Политико-правовые взгляды М.М. Сперанского. 5 страница

Герцен уделял внимание способу осуществления социальной революции. В его произведениях немало суждений о неизбежном насильственном низвержении капитала, но он не являлся сторонником обязательного насилия. В период подготовки крестьянской реформы в колоколе высказывал надежд на отмену крепостного права правительством на выгодных условиях для крестьян. Эти надежды на мирное решение крестьянского вопроса вызвали возражение других революционных социалистов. Но Герцен отвечал, что «нужно призыв не к топору а к метле чтоб вымести сор из избы».

Герцен разрабатывал идею избрания и созыва Великого собора- учредит собрания для отмены крепостного права, узаконения пропаганды социалистических идей, борьбы с самодержавием. Эта идея стала частью идеологии России. Герцен обращал особое внимание на международное соединение работников (интернационал) как первый всход будущего экономического устройства.

В теории русского социализма Герцена проблемы государства и права рассматриваются как второстепенные, подчиняющиеся экономической и социальной проблемам. Он писал что «государство, как и рабство, идет к свободе, к самоуничтожению. Будущее общества- союз объединений самоуправляющих общин.

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ (1828-1889гг.) один из руководителей журнала «Современник». В нем он посвятил ряд статей изложению идеи перехода к социализму через крест общину. В статье «Критика философских предубеждений против общинного владения» он стремится доказать на основе гегелевского закона отрицания необходимость сохранения общины и ее развития в более высокую организацию.

В статье «Капитал и труд» излагает план организации производственных товариществ при помощи ссуды от правительства, назначающей на 1 год опытного директора. Герцен назвал Чернышевского представителем теории «чисто западного социализма» т.к. он ссылался на идеи Фурье, Прудона, Луи Блана. Однако стержнем его теории является идея общинного социализма в России.

Основная идея Чернышевского – развитие общинного землевладения в общинное производство, а затем и потребление. Он считал наиболее желательным изменение гражданских учреждений посредством реформ, но для России считал реформы невозможными т.к. самодержавие когда-то породило крепостничество, а теперь пытается лишь изменить его форму, сохранив сущность. В публицистических изданиях он вел антиправительственную пропаганду, использую эзопов язык, намеки, исторические параллели. Об устройстве власти, которая свергнет самодержавие говорилось в прокламации «Барским крестьянам от их доброжелателей поклон». В ней одобряются страны, в которых народный староста (президент) избирается на срок, а также царства, где царь не смеет ничего сделать без народа и всему народу оказывает послушание. Необходимость государства, по мнению Чернышевского, порождена конфликтом, обусловленным несоответствием между уровнем производства и потребностей люд. В результате роста производства и перехода к распределению по потребностям исчез конфликт между людьми, а тем самым надобность в государстве. После длительного перехода общество сложится в федерацию, основанных на самоуправлении союзов земледельческих общин, промышленно-земледельческих объединений, фабрик перешедших в собственность рабочих. Он в статье «Экономическая деятельность и законодательство» критикуя теорию буржуазного либерализма, доказывает, что невмешательство государства в экономическую деятельность обеспечивается только заменой частнособственнического строя общинным владением.

В «Современнике» критиковались западноевропейские либеральные теории и развивающийся конституционализм. Ссылаясь на экономическую зависимость, он утверждал, что права и свободы, провозглашенные западом, являются обманом.

35. Охранительные политико-правовые взгляды К.П. Победоносцева.

В конце царствования Александра II, несмотря на крестьянскую, земскую и судебную реформы, нигилистические и революционные течения переходят к политическому терроризму. В качестве виновника народных бед и объекта терроризма избирается русский царь. Серия неудачных покушений на царя приводит к созданию Верховной Распорядительной Комиссии во главе с Лорис-Меликовым, которая получает широкие полномочия для борьбы с опасными революционными силами. Однако, 1 марта 1881 г. одно из покушений на царя приводит к трагическому исходу – царь погибает от рук революционера-народовольца.

