Глава 7. Начальник нелегальной разведки

Итак, во второй половине октября 1979 г. мы распрощались с Нью-Йорком и вернулись в Москву. Стояла золотая осень. Я думал, что пока меня будут оформлять на должность, успею заняться квартирой, дачей, на которую «ухнул» все накопленные деньги.

Через несколько дней после возвращения я был на приеме у Председателя КГБ Ю.В.Андропова. Обычно при назначении на прежнюю должность проводить беседу на таком уровне не полагалось: отчет был написан еще в Нью-Йорке, вопрос о работе решен, надо просто начинать работать.

Ю.В.Андропов, видимо, был удовлетворен результатами работы резидентуры и сразу перешел к новой проблеме. Он сказал, что руководство КГБ решило внести изменения в планы моего использования. «В.А.Кирпиченко переводится на другую работу. Кстати, он сейчас в командировке. А тебе мы предлагаем должность Начальника Управления «С», тем более, что ты в нем прошел путь от рядового сотрудника до заместителя начальника, и все в нем знаешь».

Он кратко обрисовал обстановку, определил основные оперативные направления работы, уточнил задачу Управления «С», тепло попрощался и порекомендовал «впрягаться». В.А.Крючков, присутствовавший при беседе, попросил обратить внимание на Афганистан.

После беседы у Ю.В.Андропова я вернулся теперь уже в свой кабинет № 655 на Лубянке, переполненный указаниями Председателя КГБ и Начальника разведки и своими собственными мыслями, вызванными этим назначением.

Что же сказал Ю.В.Андропов? Он еще раз подчеркнул, что затянувшееся на много лет определение роли и поиски места нелегальной разведки в системе разведывательной деятельности давно закончились. Он был удовлетворен практическими результатами, достигнутыми нелегалами за последние 10 лет на определенных для них направлениях боевой работы (активная разведка по предотвращению внезапного ракетно-ядерного нападения на нашу Родину). Ряд операций, начатых в начале 70-х годов, положительно развивается. С этого направления нельзя сходить, какие бы изменения не происходили в других подразделениях. Ю.В.Андропов посоветовал внимательно отнестись к прошлому опыту деятельности нелегалов, отбросить все, что стало известно противнику от предателей, и вследствие провалов, и все время искать и искать новое, но смелое и дерзкое, не забывая о конспирации и отвлекающих маневрах. Тут же он вспомнил еще ряд дел, которые были начаты нами еще до моего отъезда в США.

В заключение Ю.В.Андропов подчеркнул, что нелегальная разведка должна жить и работать по своим законам и правилам, быть максимально автономной в общей системе внешней разведки, и предоставил нам право самостоятельно информировать его и Инстанции в случаях, когда это диктуется интересами безопасности нелегалов и их агентуры. (Как я был все годы благодарен ему за это решение, хотя оно иногда и осложняло наши отношения с информационной службой ПГУ, так как мы стали «знакомить» ее с нашими данными, которые постепенно приобретали все более весомый и значимый характер).

Дальше мне предстояло действовать самому, опираясь на руководящий и оперативный состав Управления «С» — нелегальной разведки, которая за мое отсутствие окрепла благодаря усилиям В.А.Кирпиченко.

14 ноября 1979 г. я был утвержден в новой должности и на добрые 12 лет связал свою жизнь с напряженной и постоянно беспокойной жизнью нелегальной разведки.

Через месяц мне пришлось на несколько дней прервать знакомство с делами и людьми Управления и вылететь в Афганистан, где уже находилась в краткосрочной командировке часть наших сотрудников. По возвращении из Афганистана внутренние заботы Управления так захватили меня, что я не заметил, как пролетели годы.

Видимо, нет никакой надобности останавливаться на описании структуры и организации работы Управления «С», так как это с большим рвением и изрядной долей выдумки уже сделали перебежчики-предатели Гордиевский и Кузичкин в своих мемуарах, о которых уже успел составить представление наш читатель.

Обострение международной обстановки усложняло задачи оперативного состава и нелегалов, требовало от них больше самостоятельности и отдачи. Мы все понимали, что добиться этого можно только при условии укрепления исполнительской дисциплины. Моим лучшим помощником среди руководящего состава Управления был секретарь партийного комитета, сам бывший боевой нелегал.

