Генри Форд. Введение в «еврейские протоколы»

Лица, которые охотнее занимаются теорией еврейского мирового господства, чем изучением влияния этого господства на современный мир, чаще всего ссылаются на те 24 документа, которые известны под названием: «Протоколы Сионских мудрецов».

Они обратили на себя внимание всей Европы и ещё недавно вызывали бурный обмен мнений в Англии; напротив, в Соединённых Штатах ими занимались очень слабо.

Это именно те документы, исследование которых было предпринято год тому назад Департаментом Юстиции и которые были изданы в Лондоне государственной типографией британского правительства Ейр и Спетиссвуд.

Кто дал этим документам впервые название «Протоколов Сионских мудрецов», неизвестно.

Без большого искажения, из них можно было бы исключить всякий намёк на их еврейское происхождение, и всё-таки, все главные пункты программы мирового порабощения в таком широком объёме, какого ещё не знал мир, остались бы во всей своей неприкосновенности.

Только отсутствие указания на их еврейское происхождение внесло бы в протоколы ряд противоречий, которые ныне в них отсутствуют.

Конечною целью, поставленной в протоколах, является разрушение всего уклада государственного управления современного человечества, чтобы, взамен его, создать новую мировую силу, в форме неограниченной правящей власти.

Такой план не мог возникнуть ни в одном из правящих классов, которые ныне обладают полнотой государственной власти.

Скорее, его могли создать анархисты. Но последние не стремятся к созданию формы правления в виде неограниченной единоличной власти.

Пожалуй, можно себе представить автора такого плана, в виде сообщества французских революционеров, вроде тех, которые жили во времена Французской революции с хорошо известным герцогом Орлеанским во главе.

Но, такие революционеры больше не существуют, а между тем, изложенная в Протоколах программа находится в состоянии длящегося осуществления и не только во Франции, но и во всей Европе и, в особенности, в Соединённых Штатах.

В том виде, в каком Протоколы стали теперь известны, — а нужно думать, что это была их первоначальная форма, — в них нельзя обнаружить противоречий.

Указание на еврейское авторство является существенным для внутренней связи их, как целого.

Если бы они являлись подделкой, за которую их выдают еврейские подголоски, то лица, их подделавшие, не преминули бы подчеркнуть их еврейское происхождение настолько ярко, чтобы антисемитская цель их бросалась каждому в глаза.

А, между тем, слово «еврей» встречается в них всего два раза.

Лишь при внимательном их изучении, чего, средний читатель, в такого рода вещах не делает, представляется возможным уяснить себе план установления будущего мирового самодержца и тогда только становится ясным, из какого лагеря это исходит.

В то же время, все эти документы не оставляют ни малейшего сомнения в том, против кого именно направлен план.

В них не говорится о борьбе с аристократией, капиталом или правительством, как таковыми.

Наоборот, там даются совершенно определённые указания, каким путём нужно создавать аристократию, капитал и правительство.

Весь план направлен против всех народов мира, которым даётся общее имя «неверных».

Частое упоминание о «неверных» устраняет всякое сомнение о цели, которую имеют в виду документы.

Большинство даваемых там указаний, по части распространения разлагающих «свободолюбивых» мыслей, имеет целью заручиться содействием народных масс, как средством, доведя их, при том, до такого состояния вырождения и духовной смуты, которое обратило бы их, в лишённое всякой воли, орудие.

Рекомендуется поощрять всякого рода освободительные движения и сеять всюду разлагающие учения в области религии, экономической, политической и домашней жизни, чтобы расшатать человеческие общества.

Расчёт в том, чтобы, когда наступит время увенчать весь план, народ уже не мог этого заметить и подчинился ему, даже если обман вышеуказанных учений был бы обнаружен.

В протоколах не говорится: «мы, евреи, желаем сделать то-то».

Фраза всегда строится так: «неверных надо заставить думать то-то и то-то или поступать так-то и так-то».

За исключением двух-трёх мест в последних протоколах, для обозначения расового различия, мы неизменно встречаемся лишь с выражением «неверный».

