Сущность и явление геополитики
Сущность и явление геополитики
Геополитика – наука, изучающая и анализирующая в единстве географические, исторические, политические и другие взаимодействующие факторы, влияющие на стратегический потенциал государства. Объектом геополитики как науки является планетарное пространство и ресурсы, которыми оно обладает, геополитические процессы и явления в мировом сообществе как системе. Предметом геополитики является взаимосвязь государственной политики и пространственных характеристик государственности, геополитические интересы и отношения субъектов мировой политики.
Геополитическая практика существует с давних пор. Ассирийские цари, завоевывая новые территории, предпринимали меры по их закреплению путем изменения этнического состава этих территорий, уже тогда появились первые геополитические идеи. Геополитика как наука возникла и развивалась, в общем, в русле эволюции научной мысли на рубеже XIX - XX вв. Первоначально она представляла собой не что иное, как перенесение на сферу международных отношений строгих естественно - исторических законов, социал-дарвинизма, органицизма и т. д.
Весь период становления геополитики как науки можно разделить на три этапа, которые сами включают в себя множество исторически сложившихся школ:
- классический этап(«органическая школа» Ф. Ратцеля, Р. Челлен – автор понятия «геополитика»; Х. Макиндер и его «географическая ось истории», А. Мэхен – теория «морского могущества, концепция «поссибилизма» Видаля де ля Бланша, Н. Спайкмен – автор концепции «Rimland», К. Хаусхофер – теория «континентального блока») и др.;
- современные геополитические теории и школы Запада(идеи атлантизма – Д. Майнинг, Г. Киссинджер, С. Хантингтон – доктрина неоатлантизма, идеи мондиализма – Ж. Аттали, К. Санторо, неомондиализм - Ф. Фукуяма, «новые правые» - Ж. Тириар, И. Лакоста) и др.;
- русская школа геополитики.К истокам русской геополитики можно отнести труды Е. Квашнина-Самарина, Д. Милютина, В. Семенова-Тян-Шанского;И. Солоневича,И. Ильина, Н. Данилевского и других. К русскому евразийству принадлежат Н. С. Трубецкой, П. Н. Савицкий, Г. В. Флоровский, П. П. Сучинский, Г. В. Вернадский и многие другие. «Неоевразийство» представлено именем Л. Н. Гумилёва и его последователями во всём мире. Современный «континентализм» представлен работами А. Дугина, А. Анисимова, С. Шатохина, С. Константинова, Н. Нартова, К. Гаджиева, Э. Позднякова, В. Дергачева, В. Колосова, Л. Рубан, Я. Пляйса и др.
Истоки геополитики
История географии знает примеры, когда отдельные географы пытались на основе старых, идеалистических философских концепций создать теорию единой географии. Чаще всего подобные попытки делались с позиции отрицания качественных различий между законами природы и законами общественного развития.
К ним можно отнести работы Ф. Ратцеля (1844—4904) и теоретические построения А. Геттера (1859—1941), изложенные в его работе «География, ее история, сущность и методы».
Во многом повторяя рассуждения Риттера и считая себя его учеником, Ратцель пытался создать концепцию единой географии, исходя из признания обусловленности общественного развития географическими факторами. Нового в его теоретических высказываниях ничего в сущности нет. Да и сам он в работе «Земля и жизнь» указывал, что лишь развивает идеи Риттера о сущности естественных областей в их связи с жизнью народов, в связи с политической географией. Но, повторяя идеи Риттера, Ратцель развивал в них наиболее реакционные положения. География общества рассматривается Ратцелем прежде всего как раздел биогеографии. Он стирает даже ту грань между обществом и природой, которая, хоть и в идеалистическом понимании, но все же имелась у Риттера. «Отношения человека к почве таковы же, как и отношения к ней всего живого. Всеобщие законы распространения жизни охватывают также законы распространения жизни человеческой. Поэтому антропогеография мыслима только как отрасль биогеографии, и целый ряд биогеографических понятий может быть непосредственно перенесен на вопросы о распространении человека». По Ратцелю, общественные явления не только объясняются влиянием природных условий, но и к изучению развития самой природы необходимо подходить в зависимости от политических задач; иначе говоря, любое географическое исследование целиком подчинялось политическим задачам. Объективный характер географического изучения ландшафтной оболочки отрицался.