Мы не проводили нудных нравоучительных лекций, не читали морали. В основу своей работы мы положили оперативно-практические совещания с анализом конкретных результатов работы и комплексные оперативно-тактические учения всех подразделений Управления по тематике выявленной встречной деятельности спецслужб противника.

В ходе таких учений мы стремились не только решать оперативные вопросы, но и ознакомить оперативный состав с полученными данными о разных направлениях деятельности спецслужб стран, регион которых охватывали учения. Например, в секретном документе одной из западных спецслужб, который касается вопросов подбора кадров в разведку, говорилось: «Наличие отрицательных черт или качеств у человека ограничивает его пригодность к разведработе. Обычно эти отрицательные качества настолько глубоко укоренились в личности человека, что их трудно изменить. Идеальных людей очень мало. «Святые» в разведке обычно не работают. Вместе с тем не следует тратить усилий на исправление слабостей и недостатков характера. Людей с явными недостатками вообще не следует привлекать к разведработе. К таким недостаткам относятся: болтливость, нечестность, трусость, боязнь трудностей, отсутствие объективности, психическая неуравновешенность».

Мы учитывали эти рекомендации, пересматривая и проверяя свои требования к подбору кадров.

Каждый разведчик, независимо от его категории (легал или нелегал), хотя бы один раз в жизни, но решал задачу «агентурного проникновения в организацию или объект, представляющий оперативный интерес». Мы напоминали нелегалам и сотрудникам свои требования и знакомили их с подходом ЦРУ США к этой проблеме: «Ни в коем случае нельзя расслабляться, надо постоянно контролировать свои действия, поступки и возможности, сохранять высокую бдительность по отношению к противнику. Потеря бдительности может привести к провалу нелегала.

На всех этапах операции необходимо соблюдать все известные требования конспирации и по возможности обеспечивать полную безопасность ее осуществления. Мы не можем, разумеется, полностью устранить элементы риска или заранее предусмотреть возникновение неожиданных ситуаций. Кроме того, совсем нетрудно усилить безопасность до таких пределов, что она превратится в преобладающий фактор, вследствие чего может застопориться вся операция. Поэтому необходимо поддерживать правильное равновесие между требованиями безопасности и эффективностью операции.

Условия безопасности: а) Личная безопасность: соблюдение требований конспирации везде, всегда и во всем. Встречаются люди, которые с удовольствием окунаются в атмосферу таинственности и приключений, не свойственную обычному образу жизни. Подобное отношение к делу является неотъемлемой частью операции, разработки, но только все это должно выглядеть естественно.

б) Уверенность в себе: хотя от агента ожидается строгое соблюдение легенды, это еще не означает, что он является абсолютно послушным орудием в наших руках. Уверенность в себе, в своих силах и возможностях обычно требует повышенного уважения и соответствующего отклика. Однако излишняя самоуверенность и тщеславие могут в конечном счете привести к разрыву отнношений между агентом и оперработником.

в) Эмоциональный контроль.

г) Осторожность и скрытность: агент не должен ни в коем случае иметь при себе чего-либо, что могло бы привести к расконспирации операции. Это же относится и к месту постоянного жительства агента.

Нет такого тайника, который было бы нельзя обнаружить.

Меры обеспечения безопасности и конспирации должны быть предельно простыми. Чем они сложнее, тем больше опасность провала и расконспирации.

Ограничить круг лиц, принимающих участие в операции…» Сказано не так уж много, а сколько полезного, совпадающего и с нашими требованиями.

Война разведок — настоящая, не видимая простому глазу война. И как на всякой войне, здесь также бывали жертвы. Чтобы их свести на нет или чтобы их было как можно меньше, мы учили нелегалов и поведению в экстремальных ситуациях — при задержании, аресте, несчастных случаях и т. д. И мне часто вспоминалось, как относились к подготовке разведчиков и воинов наши предки.