Так, например, в первом протоколе мы читаем:

«Драгоценные качества народа — честность и чистосердие — в политике должны почитаться пороками, так как они ведут к погибели вернее и несомненнее, чем злейший враг. Эти качества являются отличительными признаками политики неверных: мы не будем руководствоваться ими».

Далее написано:

«На развалинах наследственной аристократии неверных мы воздвигнем аристократию наших образованных классов и выше всего поставим аристократию денег. В основание этой новой аристократии мы положим богатство, которым мы владеем, и науку, которая будет направляема нашими мудрецами».

Наконец, сказано:

«Мы заставим увеличивать рабочую плату, что, впрочем, будет бесполезно для рабочих, так как, в то же самое время, мы увеличим цену на необходимые предметы продовольствия, под предлогом падения земледелия и скотоводства. Точно также мы, искусственным путём глубоко подорвём источники производства товаров, посредством внушения рабочим анархических идей и приучим их к употреблению спиртных напитков».

Такие мысли могли бы быть подделкою, если бы они были написаны за последние десять лет.

Но они были напечатаны, по крайней мере, 14 лет тому назад, что видно из копии, находящейся в Британском музее с 1906 года; в России эти протоколы были в обращении уже несколько лет, перед тем.

Далее мы читаем:

«С целью скрыть истинное положение вещей от неверных, дабы это не стало им известно раньше времени, мы замаскируем наши планы, якобы стараясь улучшить положение рабочего класса, и будем проповедовать новые великие экономические принципы: этим путём, на почве наших экономических теорий, вырастет оживлённое разногласие».

Эти выдержки ясно знакомят нас со стилем Протоколов, когда они говорят о двух сторонах, которые имеют в виду.

«Мы» — это авторы, а «неверные» — те, о которых идёт речь. В 14 протоколах это ясно можно видеть:

«В этой разнице мышления и способа рассуждения между неверными и нами лежит печать нашего избранничества, как избранного народа, как высших человеческих существ, ясно отличающихся от неверных, которые обладают лишь инстинктивным и животным духом.

Они способны наблюдать, но не способны предвидеть, они ничего не изобретают (кроме разных материальных вещей). Из этого ясно видно, что сама природа избрала нас для того, чтобы господствовать над миром и управлять им».

Таков был издревле способ евреев делить человечество: в их глазах оно состояло только из евреев и неверных; каждый, кто не был евреем, был неверным.

Как пользуются в Протоколах словом «еврей», можно видеть из следующего места отдела 8:

«До наступления возможности поручить ответственные посты нашим братьям, без опасности для них, мы будем замещать высокие посты такими личностями, характер которых и всё их прошлое вырыли пропасть между ними и их народом».

Этот обычай выдвигать на первый план «фронт неверных» в целях сокрытия следов еврейского господства, широко практикуется в настоящее время в финансовом мире.

Размеры успеха в этой области, с тех пор, как слова эти были написаны, показывает случай на конвене в С.-Франциско, где, для кандидатуры на президентский пост, было выдвинуто имя Брандеса.

Легко можно ожидать, что общественное мнение всё более и более будет свыкаться с мыслью занятия высших государственных постов евреями, но, собственно говоря, это уже явилось бы лишь небольшим шагом вперёд, сравнительно с тем влиянием, которым, в настоящее время, пользуются евреи.

Нет ни одной должностной функции американского президентского правления, в которой евреи тайно не принимали бы огромного участия и в настоящее время.

Фактического занятия президентского креславовсе не нужно для ещё большего усиления власти евреев; это могло бы принести пользу разве только в том отношении, чтобы споспешествовать исполнению известных вещей, точно совпадающих с планами, изложенными в Протоколах.

Ещё одна особенность, которая привлекает внимание читателя, заключается в том, что в этих документах вовсе отсутствует тон увещания.

Они вовсе не служат целям пропаганды и не стараются возбудить честолюбие или энергию тех, к кому они обращаются.

Они — холодны, как статьи закона, и их содержание — строго фактическое, подобно статистическим таблицам.

Нет в них призыва: «вставай, подымайся, рабочий народ», нет и истерических выкриков: «долой неверных».