В концепции Ратцеля были заложены все основные положения, развивавшиеся позже представителями геополитической лженауки. Физическая география рассматривалась как наука, целиком подчиненная политике, а природная среда трактовалась как «естественное» обоснование политических агрессий. Каждое государство Ратцель уподоблял живому организму, с «врожденным» стремлением к захвату пространства. Это последнее объявлялось совершенно закономерным, естественным явлением, присущим всему живому; войны, следовательно, являются результатом не несовершенной социальной организации, а проявлением врожденного свойства человека. «В истории человечества стремление захватить возможно больше пространства является одной из наиболее могучих сил, и когда мы видим во всей истории прошлых веков и в жизни современных народов, что это стремление к захвату и удержанию за собой возможно большего пространства все развивается, то это является только повторением того, что уже тысячи раз совершалось в растительном и животном царствах». Подобного рода высказывания Ратцеля и были широко подхвачены наиболее реакционными буржуазными социологами, для которых сочетание идеализма с натурализмом стало, пожалуй, одной из наиболее характерных черт. Весь процесс общественного развития рассматривается ими лишь как приспособление к природной среде, которая одна якобы способна все объяснить, все обосновать.
Используя идеи Ратцеля о географической обусловленности политической жизни, Рудольф Челлен и Карл Гаусгофер (президент Академии наук Германии во времена фашизма) создали лженаучное учение, получившее название геополитики (первым термин «геополитика» ввел в употребление Р. Челлен).
Английский географ Макиндер (1861—1947) в своих теоретических представлениях также отошел от понимания географии как самостоятельной науки, целиком подчиняя ее политике. Единство географии, по Макиндеру, прежде всего и заключается в подчинении всех географических проблем — физических, биологических и общественных — влиянию политики. Не отказываясь от рассмотрения существа явлений, он видит цель его прежде всего в обосновании фактов политической жизни. География, по Макиндеру, должна изучать взаимоотношения человека с окружающей его природой, причем они составляют единый живой организм. Он не считал своей главной целью показ особенностей в географических условиях и отдельных стран и районов и не стремился к развитию региональной географии, а хотел показать человеческую историю как часть жизни мирового организма.
Человеческое общество рассматривается при этом как сочетание союзов, объединяющихся в процессе борьбы за существование, а природа — как база политических явлений. Например, почвенно-климатические условия якобы определяют плотность населения, а сравнительно высокая плотность населения рассматривается как основное условие развития цивилизации.
Решающим фактором общественного развития Макиндер считал «географическую инерцию», т. е. географическую обусловленность. Определяющим, исходным положением «географической инерции» объявлялось географическое положение, значение которого, по мнению Макиндера, возрастает по мере развития страны. Население рассматривалось им только как часть природы, как безвольная масса, целиком подчиненная действию закона «географической инерции». Придавая столь гипертрофированное значение географическому положению, Макиндер считал, что обладание восточной частью Европы обеспечивает власть над «стержневым районом Земли» — центром Евразии, а следовательно, и возможность установления мирового господства.
Концепция Макиндера широко использовалась геополитиками, свое влияние она оказала на некоторых зарубежных географов, непосредственно геополитикой не занимавшихся. Так, например, отдельные современные американские физико-географы свои исследования считают нужным целиком подчинять политическим целям. Рассматривая географию с позиции Макиндера, они считают, что «физическая география снабжает (политиков.— В. А.) основательным научным пониманием Земли, необходимым для разумного стратегического и тактического планирования» и на этом основании является политической дисциплиной.
Проповедуя единство природы и человека, исходя из отрицания качественных особенностей человеческого общества, превращая физическую географию в прикладную политическую дисциплину, буржуазные географы и социологи этого толка постепенно отбрасывают всякое подобие объективного изучения ландшафтной оболочки Земли. Именно о такого рода ученых говорит выражение Ф. Энгельса о деятелях науки, которые «…находят теперь, что по крайней мере, в этой области (политической экономии. — В. А.) всего безопасней не терпеть совсем никакой науки». Эта область «нетерпения науки» теперь включает много наукообразных «теоретических» рассуждений, распространенных в современной буржуазной географии. В самом деле, разве можно считать научными обоснования сущности общественных явлений, построенные на полном отрицании качественного отличия человеческого общества от мира животных? «Необходимо помнить, что физически человек по существу животное, подчиненное тем же законам, что и остальная природа, и что множество ловушек, в которые попадали другие общества в процессе своей эволюции, подстерегают также и человеческое общество». Под другими обществами здесь подразумеваются муравьи, пчелы и т. д., причем у муравьев, оказывается, имеют место разделение труда, обмен, рабство, колониальная политика и многие другие общественные явления, наблюдающиеся в человеческом обществе…
В современной буржуазной географии все еще используются в различных сочетаниях старые, уже давно обанкротившиеся теоретические представления, преподносимые как нечто новое. При этом чаще всего во всех этих «новых» теориях обнаруживается смешение исторического и даже субъективного идеализма с натурализмом и географическим детерминизмом.