«Идя на пытку, вспомни Исаака Сирина: потщись войти во внутреннее сокровение твое… как на умной молитве, на священном трезвении, — ты достигал его, если хотел. — Отдели дух от тела и дай телу без чувств принять страдание. Если же изменит тебе это искусство разделения живого естества, вспомни, что нет невыносимой боли, пока ты в памяти. От истинно невыносимой боли и сильный впадет в беспамятство, а ты не столь силен телесно, да можешь еще и помочь себе… Готовил я из тебя схимника и книжника, а изготовил, видно, воина. Иди.» (Старец Власий Ветлужанин Алексею Дуплеву «Неупокою». В.Усов, «Цари и скитальцы») Нелегалы понимали, что такие встречи с противником во время боевой работы возможны. Как много это дало для нелегальной разведки, было отчетливо видно по результатам нашей работы за рубежом. Но не все мероприятия, однако, с пониманием встречались в ПГУ на первом этапе.

Мы же были удовлетворены тем, что нелегалы узнали- они сами отмечали в своих отчетах, — для чего они нужны, с чем они встретятся за рубежом; а находящиеся на боевой работе поняли, как им предстояло действовать. Деловая самостоятельность перестала носить принудительный характер.

Переход от учений, оперативной подготовки к конкретной деятельности за рубежом становился плавным, естественным.

Большую помощь, на мой взгляд, в этой воспитательной работе оказывало восприятие оперативнным составом делового стиля Ф.Э.Дзержинского, выработанного им в бытность Председателем ВСНХ СССР. Эти положения актуальны, значимы и сегодня в период возрождения России. Вот они: 1. Начинай с себя, с требований к себе, с культуры собственной работы.

2. Будь компетентен, принципиален, способен правдиво и честно объяснить свои неудачи, а также до конца отстаивать свои предложения.

3. Не допускай всезнайства. Оно чуждо как комчванство. Умей учиться у подчиненных. Учись и ищи.

4. В рамках своих прав и обязанностей решай, делай и отвечай, не тратя ни одной лишней минуты, не допуская лишних инстанций.

5. Имей свою схему калькуляции и оценки собственной неорганизованности на рабочем участке, бесхозяйственности, расточительности и т. д. для того, чтобы по этой схеме давать анализ критики, а не восхваления.

6. Не допускай бахвальства при оценке результатов своей работы, критически относись к положению дел на своем участке.

Нас все время беспокоила возможная утечка информации о деятельности нелегальной разведки. Я очень признателен руководству разведки за то, что оно оберегало нас: у нас были результаты, а нас продолжали ругать на совещаниях (мы сами просили об этом); наша информация была упреждающей и достоверной, а нас упрекали в медлительности действий и легковесности сведений. Это помогало нам защищать себя внутри, в ПГУ и КГБ, и водило за нос таких, как Гордиевский и Кузичкин. Но это было нелегко, случались и промахи, в том числе и в самом коллективе.

В нелегальной разведке многое обнажено, почти все воспринимается обостренно, болезненно, если ты сам не подчинил себя суровым законам этой службы. Самый главный из них — полная откровенность и отчетность обо всех твоих шагах и действиях как за рубежом, так и внутри страны. Почему внутри? Потому что разведки противника действуют и внутри твоей Родины, и ты сам, если забыл об этом, можешь стать виновником «неприятных моментов». А как же личная свобода? Живи, пользуйся, люби, но помни о долге, о взятых на себя обязательствах. Тебя в разведку на суровую службу насильно не тянули. Ты пришел в нее добровольно, осознанно, тебе с самого начала сказали, что тебе будут помогать работать, учить, оберегать, проверять… У меня лично и у других разведчиков-нелегалов эти требования никогда не вызывали чувства горечи и обиды якобы за недоверие.

А как быть с теми, кто из других ведомств и не связан этими обязательствами, кто волен вести себя более свободно? Внешне будь как он. А если он болтлив, назойлив, любознателен, просто безответственен в своем поведении? Будь осмотрителен и нейтрален в отношениях с ним. А если он вышестоящий руководитель да еще и с этими слабостями? Будь внимателен, не оставляй без учета особенностей его характера и поведения, по возможности упреждай его действия. Все это не просто, трудно… Все это необходимо учитывать и не забывать, особенно легальным разведчикам, обеспечивающим деятельность нелегальной разведки.