В результате, наследник престола Александр III ввиду угрозы для самодержавия переходит от либеральных мер своего отца к режиму охранительства – ограждению монархии и безопасности общества от крамолы и революционных сил. В первых юридических актах императора Александра III «Манифесте о незыблемости самодержавия» от 29 марта 1881 г. и «Положении о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия» от 14 августа 1881 г. впервые официально была выражена сущность охранительной идеологии – защита государственных и общественных устоев Российской Империи243. С данными положением можно непосредственно связать историю официального употребления термина охранительная доктрина в российской политико-правовой жизни244. В «Манифесте о незыблемости самодержавия» император Александр III так определил охранительное направление российской государственной политики: «Но посреди великой нашей скорби Глас Божий повелевает Нам стать бодро на дело правления в уповании на Божественный промысел, с верою в силу и истину Самодержавной Власти, которую мы призываем утверждать и охранять для блага народного от всяких на нее поползновений»245.

Не последнюю роль в формировании и осуществлении охранительной политики Александра III сыграли обер-прокурор Священного Синода К.П. Победоносцев, редактор журнала «Московские Ведомости» М.Н. Катков и редактор журнала «Гражданин» князь В.П. Мещерский, министр просвещения и министр внутренних дел граф А.Д. Толстой. Проект вышеуказанного Манифеста «О незыблемости» самодержавия был подготовлен под идейным влиянием К.П. Победоносцева и М.Н. Каткова, а обер-прокурор составлял его окончательный текст. В современных публикациях переписки обер-прокурора с царем приводится письмо Александру III с текстом проекта манифеста «О незыблемости самодержавия», который и был утвержден монархом246. По сути дела, К.П. Победоносцев стал проводником консервативной правовой доктрины в качестве действующего источника права. Охранительная идеология стала компонентом правовой системы, получила официальное закрепление и реализацию в юридической практике. Царь в большинстве случаев одобрял проекты, исходившие от консерваторов-державников.

Наиболее весомую роль сыграл К.П. Победоносцев в вопросе учреждения в России Земского Собора с выборными от земств, на создании которого настаивали Лорис-Меликов, Абаза, а ранее Валуев. В день покушения на Александра II, царь намеревался подписать акт о создании такого представительного органа. Александр же III медлил, но речь и аргументы обер-прокурора на совещании по поводу созыва представительного органа привели к тому, что царь отклонил введение представительного учреждения, хотя и по славянофильскому варианту. По сути дела в высшей политической элите столкнулись два крыла консервативной идеологии – государственники (державники) и либеральные консерваторы, черпавшие часть своих взглядов в идейном наследии славянофилов. В этой борьбе первенство приобрели сторонники упрочения и сохранения самодержавия в неприкосновенности. Проект создания Земского Собора, предполагавший ограничение царских полномочий, угрожал существованию монархии и постепенной гибелью государственности.

На совещании с царем столкнулись либеральные и охранительные начала. Император Александр III избрал путь охранения государственности, что вполне объяснимо исходя из назревшей опасности для престола. Чашу весов в пользу непоколебимости самодержавия и лживости, опасности парламента в России склонил в своей речи К.П. Победоносцев. Главным доводом К.П. Победоносцева была апелляция к необходимости упрочения самодержавия в условиях возможной анархии и революционных потрясений. Либеральные начинания в таких условиях могли быть чреваты сползанием России в хаос парламентской борьбы, а позднее и в революционное свержение монархии. Так, в одном из писем самодержцу К.П. Победоносцев подчеркивал: «Самое первое, что теперь нужно России – спокойствие и бодрость духа царя, иначе невозможны ясное сознание и понимание настоящего положения и твердость и энергия действий. Государь должен иметь полную уверенность в том, что священная жизнь его самого и семьи его может быть, и всегда будет охранена от всех адских покушений потаенных злодеев»247.

Так же многие другие акты и решения правительством принимались под влиянием консервативных мыслителей – земская реформа с учреждением земских начальников, университетская реформа, изменение судебной системы и др. Кроме того, режим охраны государства и общества, обусловленный угрозами со стороны революционеров, привел к практически полному пресечению террористической деятельности, а все виновники покушения на царя были задержаны и преданы суду248.

