Политические центры эпохи Смуты и «конечное разорение Московского царства»
Множественность центров власти в стране была свойственна Смуте на всем ее протяжении. Вот зима—весна 1605 г .: Москва и Путивль — две резиденции; одна — царствующего монарха, другая — претендента. Восстание Болотникова: с местопребыванием царя Василия Шуйского все ясно — Москва. Сложнее дело в повстанческом лагере: реального носителя имени царя Дмитрия долго нет, Путивль сохраняет значение оппозиционного центра, но только регионального. Именем царя распоряжается И. Болотников, а значит, ставка перемещается вместе с ним: Калуга — с. Коломенское (под Москвой) — Калуга — Тула. Но не было, однако, и намека на действительно столичные функции. И что важно — и правительственный, и повстанческий лагеря наглядно демонстрируют рыхлость управленческих рычагов, слабость центральной власти.
Ситуация существенно меняется с появлением второго Самозванца. Скорее всего он был русским по происхождению, рано попавшим в восточные воеводства Литовского княжества (ныне земли Восточной Белоруссии), став бродячим школьным учителем. Первыми приложили руку к сотворению нового царя Дмитрия местные шляхтичи. Кое-кто из них сопровождал Лжедмитрия I на заключительном этапе его похода на Москву. После появления и объявления Самозванца в Стародубе (уже в России) дело продолжил И.М. Заруцкий, казачий атаман родом из Тернополя. Он побывал в крымском и турецком плену и давно был вовлечен в российские дела. В Стародубе он оказался не случайно: предводители повстанцев направили его из Тулы к границе для сбора сведений о местонахождении и планах «царя Дмитрия».
Шуйский после сдачи ему Тулы, во-первых, распустил почти всех взятых в плен рядовых повстанцев, а во-вторых, прекратил крупные операции, отложив восстановление власти над Северской землей на весну—лето следующего года. Летом же 1607 г . Сигизмунд III наносит силам рокошан решительное поражение, так что осенью немалое их число оказалось на восточном порубежье Речи Посполитой — с оружием, но без занятий. Вот почему Лжедмитрий II, направившийся в сентябре к Туле, а в октябре стремительно бежавший поближе к границе, сильно нарастил свой потенциал за время зимовки под Орлом. К весне его рать насчитывала от 20 до 30 тыс. человек, и состояла она по преимуществу из бывших болотниковцев (во главе с Заруцким) и польских наемников — во главе с гетманом Ружинским, Лисовским и другими предводителями крупных, средних и мелких отрядов. В двухдневном бою под Волховом (30 апреля — 1 мая 1608 г .) Лжедмитрий разбил правительственную армию под командованием царского брата князя Д.И. Шуйского. Через месяц с небольшим он уже под Москвой. Вскоре в стране возникла вторая столица в считанных верстах от стен Москвы — резиденция «царя Дмитрия Ивановича» расположилась в с. Тушине. Отсюда и обыденное определение Самозванца — «Тушинский вор». Так впервые в Смуту возникло два параллельно существующих государственно-политических центра.
В Тушине довольно быстро сложилось все, что было пристойно для столичной резиденции. При царе функционировали Боярская дума, государев двор (с почти полным набором чиновных групп дворовых), приказы, Большой дворец, казна и иные учреждения. Конечно, на высоких постах оказывались незнатные, а порой и вовсе «беспородные» люди. Тот же Заруцкий получил чин боярина, главы Казачьего приказа и стал командующим всех отрядов и станиц казаков. Но в Думе у Самозванца заседали Рюриковичи (князья Засекины, Сицкие, Мосальские, Долгоруковы и т.п.), Гедиминовичи (князья Трубецкие), аристократы с Северного Кавказа (князья Черкасские), представители старомосковских боярских фамилий (Салтыковы, Плещеевы). Ему служил касимовский хан. С осени 1608 г . Тушино получило своего «названного» патриарха: был привезен из Ростова местный митрополит Филарет (в миру Федор Романов, получивший эту кафедру в последние недели царствования первого Самозванца). Его положение было весьма двусмысленным, он наверняка был прикосновен ко многим эпизодам политической жизни, но внешне отстранялся от суеты мира и по позднейшей характеристике не «преклонился ни на десно, ни на лево». При всем том важнейшие военные и материальные решения принимались верхушкой польско-литовских наемников. Первоначально главенствовал гетман Ружинский, с появлением Я.П. Сапеги (близкого родственника литовского канцлера Льва Сапеги), приведшего корпус из семи с лишним тысяч воинов, возникло своеобразное двоевластие. Впрочем, Сапега предпочитал бранные труды и раздолье российских просторов тесноте Тушина. Он возглавил все действия в центре страны, осадив с конца сентября 1608 г . Троице-Сергиев монастырь.
