, пропаганды и агитации способствовало развитие книгопеча­тания, средств массовой информации и культпросветучреждений. К 1939 г. в СССР печаталось газет в десять раз больше, чем в 1914 г. Привычными явлениями стали кино и радио. Все это, и возросшая грамотность, позволяло значительно интенсифицировать идеологическое воздействие на массы. Административно-командная система (АКС) заинтересована как в пропаганде достижений страны, так и в воспитании дисциплинированно­сти, и в борьбе с инакомыслием. В итоге в социальной психологии советских людей стали удивительным образом со­четаться искренняя вера в социализм, энтузиазм, исполнительность и – страх. Система воспитания также активно использовалась для внедрения в сознание людей основ того, что в то время именовалось марксизмом. Набор схематизированных догм, автором которых чаще являлся сам И.В. Сталин.

Если в 20-е гг. борьба с церковью велась отдельными кампаниями, то в 30-е гг. уничтожение храмов и предметов культа, репрессии против духовенства приобретают планомерный и системный характер. В итоге роль религии в духовной жизни общества сводится до минимума.

Широкие народные массы получили доступ к культурным ценностям. Но для разви­тия культуры большое значение имеет положение в обществе интеллигенции – профессионального создателя духовных ценностей. В 30-е гг. сложилась упрощенная (сталинская) схема оценки роли дореволюционной интеллигенции. «Низовая» интеллигенция – союзница Советской власти, «средняя» – колеблющаяся и «высшая», наиболее квалифицированная, как правило, для власти – враг. Поэтому недоверчи­вое, даже враждебное отношение к ученым, художникам и инженерам, получившее в 20-е гг. на­звание «спецеедства», переносится и на новых специалистов, даже вышедших из рабочих и кре­стьян.

Реконструкция народного хозяйства была бы невозможна без развития науки. К концу 30-х гг. в 1800 НИИ и других учреждениях трудилось почти 100 тыс. ученых, в том числе 1,5 тыс. докторов и 8 тыс. кандидатов наук. К сожалению, культ личности и административно-командная система коснулись и этой области. Последствиями волевого вмешательства в науку стали догматизм (особенно в общественных науках), свертыва­ние ряда передовых исследований (в генетике и др.); давление на ученых вплоть до репрессий (Н.И. Вавилов и др.).

Аналогичные процессы происходили и в искусстве. В 30‑х гг. культуру обогатили произ­ведения М.А. Шоло­хова, А.Н. Толстого, А.А. Пластова и многих других выдаю­щихся представителей творческой интеллигенции. Но одновременно замалчивалось творчество А.П. Платонова, С.А. Есе­нина и др. Часть художников репрессируется. Разрушались храмы. Вместо десятков творческих союзов (как это было в 20-е гг.) существовали всего семь. Социалистический реализм загоняется в узкие догматические рамки и объявляется единственным возмож­ным методом творчества.

Таким образом, в профессиональной культуре главенствовало стремление к унификации и подчинению догматизированной идеологии в рамках административно-командной системы.

В развитии советской политической системы в 30-е гг. выделяются два этапа. Границей между ними стал 1935 г. На первом этапе в управлении идет борьба между демократической и авторитарно-бюрократической тенденциями. Последняя выражается, в частности, в создании новых чрезвычайных органов власти. С 1933 г. – по­литотделы в совхозах, на транспорте и др. Постепенное выведение народных масс из активной управленческой деятельности. Догматическая идеологизация политики. С 1934 г. – ут­верждение культа личности Сталина и др.

«Сталинской» жесткой линии пытаются противостоять, по мере возможностей, член Политбюро ЦК ВКП(б) С.М. Киров, генеральный секретарь ЦК ВЛКСМ А.В. Косарев, председатель ВСНХ, нар­ком тяжелой промышленности Г.К. Орджоникидзе и другие руководители. Они выступают против необоснованного «подхлестывания» темпов индустриализации, репрессий и чрезвычайных мер. Демократическую тенденцию поддерживали многие руководители среднего и нижнего звена, рядовые коммунисты, значительная часть населения. Проблема заключалась в разобщенности сил «умеренной оппозиции». И все же в ряде случаев ей удавалось добиться успеха. Так, в 1934 г., когда стали очевидны издержки «форсированного рывка» в годы первой пятилетки, наступает период временной и относительной демократизации. Упраздняются политотделы, начинается разработка новой Конституции СССР и др. Однако после убийства в 1934 г. С.М. Кирова и начала массовых репрессий в 1936 г. мало кто решается противостоять И.В. Сталину.