Зачастую до сих пор в исторических работах невысокого научного уровня период царствования Александра III характеризуется в качестве реакционного и застойного – время мракобесов. Однако, нужно во внимание принимать объективные факты. Во-первых, Россия в этот период отдохнула от войн, за что царь получил имя «Миротворца». Во-вторых, в обществе был гарантирован правопорядок и стабильность. В-третьих, за счет протекционистских мер, экономика России стала эффективно развиваться. ВВП вырос в два раза, в Россию хлынули иностранные инвестиции, вскоре в обращении появился золотой рубль – показатель высокой стабильности и привлекательности русской валюты. В-четвертых, правительство создает первые акты по охране интересов рабочего класса, улучшает положение крестьян и дворня введением специальных кредитных банков. Не случайно, что для консерваторов того времени, Александр III стал идеалом русского царя – царя национального, оберегающего старину, традиции, русские святыни, народ, но без возврата в прошлое, а путем эволюции с опорой на русские традиции. Примечательно, что Александр III первый царь, который после долгого перерыва, стал носить бороду, как его далекие предки и славянофилы249.

36. Учение Л.А. Тихомирова о монархической государственности.

По существу монархическое учение Л.А. Тихомирова стало первой теоретической работой в России о самодержавном принципе правления. Вместе с тем, монархические взгляды Льва Александровича отражали многовековые достижения русской мысли. Очевидно, что на учении идеолога монархизма отразилось творчество славянофилов по вопросам о духовной связи царя и народа, земском самоуправлении и возрождении Земских соборов как органов сословно-корпоративного представительства голоса народа перед царем. Несомненно, влияние М.Н. Каткова и К.П. Победоносцева на мировоззрение Л.А. Тихомирова в аспекте оценки монархической власти как палладиума России, без которого она не устоит и рухнет. Вместе с тем, он стал своего рода переходным мостиком к концепциям народной монархии И.Л. Солоневича и И.А. Ильина периода русской эмиграции.

Учитывая то, что Л.А. Тихомиров был монархистом, нельзя забывать о том, что для него как христианского мыслителя превыше власти находилось соборное единство людей в церкви. По этой причине идеолог монархизма высшую ступень в жизни социума связывает с прямым правлением Господа. Он справедливо отвергает ту мысль, что теократия – это правление царя-полубога, объединяющего земное и божественное. По его мысли теократия – это нахождение людей под прямым Божественным правлением. Но, такое правление возможно при условии религиозно-нравственного совершенства людей. А поскольку люди несут на себе печать греха, потому теократия сменяется властью государства, допущенной и созданной по промыслу Бога. В таком идеалом строе жил еврейский народ в эпоху судей. В то время он не нуждался ни в царе, ни в принудительных законах. Однако, неспособность людей жить по заветам Бога привели к тому, что Бог дал им власть и законы как средства удержания от греха.

Сам Л.А. Тихомиров так трактует эволюцию общины евреев от теократии к царской власти: «Действительно люди, достойные Бога, должны без принуждения власти, уметь жить так, как угодно Богу, и когда они этого достигают, то находятся под непосредственным управлением Бога, не нуждаясь в принудительной власти. Но по своей «жестоковыйности» в грехе, в порывах страсти и эгоизма, люди даже и к этому не способны. Для нравственной выработки людям прежде всего необходимо понять эту страшную степень своей нравственной бедности, ибо иначе мы не способны отрешиться от горделивого воображения своей высоты. И вот собственно для этого был Израилю дан момент непосредственной теократии»277.