С мая по ноябрь 1608 г . успехи тушинцев стремительно нарастали. На исходе лета произошло еще одно важное событие, которое придало Самозванцу дополнительную легитимность: «царь Дмитрий Иванович» вновь обрел «свою» венчанную и коронованную в мае 1606 г . жену. По соглашению лета 1608 г . польская сторона обязывалась вывести всех наемников — подданных Речи Посполитой с территории
России в обмен на отпуск русским правительством всех задержанных и сосланных поляков. Включая семейство Мнишков. Воевода вступил в сношения с Тушином, еще находясь в ссылке в Ярославле. Было условлено, где и как тушинцы смогут перехватить отправленных из Москвы к западной границе пленников. Все так и произошло. На людях была радостная встреча насильственно разлученных супругов, в тайне же состоялось венчание Марины с новым носителем имени «царя Дмитрия» (по католическому обряду). С этого момента царица Марина Юрьевна навсегда связала свою судьбу не только со вторым Самозванцем, но и с исходом войны.
Как бы то ни было, положение Василия Шуйского оставалось печальным. Москва, собственно, находилась в блокаде — лишь отчасти открытыми оставались дороги через Коломну на Рязань и Владимирская. Растущая хлебная дороговизна (особенно весной 1609 г .) была, пожалуй, более грозным оружием, чем сабли и пушки Тушина. Все междуречье Оки и Волги (за небольшими исключениями) признавало власть тушинского царя. В Среднем и Нижнем Поволжье от имени царя Дмитрия распоряжались в Астрахани, Свияжске. Арзамасе и т.п. Почти все южное порубежье традиционно подчинялось царю Дмитрию, а в Рязанском крае верный Шуйскому П. Ляпунов контролировал лишь крупные крепости. На северо-западе за Шуйским оставалась Новгородская земля, Псков же довольно быстро присягнул Лжедмитрию. Большинство небольших крепостей и сельские территории на западном пограничье также подчинялись Тушину, но Смоленск и его округа сохранили верность царю Василию. Наконец, тушинские отряды проникли в Заволжье и далее на север. Поздней осенью 1608 г . самозванцу присягнула Вологда, а в ней были собраны налоги почти со всего севера, товары заморской торговли через Архангельск и меховая казна из Сибири. Доставка всего этого в Тушино означала бы почти автоматически финансовый крах правительства Шуйского.
Исход войны и в начале XVII в. решали не столько победы на поле брани, сколько финансы и материальное обеспечение. Тушинские власти не располагали эффективными органами управления на местах, тяглецы же здраво, но лукаво ожидали немедленной реализации обещаний Лжедмитрия — милости, облегчения тягостен и т.п. Так что сбором денег на жалованье наемникам из Речи Посполнтой и столовых запасов им. кормов лошадям пришлось заняться самим тушинским отрядам. Это помимо «естественной» добычи в результате военных действий. Понятно, что в удаленные районы (на Северщину, в Арзамасский край и т.п.) тушинцы непосредственно не добирались. А оттуда поступало столько, сколько считали правильным местные политические лидеры. Возмещать приходилось за счет уездов центра. Партии польской шляхты и их служителей (лахолков) делали это столь профессионально, что от «нормальных» грабежей такие поборы отличало лишь наличие легальных полномочий. Стоит ли удивляться, что немногих месяцев тушинского управления вполне хватило для начала спонтанной борьбы против тушинцев. Эта борьба почти сразу приобрела в немалой мере качество национально-освободительной: в Заволжье и центральных уездах действовали по преимуществу польско-литовские отряды. Если летом—осенью 1608 г . территория, подконтрольная Шуйскому, сжималась наподобие шагреневой кожи, то в конце 1608 — начале 1609 г . процесс пошел в обратном направлении. Спасли ценности, казну, товары и в Вологде — тушинских приказных быстро выставили из города. К весне 1609 г . движение ополчений северных и заволжских городов неуклонно сокращало пространство власти Тушина.