…Сотрудник нью-йоркской резидентуры В.В.А. участвовал в операциях по связи с нелегалами. О его принадлежности к разведке было известно Шевченко, которого как дипломата в ранге посла об этом проинформировали в Центре. ФБР, получив информацию от Шевченко, установило за В.В.А. плотное круглосуточное наблюдение, сделав его работу как разведчика почти невозможной…

Сотрудник нью-йоркской резидентуры В.Н. на приеме в советском представительстве при ООН оживленно беседовал с американским дипломатом, установленным разведчиком. К ним приблизился член делегации СССР на сессию Генеральной Ассамблеи ООН, заведующий международным отделом МИД Исраэльян, у которого более двух лет работал В.Н. Наш сотрудник тактично отошел в сторону. Американец спросил Исраэльяна, знает ли он В.Н. Тот ответил отрицательно. Объяснить потом свой поступок, приведший к расшифровке разведчика, впрочем как и многие другие оплошности в своем поведении, он не пожелал. А что же американцы? Они получили подтверждение своих подозрений и серьезно осложнили работу В.Н.

… В середине 80-х годов в одну из резидентур было направлено сообщение о том, что в их страну будет переброшен агент-нелегал Н. По оплошности Центра в информации были указаны не только условия связи, но и специальность и языки, которыми владел Н.

В резидентуре оказался предатель, который сумел из-за спины другого сотрудника прочитать это сообщение и передать его содержание местной контрразведке. Ей потребовалось всего лишь 5 месяцев, чтобы по наименованию специальности и двум иностранным языкам, найти и арестовать нелегала и вместе с другой иностранной контрразведкой навязать нам сложную оперативную игру. Мы сразу же поняли, что произошел провал, и много усилий потратили на поиски предателя, нашли его и обезвредили…

В работе были и другие «неприятные моменты». Этот термин весьма деликатно вошел в словарь разведчиков, когда им приходилось докладывать высшему руководству о срывах вербовок, провалах агентуры, арестах нелегалов. Разведчикиагентуристы прекрасно понимали насколько опасна и рискованна их работа, как болезненно любая неудача воспринимается руководством, как сказывается она на взаимоотношениях между лидерами разных стран, если между ними установились дружеские отношения, на общей политической обстановке, к каким последствиям может привести.

Если в легальной разведке «неприятный момент» завершался высылкой легального разведчика из страны и кратковременной шумихой в прессе в связи с арестом очередного советского шпиона, то в нелегальной разведке все было во много крат сложнее. Надо было быть твердо уверенным, что «неприятный момент» касается именно нелегала (ведь он и так ежеминутно внутри общества чужой страны, в ее объекте, путь к которому измерялся иногда не одним десятком лет). Необходимо было вычислить, кто или что является причиной опасности. Следовало оценить обстановку и сделать вывод: нелегал может выбраться из сложной ситуации сам; нелегала надо срочно выводить из-под ареста; надо спасать его агентурную сеть, — и решить целый ряд других вопросов, в том числе и как повернуть весь «неприятный момент» в свою пользу и выйти из сложной ситуации без потерь.

Перед глазами проходит ряд эпизодов, связанных с «неприятными моментами», и я вновь и вновь переживаю их. Сколько раз приходилось слышать от нелегалов, что у них все в порядке, тогда как достоверные агентурные данные предупреждали о вероятности его ареста в ближайшем будущем. Нелегала приходилось срочно отзывать, и если это удавалось, ощущение «неприятного момента» уступало место чувству удовлетворения: перехитрили контрразведку противника.

…«Шиверт» уже давно в этой стране. Освоился, появились хорошие друзья. Среди них- одини из его европейской страны. Помогает устроиться, ненавязчив, подозрений не вызывает. Обещал помочь найти после учебы хорошую работу. И вдруг — эти два полицейских, предъявивших обвинение в незаконном въезде и шпионаже. Устроили в квартире засаду, а сегодя как раз должна приехать жена. Как она поведет себя: ехала к мужу, а попала в лапы полиции. Нет, «Люси» находчива, она все поймет. (Такой вариант мы проигрывали, когда готовили «Шиверта» и «Люси» к предстоящей работе).

«Люси» легко вбежала на третий этаж дома, где ее ожидал «Шиверт», нашла кнопку звонка и оказалась лицом к лицу с полицейским, вежливо пригласившим ее в квартиру. Что это? Арест, проверка документов, провокация? Как быть? Она все прочитала в глазах мужа. Вот тут и пригодился ей весь запас ее знаний и бабушкин характер. «Люси» атакует «Шиверта» на глазах у полицейских, обвиняет его в том, что он хотел втянуть ее в свои махинации, да еще призвал на помощь этих полицейских, рвется к телефону, чтобы вызвать консула своей страны. Ее поведение настолько естественно, что полицейские, повертев в руках ее документы, возвращают их и отпускают ее. «Люси» «мчится в свое посольство», выезжает немедленно из страны и информирует о провале Центр.

