И способ нормативного мышления 4 страница

В этом отношении само общество продуцирует внутри себя вза­имное подозрение и скрытность, которые не способствуют тому, чтобы правдивость и честность в отношениях между людьми стали правилом. Таким образом, сокрытие истинного положения дел. куда входит также сфера намерений и целей индивида, является естест­венной защитной реакцией на текущее состояние взаимного недове­рия, которое существует в обществе.

Императив И Канта, заключающийся во всеобщем требовании говорить правдл относительно фактического состояния дел, натал­кивается опять же на антропологический массив самосохранения, когда правда становится невыгодной, не может быть принята, стано­вится ненужной и никому не интересной. Вопрос о назначении правды и использовании правдивости как социального качества по­ведения в отношениях между людьми имеет многоаспектную зна­чимость — от казуистичности, сингулярной инструментальности правдивости, открытости поведения в отдельном случае предостав­ления информации — до правды как фундаментального нравствен­ного принципа в отношении человека к другому человеку, а также к качеству и смыслу своей собственной жизни в условиях общества.

¹⁶ Гегель Г. В. Ф. Сочинения.!. VI!. Философия права М-Л , 1934 С. 107-123.

Юридическая эпистемология, и юридическое мышление 465

В связи с этим правдивость как максимальная открытость, наив­ная простота и непосредственность, как правило не вызывают вос­хищения и морального одобрения и не признаются в качестве идеа­лов нравственного совершенства и добродетели (например, русская пословица' «простота— хуже воровства»). Напротив, во взрослом человеке такие наивность, простота и максимальная открытость для другого человека могут вызвать неприятие как проявления неразви­тости и отсутствие должной цивилизованности поведения. На наш взгляд, чувства скрытности, замкнутости как естественные проявле­ния характера связаны со стремлением каждого человека сохранять в себе в целостном и неприкосновенном виде принадлежащее ему интеллектуальное и моральное пространство. Эти чувства обуслов­лены желанием иметь в суверенной собственности принадлежащий личности внутренний мир. сохраняя при этом свое своеобразие, ча­стную тайну и самостоятельность.

Следует признать и это подсказывает здравый смысл, что опасе­ния по поводу губительности лживых объяснений сторон для право­судия не имеют под собой достаточных оснований. Представление о суде как игрушке неправдивого представления действительного по­ложения дел стороной по делу излишне драматично, поскольку не учитывает потенциальных возможностей обыденного жизненного опыта, присущего суду, препятствий к этому с процессуальной точ­ки зрения, сопротивлению лжи со стороны лиц, участвующих в деле.

Обратимся к наследию представителя шотландской философии здравого смысла XVIII в. Т Рида: «Мудрый и благодетельный Ав­тор Природы, который предписал нам быть социальными сущест­вами, имел в виду, что мы должны получать большую и самую важную часть ваших знаний из сообщений других; а для этих це­лей снабдил нашу природу двумя принципами, которые соответст­вуют друг другу.

Первый из этих принципов — склонность говорить правду и ис­пользовать знаки языка для передачи наших реальных чувств. Этот принцип имеет сильное действие на больших лжецов, ибо. где они лгут однажды, они говорят правду сотни раз. Правда — всегда выс­шее и естественное состояние души. Она не требует ни искусства, ни воспитания, ни побуждения или искушения, но только того, что­бы мы следовали естественному импульсу. Ложь же, напротив, на­силует нашу природу. И она никогда не используется, даже худши-

466 Глава 4

ми людьми Говорить правду — это то же самое, что использовать натуральную пищу, когда мы голодны, не преследуя какой-либо оп­ределенной цели Ложь похожа на принятие слабительного, которое отвратительно на вкус, и которое любой человек не будет принимать до того момента, пока не поймет, что другого выхода нет.