Впрочем, возможности таких городовых ополчений были ограничены. На севере и северо-востоке практически не существовало дворянских уездных корпораций. Не было там больших гарнизонов из приборных служилых людей. Дворянские корпорации многих центральных уездов утратили боеспособность. Необходимо было прибегнуть к внешней помощи. Коль скоро Речь Посполитая отказалась от подписанного ее послами соглашения, оставалась Швеция. Февральский договор 1609 г ., заключенный от имени царя его родственником М.В. Скопиным-Шуйским, предусматривал предоставление Швецией России значительного войска наемников в обмен на крепость Корелу с уездом. Весной войска начали прибывать в Новгородскую землю, в мае начался поход армии Скопина и почти синхронно — рати Ф.И. Шереметева из Среднего Поволжья.
Умелые действия Скопина принесли летом значительные успехи. Были очищены все уезды и города по Волге и начато продвижение к Москве по Ярославской дороге. В конце 1609 г . рати Скопина и Шереметева (освободил Владимиро-Суздальскую землю) соединились в Александровской слободе, в конце января 1610 г . была полностью снята осада с Троице-Сергиева монастыря, а немногим позднее взят Дмитров. В апреле Москва встречала колокольным звоном своих освободителей.
Впрочем, к этому моменту уже не Лжедмитрий II представлял главную опасность. Двухполюсная структура гражданской войны превращается в трехполюсную. Главный фактор таких изменений — открытое вмешательство Речи Посполитой, а позднее и Швеции во внутренние усобицы России.
Вторжение большой армии во главе с Сигизмундом произошло в сентябре 1609 г . Мотивы короля нетрудно угадать: здесь сплетались личные, политические, конфессиональные и территориальные интересы. Собственно сам факт похода в Россию и осады крепости Смоленск означал полномасштабные военные действия, но не содержал ответа об их целях. Обработка шляхетского общественного мнения началась давно. Выразительный штрих — в том же 1609 г . в Вильно увидела свет брошюра, в которой Россия приравнивалась к Америке: ее необходимо завоевать так же, как испанцы завоевали ацтеков. Это будет нетрудно сделать, ибо русские якобы ничем не лучше в военном плане туземцев Америки. Их плодородные земли следует раздать шляхтичам. Участие многочисленных отрядов в российских событиях укрепило мнение о фундаментальных слабостях соседа-соперника. Поэтому, несмотря на незавершившуюся войну со Швецией в Прибалтике, сейм вотировал налоги на поход в Россию. Король приложил много усилий с целью перетянуть основные силы наемников из Тушина в свой лагерь. Так что уже осенью 1609 г . вполне обозначился кризис Тушинского лагеря. В конце декабря 1609 г . Лжедмитрий бежит в Калугу, куда устремляются казачьи станицы, отряды приборных служилых, дворянские сотни южных корпораций. Позднее, в феврале туда же бежит Марина. В январе—феврале имели место стычки и бои между поляками и русскими тушинцами. Русские тушинцы-аристократы из двух маршрутов — в Москву или в Калугу — предпочли третий: в королевский лагерь под Смоленск.
Там в феврале 1610 г . был заключен договор о предварительном избрании на русский трон сына Сигизмунда, Владислава, причем основное содержание статей соглашения сводилось к четкой регламентации деятельности нового царя в условиях полного сохранения московского социального и государственно-политического устройства, православной веры и т.п.