По местному законодательству «Шиверт» должен быть выслан в страну своего паспорта и передан властям для расследования причин использования чужих документов. Через некоторое время «Шиверт» сообщает, что осужден на незначительный срок, просит шагов по его освобождению не предпринимать. В результате анализа случившегося нам стало ясно, какие в этой сверхдемократической стране введены дополнительные меры контроля за «свободным» выездом иностранцев. Работу пришлось начинать заново…

Начальник ПГУ КГБ СССР генерал-лейтенант Шебаршин Л.В. вспоминает в своей книге «Из жизни начальника разведки» еще один «неприятный момент», связанный с нелегалом «Рагимом». Он в основном правильно отражает обстановку, но в Афганистан «Рагим» был направлен нами сознательно. Среди знакомств «Рагима» были иранцы и афганцы, тесно связанные с партией ИПА Г.Хакматияра, банды которой проникали в Кабул через Герат. Нас интересовала эта партия, ее деятельность в Афганистане и Пакистане. Л.В.Шебаршин, будучи резидентом в Тегеране, об этом замысле в 1982 г. не знал и не мог знать, так как соответствующая информация к нему не поступала и не могла поступить по соображениям конспирации. Задание знал только сам «Рагим».

«Рагим» ушел из Тегерана вместе с группой боевиков ИПА в Афганистан. На маршруте группа была рассеяна, и он вернулся один в Тегеран и укрылся в Посольстве. Получив новые документы, он опять ушел в Афганистан, добрался до Кабула, где попал в облаву и был арестован, затем направлен в афганскую армию. Нам удалось освободить его от службы в армии, и он, опираясь на связи среди нелегальных членов ИПА, открыл свое дело. Его мастерская пользовалась авторитетом в Кабуле. Постепенно укрепились связи, и «Рагим» стал уже направлять своих людей в Пакистан в штаб-квартиру ИПА в Пешаваре и получать от них серьезную разведывательную информацию по политическим и военным вопросам. Мастерская и нелегальная резидентура «Рагима» активно выполняли свои задачи.

На груди у «Рагима» два боевых ордена. Вручая их ему, я испытывал большое чувство гордости за этого простого парня-азербайджанца, скромного, смелого, готового на самопожертвование.

Все эти годы много времени уходило на работу непосредственно с нелегалами и ветеранами. Ведь каждый отдельный разведчик-нелегал — это целый оригинальный, по-своему неповторимый мир. Они и сейчас проходят перед моими глазами живые и безвременно ушедшие. Я не назову их имен, но я помню, как зарождались и решались наши долговременные разведывательные операции, большие и маленькие.

Легко ли было? Нет. Ненормированный рабочий день. Разнообразие задач и вопросов. Постоянный стресс: все ли правильно, все ли целы, нет ли шаблона, работает ли связь, удалось ли выполнить задачу, как ведет себя чужая спецслужба и многое другое. Да ко всему прочему — все 12 лет без телефона на даче, только в служебной машине (в городе он у меня трезвонил постоянно, особенно в случаях «нештатной» ситуации). Попробуйте.

Глава 8. Нужная работа

«На войне большинство людей рискует жизнью не больше, нежели это необходимо, чтобы не запятнать своей чести; но лишь немногие готовы всегда рисковать так, как этого требует честь, ради которой они идут на риск».

Франсуа де Ларошфуко.

Так кто же такой нелегал? Что у него за работа? Нелегал — это особый разведчик, отличающийся от обычного тем, что обладает более высокими личными качествами, специальной подготовкой, которые дают ему возможность выступать и действовать, не отличаясь от местных жителей той страны, где он находится.

Разведчиком-нелегалом может стать далеко не каждый. Профессия требует высокого уровня развития интеллекта (мышления, памяти, интуиции), эмоциональной устойчивости, позволяющей сохранять интеллектуальный потенциал в стрессовых ситуациях и переносить без ущерба для здоровья постоянное психическое напряжение, развитая воля, способности к овладению иностранными языками.