Особенно много такого рода работ имеется в американской географии. Так, Хентингтон, подводя итоги своим теоретическим исследованиям, определил основными движущими силами цивилизации: а) биологическую наследственность, б) культурную одаренность и в) географическую среду. Словом, здесь дана полная возможность для построения самых разнообразных расистских, мальтузианских и геополитических лжетеорий. Авторы известного сборника «География XX века», изданного под редакцией Е. Тейлора, пытаются полностью отказаться от выявления каких-либо связей между природой и обществом. Игнорируются даже связи между местными особенностями производства и условиями окружающей природной среды. Пожалуй, весьма типична в этом отношении статья Р. Плэтта «Детерминизм в географии», где, исходя из верного признания несостоятельности географического детерминизма, предлагается вообще отказаться от какого-либо учета влияния природы на человеческое общество. Плэтт считает, что факторы, определяющие жизнь общества, заключаются в особых свойствах человеческой крови, расовых особенностях и т. д., что не нужно приводить каких-либо обоснований для своих теоретических положений, так как их, оказывается, следует брать на веру. По Плэтту, существует очевидное преимущество в том, чтобы оперировать вероятными предположениями, выставлять истины, не требующие доказательств, после чего можно искать наиболее приемлемые ответы на те или иные вопросы. По существу, критика географического детерминизма дается с индетерминистских позиций американского прагматизма, т. е. делается шаг не вперед, а назад по сравнению с географическим детерминизмом, который для определенной части современных представителей буржуазной науки оказывается слишком прогрессивным.
Современная геополитика
Геополитика, как наука о контроле над территорией, - наиболее интересная и изучаемая в наши дни наука. Эта наука включает в себя множество других и является также самой важной при установлении контактов, отношений стран друг с другом.
Геополитическая обстановка в современном мире - изменчивый фактор. Существует несколько причин, по которым происходят эти самые изменения:
Усиление влияния одной сверхдержавы;
Глобализаций мировой экономики;
Усиление (ослабление) третьих государств;
Попытка США и их союзников по НАТО осуществлять свои геополитические интересы путём вооружённого вмешательства.
Большинство войн и международных конфликтов в мире происходят из-за особенностей (различий) культуры (религии), истории народов, населяющих конфликтующие страны.
В течение второй половины XX-го века весь мир мог наблюдать за противостоянием двух сверхдержав: СССР и США. Остальные страны представляли собой третий мир. США приходилось считаться с интересами и мнением СССР.
Примером может служить конфликт, когда в 1961 году США и СССР не смогли придти к компромиссу по поводу размещения ракет средней дальности в Турции, которые могли достать до южных городов СССР, в том числе и до Москвы, а также наносить удары по важным промышленным центрам. В качестве ответной меры на эти действия в 1962 году Советский Союз разместил кадровые воинские части и подразделения, на вооружении у которых имелось как обычное, так и атомное оружие, включая баллистические и тактические ракеты наземного базирования, на острове Куба, в непосредственной близости от побережья США. На боевом дежурстве у берегов Кубы были также размещены подводные лодки советских военно-морских сил, оснащенные ракетами и торпедами с атомными боевыми головными частями. Адекватность ответа СССР, а также политическая мудрость руководителей СССР и США не позволили этому конфликту перерасти в третью мировую войну.
Однако баланс сил в мире быстро менялся, и вот в начале 90-х годов социалистический блок распался, проиграв в холодной войне капиталистическому. В результате, в выигрыше осталась только одна сверхдержава - США, мир становится однополярным. Об этом свидетельствуют некоторые факты:
Сильная и устойчивая американская экономика, от которой зависит экономическая обстановке в мире в целом;
США обладают одной из самых сильных и оснащенных армий мира;
Технический прогресс в большей части развивается на территории США;
Американская пропаганда оказывают огромное влияние на формирование представления об американском обществе, как о доминирующем;
Обама назвал Америку исключительным обществом.