Другим изначальным принципом, внедренным в нас Высшим Существом, является предрасположение доверять правдивости дру­гих и верить в то, что они нам говорят. Этот принцип соответствует первому. И если первый можно назвать принципом правдивости, то второй, за недостатком более подходящего имени, мы назовем принципом доверчивости. Этот принцип проявляется неограниченно у детей, пока они не встречаются с примерами лжи и вероломства; и, тем не менее, он сохраняет большую силу на протяжении всей на­шей жизни».¹⁷

Правдивость в сфере правосудия можно отнести к сфере инст­рументальной правды, если речь идет о доступности действительной информации относительно юридически значимых обстоятельств по дел>. Что касается позиций сторон по делу, то каждая из них, реали­зуя принадлежащие ей процессуальные права, тем самым доказыва­ет свою собственную правоту в возникшем споре, нередко эта пра­вота является следствием иллюзии или ложного представления от­носительно действительного обладания правом Требовать от стороны по делу в такой ситуации правдивого отчета относительно характера спорных отношений и их правильного истолкования есть моральное пожелание, а не юридический подход к существу про­блемы правдивости при судебном разбирательстве дел.

Специфика принципа состязательности заключается в том. что­бы максимально способствовать активности сторон в процессе, а установление ответственности за правдивость каждого произнесен­ного слова отнюдь не способствует этой активности. В этом случае обращение за судебной защитой в качестве средства установления права подпадает под подозрение как потенциальная возможность для стороны быть привлеченной к ответственности за неверно упот­ребленное слово. Использование слова является необходимым усло­вием процесса доказывания при осуществлении правосудия При

¹⁷ Рид Т Исследование человеческого ума на принципах здравого смысла СПб. 2000 С 317,316,319.

Юридическая эпистемология и юридическое мышление 467

этом процесс доказывания организуется и направляется судом, но его содержательная часть, заключающаяся в самом факте судогово­рения, не может быть детально регламентирована.

Процесс доказывания представляет собой внутреннее содержа­ние судебного разбирательства дел во внешней форме судебного заседания как способа реализации публичного судебного права. В этом отношении доказывание само по себе не может быть признано сферой судебного познания, оно представляет собой материал этого познания или материю восприятия обстоятельств дела со стороны суда, своеобразное перцептивное поле юридически значимых об­стоятельств, которые выявляются в своей ценности в процессе судо­говорения Объяснения сторон по делу направлены на то, чтобы сформировать убеждение суда в согласии с той или иной позицией, при этом используется материал нормативных свидетельств в пользу этих позиций в виде законных и достоверных доказательств

Понятие доказательства в юриспруденции имеет специфические характеристики, отличные от тех, которыми обладает формально­логическое доказательство, оно представляет собой единство утвер­ждения о факте и праве, которое удостоверяется через подтвержде­ние соответствующим свидетельством. Эти свидетельства в их раз­личных подтверждающих формах и принято считать доказательст­вами по делу. Их классификация дана в ст. 55 ГПК РФ.

1. Доказательствами по делу являются полученные в преду­
смотренном законом порядке сведения о фактах, на основе кото­
рых суд устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств,
обосновывающих требования и возражения сторон, а также иных
обстоятельств, имеющих значение для правильного рассмотрения и
разрешения дела. Эти сведения могут быть получены из объясне­
ний сторон и третьих лиц, показаний свидетелей, письменных и
вещественных доказательств, аудио- и видеозаписей, заключений
экспертов.

2. Доказательства, полученные с нарушением закона, не имеют
юридической силы и не могут быть положены в основу решения
суда.

Если формальная логика рассуждения в своей удостоверяющей безупречности полагается на внутренние ресурсы и законы мышле­ния, то материальная логика доказывания и установления истинного положения дел в их юридической значимости основывается на по-

Глава 4

тенциале доказательной демонстрации правоты, истоки которой на­ходятся в реальной действительности. Стороне необходимо сформи­ровать у суда ту же степень внутренней убежденности правоты в споре, которая присуща ей самой.