Это самые общие требования, но понятно, что найти людей с таким сочетанием качеств нелегко и что нелегальная разведка — удел специально подобранных (отобранных) людей.

Подготовка разведчика-нелегала очень трудоемка и занимает несколько лет. Она нацелена на то, чтобы на базе имеющихся личных качеств сотрудника сформировать профессиональные навыки и умения. Безусловно, она включает в себя овладение иностранными языками, подготовку разведчика в психологическом плане (которая, в частности, позволяет ему выступать в амплуа представителя той или иной национальности, носителя тех или иных национально-культурных особенностей), разумеется, — оперативную подготовку, в том числе освоение приемов получения и анализа разведывательной информации, поддержания связи с Центром, и другие аспекты.

Чего нет в этой подготовке, так это курса террора, диверсий и убийств, хотя именно это подразумевают, когда нас называют «рыцарями плаща и кинжала». Все это — далекое прошлое.

Разведчик-нелегал — это человек, способный добывать разведывательную информацию, в том числе и аналитическим путем. Просто невозможно представить себе разведчика, который бы пошел на убийство даже в условиях грозящей ему опасности.

Я люблю этих людей, отважившихся избрать эту долю. Смелых, умных, находчивых, с орденами и звездами Героев и без них, не имеющих права сказать открыто о себе, живущих трудной, полной ограничений жизнью. Летом 1990 г. мы вывезли двух разведчиков-нелегалов отдыхать на Енисей. Глава местной администрации, которого познакомили с ними, растроганно воскликнул: «Ребята, дайте я вас обоих пощупаю, дорогие мои…» Нелегалы обладают цепким критическим взглядом на окружающую действительность за рубежом и у себя на Родине. Руководство хорошо знало это и с большим вниманием относилось к результатам их труда, понимая, что эти люди ничего приукрашивать или затушевывать не будут.

Заканчивался 1983 год. Как всегда в конце года, я работал над годовым отчетом. В сухих официальных строчках оперативного отчета, за цифрами, псевдонимами и фразами упрятывал живую активность разведчиков-нелегалов за рубежом. В который раз приходилось ловить себя на мысли о том, что мы чрезмерно скупы на похвалу или положительную оценку результатов их труда.

Мы обсудили в руководстве нелегальной разведки этот вопрос и пришли к выводу, что руководство страны должно знать, каким трудом обеспечивается решение внешнеполитических проблем. Среди нелегалов и сотрудников управления были представители более 30 национальностей СССР и других стран мира, были награжденные орденами и после 1945 г. — ни одного Героя Советского Союза. Нам это показалось несправедливым.

Мы внимательно оценили операции последних почти 40 лет, их конкретных участников и единодушно пришли к выводу, что можем представить к высшей государственной награде нескольких лучших разведчиков-нелегалов. В руководстве разведки и Комитета госбезопасности нас поддержали.

Когда в ЦК КПСС и Совете Министров предварительно ознакомились с материалами представлений к награждению, то были поражены тем, чего может достигнуть и что может сотворить сконцентрированная и целеустремленная воля разведчика-нелегала.

Руководство страны положительно рассмотрело материалы нелегальной разведки о присвоении звания Героя Советского Союза нелегалу «Анри» и награждении Орденом Красного Знамени его жены «Аниты», отдавших более 40 лет жизни обеспечению безопасности нашей Родины.

У меня на столе лежал Указ Президиума ВС СССР, а где-то через пару часов «Анри» или «Анита» должны были выйти на связь, получить и расшифровать телеграмму. Какой написать текст? Решили — сухо и просто: «Указом Президиума ВС СССР за выполнение специальных заданий Родины Вам присвоено звание Героя Советского Союза. «Анита» награждена Орденом Красного Знамени. Поздравляем. Желаем успехов в работе. Центр.» Рабочих вопросов в шифровке на этот раз не было.

Свою последнюю вербовку агента-иностранца «Анри» провел уже после получения высокой награды.

«Анита» потом рассказывала мне, что «Анри» принял по радио шифровку, обработал ее, прочитал, побледнел и, молча, протянул ей.

Эпоха гласности позволила и нелегальной разведке приоткрыть свои архивы. В 1990–1993 гг. в нашей периодической печати было опубликовано несколько статей о работе нелегалов за границей, которые вызвали живой отклик российской и зарубежной общественности. Особенно настойчиво добивались уточнений наши американские и французские партнеры, чье любопытство мы, к их сожалению, по соображениям безопасности удовлетворить не смогли.