Если эти Протоколы действительно были составлены евреями в доверительном порядке или, если они действительно содержат в себе основные положения еврейской мировой программы то, во всяком случае, предназначены они были не для агитаторов, но лишь для посвящённых высших степеней и притом, хорошо подготовленных и испытанных.

Защитники еврейства иногда ставили вопрос: «Если бы такая еврейская мировая программа существовала, то, возможно ли допустить, что евреи изложат её письменно и опубликуют?».

По-видимому, эти Протоколы, в действительности, излагались только устно теми, кто их докладывал.

Нужно думать, судя по форме, в которой они стали известны, что это, скорее, лишь записи слышанного, сделанные одним из слушателей. Одни — изложены подробно, другие — кратко.

С того времени, как они стали известны, не раз высказывалась мысль, что они представляют собой конспекты, которые были розданы, по всей вероятности, во Франции или в Швейцарии лицам, заинтересованным в еврейских делах.

Попытка приписать им русское происхождение опровергается грамматическими признаками, изложенными в них взглядами и характером откликов на современные события.

Из всего строя Протоколов можно вывести заключение, что первоначально они являлись, как бы, лекциями, так как из них явствует, что цель их не убедить в необходимости принять известную программу, а лишь, осведомить о ней, как о такой, которую уже начали проводить в жизнь.

В ней отсутствует призыв дружно сомкнуться и собраться с силами, равно, как и приглашение высказать о ней своё мнение, по существу.

Напротив, в Протоколах ясно сказано, что всякий обмен мнений и всякие разъяснения — нежелательны.

«В то время, как мы проповедуем неверным свободу, мы сами будем держать наш народ и наших уполномоченных в совершенном повиновении».

«Проект будущего государственного управления должен явится плодом творчества единого ума…

Поэтому, мы должны быть знакомы с планом действия, но споры о нём — недопустимы, если мы не хотим разрушить его единства…

Таким образом, вдохновенное творение нашего вождя не должно быть известно не только народным массам, которые разрушили бы его единство, но, даже небольшому числу людей».

Если мы рассмотрим голое содержание Протоколов, то станет ясным, что очерненная в этих записях программа, в то время, когда эти лекции читались, не являлась чем-то новым; ничто не указывает на недавнее происхождение её.

Тон её — скорее тон религиозного завещания, которое передавалось особо доверенным и посвящённым личностям из поколения в поколение.

В ней нельзя найти отражения современного образа мыслей или живого воодушевления; только спокойная уверенность давно известных фактов и давней, проверенной опытом политики царит в ней.

Впрочем, в самих Протоколах, по меньшей мере, в двух местах, содержится указание на их возраст.

В первом протоколе мы читаем:

«Уже в давние времена мы были первыми, которые бросили в массы лозунги: «Свобода, Братство и Равенство».

С тех пор, избиратели, подобно попугаям, повторяли их бесчисленное количество раз; люди со всех сторон стекались к этой приманке и этим уничтожили благополучие человечества и истинную свободу личности…

Считавшиеся умными и рассудительными в среде неверных, не поняли всей двусмысленности этих слов, не поняли их внутреннего противоречия, не увидели, что в природе нет равенства…»

Второй намёк на время составления Протоколов находится в 13 Протоколе:

«Решение политических вопросов не дано никому, кроме тех, которые установили нашу политику и ведут её уже в течение многих столетий».

Весьма возможно, что это место имеет в виду тайный еврейский Синедрион, который существовал внутри известной еврейской касты из поколения в поколение.

Нужно здесь вновь напомнить: ни авторы Протоколов, ни упомянутые там вожди не могут принадлежать к теперешнему правящему классу, так как, вся их программа прямо враждебна интересам такого класса.

Равным образом, они не могут принадлежать и к какой-нибудь национально-аристократической группе, подобной немецкому юнкерству, ибо методы, предложенные в программе, лишили бы эту группу всякого влияния.

Они могут принадлежать только народу, который, не имея сам государственной власти, в собственном смысле, ничего потерять не может, а выиграть может всё и который сохранил себя в полной неприкосновенности, среди всеобщего мирового распада.

Этим признакам удовлетворяет только один народ.

Из всего духа Протоколов ясно видно, что лицо, их создавшее, само не стремится к почестям. Документы эти отличаются отсутствием всякого личного честолюбия.