Огромная экономическая мощь, а также политическое влияние США позволяют им в одиночку принимать важные решения, особо не советуясь с мировым сообществом. Примеров тому достаточно: они бомбили Югославию и Ливию, развязали войну в Ираке и чуть не нанесли авиаудар по Сирии. Что касается Сирии, то вопрос пока остается открытым.
Взглянув на историю США, мы увидим, что эта страна никогда не вела войн на своей территории, за исключением колониальных или отражения нападения японцев на военные базы в Тихом Океане. Вести войны на чужой земле является очень выгодным для неё. Сунь-Цзы писал, что всегда выгодно вести войну не у себя дома, а армию содержать за счёт противника 11 сентября 2001 года стало началом нового этапа развития геополитики. Именно падение двух башен-близнецов явилось событием, переломившем сознание не только американцев, но и всего населения планеты. До 2001 года США считались самой защищенной, самой оснащённой вооружением страной, которая могла доминировать в мире многие десятилетия. Космическое лазерное оружие, высокоточные МБР, самолёты-невидимки и другое современное оружие – зачем оно, если несколько человек, вооружённых ножами, захватили два самолёта и взорвали их в центре Нью-Йорка?
Но не будь США сверхдержавой, если из катастрофы и людского горя не умела бы извлекать дивиденды!
Углеводороды остаются наиболее доступным и ценным источником энергии. Около 65% всех разведанных запасов нефти находится на Ближнем Востоке. США не могли упустить возможность снова напомнить о себе в этом регионе, а теракт 11 сентября стал удачным поводом. И совсем неважно, что всё больше и больше доказательств того, что крушение башен Всемирного торгового центра было подстроено спецслужбами США, а не выходцами из стран Ближнего Востока. Война в Ираке принесла США необычайную прибыль. Ирак, Ливия, Сирия – это всё только части огромного плана, который США собирается провернуть на Ближнем и Среднем Востоке. План, который принесёт баснословную прибыль США и колоссальные потери для России.
Экологическая проблема
С массового осознания экологического императива началась резкая политизация экологических проблем и движений, чему содействовал алармистский настрой первых моделей глобального развития.
Реальные угрозы, связанные с тревожными изменениями окружающей среды, в тех или иных сочетаниях касались всех регионов мира. Для развитых стран наибольшую опасность представляли промышленное загрязнение атмосферы и воды, радиационная опасность от АЭС и испытаний ядерного оружия, трансграничный перенос загрязнения, экологическая ситуация в крупных городах и урбанизированных районах. А для развивающихся стран были актуальны опустынивание и обезлесение, алчное расхищение природных ресурсов, дефицит пресной воды и топлива, болезни и голод.
Следует особо отметить, что в 70е годы ни капиталистические, ни социалистические страны не решили названных проблем. Разница (и очень существенная) состояла лишь в том, что государства с развитой рыночной экономикой начали раньше реагировать на изменившуюся ситуацию, тогда как
Частные и государственные ассигнования (на 1994 г.) на охрану окружающей среды (в % к ВВП, млрд долл.) социалистические страны, казалось бы, располагавшие в тот момент достаточными средствами и рычагами управления, сильно запоздали с принятием нужных мер, уповая на то, что плановое хозяйство чуть ли не автоматически снимет экологическую угрозу.
Именно развитые страны Западной Европы и Япония, где ограниченность территории и высокая «плотность» техногенного давления создавали особо напряженную экологическую ситуацию, первыми приняли экологическое законодательство. Именно здесь появились «зеленые движения», позже переросшие в партии «зеленых», которые уже в 80х годах вошли в состав некоторых парламентов и в Европарламент. Соединение экологических лозунгов с борьбой против ракетноядерного оружия усилило их популярность. Именно под их давлением были, инициированы первые серьезные экологические мероприятия правительств.
Именно так складывалась в мире государственномонополистическая экологическая политика, выразившаяся в:
— росте расходов государств и монополий на экологические цели (в 90х годах в большинстве стран «большой семерки» они составляли около 1,5% ВНП);
— создании во всех развитых и многих развивающихся странах министерств охраны окружающей среды (СССР был лишь 129й страной мира, создавшей такое министерство);
— принятии государственных экологических программ и целого комплекса законов по окружающей среде;
— образовании в наиболее развитых странах крупных экологоиндустриальных комплексов («экобизнес»), куда вошли крупнейшие монополии, наладившие производство очистного оборудования, и т. д.
