F.2.1 Как частная собственность влияет на свободу?

Правые либертарианцы не признают или считают малозначимым тот факт, что (абсолютное) право собственности может вести к широкому контролю владельцев собственности над теми, кто использует, но не владеет собственностью (работниками и арендаторами).

Таким образом, капитализм свободного рынка приводит к очень выборочной и основанной на классе защите прав и свобод. Например, при капитализме свобода работодателей неизбежно конфликтует со свободой работников. Когда акционеры или их менеджеры практикуют свою "свободу предпринимать" и решают, как их компания будет работать, они нарушают право своих работников решать, как будут применяться их способности и поэтому при капитализме права собственности работодателей конфликтуют и ограничивают права человека работников на управление собой.

Капитализм дает право на самоуправление только немногим, не всем. Или, говоря по-другому, капитализм не признает определенные права человека как универсальные, что делает анархизм.

Это может быть видно из защиты австрийским экономистом У. Дункан Рэки защиты наемного труда. Называя внутрифирменные рынки труда иерархиями, Рэки (в своем лучшем тоне бывшего преподавателя) говорит что, "нет ничего авторитарного, диктаторского или эксплуатирующего в отношении. Работники приказывают работодателям платить им столько, сколько указано в контракте, также как наниматель приказывает работникам выполнять условия контракта". [Рынки, предприниматели и свобода, стр. 136 и 137]

Условия контракта включают в себя условие, что работники должны подчиняться приказам работодателя или они будут уволены, если не будут подчиняться. Довольно ясно, что приказы во внутрифирменном рынке труда исходят в одном направлении. У боссов есть власть, работникам платят, чтобы они подчинялись. И возникает вопрос: если трудовой договор создает свободного рабочего, почему он_а должн_а оставлять свою свободу в рабочее время?

Рэки признает отсутствие свободы иносказательным путем, когда он замечает, что "работники фирмы на любом уровне иерархии могут выполнять роль предпринимателя. Область, в которой эта роль может быть выполнена, расширяется, по мере увеличения власти у работника". [Избр. Произв., стр. 142]

Это значит, что работники подчиняются контролю от вышестоящих, который ограничивает действия, которые они могут делать и поэтому они не свободны принимать решения, вести себя, участвовать в планах организации, создавать будущее и так далее во время рабочих часов.

Это странно, что одновременно рассматривая фирму как иерархию, Рэки пытается отрицать, что она авторитарная и диктаторская - как будто вы можете иметь иерархию без авторитарных структур или неизбранного человека во власти, который не является диктатором. Его заблуждение разделяет австрийский гуру Людвиг фон Мизес, который утверждал, что: "предприниматель и капиталист не безответственные автократы, потому что они безоговорочно подчиняются потребителю". На следующей странице он признает, что существует "управленческая иерархия, которая содержит среднего подчиненного работника". [Человеческое действие, стр. 809, 810]

Ему не приходит в голову, что капиталист может подчиняться потребительскому контролю и в то же время быть автократом с подчиненными работниками.

Снова, правые либертарианцы признают, что капиталистическая управленческая структура это иерархия и работники подчиняются, и в то же время отрицают, что она автократична к рабочим! Таким образом, мы имеем свободных работников внутри отношений, в которых отчетливо отсутствует свобода - странный парадокс. На самом деле, если бы ваша личная жизнь была также близко рассмотрена и регулирована, как рабочая жизнь миллионов людей по всему миру, вы бы справедливо приняли это за худшую форму угнетения и тирании.

Несколько иронично, что правый либерал и экономист "свободного рынка" Милтон Фридман противопоставлял "центральное планирование, включающее в себя принуждение -- техника армии современного тоталитарного государства" с "добровольной кооперацией между людьми - техника рынка" как два различных пути координации экономической активности больших групп ("миллионов") людей. [Капитализм и свобода, стр. 13]

Однако, это упускает ключевой момент во внутренней природе компании. Как замечают сами правые либертарианцы, внутренняя структура капиталистической компании иерархична. На самом деле, капиталистическая компания это форма центрального планирования и этим разделяет ту же "технику", что и в армии.

Как заметил Питер Дрюкер в своей истории Дженерал Моторс, "есть примечательно близкая параллель между схемой организации Дженерал Моторс и двумя институтами, больше всего известными за административную эффективность: католическая церковь и современная армия". [Цитируется по Дэвид Энглер, Апостолы Жадности, стр. 66] Таким образом, капитализм отмечен серией тоталитарных организаций.

