Глава 40. культура древнего китая
Мифология и религия
Сегодня мы можем судить о древнекитайских мифах лишь по тем следам, которые сохранились в более поздних памятниках, преимущественно с VI в. до н. э. По своему содержанию эти мифы подразделяются на несколько групп, или циклов.
Среди космогонических мифов, трактующих о возникновении природы и человека из состояния первоначального хаоса, представлены две основные концепции — деление и превращение. Согласно первой из них, неодушевленные вещи и живые существа возникали в результате деления хаоса на два первоэлемента — светлое (мужское) начало ян и темное (женское) начало инь. Вторая концепция предполагает возникновение всего сущего в результате трансформации. Так, человек был создан из глины богиней по имени Нюй Ва. По другой версии того же мифа, сама Нюй Ва превратилась в предметы и существа, наполняющие мир.
Обширную группу составляют мифы о стихийных бедствиях и героях, спасших от них людей. Чаще всего фигурируют два рода бедствий — наводнения и засухи. В некоторых мифах наводнение предстает как некое первоначальное состояние, в других наводнение послано Небом в наказание людям. Засуха оказывается результатом появления одновременно десяти солнц, испепелявших посевы и угрожавших гибелью людям. От наводнения людей спас Великий ЮЙ, от засухи — Стрелок И, сбивший из лука все лишние солнца.
Мифы о древнейших героях отражают стремление древних китайцев найти персонифицированных «авторов» важнейших технических достижений глубокой древности. Среди них те, кто научил людей добывать огонь путем трения; впервые построил шалаш из веток; изобрел способы охоты и рыбной ловли; изготовил первые земледельческие орудия и научил людей употреблять в пищу хлебные злаки; открыл способ варить зерно на пару и т. д. Характерно, что многие из этих культурных героев изображались древними китайцами в виде полулюдей-полуживотных: с телом змеи, с головой быка и пр., что несомненно является отражением древних тотемистических представлений.
Самостоятельный цикл составляют мифы о первопредках. Все они появились на свет в результате непорочного зачатия — прародительница иньцев случайно проглотила яйцо священной Пурпурной Птицы, мать первого чжоусца наступила на след Великана и т. д. Эти детали мифов о первопредках тесно связаны с имевшими широкое распространение представлениями о том, что некогда «люди знали лишь мать и не знали отца» — пережиточное отражение в сознании людей первоначальной матрилинейной филиации.
Представления иньцев о потустороннем мире были зеркальным отражением правопорядка, существовавшего на земле. Подобно тому как в Поднебесной верховная власть принадлежит вану, полагали иньцы, так на небе все и вся подчиняется Верховному божеству <Ди). Ди всемогущ — это он оказывает людям благодеяния или карает их несчастьем, он дарует им урожай, посылает засуху, от него зависит дождь и ветер. Ближайшее окружение Ди. составляют усопшие предки вана, являющиеся его «слугами». Предки вана выполняют различные поручения Ди, они же передают ему просьбы вана о ниспослании благоволения и помощи. Поэтому, принося жертвы своим предкам, ван мог умилостивить их и благодаря этому заручиться поддержкой Верховного божества. Функции вана как верховного жреца как раз и заключались в том, что он мог осуществлять общение со своими предками, являвшимися посредниками между миром людей и миром богов.
В раннечжоуское время эта система религиозных представлений не претерпела еще сколько-нибудь значительных изменений. Позднее происходит постепенный процесс отделения в сознании людей мира предков от мира богов, что приводит к обособлению культа предков от культа Верховного божества. Вследствие этого функции посредника переходят к жрецу или жрице — лицу, обладающему способностью обращаться с духами и богами.
Возникновение и распространение конфуцианского учения способствовало, с одной стороны, усилению культа предков, с другой — трансформации представлений о Ди в культ Неба. После превращения конфуцианства в официальную государственную идеологию трактовка им значения этих культов стала каноном.
Наряду с этим в ханьское время развиваются народные верования, обнаруживающие значительную даосскую окраску. Во II—III вв. в Китай проникает буддизм. По преданию, первые буддийские сутры были привезены в Китай на белой лошади; в память об этом около Лояна был построен сохранившийся до настоящего времени буддийский «Храм Белой Лошади». Перевод сутр на китайский язык и распространение буддизма з Китае относятся уже к IV—VI вв.