Все это принесло позитивные результаты. Например, в ФРГ, одной из наиболее прогрессивных стран в области экологии, достигнуто серьезное оздоровление экологической обстановки на сверхплотно заселенной и застроенной территории, где сосредоточены традиционно «грязные» производства (нефтехимия, угольнометаллургический комплекс, 19 АЭС и т. д.). Рейн перестал быть «сточной канавой» Европы: биологическую очистку проходят более 90% сбрасываемых туда вод. Проведена модернизация угольных электростанций, почти «чистое небо» над Руром — крупнейшим скоплением шахт, металлургических и химических заводов. Большие успехи достигнуты в регенерации сырья.
По мере развития технических средств и роста эффективности технологий переработки материалов природы для удовлетворения потребностей человека все острее ставятся вопросы о нарушении баланса воспроизводства природных экосистем, разрушении жизнеобеспечивающих возможностей ландшафтов, вмешательстве в естественный отбор, поддерживающий биологическое качество человеческих популяций. Особенно остро эти вопросы встали во второй половине XX века и, конечно же, в начале XXI века. Нарушение баланса воспроизводства природных экосистем привело к резкому ухудшению естественных условий существования человека. Еще один аспект экологической проблемы – какова мера допустимого вмешательства в биологическую природу самого человека: лишения его жизни, изменения биологических признаков, клонирования людей. Естественный механизм «выбраковки» нежизнеспособных особей нарушен, что ухудшает биологические характеристики человечества.
Таким образом, экологическая проблема – это результат обострения противоречия между культурно-преобразователь-ной деятельностью человека и стабильностью внешней и внутренней природы (телесность человека). Существуют такие пороговые значения природных показателей, за пределами которых биологическая организация не выдерживает и человечеству угрожает гибель.
Решение экологической проблемы возможно лишь на основе изменения социальных и индивидуальных установок, отказа от идеологии потребительства, на основе экологической культуры.
Современный экологический кризис, в конечном счете, является следствием духовного, нравственного кризиса. Классический рационализм и классический антропоцентризм оправдывают стремление к экспансии (территориальной, экономической, идеологической, политической и культурной) и к господству над природой. Неверная оценка человеком самого себя, своих отношений с природой являются глубинными причинами кризисного состояния человечества.
Экологическая культура как компонент культуры общества включает в себя оценку средств, которыми осуществляется непосредственное воздействие человека на природную среду, а также систему средств духовно-практического освоения природы: соответствующие знания, традиции, ценностные установки. Это – нравственно-духовная сфера жизнедеятельности человека, которая характеризует своеобразие его взаимодействия с природой и включает в себя экологическое сознание, экологическое отношение и экологическую деятельность. В качестве особого элемента выступают экологические институты, призванные поддерживать и развивать экологическую культуру.
Демографическая проблема
Глобальная демографическая проблема состоит из двух частей:
· быстрый и слабо контролируемый рост населения развивающихся стран
· старение населения развитых стран и многих государстве переходной экономикой.
Новый мировой порядок
Новое мироустройство
Европейский союз, а с ним и российско-европейские отношения выходят на очередной этап периода масштабной перестройки системы межгосударственных и внутригосударственных отношений, начавшегося еще в 1989 году. Поведение объединенной Европы на этом этапе формируется под воздействием целого ряда факторов, которые сохранят свое значение и в предстоящие несколько лет.
Во-первых, важное место занимают растерянность политических лидеров в ходе острой фазы кризиса развития ЕС (2005–2007) и интеллектуальный ступор, самым ярким воплощением которого стала Берлинская декларация от 24 марта 2007 года, принятая в ознаменование 50-летия Римского договора о Европейских сообществах.
Во-вторых, нарастает важность энергетического фактора, который, вполне в русле мировых тенденций, все более становится частью не экономики, а политики и сферы безопасности. Обеспечение энергоресурсами становится объектом усилий современного европейского государства.
В-третьих, невиданная ранее волна нелегальных иммигрантов из стран Африки провоцирует рост национализма у самих европейцев и попытки политических и бюрократических элит пойти по пути наименьшего сопротивления, направив главные ресурсы на безопасность внешних границ.