Об «Анри» и «Аните» написал в «Красной Звезде» Равиль Мустафин, 11 сентября 1993 года. Они сделали много больше Возможно, нашим потомкам об этом когданибудь станет известно. Прочтите ее еще раз.

«Равный Зорге, Абелю, Филби…А, возможно, и первый» Зорге, Абель, Филби… Эти имена давно уже стали символом успехов советской разведки и ее неудач. Им удавалось проникать глубоко в чужие секреты, черпая информацию на самых высоких этажах власти, забираясь в самое сердце вражеских спецслужб. Но ведь, скажем так, и широкая известность пришла к ним в результате провалов — то ли в силу рокового стечения обстоятельств, то ли из-за предательства или риска, на который они пошли вполне сознательно, понимая, как важны были для Центра поступавшие от них сведения.

Таковы уж парадоксы профессии разведчика, тем более разведчика-нелегала, чтобы стать знаменитым, прогреметь на весь мир, «надо» засветиться. О других, тех, кому с профессиональной точки зрения повезло больше — они остались нераскрытыми, — как правило, мало кто знает у нас и, к счастью, у «них». А о некоторых вряд ли узнают вообще когда-либо, однако, по своему таланту и мужеству, профессиональному мастерству и ценности, а вернее, бесценности информации от них, короче, по всему тому, что можно, наверное, назвать «высшим пилотажем» в разведке, многие из них не только не уступают тем выдающимся разведчикам, чьи имена у всех на слуху, но, как сказали мне в Службе внешней разведки России, нередко и превосходят их. Об одном из таких людей, составляющих поистине золотой фонд нашей разведки, и пойдет ниже речь.

Как Вас теперь называть?

— Вы можете называть меня Георгий Андреевич, — произнес сидевший напротив пожилой человек.

— Простите, это Ваше настоящее имя или условное? — Вот взгляните, улыбнулся мой собеседник, протягивая небольшую красную книжечку.

«За мужество и героизм, проявленные при выполнении специального задания, Президиум Верховного Совета СССР… присвоил звание Героя Советского Союза…» читаю в удостоверении. Но вот что странно: Героя Георгию Андреевичу присвоили в 1984 году, но документ подписал Громыко. А ведь он, дай Бог памяти, поднялся в кресло Председателя Президиума Верховного Совета СССР уже с приходом к власти Горбачева, то есть позже.

— Вообще-то это уже второе удостоверение, — словно уловив мое замешательство, сказал мой собеседник. — Первое выписали в 1984 году, когда я еще работал «там». Поэтому, чтобы исключить возможную утечку информации, мне тогда «присвоили» чужие паспортные данные. После возвращения документ переписали, но уже на имя, более или менее приближенное к настоящему.

— Если не секрет, что это было за специальное задание? — Если Вы имеете в виду мое последнее задание, то это секрет. Но я думаю, что Героя мне дали не только за одно это задание. К тому времени я более сорока лет проработал в разведке.

— А когда и как Вы пришли в разведку? — Я как сейчас помню этот день. 4 февраля 1940 года, когда по своей инициативе установил контакт с резидентурой советской разведки в Тегеране во главе с известным нашим разведчиком Иваном Ивановичем Агаянцем, человеком очень добрым, умным, настоящим профессионалом в нашем деле.

Медленно проведя рукой по своему лицу, словно снимая какую-то завесу, Георгий Андреевич начал вспоминать то далекое прошлое. К 40-му году их семья оказалась в Иране. Там у отца было свое дело — он был предприниматель. И несмотря на то, что они были вынуждены покинуть Советский Союз в конце 30-х годов не по своей воле, отец воспитывал детей в духе любви в Родине. Это, очевидно, и сыграло главную роль в том, что Георгий еще в юном возрасте принял решение работать на советскую разведку. Хотя не следует исключать и романтику.

Ведь в группе, которую ему поручили создать, что и явилось его первым заданием, должны были быть такие же мальчишки по 16–18 лет.

Никаких денег за свою деятельность они не получали. А когда началась Великая Отечественная война, еще сами находили средства, чтобы сдать их в фонд обороны. Брали и у своих родителей, так как и другие ребята из группы тоже были не из бедствовавших семей.