Все планы, цели и ожидания сливаются в одной цели: будущность Израиля; и эта будущность, по-видимому, может быть достигнута только одним способом: тщательным искоренением известных руководящих идей, присущих неевреям.

Протоколы говорят о том, что было сделано раньше, о том, что делалось во время их записи, и о том, что ещё остаётся сделать.

По полноте разработки отдельных подробностей, по планомерности действий и по глубине понимания интимнейших источников человеческой деятельности, ничего подобного, до сей поры, не было известно.

Протоколы — поистине ужасны своим мастерским пониманием тайн жизни; ужасны и полным сознанием собственного превосходства, основанного на том знании, которым они проникнуты.

Они поистине были бы достойны приговора, высказанного недавно евреями, что они являются творением вдохновенного безумца, если бы то, что содержится в них на словах, не отражалось в удобочитаемой для всех форме на страницах самой нашей жизни, в стремлениях и делах современности.

Критика по адресу нееврев, содержащаяся в Протоколах, — справедлива.

Ни одного положения о свойствах нееврейского духа и о лёгкости, с какой он поддаётся чужому влиянию, отрицать не приходиться.

Самые тонкие нееврейские мыслители дали навязать себе веру в те же причины прогресса, которые были внушены рядовым умам, путём злейшей и лукавой пропаганды.

Правда, то там, то здесь, появлялись мыслители, которые утверждали, что, так называемая, наука не всегда является истинной наукой и что, так называемые, экономические законы, исповедуемые, как консерваторами, так и радикалами, вовсе не законы, а искусственные измышления.

Случалось, что более тонкий наблюдатель утверждал, что расточительность и распущенность вовсе не вытекают из внутренней потребности народов, а были им планомерно подсунуты и методически поощрялись.

Были и такие, которые доказывали, что большая часть того, что называется «общественным мнением», является ни чем иным, как только подкупной махинацией, не имеющей ничего общего с истинным общественным духовным настроением.

Но, если таким образом, то тут, то там и удавалось найти путеводную нить, то массам это оставалось неизвестным, и распутать до конца весь клубок и подойти к первоисточнику, всё же, никогда не удавалось, ввиду отсутствия у прозревших выдержки в исследовании и совместной работы.

Главная причина того, что, в течение одного или двух десятилетий, Протоколы производили впечатление на многих стоявших у кормила правления государственных людей всего мира, заключается в том, что в них содержится объяснение, где источник заблуждений и каким целям они служат.

Протоколы являются путеводной нитью в современном лабиринте. Давно пора, чтобы народы были осведомлены об этом.

Будем ли мы смотреть на Протоколы, как на акты, имеющие доказательную силу против еврейства, или нет, во всяком случае, в них содержится поучительный материал о том, как массы, подобно стаду баранов, бросаются то в одну, то в другую сторону, под влиянием внушений для них непонятных, и какими средствами это достигается.

Можно почти с уверенностью сказать, что, когда основные положения Протоколов станут известны широким кругам населения и будут поняты народами, критика нееврейского духа, которая в них содержится и в настоящее время должна почитаться правильной, утратит свою верность.

В следующей главе мы рассмотрим подробно эти документы и ответим на вопросы, вытекающие из их содержания..

Но, перед этим, невольно напрашивается вопрос: можно ли предполагать, что Программа Протоколов будет доведена до успешного завершения?

Программа уже находится на пути успешного завершения.

Во многих главных своих чертах она уже претворилась в действительность.

Но, это не должно внушать ни беспокойства, ни страха, ибо живым орудием против неё, как в частях уже завершённых, так и в незавершённых, является широкая гласность.

Народы должны знать.

Методы изложенного в Протоколах плана сводятся к тому, чтобы поддерживать в народах волнения, сеять в них тревогу и будить страсти.

Противоядие заключается в просвещении народов.

Просвещение же изгоняет предубеждение.

Достигнуть этого полезно, как для евреев, так и для неевреев.

Еврейские писатели часто злоупотребляют тем, что представляют дело так, как будто предрассудки имеются лишь с одной стороны.