Доказательство в юриспруденции неразрывно связано с процес­сом доказывания, поэтому содержание гл. 6 ГПК РФ «Доказательст­ва» следует понимать в целостном процессуально-правовом смысле судебной процедуры и в единстве с объяснениями и аргументацией сторон в ходе разбирательства дела, поскольку убеждающий эффект достигается здесь за счет композиции аргумента и свидетельства.

Уже в начале XX в формально-логическое понятие доказатель­ства получает дополнительные содержательные характеристики, об­ращаясь к реалистическому методологическому материалу истолко­вания социального поведения, постижению смысла индивидуально­го действия, событий и фактов социальной действительности. Поучительным для юриспруденции с ее исторически выверенным понятием доказательства по делу являются различные философские направления, в которых присутствует дискурсивная логика воспри­ятия социальной реальности: герменевтика, прагматизм, логический позитивизм, аналитическая философия.

В этой связи можно обратиться к сформулированным филосо­фией понятиям доказательства, которые выходят за пределы словаря формальной логики. Например, в «Философском словаре» Д. Жюлиа доказательство определяется следующим образом: «Доказательство: то, что ведет ум к постижению истины. Существуют два типа дока­зательств: доказательства, осуществляемые с помощью объективных методов, в результате которых достигается логическое убеждение; и доказательства, осуществляемые посредством психологического убеждения, обращения к важнейшим чувствам и склонностям чело­века Эти два типа доказательств соответствуют двум требованиям:

1 Я

духу геометрии и духу тонкости»

В такой диспозиции имплицитно присутствует ставшее тради­ционным в XIX в., но уже частично преодоленное в XX в , разделе­ние наук на науки о природе и наук о духе, которое, кстати сказать, в юриспруденции менее всего может быть признано эвристически эффективным. И это видно из ранее представленной экспозиции до-

' Жюлиа Д. Философский словарь. М., 2000 С. 120.

Юридическая эпистемология и юридическое мышление 469

казательства в его юридическом отношении. Юридически понимае­мое доказательство представляет собой единство формально­логического и реалистического (в модификациях верификации и фальсификации) следования в рассуждении, аргументации и выводе

Реалистическое обоснование пропозиций доказывания в ходе судебного разбирательства предопределяет использование такого способа отношения к юридически понимаемому доказательству, как его оценка, что в целях определения юридически значимых обстоя­тельств по делу означает совокупную их связь и результат выраже­ния правового смысла возникшей спорной ситуации.

В этой связи, на наш взгляд, любопытно выглядит закрепление метода и операции юридической оценки доказательств по делу в ст. 67 ГПК РФ:

1. Суд оценивает доказательства по внутреннему убеждению,
основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредст­
венном исследовании имеющихся в деле доказательств.

2. Никакие доказательства не имеют для суда заранее установ­
ленной силы

3. Суд оценивает относимость, допустимость, достоверность
каждого доказательства в отдельности, а также достаточность и вза­
имную связь доказательств в их совокупности.

4. Результаты оценки доказательств суд обязан отразить в реше­
нии, в котором приводятся мотивы, по которым одни доказательства
приняты в качестве средств обоснования выводов суда, др>тие дока­
зательства отвергнуты судом, а также основания, по которым одним
доказательствам отдано предпочтение перед другими.

Общая целепслагающая характеристика процесса судебного разбирательства по делу заключена в лаконичном словосочета­нии — вынесение законного и обоснованного решения. Условием для постановления подобного качества судебного акта является установление истины по делу. Истина по делу является необходи­мым финальным стандартом усвоения свершившегося процесса доказывания, который имел место в ходе судебного заседания. Та­ким образом, внутреннее убеждение суда возникает вследствие ин­теллектуального созерцания очевидности правового смысла спор­ной ситуации, которое представляет собой итог судебного разбира­тельства. Подобная очевидность достигается в модификациях ясности, отчетливости, непосредственности усмотрения этого

