Общая оценка Маастрихтского договора

С вступлением в силу Маастрихтского договора Европейский союз начал свое существование. На фоне многих направлений его развития достаточно отчетливо просматривались две главные задачи, которые ставили перед собой участники Маастрихтского договора. Первая из них заключалась в том, чтобы развить успехи, достигнутые в ходе создания внутреннего рынка. В этих целях должна была быть введена единая валюта и осуществлена конвергенция экономических политик государств – членов Союза. В сущности, речь шла о развитии идей экономической интеграции, предопределивших само создание сообществ. Вторая задача отражала стремление еще дальше выйти за рамки чисто экономической организации и придать Европейскому союзу более определенный и сильный политический характер. Обоснованием этого послужили взаимосвязь и взаимозависимость экономики и политики Европейского союза, равно как и намерение противостоять конкурентам на мировом рынке, в первую очередь США, активно и результативно использовавшим свой политический капитал в международных отношениях для получения торговых, инвестиционных, налоговых и иных льгот, и особенно для проникновения на рынки в самых различных регионах мира. Обе задачи были тесно связаны между собой, но практически предпочтение отдавалось первой из них. При ее решении легче достигалось необходимое согласие.

Время стало сразу же выявлять реальное значение Договора о Европейском союзе 1992 г., его сильные и слабые стороны, вносить свои коррективы в изначальные идеи. Раскачиваться было некогда. Уже к 1 января 1999 г. в Европе должна утвердиться единая валюта. Примерно в эти же сроки следовало определиться с Западноевропейским союзом. В двери Европейского союза все более настойчиво стучались страны, стремившиеся войти в него в качестве полноправных членов. Союз сразу же встретился с новыми проблемами, которые нужно было без отлагательства решать. Но Маастрихтский договор, казалось бы, только что принятый, не содержал набора инструментов, необходимых для решения всех вновь встающих вопросов.

Значило ли это, что Маастрихтский договор был неполноценен или малорезультативен? Отнюдь нет. Дело не только в том, что пока еще преждевременно давать ему обобщающую оценку, говорить о его успехе или фиаско. Как уже отмечалось, он по праву занял очень важное место в истории европейской интеграции, существенно ее расширил и углубил. В Маастрихте речь шла не просто о фиксации создания единого внутреннего рынка, закреплении других важнейших достижений интеграционного процесса. В Договоре был сделан выбор в пользу достаточно радикального варианта дальнейшего развития Европейского союза, хотя, несомненно, на содержании Договора не могло не отразиться различие подходов стран-участниц, что порой перерастало в открытое противостояние позиции на переговорах. Отсюда проистекают вынужденные компромиссы и оставшиеся нерешенными вопросы, которые, как мины замедленного действия, дали знать о себе позже. Идея политического союза, по сути дела, была отложена в сторону.

Мера радикализма Маастрихтского договора, разумеется, с самого начала воспринималась неодинаково: горячие поборники единой федеративной Европы остались недовольны, обвиняя Договор в непоследовательности и консерватизме, а ревнители государственной самостоятельности по сей день громко упрекают его в посягательстве на государственный суверенитет. Впрочем, это неудивительно. Политические лидеры, заключавшие Договор, как нередко это бывает, избрали некий усредненный путь и потому в большинстве случаев старались достичь консенсуса. Осторожность, им свойственная, уберегла Договор от крайних решений, попыток навязать силой мнение большинства странам, остававшимся при обсуждении того или иного вопроса в меньшинстве. Тем самым не только снималась напряженность на переговорах, но и облегчалось выполнение Договора.

Важно иметь в виду и другое обстоятельство, нашедшее отражение в Маастрихтском договоре. Интеграция, на путь которой ее участники вступили много десятилетий назад, имеет свою внутреннюю логику, свои потребности. При учете всех субъективных факторов нельзя преуменьшать значение объективных закономерностей, предопределяющих природу интеграции. То, что считалось нововведением в ней и даже казалось в недалеком прошлом кардинальным поворотом, становится со временем превзойденным последующим развитием, а то и превращается в тормоз прогресса. В этом аспекте Договор в основном отвечал потребностям времени, придерживался восходящей линии истории.

Но и сводить все дело к неумолимому действию объективных факторов было бы неправильно. Конъюнктурные политические интересы, в особенности связанные с борьбой за власть, за поддержку со стороны избирателей, могут отражаться в конкретном поведении отдельных стран, в изменении позиций их лидеров. Хорошо известно, что внутриполитические дебаты в Великобритании, усиление или ослабление сил, выступающих за более или, наоборот, менее активное участие в Европейском союзе, прямо сказываются на поведении ее представителей в органах Союза. Маастрихтский договор оказался довольно гибким документом, который довольно легко выдерживал такого рода нагрузки и перегрузки без принципиального изменения направления и целей интеграции.

Вместе с тем надо подчеркнуть, что Маастрихтский договор 1992 г. – это не конечная цель, а рубеж нового этапа интеграции. Именно так он воспринимался в момент своей разработки, именно таким он представляется спустя годы после его подписания. Положения договора в значительной мере были привязаны к определенному времени и нацелены на достижение указанной в нем цели. В Договоре предусматривались этапы и механизмы решения намеченных задач, время конкретных действий. Это относится в первую очередь к формированию Экономического и валютного союза, введению единой европейской валюты.

Оценка Маастрихтского договора, однако, окажется неполной, если не сказать о том, что он обошел стороной ряд важных вопросов развития интеграционных процессов. И это было сделано не случайно. Как показало обсуждение проекта Договора, по ряду вопросов страны-участницы не смогли достичь согласия. Чтобы не продолжать споры до бесконечности и таким образом не только задержать, но практически сорвать принятие Договора, было решено отложить рассмотрение подобных вопросов на будущее. Время, с одной стороны, должно было стать главным арбитром, а с другой – привнести в ход интеграции новые факторы. По ряду других вопросов были намечены самые общие контуры решений и оставлен значительный люфт для возможных отклонений. Словом, Маастрихтский договор во многих случаях не внес, да и не мог внести окончательную ясность в суть дела и как бы по эстафете передал сомнения и споры на суд истории. Впрочем, он и рассматривался его участниками как в значительной мере рамочный документ, который предполагает проведение длительной и кропотливой работы по созданию необходимых предпосылок и механизмов, конкретизирующих согласованные общие контуры решений.