Итак, весной 1610 г . в стране было уже три центра, имевшие хотя бы формальные права на власть — Москва, Калуга, королевский лагерь под Смоленском. Весной—летом ведутся вялые военные действия между Лжедмитрием II и польскими отрядами. Но главный узел должен был разрубиться в столкновении армии Шуйского с королевской ратью. Смерть Скопина в апреле 1610 г . (по очень вероятной версии он был отравлен на крестинах) привела к смене командования. Русские войска с отрядами наемников из Швеции выступили к Смоленску, имея во главе царского брата, бездарного Дмитрия. В очередной раз проявилась его нераспорядительность. Правда, в этот раз ему противостоял один из лучших польских военачальников, коронный гетман С. Жолкевский. Он нанес внезапный удар по не развернувшейся полностью в боевые порядки русской армии и сумел предварительно склонить к измене основные силы наемников. Поражение при с. Клушине было катастрофическим: правительство Шуйского за несколько часов лишилось почти всей армии и значительных средств. К Москве устремились силы Лжедмитрия II из Калуги и корпус Жолкевского. 17 июля 1610 г . царь Василий Шуйский в результате заговора был сведен с престола и насильственно пострижен в монахи. Высшую власть взяла на себя Боярская дума, за которой не было сколько-нибудь реальных сил. Падение режима Шуйского, казалось бы, упрощало ситуацию.
Собственно, на выбор Думе, наличному составу государева двора, добравшимся до Москвы после Клушина дворянам и стрельцам, горожанам предстали два варианта. Самозванца не хотело подавляющее большинство, поэтому переговоры с его сторонниками клонились к размену правителей: москвичи сводят с трона Шуйского, бывшие тушинцы — своего царика. Оказался, однако, обман: на новом туре переговоров москвичам предложили в цари Тушинского вора как лучший вариант. Параллельно шли переговоры с Жолкевским. Заключенный с ним в августе договор признавал факт избрания русским царем Владислава, причем крестоцелование на его имя началось едва ли не на следующий день после подписания. Ограничительные нормы были, пожалуй, еще более четко разработаны и дотошной регламентацией максимально гарантировали сохранность московских порядков во всех сферах жизни, включая церковь и веру. Некоторые несогласия не были преодолены (важнейшее — об обязательном переходе Владислава в православие). Их разрешение отложили до прямых переговоров с королем.
Существенно, что статьи августовского договора обсуждались на заседаниях импровизированного Земского собора. Именно соборной делегации (представителей от сословий насчитывалось несколько десятков, а с сопровождающими лицами — несколько сот человек) во главе с Филаретом и боярином В.В. Голицыным поручили провести переговоры с Сигизмундом, поддерживая постоянную связь с Думой, патриархом Гермогеном, членами Собора. На этом фоне глобальных решений внешне не слишком заметно происходили как будто обыденные, вызванные простой целесообразностью события: польские войска сначала были впущены в город, а в сентябре — в Кремль. Фактически это означало установление контроля польского коменданта над деятельностью всех институтов власти. Нетрудно понять, были ли у Сигизмунда в такой ситуации желания к переговорам. Конечно, нет. Наоборот, он полагал неверной тактику и уступки Жолкевского. Прежде всего он видел себя на московском троне и в соответствии с давними планами во главе государств, объединенных унией (России отводилась второстепенная, подчиненная роль). И, естественно, он желал восстановить справедливость и вернуть Литовскому княжеству его исконные земли — Смоленск ранее всего. Вот почему, несмотря на настояния русских послов, осада Смоленска продолжалась. Русские же политики и простецы никак не могли взять в толк: почему король воюет землю, монархом которой должен стать его сын.
В итоге уже к началу следующего года главные послы вместо стола переговоров оказались под арестом, а затем и в заключении. В столице же власть полностью перешла к польскому коменданту Гонсевскому и тем русским, которых направил в Москву Сигизмунд. В декабре 1610 г . погибает Лжедмитрий II. Патриарх Гермоген, вступивший в конфликт с польскими властями в Москве, в декабре 1610 — январе 1611 г . рассылает грамоты по многим городам с призывом к освобождению столицы и отказу от присяги Владиславу. Власти берут под стражу его резиденцию, а в середине марта вообще отправляют Гермогена в заключение в Чудов монастырь. Арена кажется полностью расчищенной для Сигизмунда. Правда, почему-то никак не сдается Смоленск, не желая признать нового царя. В Калуге царица Марина рожает сына Ивана («царевича Ивана Дмитриевича»), которого отдает под покровительство и защиту горожан Калуги. К тому же и военные отряды — вполне солидные — из Калуги никуда не делись. Королем был резко недоволен в Рязани П. Ляпунов, а в других городах множество воевод, приказных, местные сословия. Но нет у них объединяющего начала, а противоречия между вчерашними врагами — социальные, политические — не исчезли.