На основе христианского учения Лев Александрович показывает двоякую природу человеческой власти. С одной стороны, власть создана по воле Бога для исполнения нравственного закона принудительными средствами. С другой стороны, существование власти – следствие греховности людей, не готовых жить под непосредственным руководством Бога. Создание власти Богом – дань людской слабости, их выбора того строя, в котором возможны эгоистические порывы, удерживаемые не только совестью, но и силой государственного закона. Л.А. Тихомиров отмечает: «В идеале наше состояние тем выше, чем более мы живем под непосредственной властью Божией. Все наши подпорки своей немощи суть результат греховности. В этом смысле, учреждение государственности есть «великий грех», все равно какой бы формы власть мы создали. Но лучше сознание греха и искание опоры, нежели неосновательное самомнение. И в этом смысле требование государственности составило заслугу Израилю и было оправдано. Переход от судей к царю был переход от нравственной власти к государственной – принудительной. Судьи были не демократической и не аристократической властью, а властью нравственной, внегосударственной. Судей воздвигал Господь, а не избирал никто»278.

Таким образом, Л.А. Тихомиров не идеализирует монархию, тем более другие формы правления. Но, во власти, в отличие от анархистов и социалистов он видит неизбежный выход общества в борьбе со своей слабостью. Без государства все попытки идеального социального строя обречены на неудачу. Только тогда, общество будет готово к нравственной и свободной жизни без власти и закона, когда каждый человек внутренне преобразится и поборет грех в своей душе. Но, такой исход возможен только в небесном граде, а не в земной жизни. Значит, власть государства неизбежна и необходима для удержания людей от зла. Все попытки сломить власть приведут лишь к разгулу человеческих грехов, но не к тем утопиям, которые рисовали анархисты и социалисты.

Учение о монархическом начале Л.А. Тихомиров основывает на двух непреложных постулатах:

а) психологическом тяготении людей к необходимости власти, что его сближает с теорией Л.И. Петражицкого о ведущей роли эмоций в области права и концепцией И.А. Ильина о ментальных основах власти;

б) религиозно-нравственной идее, которая дает опору для царской власти (идеократический принцип).

Так, в «Монархической государственности» он утверждает: «Я полагаю совершенно очевидным, что формы Верховной власти обусловливаются нравственно-психологическим состояниями нации…В той или иной форме Верховной власти выражается дух народа, его верования и идеалы, то, что внутренне сознает как высший принцип, достойный становится неограниченным, самодержавным. Верховная власть, им создаваемая, ограничивается лишь содержанием своего собственного идеала»279.

Л.А. Тихомиров весьма критически относился к русской школе государственного права, считая ее недозрелой и находящейся под очарованием западноевропейской правовой науки. Так, он прежде всего, отвергал учение о разделении властей и так называемой «сочетанной верховной власти». Верховная власть потому едина, что она представлена одним нравственным принципом и не разделена на элементы и силы. Разделение власти на такие составные части приводило бы к распаду верховной власти и борьбе различных социальных сил и властей. Л.А. Тихомиров замечает: «Без такой владычествующей силы частные силы по самой противоположности своей идеи обречены на борьбу. Смысл Верховной власти состоит в общем обязательной примирении»280. На его взгляд, верховная власть всегда едина и нераздельна и может быть представлена в 3-х вариантах:

- монархия;

- аристократия;

- демократия.

Разделение же функций вполне естественно, но не для верховной власти, а для управительной власти. Л.А. Тихомиров видит разумные основания для разделения управления на законодательную, исполнительную и судебную сферы, но при безусловной подчинении и руководстве верховной власти. Причем он различает два способа формирования управительной системы: служилый и представительный. По возможности, верховная власть должна иметь прямое действие, но все-таки при помощи бюрократии и освобождении от мелких дел. От злоупотреблений в таких случаях может гарантировать наличие множества контролирующих учреждений (право апелляции к царю, гласность, обсуждения политики в печати, контролирующий орган). К представительному принципу осуществления управления Л.А. Тихомиров относился негативно, считая, что передача воли народа невозможна через представителей. Представительные учреждения, в конце концов, приводят к власти политиканов и бюрократии. Так, поясняя свою идею, он пишет: «Чужую волю нельзя представить, потому что она даже неизвестна заранее. Никто не может и сам заранее , какова будет его воля. Тем более не может этого знать «представитель». И далее: «Демократическое представительство создает господство парламентарных политиканов. В монархиях идея представительства создает или сатрапии, или так называемый бюрократизм»281. Выход Л.А. Тихомиров видит в противостоянии бюрократизации путем расширения местного самоуправления и контроля царя за чиновничеством.