Письменность
Наиболее ранние памятники древнекитайской письменности — иньские гадательные надписи XIV—XI вв. до н. э. Возникновение же этой системы письма должно быть' отнесено к гораздо более раннему времени, поскольку иньская письменность предстает перед нами в достаточно развитом виде. С типологической точки зрения между иньской письменностью и современной иероглификой нет принципиальных различий. Подобно современным китайцам, иньцы пользовались знаками, фиксирующими те или иные единицы языка преимущественно со стороны их значения. Подавляющее большинство иньских знаков представляло собой идеограммы — изображения предметов или сочетания таких изображений, передающие более сложные понятия. Кроме того, в иньской письменности уже использовались знаки другого типа, абсолютно преобладающие в современной китайской иеро-глифике: один элемент такого знака указывал на чтение, другой — на приблизительное значение. Эта категория иньских знаков типологически близка к тем древнеегипетским иероглифам, которые, фиксируя звучание слова, имели дополнительный смысловой детерминатив.
Иньские знаки характеризуются тремя особенностями, отличающими их от современных китайских иероглифов. Во-первых, каждый элементарный знак представлял собой изображение контура какого-либо предмета, неразложимого на составные части. Во-вторых, существовало большое разнообразие в написании одного и того же знака. В-третьих, ориентация знака относительно направления строки еще не стабилизировалась.
Благодаря заимствованию иньской письменности чжоусцами развитие ее не прервалось и в I тысячелетии до н. э. Существенные изменения происходят в ней лишь во II—I вв. до н. э., когда после унификации местных вариантов иероглифов возникает новый почерк написания знаков. Иероглифы этого времени уже полностью утратили связь со своими первоначальными начертаниями. Письменность ханьского времени в принципе почти не отличается от современной.
Трансформация написания знаков была в значительной мере обусловлена эволюцией материалов, использовавшихся для письма. В Древнем Китае обычно писали на длинных и тонких деревянных или бамбуковых планках, соединявшихся затем шнурком или ремнем. Писали тушью с помощью кисти, а ошибочно написанные знаки подчищали металлическим ножом (отсюда происходит обшее название письменных принадлежностей — «нож и кисть»). Начиная с середины I тысячелетия до н. э. древние китайцы писали также на шелке (образцы таких «шелковых» книг найдены в ханьских погребениях). На рубеже новой эры в Китае была изобретена и вошла в употребление бумага. В первых веках новой эры бумага вытесняет все старые материалы для письма.
Литература
Образцы древнейших стихотворных произведений дошли до нас в надписях на'бронзовых сосудах XI—VI вв. до н. э. Рифмованные тексты этого времени обнаруживают известное сходство с песнями, вошедшими в «Шицзин».
«Шицзин» — подлинная сокровищница древнекитайской поэзии. Этот памятник включает 305 поэтических произведений, сгруппированных по четырем разделам («Нравы царств», «Малые оды».
«Великие оды» и «Гимны»). Лирические народные песни, вошедшие в первый раздел «Шицзина», поражают своей искренностью и задушевностью. Иные стилистические особенности у произведений, включенных во второй и третий раздел. Это в большинстве своем авторские стихотворения, основные темы которых — служение правителю, военные походы, пиры и жертвоприношения. В четвертом разделе собраны образцы торжественных храмовых песнопений в честь предков и правителей прошлого.
Традиции «Шицзина» были унаследованы авторами поэтических произведений IV в. до н. э., дошедших до нашего времени в виде текстов на каменных тумбах, по форме напоминающих барабаны, отчего и надписи на них получили наименование «текстов на каменных барабанах».
Эпоха Чжаньго была временем стремительного взлета древнекитайской культуры. В IV в. до н. э. в царстве Чу жил и творил выдающийся поэт Цюй Юань, в произведениях которого живо отразились противоречия современного ему общества. Образная сила поэтического дара Цюй Юаня, выразительность его стиха и совершенство формы ставят этого поэта в число ярких талантов древности.
Народная поэзия питала и творчество ханьских поэтов. Произведения наиболее известного из них — Сыма Сян-жу — были включены Сыма Цянем в жизнеописание этого поэта. Дошли до нас и стихотворения, приписываемые самому Сыма Цяню, хотя вопрос об их авторстве продолжает оставаться спорным.
Искусство
Древнекитайская поэзия неотделима от музыки. Не случайно, в частности, название поэтического жанра сун (гимны) восходит к слову «колокол». Характер аккомпанемента определял поэтические особенности и других жанров. Музыка, поэзия, танец — в синкретическом единстве этих трех явлений культуры конфуцианцы видели выражение подлинных норм взаимоотношений между людьми. «Слова могут обманывать, люди могут притворяться, только музыка не способна лгать» — так определялась древними китайцами социальная функция музыки.
Древнекитайские музыкальные инструменты делились на три основные группы: струнные, духовые и ударные. Этот набор музыкальных инструментов продолжал существовать и в ханьское время для исполнения традиционной «изысканной» музыки. Наряду с ним в I—II вв. в Китае распространяются и совершенно новые музыкальные инструменты, главным образом заимствованные у соседних народов. Многие из них попали в Китай из Средней Азии.
В глубокой древности в Китае начинает складываться совокупность строительных приемов, впоследствии придававших характерные черты дворцовой и храмовой архитектуре ханьской эпохи.
Основу конструкции древнекитайского здания составляли не стены, а столбы каркаса, принимавшие на себя главную тяжесть крыши. Без столбов и соединяющих их балок здания вообще быть не может — это представление нашло отражение в многочисленных метафорах и сравнениях, встречающихся в древнекитайских письменных памятниках («Вы для царства Чжэн — словно балка в крыше,—говорит сановник этого царства одному из придворных,—если балка рухнет, то и слеги рассыплются»).
Здание возводилось на приподнято? платформе, отсюда типичные для древне-китайского языка выражения «подняться во дворец», «спуститься из дворца» и т. д. Стены обычно сооружались из утрамбованной глины (кирпич стал применяться в строительстве со II — I вв. до н. э). Крыша покрывалась черепицей, а по фасаду закреплялись концевые декоративные черепичные диски, в ханьское время украшавшиеся иероглифическими надписями с пожеланиями счастья, благополучия и богатства.
Образцом ханьского градостроительства была столица империи — Чанъань, один из крупнейших городов древнего мира. Его окружала стена с двенадцатью воротами. Самыми , высокими зданиями были императорские дворцы. Дворцовые помещения не были сосредоточены в одном месте, а располагались в разных концах столицы. Соединяли их крытые переходы и подвесные галереи, по которым император и его свита могли переходить из одного дворца в другой, не боясь досужих взоров простолюдинов. Вблизи дворцов помещались выкрашенные в желтый цвет здания административных учреждений (в ханьское время красный цвет был символом императора, желтый — официального присутственного места). Не только эти здания, но и дома многих богатых горожан были двухэтажными.
«Собак и лошадей изображать трудно, потому что люди постоянно видят и хорошо знают их, так что нарушение сходства сразу может быть обнаружено. Духов изображать гораздо легче. Духи не имеют определенной формы, их нельзя увидеть ч поэтому легко рисовать»,—утверждал один из китайских философов. Его современники достаточно часто изображали и собак с лошадьми и духов — об этом Свидетельствуют многочисленные фрески и барельефы, известные нам благодаря раскопкам погребений. Эти произведения изобразительного искусства относятся, правда, к несколько более позднему времени, но основываются на традиции, сложившейся в период Чжаньго.
Особенно следует отметить развитие в ханьское время портретной живописи. К числу наиболее значительных и известных в настоящее время произведений этого жанра принадлежит фреска, открытая в 1957 г. в ханьском погребении близ Лояна. На ней изображен драматический эпизод междоусобной борьбы конца III в. до н. э,, когда будущий основатель хань-ской династии попал в ловушку, подстроенную его соперником, и остался жив благодаря находчивости своих соратников. Неизвестный художник мастерски передал индивидуальные черты участников пира. Интересно вспомнить, что писал по поводу одного из них автор «Исторических записок»: «Судя по его поступкам, я считал, что он должен быть рослым и мужественным на вид. Что же предстало моим глазам, когда я увидел его изображение? По внешнему облику и чертам лица он был похож на очаровательную женщину!»
О том, что в ханьское время существовал обычай украшать портретными фресками дворцовые помещения, говорят многочисленные свидетельства источников; сохранились и имена некоторых знаменитых в свое время художников. Об одном из них рассказывали, что он владел искусством портрета в такой степени, что мог передавать не только красоту лица, но и возраст человека. Как-то император приказал ему написать портреты наложниц из своего гарема и удостаивал своим вниманием лишь тех из них, которые выглядели под кистью художника наиболее привлекательными. Многие наложницы подкупали художника, чтобы он несколько приукрасил их; только Чжао-цзюнь не захотела пойти на обман, и поэтому император так и не видел ее. Когда же пришлось отправить невесту сюннускому шаньгою, император решил выбрать для этого Чжао-цзюнь. Перед отъездом свадебного поезда Чжао-цзюнь была принята императором, который вдруг обнаружил, что в действительности она самая красивая из всех его наложниц. Разгневанный император приказал казнить художника, приукрасившего посредственность и тем самым оставившего в тени истинную красоту.