Все логично в подобных выкладках, за единственным исключением: общее желание к изгнанию захватчиков оказалось сильнее, пусть временно, прежних раздоров. Сформированные почти в двадцати городах отряды с конца зимы подтягиваются к столице. Там, несколько опережая события, 19 марта вспыхивает восстание москвичей против поляков. Тяжелые бои шли два дня, и только после поджога домов и строений в Китай-городе (пожар выжег почти всю застройку Китай-города) гарнизону удалось подавить выступление горожан. Именно это событие (столица являла собой очень печальное зрелище) было обозначено как «конечное разорение Московского царства».
Тем не менее в ближайшие дни после восстания к Москве подступили все отряды. Встала задача организационного оформления первого земского ополчения. Высшая власть — законодательная, судебная, отчасти исполнительная — принадлежала Совету ополчения, своеобразному Земскому собору. Руководство текущим управлением лежало на трех лицах: боярах и воеводах Д.Т. Трубецком и И.М. Заруцком, думном дворянине П.П. Ляпунове, а также вновь создаваемых ведущих приказах. В приговоре ополчения от 30 нюня подробно расписывался порядок земельного устройства дворян, их денежного жалованья и гораздо меньше говорилось о казачестве. Теперь же речь шла об очень важном элементе общественной структуры: в балансе военных сил, спектре политических притязаний и социальных предпочтений вольному казачеству принадлежали важные позиции. Именно в рамках первого ополчения оно приобретает новые черты: отдельные станицы и отряды образуют некое военно-организационное единство. Конфликт Ляпунова с казаками наглядно проявил глубину социальной розни казачества и дворянства, высветив особенности устройства казаков. Ляпунов трижды вызывается на «великий круг» и появляется лишь на третий раз. Показательна публичная процедура обвинения и хотя бы формально соблюденная возможность Ляпунову ответить на обвинения. Наконец, казнь осуществлена коллективно. Все эти признаки (вне зависимости от того, сколь справедливым было обвинение) указывают на войсковую организацию вольных казаков.
Убийство Ляпунова привело к массовому отъезду из-под Москвы дворян и даже приборных служилых. Этому способствовало и отсутствие единого плана восстановления государства. Приговор об обращении за военной помощью в Швецию в обмен на возможное призвание одного из двух сыновей короля Карла IX был, скорее, тактическим ходом. Если продолжить цепь неудач, то итоги к исходу лета 1611 г . будут совсем незавидны: после очередного штурма польских войск в июне пал Смоленск; опираясь на приговор Совета ополчения и позицию местной верхушки, шведские войска вошли в Новгород, а затем оккупировали новгородские земли, зафиксировав в договоре право шведского королевича на русский трон или на Новгородскую область. Наконец, кризис в казачьих таборах под Москвой достиг угрожающего уровня.
Теперь вспомним. В Московском Кремле в осаде сидят польская администрация, войска и Боярская дума, представляя власть Владислава. Второй и главный центр этой власти перемещался вместе с королем, который прихватил с собой в качестве трофея-символа своих побед братьев Шуйских. Под Москвой сохранялось правительство первого ополчения, авторитет которого реально мало кто признавал на местах. В Новгороде Великом правила шведская администрация. Это не считая множества региональных центров (вроде Пскова, Путивля, Казани, Арзамаса и т.д.), которые практически не подчинялись никому. Именно в тот год собравшиеся в волостном кабаке мужики избирали своего «мужицкого царя». Ничего удивительного: двумя годами ранее на просторах страны казачьи отряды водили более десятка «царевичей», носивших столь «привычные» для царской фамилии имена — Лавер, Осиновик, Брошка. Процесс территориального распада и политического разложения, казалось, достиг той черты, после которой уже нет возврата к единству общества и государства.