В работах Л.А. Тихомирова проступают контуры идеального монархического строя на фоне анализа ложных вариантов самодержавного правления – деспотии и абсолютной монархии.

Во-первых, самодержавие представляет собой верховенство религиозно-нравственного идеала общества. В нравственном идеале народ видит свой смысл существования, растворяет себя и служит ему. При таком строе народ и царь находятся в духовном единстве и не разделяют друг друга. Без народа нет царя, и без царя нет народа. Самодержавие своего рода мистический организм, в котором сливается народ с царем в поисках правды и Бога как нравственного идеала жизни.В деспотическом же правлении такой идеал размывается и на первый план выходит власть силы. Естественно, что и связь народа и деспота немыслима. Народ подчинен деспоту только лишь из-за страха, а не по зову собственной совести. Л.А. Тихомиров по этому поводу указывает: «Монархия деспотическая, или Самовластие, отличается от истинной монархии тем, что в ней воля монарха не имеет объективного руководства. В монархии истинной воля монарха подчинена Богу. Она имеет своим руководством Божественное учение, нравственный идеал, ясный долг»282.

Во-вторых, самодержавное правление хотя и не имеет юридических ограничений, тем не менее, подотчетно Богу, тогда как абсолютная монархия не имеет подобных границ. Истинный царь несет прямую ответственность за судьбы вверенного народа прямо перед Богом.Л.А. Тихомиров подчеркивает это различие таким образом: « Монархия истинная, то есть представляющая Верховную власть нравственного идеала, неограниченна, но не абсолютна. Она имеет свои обязательные для нее начала нравственно-религиозного характера, во имя которых только и получает свою законно-ограниченную власть»283.

В-третьих, истинная монархия определяется национальным мировоззрением и зависит от религиозных, социальных и культурных факторов. Поэтому, каждый народ имеет свое устройство верховной власти.Так, ментальность и условия обеспечили верховенство монархии в Византии и России. Однако, социальные и духовные условия могут подточить монархический принцип и он может выродиться в ложные формы или даже уступить место аристократии или демократии.

На взгляд, Л.А. Тихомирова историческое развитие монархического начала в Византии прервалось по трем основным причинам:

1) Отсутствие общего национального организма в Византии;

2) Безудержное развитие бюрократизма;

3) Постепенное ослабление христианского идеала.

В случае с Россией, Лев Александрович отмечал высокую устойчивость монархического принципа как по религиозным (высокий уровень приверженности православию), так и по социальным, национальным (национальное единство) и политическим причинам (монархия как оплот независимости и безопасности). Вместе с тем, Л.А. Тихомиров подмечал те язвы, которые на протяжении веков ослабляли монархическое чувство в российской народе:

- умственная и политическая незрелость в сочетании с умственным игом по отношению к Европе (так он объяснял церковную реформу Петра I как от недопонимания русской самобытности);

- развитие бюрократии после Петра и вплоть до Николая II, которая стала преградой на пути живого общения царя и народа;

- ослабление христианской веры в верхах общества, распространение атеизма и социализма в интеллигенции и молодежи.

Примечательно, что Л.А. Тихомиров приводит не только недостатки русского государственного строя, но и формирует целый ряд мер по восстановлению образа самодержавия в русском народе. Причем он опирается на наличные исторические условия и вовсе не призывает вернуться к Московской Руси. Так, интересно его замечание по рабочему вопросу, когда положение рабочих толкает их на путь революционеров: «Это огромное население фабрично-заводских рабочих при разумной устроительной миссии могло бы стать в высшей степени полезной связью между верхним культурным слоем и деревенским. Но, к сожалению, оно развивалось вне всяких рамок какого бы то ни было социального строя. Наших рабочих воспитывала деревня, поскольку они с ней не порывали связи. Но сама фабрика для них не давала в социальном отношении ничего, кроме деморализации»284.

В качестве мер по выходу Российской Империи из духовного и государственного тупика Л.А. Тихомиров предлагает: