Пути утверждения капитализма: западная европа, россия, сша

Как уже говорилось, будущее той или иной страны зависело прежде всего от того, насколько активно она вливалась в процесс модернизации, насколько быст­рым темпом шло в ней становление капитализма. От­сюда происходило своеобразное перераспределение сил в мире в целом и внутри западноевропейской ци­вилизации.

Капитализм и модернизация провели еще более четкую, чем прежде, разграничительную линию между Западом и Востоком. В эту эпоху окончательно определилось превосходство Запада над некогда мо­гучим соперником. Развитие России, несмотря на сильное восточное начало, проявлявшееся в самых разных сферах ее исторической жизни, к XVIII в. сближалось с западным вариантом. Еще один центр модернизации и капитализма появился в североаме­риканских английских колониях. Внутри западноев­ропейской цивилизации наметились различные гра­дации, разделившие ее с точки зрения успехов в раз­витии капитализма и модернизации на центр и периферию.

На уровень передовых стран вышли Голландия, Франция и Англия, где сложились благоприятные иди относительно благоприятные условия для разры­ва с традиционализмом. Германия, Испания, Италия, Скандинавия оказались вытесненными на периферию. Но и страны, относящиеся к центру, развивались не­синхронно, неодинаково. Достигнутое первенство бы­ло трудно удержать, ибо новая эпоха требовала посто­янных новаций, гибкости политических и экономиче­ских структур.

Периферия Западной Европы

Состав периферии может вызвать удивление. Ведь в нее вошел не только Скандинавский регион, кото­рый всегда развивался с опозданием, но и Германия, Италия, Испания — страны, в которых довольно рано началось формирование буржуазных отношений. Осо­бенно невероятна метаморфоза, происшедшая с Ита­лией — родиной капитализма.

Что же вызвало такую перемену в судьбе некогда сильных европейских держав?

Некоторые из них вступили в новую эпоху при ве-.приятных внешних и внутренних обстоятельст-1И1Ч. Германия пережила опустошительную Тридцатиминутную войну (1618—1648). Ганзейский торговый со­пи потерпел фиаско, потому что на Балтийском море хозяйничали сильные соперники — шведы и голландцы, а это вело к ослаблению ранее процветавших не­мецких городов. Отрицательные последствия вызыва­ла и политическая раздробленность. Государственное образование, носившее громкое название Священная Римская империя германской нации, состояло из огромного количества княжеств, вполне самостоятель­ных и слабо связанных друг с другом. Многочислен­ные пошлинные сборы, которые должны были выпла­чивать купцы, переезжая из одного княжества в дру­гое, осложняли складывание единого национального рынка.

В столь же трудном положении оказалась и Ита­лия. Как и Германия, она состояла в то время из мно­жества независимых государств. Лишенная государ­ственного единства, почти вся Италия стала жертвой королевской династии испанских Габсбургов, кото­рые втягивали страну в бесконечные разорительные войны, причем вели их на итальянской территории. После 1700г., когда пресеклась линия испанских Габсбургов и началась война за испанское наследство (1701—1714), на Италию стали претендовать авст­рийские Габсбурги. Обосновавшись на севере страны, они открыли следующую серию войн с новой испан­ской династией Бурбонов, которые закрепились на юге.

Помимо этих внутренних неурядиц, Италия, истощенная войнами, потеряла прежнее лидерство в средиземноморской транзитной торговле. В XIV— XV вв. оно было основой для расцвета городов-респуб­лик. Теперь торговые пути переместились на океаны, а на Средиземном море разбойничали турецкие и североафриканские пираты. Итальянских купцов стали вытеснять голландцы, а потом англичане и французы.

Но самым большим препятствием на пути к мо­дернизации были феодальные отношения, надолго за­державшиеся в странах периферии. Нередко сохране­нию старых порядков содействовала королевская власть.

Деревня во всех странах европейской периферии оставалась феодальной. На крестьянах по-прежнему лежал тяжкий гнет многочисленных поборов и повин­ностей. Арендная плата была высокой: в Италии, например, она доходила до 1/2 и даже до 2/3 урожая и часто взималась в натуральной форме.

Настоящим оплотом крепостничества стала Вос­точная Германия. У тамошних феодалов оставались очень широкие права над личностью крестьянина; ориентируясь на товарное производство, они возрож­дали барщину — давно забытое в передовых странах Европы явление.

Большая часть крестьянства периферийных стран вела полунищенское существование, не имела воз­можности повысить производительность сельского труда, но и не отрывалась от земли. В результате за­рождавшаяся промышленность не обеспечивалась сво­бодными рабочими руками.

Буржуазия была слаба, неконсолидирована и слишком зависима от властей, чтобы претендовать на политическую власть.

Опорой старых порядков в Испании и Италии ста­ла победа Контрреформации. Католическая церковь не просто отстаивала свои прежние позиции в государ­стве, во и утверждала старую систему ценностей. Осо­бенно мрачная обстановка царила в Испании, где про­должала свирепствовать инквизиция и горели костры, на которых сжигали еретиков. В Германии идеи Ре­формации сохранили свое влияние, но только в виде лютеранства — учения, в котором отразилась дворян-ско-бюргерская идеология. Кальвинизм, который нес в себе дух и этику капитализма, здесь не распростра­нился.

Таким образом, практически во всех областях жизни стран периферии законсервировалось средне­вековье, а вместе с ним и структуры феодализма. Только во второй половине XVIII в. в Италии, Испа­нии и Германии стали появляться крупные ману­фактуры и капиталистические фермы. Но медлен­ный темп развития был уже задан, и преодоление дистанции, отделявшей периферию от центра, требо­вало много времени я усилий.