Диктатуры не изменяются сильно - и не делаются менее фашистскими - когда обсуждаем экономические структуры вместо политических. Говоря очевидное, "договор найма (как брачный контракт) это не обмен; оба контракта создают социальные отношения, которые продолжаются во времени - социальные отношения субординации". [Кэрол Пэйтман, Сексуальный конракт, стр. 148]

Возможно Рэки (как большинство правых либертарианцев) скажет, что работники добровольно соглашаются подчиняться диктатуре босса (он пишет, что "человек вступит в контрактное соглашение, известное как фирма, если считает, что ему будет лучше там. Фирма это пример добровольного выгодного обмена". [Избр. Произв. стр. 137]).

Однако, это не остановит отношения от авторитарности и диктатуры (и такие эксплуатирующие, что это очень маловероятно, что люди на вершине не будут злоупотреблять своей властью). Представление трудовых отношений как добровольное соглашение просто мистифицирует существование и применение силы внутри организации.

Как мы обсудим дальше в разделе F.3, в капиталистическом обществе работники имеют выбор найти работу или терпеть жалкую бедность и/или голод. Неудивительно тогда, что люди "добровольно" продают свой труд и "соглашаются" на авторитарные структуры! У них нет выбора поступить по-другому.

Так, внутри рынка труда работники могут искать лучшие условия труда, которые возможны, но это не значит, что финальный контракт "свободно" принят, а не в силу обстоятельств или принуждения, что у обоих сторон есть одинаковая переговорная сила во время составления контракта или что обеспечена свобода обоих сторон.

Это значит, что аргументировать (как делают правые либертарианцы) что свобода не может быть ограничена наемным трудом потому что люди входят в отношения, которые, как они считают, приводят к улучшению над начальной ситуацией. Начальная ситуация не имеет отношения к делу, поэтому их аргумент терпит неудачу.

В конце концов, соглашаясь работать на потогонной фабрике 14 часов в день это улучшение по сравнению со смертью от голода - но это не значит, что соглашающиеся работать свободны или действительно хотят там работать.

Они не хотят и это обстоятельства, созданные законом (т. е. государством), которые обеспечили их "согласие" на такой режим (если бы им дали шанс, они бы желали изменить режим, но не могут, так как это нарушит права собственности их боссов и они будут репрессированы за попытку.)

Правые либертарианцы заинтересованы только в узком концепте свободы (а не в свободе как таковой). Это можно увидеть в аргументе Айн Рэнд, что "Свобода, в политическом контексте, означает свободу от государственного принуждения. Это не означает свободу от лендлорда, или свободу от работодателя, или свободу от законов природы, которые не обеспечивают человека автоматическим благополучием. Это означает свободу от принудительной власти государства -- и ничего больше!" [Капитализм: незнакомый идеал, стр. 192]

Говоря так, правые либертарианцы игнорируют большое количество авторитарных социальных отношений, которые существуют в капиталистическом обществе и, как делает здесь Рэнд, подразумевают что эти отношения такие же как "законы природы".

Однако, если посмотреть на мир без предубеждений, но с целью максимально увеличить свободу, большинство угнетающих институтов это государство и капиталистические социальные отношения (и последнее полагается на первое).

Следует заметить, что в отличие от гравитации, власть лэндлорда и босса зависит от использования силы -- гравитации не нужен полицейский, чтобы заставлять вещи падать!

Таким образом, правые либертарианцы далеки от защиты свободы, на самом деле они ярые защитники определенных форм власти. Кропоткин аргументировал против предшественников правого либертарианства:

«Современный индивидуализм, начатый Гербертом Спенсером, подобно критической теории Прудона, мощное обвинение против опасностей и несправедливостей правительства, но его практическое решение социальных проблем жалкое - такое жалкое, что ведет нас к вопросам, может ли разговор "Нет силе" быть просто извинением за поддержку лендлордов и капиталистического доминирования». [Действуйте для себя, стр. 98]

Защищать "свободу" владельцев собственности это защищать власть и привилегию - другими словами, этатизм. Так, считая концепт свободы как "свободы от", это ясно, что защищая частную собственность (как противоположность владению) "анархо"-капиталисты защищают силу и власть собственников управлять теми, кто использует их собственность. Также мы должны отметить, защищая все мелкие тирании которые делают рабочую жизнь многих людей фрустрирующей, стрессовой и неблагодарной.

Анархизм, по определению, отдает предпочтение организациям и социальным отношениям, которые не иерархичны и не авторитарны. В другом случае, одни люди более свободны, чем другие. Отсутствие атаки на иерархии ведет к большому противоречию.

Например, так как Британская армия добровольная, это "анархистская" организация! Иронично, можно назвать "либертарианским" государство, так как оно может быть признано добровольным соглашением, потому что позволяет своим подчиненным добровольно эмигрировать.

Приравнивание свободы (капиталистическим) правам собственности не защищает свободу, на самом деле это активно отрицает свободу. Отсутствие свободы неизбежно, если мы признаем капиталистические права частной собственности. Если мы отрицаем их, мы можем попробовать создать мир, основанный на свободе во всех аспектах жизни, вместо нескольких.