470____________________________________________________ Глава 4

смысла. В условиях такого способа усмотрения обстоятельств от­сутствуют колебания, сомнения и гадательность в постижении су­щества разбираемого дела, налицо непоколебимая уверенность и убежденность в том, что доступ к юридической стороне спорного вопроса получен и суд обладает безошибочным знанием относи­тельно его правового качества

Внутреннее убеждение суда как конечная инспектирующая ин­станция доказательств по делу является необходимым методическим средством оценки и постоянно присутствует в аналитическом под­ходе суда как субъекта процессуального права и власти к исследова­нию обстоятельств дела. Внутреннее убеждение как условие выне­сения судебного акта есть финальная составляющая предшествую­щей процессуальной деятельности суда

Отсюда можно заключить, что юридическая оценка того, что происходит в процессе доказывания, представляет собой постоянное методическое средство в правильности определения юридически значимых обстоятельств по делу в параметрах тех прав, которые предоставлены суду как субъекту процессуальной власти и права на основании ст. 56 ГПК РФ.

В чем же состоит смысл судебной оценки обстоятельств по делу и чем она отличается от естественной оценки реальности, которая присуща обыденному сознанию?

Традиционно анализ оценки как способа отношения к действи­тельности связывается с религией и этикой Эта связь заключена в самой идее закона как способа устроения коллективных и совмест­ных дел в обществе в соотносительности реального положения дел с нормой или идеалом в контексте таких основополагающих ценно­стей, как благо, добро и истина. В этом отношении выделяют абсо­лютные и относительные типы оценок в зависимости от того, с ка­кой фундаментальной ценностью соотносят то или иное явление действительности. Вместе с тем, эти ценности получают относи­тельное эмпирически экземплярное выражение в обычной повсе­дневной жизни, несмотря на их недосягаемость со стороны социума по части полноты воплощения на уровне идеала и совершенства.

В качестве абсолютных и недифференцированных способов градуирования, т е. наделения реальности определенной степенью позитивного качества и совершенства, используются термины доб­ро—худо, хорошо—плохо. При этом оценку в контексте оппозиции

Юридическая эпистемология и юридическое мышление 471

добро—зло можно относить как к оценке общего положения дел, так и к оценке конкретного поступка человека. Такая оценка носит уни­версально-этический смысл и тяготеет к статусу абсолютной оцен­ки. Градуирование действительности в контексте оценочных катего­рий хорошо—плохо связывается с концептом блага, который может быть нормативно утвержден обществом и существовать в социаль­ном контексте в качестве суверенного источника этического изме­рения, например, в модификации простой оппозиции наличия или отсутствия у субъекта оценки состояний материального, телесного или морально-интеллектуального (душевного) блага Поскольку это градуирование действительности осуществляется в рамках отнесе­ния ее явлений к названным ценностям, то функционирование оцен­ки в обществе обычно включают в область аксиологии как науки о ценностях, представляющей собой некое единство этики и социаль­ной антропологии.

Нас в данном случае интересует классификация оценки как ме­тодического средства градуирования действительности, которая принята в аксиологии и может быть использована в социальной ха­рактеристике юридической оценки в сфере судебного познания. По утверждению Н. Д. Арутюновой: «Аксиологические значения пред­ставлены в языке двумя основными типами: общеоценочным и ча-стнооценочным. Первый тип реализуется прилагательными хоро­ший и плохой, а также их синонимами с разными стилистическими и экспрессивными оттенками (прекрасный, превосходный, велико­лепный, отличный, замечательный, скверный, нехороший, дурной, поганый, худой и др). Эти прилагательные выражают холистиче­скую оценку, аксиологический итог. Вторая группа более обширна и разнообразна. В нее входят значения, дающие оценку одному из ас­пектов объекта с определенной точки зрения Частнооценочные зна­чения могут быть разделены на следующие категории 1) сенсорно-вкусовые, или гедонистические, оценки, 2) психологические оценки, в которых сделан шаг в сторону рационализации, осмысления моти­вов оценки; 3) эстетические оценки, вытекающие из синтеза сенсор­но-вкусовых и психологических оценок; 4) этические оценки; 5) утилитарные оценки (полезный—вредный, благоприятный— неблагоприятный); 6) нормативные оценки (правильный—непра. вильный, корректный—некорректный, нормальный—анормальный, ненормальный, стандартный—нестандартный, бракованный, добро-

472____________________________________________________ Глава 4

качественный—недоброкачественный, здоровый—больной), 7) те­леологические оценки (эффективный—неэффективный, целесооб­разный—нецелесообразный, удачный—неудачный).

Последние три разряда входят в группу рационалистических оценок Эти оценки связаны с практической деятельностью, практи­ческими интересами и повседневным опытом человека Их основ­ные критерии физическая или психическая польза, направленность на достижение определенной цели, выполнение некоторой функции (в том числе и той. к которой данный предмет предназначен), соот­ветствие установленному стандарту».

Исходя из этой классификации оценок, впервые в менее детали­зированном виде воспроизведенной в начале 60-х гг XX в извест­ным финским логиком и философом Г. X. фон Вригтом, судебную оценку можно причислить к области нормативных оценок. Эту кате­горию оценок ученые относят к категории прагматически-инструментальных оценок, которые имеют постоянное вполне три­виальное применение в обычной повседневной жизни людей. В этой связи функциональное качество нормативного оценивания опреде­ляется через наделение ее процессуального механизма и результата такими предикатами, как правильный—неправильный, должный— недолжный, доброкачественный-недоброкачественный, надлежа­щий—ненадлежащий, соответствующий—несоответствующий за­кону, логичность—алогичность оценочных выводов, взвешенность либо односторонность подхода в оценке, ее справедливый или не­справедливый характер В этом отношении в качестве примера мож­но привести положение, содержащееся в п. 3 ст. 362 ГПК РФ и ука­зывающее на то, что основанием отмены решения суда в кассацион­ном порядке и передачи дела на новое рассмотрение в суд первой инстанции наряду с другими основаниями, влекущими наступление таких же юридических последствий, является несоответствие вы­водов суда, изложенных, в решении, обстоятельствам дела

Во всех этих оппозициях имплицитно присутствует представле­ние о неком инструменте равновесного определения качества дейст­вительности, которая окружает субъект оценки, активно подступает к нему, либо настойчиво воздействует на него. Иными словами, ок-

¹⁹ Арутюнова И Д Типы языковых значений Оценка Событие Факт М, 1988 С 75, 76, 77.

Юридическая эпистемология июридическое мышление 473

ружающая действительность не дана субъекту оценки в некоем пас­сивном состоянии, она наступательным образом оказывает давле­ние, он находится в среде обстоятельств и вовлечен в процесс их течения, складывания и упаковывания, связан с этим процессом. Субъект оценки погружен в действительность, она доступна ему в тех или иных формах Однако то, что доступно для восприятия, не всегда представляет собой ценность для существования и в этом от­ношении может не иметь в себе значимости или практического смысла.

Если говорить о правовом качестве социальной действительно­сти и юридическом отношении к ней, то можно сделать вывод о на­личии специфического нормативного определения этого качества. Таким нормативным мерилом правового качества общественных отношений, которые и создают круг обстоятельств для субъекта публичной универсальной оценки, каковым является в данном слу­чае судебная инстанция, служит юридический закон. Но закон как базис социально-аксиологической оценки еще не есть сам механизм оценивания действительности, следовательно, нормативным подо­бает и надлежит быть самому этому механизму, что и находит вы­ражение в самом факте существования процессуального законода­тельства, ф>ндаментальном принципе равенства всех перед законом и судом.

Для выявления конкретной специфики юридической оценки об­ратимся вновь к содержанию ст 67 ГПК РФ.