— Должен сказать, — подчеркнул Георгий Андреевич, — мне с первых же дней своей деятельности пришлось очень много заниматься вербовкой, и делал это я исключительно на патриотической основе. Уверен, что в этом заключается одна из основных причин, почему мне удалось избежать провала. Честно будет работать и никогда не предаст только тот, кто работает не за деньги, а как убежденный патриот.

Кстати, в первую группу Георгия входили и представители тех национальностей бывшего СССР, которые в наши дни враждуют между собой. А они не только уживались, но и всячески поддерживали друг друга, подстраховывали, прикрывали, готовы были пойти в огонь и в воду за друга. Никто тогда не обращал внимания на национальность другого, так как у всех нас была одна Родина, которая находилась в опасности.

Среди членов группы была и та, которая затем станет женой Георгия Андреевича. И не только женой, но и верным соратником. В каждой командировке она была рядом с ним, помогала ему в выполнении сложных заданий с той же самоотверженностью, с которой работала в юные годы.

Легкая кавалерия

Одним из первых заданий группы стала работа по выявлению немецкой агентуры как из числа местных жителей, так и из профессиональных кадровых разведчиков «третьего рейха». А ее, этой агентуры, в Иране хватало с избытком. К 1940 году в стране насчитывалось свыше 20 тысяч немцев. Вооруженные силы Ирана были в буквальном смысле слова нашпигованы немецкими инструкторами. Влияние Берлина на Тегеран было велико. Шах Реза не скрывал своих прогерманских настроений. В планы Берлина входило вторжение с территории Турции и Ирана в советское Закавказье и Среднюю Азию. Взамен немцы обещали поддержку в осуществлении планов создания «Великого Турана».

На немцев работали сотни, если не тысячи иранских агентов, среди которых выделялась группа иранцев в количестве примерно 400 человек — высокопоставленные чиновники, депутаты парламента, министры, видные военные, дипломаты, журналисты.

— Насколько успешной была деятельность вашей группы? — Нам удалось установить немало немецких агентов. Во многом за счет тех преимуществ, которые давал нам наш возраст. Ну в самом деле какому, даже очень опытному разведчику придет в голову мысль слишком тщательно проверяться или отрываться от каких-то пацанов на велосипедах. Нас и прозвали-то в шутку «легкой кавалерией», потому что мы везде успевали. Забирались на крыши домов, на деревья, заборы и вели оттуда наблюдение. Часто через знакомых сверстников удавалось проникать в немецкое окружение, выслеживать, устанавливать связи, явочные квартиры. Нинакой техники, понятное дело, тогда не было.

Что касается выявленных агентов, то до августа 1941 года, пока на север Ирана не пришли советские войска, а юг был оккупирован английскими (французское и американское военное присутствие можно считать в значительной степени символическим), их не трогали. Ну, а после того как в Иран вошли наши войска, немецких шпионов арестовали и отправили в Москву. Кое-кого, очевидно, перевербовали, так как через год-два некоторых из установленных агентов Георгий со своими ребятами снова видел в Тегеране, но работать по ним приказа не получил.

Правда, были среди перевербованных и такие, кто пытался вести нечестную игру. Однажды группа выследила одного иранского генерала. У себя дома на пишущей машинке он чуть ли не каждый вечер «выпекал» якобы секретные документы на заранее принесенных из генштаба чистых бланках с грифом «Совершенно секретно». С такими, естественно, расставались без сожаления.

Долгое время, например, наши разведчики не могли разобраться с одним немецким «фармацевтом». Наружное наблюдение — следили буквально за каждым шагом этого человека — никакого криминала, ничего подозрительного установить не помогло. Он часто выходил из дома, слонялся без какой-либо цели по городу, не проводил никаких конспиративных встреч, люди, с которыми он встречался, сами по себе ничего не значили, не вызывали подозрений. По всем данным выходило, что «фармацевт» чист. Но через какое-то время поступали сведения о встречах немецкой агентуры с этим «фармацевтом» в то же самое время, когда он, по докладам «наружки», ни с кем вроде бы не встречался. Это была настоящая головоломка.

Разгадать ее решили поручить группе Георгия. И в один прекрасный день, наблюдая с крыши соседнего дома, они вдруг увидели сразу двух «фармацевтов». Оказалось, это были братья-близнецы.