Протоколы должны теперь найти самое широкое распространение среди самого еврейского народа, дабы он сам мог принять меры против таких явлений, которые заставляют другие народы относиться к ней с подозрением…

Эта программа, для своего осуществления, требует времени, и действительно, Протоколы говорят, что она потребовала много времени — даже целых столетий.

Всякий, кто углубится в эту проблему, найдёт, что, начиная с первого века, программа, содержащаяся в Протоколах, являлась программой еврейской расы и ею проводилась в жизнь.

Она потребовала 1900 лет, чтобы, в результате, получилось современное порабощение Европы, выразившееся в одних странах в политическом порабощении, а во всех, без исключения, в порабощении экономическом.

Но, в Америке, эта программа потребовала, всего лишь, 50 лет для того, чтобы добиться того же результата.

Протоколы Сионских Мудрецов

Весь текст печатаемых далее Протоколов взят с подлинного издания С. Нилуса, напечатанного в типографии Свято-Троицкой Сергиевой Лавры в 1911 году.

Протокол № 1

Право в силе. Свобода — идея. Либерализм. Золото. Вера. Самоуправление. Деспотизм капитала. Внутренний враг. Толпа. Анархия. Политика и мораль. Право сильного.

Необоримость масонско-еврейской власти. Цель оправдывает средства. Толпа — слепец. Политическая азбука. Партийные раздоры. Наиболее целесообразный образ правления — самодержавие. Спирт. Классицизм. Разврат. Принцип и правила масонско-еврейского правительства.

Террор. Свобода, равенство, братство. Принцип династического правления. Уничтожение привилегий гоевской аристократии. Новая аристократия. Психологический расчёт. Абстракция свободы. Сменяемость народных представителей.

…Отложив фразёрство, будем говорить о значении каждой мысли, сравнениями и выводами осветим обстоятельства. Итак, я формулирую нашу систему с нашей и гоевской (Гои — христиане и вообще все не евреи — прим. здесь и далее С. Нилуса) . точек зрения.

Надо заметить, что люди с дурными инстинктами — многочисленнее добрых, поэтому, лучшие результаты в управлении ими достигаются насилием и устрашением, а не академическими рассуждениями.

Каждый человек стремится к власти, каждому хотелось бы сделаться диктатором, если бы только он мог; но, при этом, редкий не был бы готов жертвовать благами всех, ради достижения благ своих.

Что сдерживало хищных животных, которых зовут людьми? Что ими руководило до сего времени?

В начале общественного строя, они подчинились грубой и слепой силе, потом — закону, который есть та же сила, только замаскированная.

Вывожу заключение, что, по закону естества, право — в силе.

Политическая свобода есть идея, а не факт. Эту идею надо уметь применять, когда является нужным, идейной приманкой привлечь народные массы к своей партии, если таковая задумала сломить другую, у власти находящуюся.

Задача эта облегчается, если противник сам заразится идеей свободы, так называемым, либерализмом и ради идеи, поступится своей мощью.

Тут-то и проявится торжество нашей теории: распущенные бразды правления тут же, по закону бытия, подхватываются и подбираются новой рукой, потому что, слепая сила народа дня не может прожить без руководителя, и новая власть — лишь заступает вместо старой, ослабевшей от либерализма.

В наше время, заместительницей либералов-правителей явилась власть золота .

Было время, правила вера. Идея свободы — неосуществима, потому что никто не умеет пользоваться ею в меру.

Стоит только народ, на некоторое время, предоставить самоуправлению, как оно превращается в распущенность.

С этого момента, возникают междоусобицы, скоро переходящие в социальные битвы, в которых государства горят и значение их превращается в пепел.

Истощается ли государство в собственных конвульсиях, или же, внутренние распри отдают его во власть внешним врагам, во всяком случае, оно может считаться безвозвратно погибшим: оно в нашей власти .

Деспотизм капитала, который весь в наших руках, протягивает ему соломинку, за которую государству приходится держаться поневоле, в противном случае, оно катится в пропасть.