Возьмем, например, такие нормативные параметры оценки до­казательств по делу, как объективность, всесторонность, полнота и совокупность. Вначале необходимо разнести эти характеристики по принадлежности и динамической присущности. Объективность от­носится к базисному основанию юридической оценки или ее фунда­менту в виде внутреннего убеждения суда Бремя страсти при осу­ществлении правосудия является самым мощным противодействием для ясного, объективного и отчетливого восприятия процесса дока­зывания, правильной оценки доказательств и правильного определе­ния юридически значимых обстоятельств по делу. На последний не­достаток при осуществлении правосудия как основание для отмены решения по делу указывается, например, в п 1 ст. 362 ГПК РФ. Процессуальное законодательство в качестве возможных источни­ков пристрастного отношения суда приводит' подчинение интересу

474____________________________________________________ Глава 4

сторон по делу и других лиц, участвующих в деле; профессиональ­но-процессуальную зависимость судьи из-за собственной причаст­ности к рассматриваемому делу (ст. 16, 17 ГПК РФ). Таким образом, обстоятельства по делу как фрагмент тех социальных связей, в кото­рые в своей повседневной жизни погружен каждый человек, должны находиться от суда на максимальном удалении и дистанции. Эти обстоятельства не должны иметь доступа к чувству, сознанию, по­вседневным практическим потребностям и интересам кого-либо из судей. Иначе эти обстоятельства уже не будут обстоятельствами де­ла, которое является делом спорящих сторон, а будут представлять собственное дело суда, в разбирательстве которого не может быть достигнута объективность рассмотрения и справедливость в приня­тии решения. Здесь нарушается общий фундаментальный антропо­логический принцип, гарантирующий правильность всякого рассуж­дения, — никто не может быть судьей в своем собственном деле.

Однако большего внимания, чем это первичное условие объек­тивности, нарушение которого в сфере правосудия нельзя отнести к распространенному явлению, заслуживают формы неправильного публичного рассуждения при осуществлении судебного разбира­тельства дел, которые перечислены в ст. 362, 363, 364 ГПК РФ. Все они представляют собой совокупность судебных ошибок, происхо­ждение которых коренится в пространстве, если позволительно ис­пользовать подобное выражение, юридической иррациональности. Эта юридическая иррациональность проявляется в таких разновид­ностях, формах и прагматических дефектах, как неправильность оп­ределения юридически значимых обстоятельств, недоказанность обстоятельств, которые суд признал установленными, несоответст­вие выводов суда обстоятельствам дела, нарушение или неправиль­ное применение юридических норм.

К нарушениям, связанным с применением механизма юридиче­ской оценки, среди этой совокупности нарушения нормативного ис­пользования материального и процессуального законодательства следует отнести, с нашей точки зрения, нарушения, указанные в п. 1-3 ст. 362 ГПК РФ.

Неправильное определение юридически значимых обстоя­тельств как вид ошибочного осуществления судопроизводства по гражданскому делу напрямую связано с положениями ст. 56, 67 ГПК РФ. В ч. 2 ст. 56 ГПК РФ указано, что суд определяет, какие

Юридическая эпистемология июридическое мышление_____ 475

обстоятельства имеют значение для дела, какой из сторон они под­лежат доказыванию, ставит их на обсуждение, даже если стороны на какие-либо из них не ссылались. Эта задача суда безусловным обра­зом предполагает наличие знания и умения в квалификации спорных правоотношений. Это знание используется судом уже на стадии об­ращения граждан за судебной защитой и при осуществлении подго­товки дела к судебному разбирательству. В этом отношении нужно говорить о некой готовности суда к собственно судебной процедуре и наличии у него определенной предположительной перспективной оценки обстоятельств по делу. Мы сознательно исключаем такие модификации неготовности суда к рассмотрению дела, как недоста­точное знание, не совсем адекватное понимание смысла правовой нормы или действующего законодательства, на основании которых необходимо разрешить возникший спор. В условиях такого абст­рактного гипотетического допущения мы получаем обоснованную интеллектуальную возможность анализа правильности осуществле­ния самой юридической оценки, когда ее предметной областью яв­ляется определение юридически значимых обстоятельств по делу. В этом анализе мы можем опереться на нормативы, которые предла­гаются ст. 2 ГПК РФ, где определены задачи гражданского судопро­изводства: «Задачами гражданского судопроизводства являются правильное и своевременное рассмотрение и разрешение граждан­ских дел в целях защиты нарушенных или оспариваемых прав, сво­бод и законных интересов граждан, организаций, прав и законных интересов Российской Федерации, субъектов Российской Федера­ции, муниципальных образований, других лиц, являющихся субъек­тами гражданских, трудовых или иных правоотношений. Граждан­ское судопроизводство должно способствовать укреплению закон­ности и правопорядка, предупреждению правонарушений, формированию уважительного отношения к закону и суду».