Еще меньше шансов на успех имели прямые выступления против Сталина и его сторонников. Тем не менее, немногочисленные группы коммунистов в начале 30-х гг. идут на этот шаг. Так несколько старых большевиков во главе с М.Н. Рютиным, в 1932 г. соединились с подполь­ным «Союзом марксистов-ленинцев». Группа выпустила обращение «Ко всем членам ВКП(б)». И.В. Сталин обвинялся в отходе от идей социализма, ленинских принципов его построения и в стрем­лении к личной диктатуре. Все члены таких групп арестовываются, а в конце 30-х гг. – расстреляны.

К 1935–1936 гг. формируется административно-командная система, чертами которой стали максимальное регулирование всех сторон жизни общества, рост роли центральных государственных органов, выделение «аппаратной элиты», придание партии несвойственных ей функций. Непосредственное руководство экономикой и др. Последнее относится и к правоохранительным органам. Они привлекаются к борьбе не только с преступностью, но и с инакомыслием – с целью ликвидации потенциальных противников Сталина. Внедрение в общественное сознание страха и существование «сверхответственности». В 30-е гг. НКВД начинает выполнять и определенную экономическую функцию, организуя бес­платную рабочую силу на строительство народно-хозяйственных объектов и золотые прииски (речь идет о заключенных). К 1938 г. советский вариант административно-командной системы дополняется режимом личной власти И.В. Сталина.

В современной литературе политическая система, сложившаяся в СССР в 30-е гг., чаще всего характеризуется как тоталитарная. Термин «тоталитаризм» (от лат. totalis – весь, полный) возник в Италии в среде противников диктатора Б. Муссолини. Они критиковали фашистскую диктатуру за стремление к полному контролю всех сфер жизни со стороны государства. Термин понравился самому Муссолини и стал использоваться фашистами уже не в негативном, а в позитивном смысле. Таким образом, сначала данное понятие носило не научный, а идеологический, публицистический характер. Отчасти таковым оно остается и до сих пор. Этому способствовало его употребление в западной пропаганде для критики советской системы периода «холодной войны».

Называя сталинский (а нередко и послесталинский советский) режим тоталитарным, идеологические противники СССР приравнивали его к итальянскому фашизму и германскому нацизму. Несомненно, у всех этих режимов есть некоторые общие черты (авторитаризм, сращивание партийного и государственного аппаратов, политические репрессии и др.). В то же время смысл советского государственного социализма и фашизма с научной точки зрения и по существу – явно разные. Социализм и фашизм существенно различаются по идеологии, целям, средствам, классовому содержанию и др. СССР и Германия в 30–40-е гг. стремились к мировой революции. Но конечной целью «советского проекта» мировой революции было установление общества социальной справедливости во всем мире. Целью гитлеровского руководства – установление господства Германии над миром и безжалостная эксплуатация покоренных народов. При этом часть народов подлежала полному или частичному физическому уничтожению. Неофициальная (тайная) нацистская доктрина в качестве конечной цели ставила уничтожение практически всего человечества, дабы «расчистить почву» для новой, грядущей расы, которая должна прийти на смену нынешней, уже основательно, по мнению идеологов фашизма, «выродившейся». Смысл, идеи социализма и фашизма и сегодня требуют аккуратности, внимания и взвешенного подхода при попытках найти общее в двух идеологиях.

В конце 30-х гг. политическим руководством страны делается вывод о том, что в СССР в основном построен социализм. Однако с современных позиций это был не марксистский вариант социализма – через мировую революцию – к диктатуре пролетариата, бесклассовому обществу и бес­товарной экономике и не ленинский – через новую экономическую политику (НЭП) – к «кооперативному», демократическому социа­лизму. С идейной точка зрения этот вывод ближе всего к «троцкистской» модели – мировая революция как главная цель. Для ее осуществления – создание боеспособной армии на основе сверхиндустриализации и госкооперации при помощи мощного партийно-государственного аппарата.

Теоретически даже при реализации этой модели был шанс избежать массовых репрессий и дру­гих, так называемых, «издержек» социалистического строительства. Более или менее реальной перспектива перехо­да от империализма и «военного коммунизма» к демократическому социализму на базе НЭПа. То общество, которое сложилось в СССР в конце 30-х гг., можно определить как – государственный социализм. С позиций цивилизационного подхода уместно следующее уточнение. Процессы в СССР в 20–30-е гг. можно характеризовать как форсированную модернизацию, результатом которой стало создание советской государственно-социалистической модели индустриального обще­ства с сильными чертами традиционного общества. Это, прежде всего: коллективизм, ведущая роль государства и др., отражающие специфику российской цивилизации.