Того, который, от либеральной души, сказал бы, что рассуждения такого рода — безнравственны, я спрошу: если у каждого государства — два врага и если, по отношению к внешнему врагу, ему дозволено и не почитается безнравственным употреблять всякие меры борьбы, как, например, не ознакомлять врага с планами нападения или защиты, нападать на него ночью или неравным числом людей, то, почему же, такие же меры, в отношении худшего врага, нарушителя общественного строя и благоденствия, можно назвать недозволенными и безнравственными?

Может ли здравый логический ум надеяться успешно руководить толпами, при помощи разумных увещеваний или уговоров, при возможности противоречия, хотя бы и бессмысленного, но которое может показаться, поверхностно разумеющему народу, более приятным?

Руководствуясь исключительно мелкими страстями, повериями, обычаями, традициями и сентиментальными теориями, люди в толпе и люди толпы поддаются партийному расколу, мешающему всякому соглашению, даже на почве вполне разумного увещевания.

Всякое решение толпы зависит от случайного или подстроенного большинства, которое, по неведению политических тайн, произносит абсурдное решение, кладущее зародыш анархии в управлении.

Политика не имеет ничего общего с моралью. Правитель, руководящийся моралью, не политичен, а потому непрочен на своём престоле.

Кто хочет править должен прибегать и к хитрости, и к лицемерию.

Великие народные качества — откровенность и честность — суть пороки в политике, потому что они свергают с престолов лучше и вернее сильнейшего врага.

Эти качества должны быть атрибутами гоевских царств, мы же, отнюдь не должны руководиться ими.

Наше право — в силе. Слово «право» есть отвлечённая и ничем не доказанная мысль.

Слово это означает не более, как: Дайте мне то, чего я хочу, чтобы я, тем самым, получил доказательство, что я сильнее вас.

Где начинается право? Где оно кончается?

В государстве, в котором плохая организация власти, безличие законов и правителя, обезличенных размножившимися от либерализма правами, я черпаю новое право — броситься, по праву сильного, и разнести все существующие порядки и установления, наложить руки на законы, перестроить все учреждения и сделаться владыками тех, которые предоставили нам права своей силы, отказавшись от них добровольно, либерально…

Наша власть, при современном шатании всех властей, будет необоримее всякой другой, потому что она будет незримой до тех пор, пока не укрепится настолько, что её уже никакая хитрость не подточит.

Из временного зла, которое мы вынуждены теперь совершать, произойдёт добро непоколебимого правления, которое восстановит правильный ход механизма народного бытия, нарушенного либерализмом.

Результат оправдывает средства.

Обратим же внимание, в наших планах, не столько на доброе и нравственное, сколько на нужное и полезное.

Перед нами план, в котором стратегически изложена линия, от которой нам отступать нельзя, без риска видеть разрушение многовековых работ.

Чтобы выработать целесообразные действия, надо принять во внимание подлость, неустойчивость, непостоянство толпы, её неспособность понимать и уважать условия собственной жизни, собственного благополучия.

Надо понять, что мощь толпы — слепая, неразумная, нерассуждающая, прислушивающаяся направо и налево.

Слепой не может водить слепых, без того, чтобы их не довести до пропасти, следовательно, члены толпы, выскочки из народа, хотя бы и гениально умные, но в политике не разумеющие, не могут выступать, в качестве руководителей толпы без того, чтобы не погубить всей нации.

Только с детства подготовляемое к самодержавию лицо может ведать слова, составляемые политическими буквами.

Народ, предоставленный самому себе, то есть, выскочкам из его среды, саморазрушается партийными раздорами, возбуждаемыми погонею за властью и почестями, и происходящими от этого беспорядками.

Возможно ли народным массам спокойно, без соревнования, рассудить, управиться с делами страны, которые не могут смешиваться с личными интересами?

Могут ли они защищаться от внешних врагов?

Это — немыслимо, ибо план, разбитый на несколько частей, сколько голов в толпе, теряет цельность, а потому, становится непонятным и неисполнимым.

Только у Самодержавного лица планы могут выработаться обширно ясными, в порядке, распределяющем всё в механизме государственной машины; из чего надо заключить, что, целесообразное для пользы страны, управление должно сосредоточиться в руках одного ответственного лица.

Без абсолютного деспотизма не может существовать цивилизация, проводимая не массами, а руководителем их, кто бы он ни был.