В тексте этой статьи ГПК РФ можно выделить три нормативно-регулятивные идеи ценностного, или аксиологического, порядка, в основании которых лежат такие фундаментальные частно-правовые и публично-правовые ценности, как право, свобода и охраняемый законом интерес: 1) правильность рассмотрения гражданских дел; 2) правильность их разрешения; 3) своевременность их рассмотре­ния и разрешения. Нас в данном случае будут интересовать пра­вильность рассмотрения и разрешения дел.

476 Глава 4

Эти нормативно-оценочные конфигурации судопроизводства находятся во взаимосвязи, первая является динамическим оформле­нием и содержательным наполнением второй. Прагматический по­тенциал правильности рассмотрения дела заключен в точном следо­вании процедуре судебного разбирательства, соблюдении его ста­дий, цель которых состоит в развертывании процесса доказывания с максимальной эффективностью. Дтя суда это означает обеспечить реализацию положений ст. 55 и 67 ГПК РФ, где совокупность дока­зательств образуется за счет использования таких принципов их се­лекции, как относимость и допустимость, закрепленных в ст. 59 и 60 ГПК РФ. В ст. 59 ГПК РФ фиксируется способ отбора материала доказывания, предоставленного сторонами, с точки зрения их пра­вового качества: «Суд принимает только те доказательства, которые имеют значение для рассмотрения и разрешения дела».

Стандарт оценки качества «иметь значение для дела», можно охарактеризовать как свойство этого доказательства служить сред­ством раскрытия правового смысла отношений между лицами, уча­ствующими в деле, быть инструментом верификации или фальсифи­кации, предоставляющим возможность доступа к сущности спора и установлению истины по делу.

Свойство доказательства «иметь значение для дела», нередко раскрывается в процессе осуществления судебного разбирательства, однако, суд должен априори, т. е. до приобретения опыта судебного доказывания по делу и его усвоения, обладать предварительным знанием правового смысла спорной ситуации по делу и произвести начертательный эскиз юридически значимых обстоятельств по делу. Такой начертательный анализ осуществляется судом на протяжении всего судебного разбирательства, он дает возможность контролиро­вать полноту доказательств как количественный результат в проце­дуре их отбора. Мы сознательно не используем традиционное на­именование этой процессуальной операции как сбора и добывания доказательств, поскольку суд не является по современным процес­суальным задачам и назначению созидателем и дарителем справед­ливости как финала осуществления правосудия, он ее просто уста­навливает и утверждает ее публичное присутствие в обществе. Такое представление о назначении правосудия исключает квалифи­кацию судебной процедуры как розыскного государственного меро­приятия, осуществляемого ради воплощения какой-либо высокой

Юридическая эпистемология и юридическое мышление 477

идеи. Речь идет о вполне приземленном процессе, имеющем вполне реалистичное прагматическое назначение и смысл, хотя в нем и уча­ствуют такие глобальные антропологические ценности, как право и свобода. Такая операциональная обязанность суда по активному со­биранию и добыванию доказательств свойственно инквизиционно­му, следственному типам судопроизводства.