Толпа — варвар, проявляющий своё варварство, при каждом случае. Как только толпа захватывает в свои руки свободу, она её вскоре превращает в анархию, которая, сама по себе, есть высшая степень варварства.

Взгляните на заспиртованных животных, одурманенных вином, право на безмерное употребление которого дано вместе со свободой.

Не допускать же нам и наших дойти до того же…

Народы гоев одурманены спиртными напитками, а молодёжь их — одурела от классицизма и раннего разврата, на который её подбивала наша агентура — гувернёры, лакеи, гувернантки — в богатых домах, приказчики и проч., наши женщины в местах гоевских увеселений.

К числу этих последних я причисляю и, так называемых, «дам из общества», добровольных последовательниц их по разврату и роскоши.

Наш пароль — сила и лицемерие.

Только сила побеждает в делах политических, особенно если она скрыта в талантах, необходимых государственным людям.

Насилие должно быть принципом, а хитрость и лицемерие — правилом для правительств, которые не желают сложить свою корону к ногам агентов какой-либо новой силы.

Это зло есть единственное средство добраться до цели, добра.

Поэтому, мы не должны останавливаться перед подкупом, обманом и предательством, когда они должны послужить к достижению нашей цели.

В политике надо уметь брать чужую собственность без колебаний, если ею мы добьёмся покорности и власти.

Наше государство, шествуя путём мирного завоевания, имеет право заменить ужасы войны менее заметными и более целесообразными казнями, которыми надобно поддерживать террор, располагающий к слепому послушанию.

Справедливая, но неумолимая строгость есть величайший фактор государственной силы: не только ради выгоды, но и во имя долга, ради победы, нам надо держаться программ насилия и лицемерия.

Доктрина расчёта настолько же сильна, насколько средства, ею употребляемые.

Поэтому, не столько самими средствами, сколько доктриной строгости мы восторжествуем и закрепостим все правительства своему сверхправительству .

Достаточно, чтобы знали, что мы — неумолимы, чтобы прекратить ослушания.

Ещё в древние времена мы, среди народа, крикнули слова «свобода, равенство, братство», слова, столь много раз повторённые с тех пор бессознательными попугаями, отовсюду налетевшими на эти приманки, с которыми они унесли благосостояние мира, истинную свободу личности, прежде так ограждённую от давления толпы.

Якобы, умные, интеллигентные гои не разобрались в отвлечённости произнесённых слов, не заметили противоречия их значения и соответствия их между собою, не увидели, что в природе нет равенства, не может быть свободы, что сама природа установила неравенство умов, характеров и способностей, равно и подвластность её законам, не рассудили, что толпа — сила слепая, что выскочки, избранные из неё для управления, в отношении политики — такие же слепцы, как и она сама, что посвящённый, будь он даже гений, ничего не поймёт в политике — всё это гоями было упущено из виду; а между тем, на этом зижделось династическое правление: отец передавал сыну знание хода политических дел, так, чтобы никто его не ведал, кроме членов династии, и не мог бы выдать его тайны управляемому народу.

Со временем, смысл династической передачи истинного положения дел политики был утрачен, что послужило к успеху нашего дела.

Во всех концах мира слова — «свобода, равенство, братство» — становили в наши ряды, через наших слепых агентов, целые легионы, которые с восторгом несли наши знамёна.

Между тем, эти слова были червяками, которые подтачивали благосостояние гоев, уничтожая всюду мир, спокойствие, солидарность, разрушая все основы их государств.

Вы увидите впоследствии, что это послужило к нашему торжеству: это нам дало возможность, между прочим, добиться важнейшего козыря в наши руки — уничтожения привилегий, иначе говоря, самой сущности аристократии гоев, которая была единственной, против нас, защитой народов и стран.

На развалинах природной и родовой аристократии мы поставили аристократию нашей интеллигенции, во главе всего, денежную.

Ценз этой новой аристократии мы установили в богатстве, от нас зависимом, и в науке, двигаемой нашими мудрецами.

Наше торжество облегчалось ещё тем, что в сношениях с нужными нам людьми мы всегда действовали на самые чувствительные струны человеческого ума — на расчёт, на алчность, на ненасытность материальных потребностей человека; а каждая из перечисленных человеческих слабостей, взятая в отдельности, способна убить инициативу, отдавая волю людей в распоряжение покупателя их деятельности.

Абстракция свободы дала возможность убедить толпу, что правительство — не что иное, как управляющий собственника страны — народа и что его можно сменять, как изношенные перчатки.

Сменяемость представителей народа отдавала их в наше распоряжение и, как бы, нашему назначению.

Протокол № 2

Экономические войны — основание еврейского преобладания. Показная администрация и «тайные советники». Успехи разрушительных учений. Приспособляемость в политике. Роль прессы. Стоимость золота и ценность еврейской жертвы.

Нам необходимо, чтобы войны, по возможности, не давали территориальных выгод: это перенесёт войну на экономическую почву, в которой нации, в нашей помощи, усмотрят силу нашего преобладания, а также, положение вещей отдаст обе стороны в распоряжение нашей интернациональной агентуры, обладающей миллионами глаз, взоров, не преграждённых никакими границами.

Тогда наши международные права сотрут народные в собственном смысле права и будут править народами так же, как гражданское право государств правит отношениями своих подданных между собою.

Администраторы, выбираемые нами из публики, в зависимости от их рабских способностей, не будут лицами, приготовленными для управления, и потому они легко сделаются пешками в нашей игре, в руках наших учёных и гениальных советчиков, специалистов, воспитанных с раннего детства для управления делами всего мира.

Как вам известно, эти специалисты наши черпали, для управления нужные сведения, из наших политических планов, из опытов истории, из наблюдений над каждым текущим моментом.

Гои не руководятся практикой беспристрастных исторических наблюдений, а теоретической рутиной, без всякого критического отношения к её результатам.

Поэтому, нам нечего с ними считаться — пусть они себе, до времени, веселятся или живут надеждами на новые увеселения или воспоминаниями о пережитых.

Пусть для них играет главнейшую роль то, что мы внушили им признавать за веление науки (теории).

Для этой цели мы постоянно, путём нашей прессы, возбуждаем слепое доверие к ним.

Интеллигенты гоев будут кичиться знаниями и, без логической их проверки, приведут в действие все подчерпнутые из науки сведения, скомбинированные нашими агентами, с целью воспитания умов в нужном для нас направлении.

Вы не думайте, что утверждения наши голословны: обратите внимание на подстроенные нами успехи дарвинизма, марксизма, ницшетизма.

Растлевающее значение для гоевских умов этих направлений нам-то, по крайней мере, должно быть очевидно.

Нам необходимо считаться с современными мыслями, характерами, тенденциями народов, чтобы не делать промахов в политике и в управлении административными делами.

Торжество нашей системы, части механизма которой можно располагать разно, смотря по темпераменту народов, встречаемых нами по пути, не может иметь успеха, если практическое её применение не будет основываться на итогах прошлого, в связи с настоящим.

В руках современных государств имеется великая сила, создающая движение мысли в народе, — это пресса.

Роль прессы — указывать, якобы, необходимые требования, передавать жалобы народного голоса, выражать и создавать неудовольствия.

В прессе выражается торжество свободоговорения.

Но, государства не умели воспользоваться этой силой: и она очутилась в наших руках.

Через неё мы добились влияния, сами оставаясь в тени, благодаря ей мы собрали в свои руки золото, невзирая на то, что нам его приходилось брать из потоков крови и слёз…

Но, мы откупились, жертвуя многими из нашего народа.

Каждая жертва, с нашей стороны, стоит тысячи гоев перед Богом.

Протокол № 3

Символический змей и его значение. Неустойчивость конституционных весов. Террор во дворцах. Власть и честолюбие. Парламентские говорильни, памфлеты. Злоупотребление властью. Экономическое рабство. «Правда народа». Кулачество и аристократия. Армия масоно-еврейства. Вырождение гоев. Голод и право капитала. Толпа и коронация «всемирного владыки».

Основной предмет программы будущих масонских народных школ. Тайна науки социального строя. Общий экономический кризис. Безопасность «наших». Деспо