И, наконец, свою роль играет выход Европейского союза за пределы «старой Европы» и необходимость более активно применять несвойственные ранее методы внешнеполитической деятельности. Под воздействием этих факторов Евросоюз может потерять значительную часть не только шарма, но и привычек «нормативной империи», о существовании которой много говорили во второй половине 1990-х годов.
В принципе Россия могла бы и не обращать на все эти метаморфозы особого внимания. Вооруженный конфликт между нами невозможен. Сотрудничество со странами ЕС в такой важной для российской экономики области, как энергетика, успешно развивается на двустороннем уровне. Проблема, однако, в том, что постоянно укрепляющаяся взаимозависимость России и ЕС в экономике и правовом регулировании выступает все большим ограничителем дипломатических ресурсов. Еще больше они могут оказаться лимитированными в том случае, если Россия не сможет в достаточной степени реализовать свое видение нового Договора о стратегическом партнерстве с ЕС, который, как соглашаются пока обе стороны, должен быть всеобъемлющим и взаимообязывающим.
Роберт Купер, один из наиболее влиятельных европейских экспертов-практиков нашего времени, оказавший немалое влияние на внешнеполитические решения премьер-министра Тони Блэра и политику верховного представителя ЕС Хавьера Соланы, пишет:
«Новое мироустройство XXI века станет результатом переговоров между континентами, как прежнее было итогом сделки между отдельными странами».[53]
Внутреннее устройство этих континентов может представлять собой либо отдельные сверхдержавы, либо прочные союзы государств. Формирование таких союзов вокруг потенциальных лидеров происходит уже сегодня. Россия и Европа как странные инсайдеры экономической и политической жизни друг друга вольно или невольно в нем участвуют, продолжая одновременно вести между собой увлекательную «игру с нулевой суммой» – положение, при котором выгоды одного из партнеров однозначно означают потери другого.
Возможен ли отказ России или Европы от линии на взаимное сближение в принципе? Возможно, что, пытаясь связать свою судьбу с аррогантной, внутренне нестабильной, а значит, и ненадежной Европой, Россия упускает из виду другие, более перспективные направления. Не случайно один из крупнейших российских политологов-международников Сергей Караганов замечает в своей статье:
«Из-за многих столетий догоняющего или, вернее, отстающего развития мы привыкли равняться на Запад: сначала на Европу, потом на США. Туда и оттуда идут товарные потоки, туда мы направляем инвестиции. Там прячем деньги на черный день. И это несмотря на то, что на Востоке капиталы и фирмы растут в разы быстрее».[54]
Тем более что, как показывает исторический опыт отношений между Россией и Европой Европейского союза, кратко рассмотренный нами в этом разделе, возможности и перспективы сотрудничества и сближения находятся в теснейшей зависимости не только от структурных изменений в Европе, но и от реакции практически каждого из европейских государств, а также России на вызовы глобального порядка.
Вместе с тем нельзя упускать из виду то, что инерция поступательного диалога последних лет, обеспечившего бюрократические аппараты Москвы и Брюсселя масштабным планом работ по сближению законодательства и открытию рынков, не оставляет возможностей для настоящего, а не декларативного разворота в сторону другого партнера. Все большее количество российских компаний идет в Европу и на практике осваивает принятые там методы конкурентной борьбы, неся при этом существенные некоммерческие издержки. Вопрос в том, насколько устойчивой будет политико-экономическая конструкция, возникшая на такой основе. Пока внутренние условия России и ЕС, их действия на международной арене и в двусторонних отношениях говорить о такой устойчивости не позволяют.
Теоретическое обоснование
Идея ограниченности ресурсов в мире, в связи с опережающим их освоение ростом народонаселения, впервые была высказана в работах Томаса Мальтуса. Он указал на то, что население растёт в геометрической прогрессии, а освоение ресурсов (пищевых) — в арифметической, и ресурсы, к тому же, могут в будущем исчерпаться (мальтузианство). Мальтус полагал, что именно указанное им противоречие является истинной причиной политических потрясений, войн и эпидемий.
Как утверждает С. М. Кара-Мурза, «золотой миллиард» потребляет львиную долю всех ресурсов на планете. Если хотя бы половина 7-миллиардного человечества начнёт потреблять ресурсы в таком же объёме, то их, скорее всего, не хватит на всех.
Термин «золотой миллиард» образовался как синтез двух крупных идей современной западной культуры, которые принимают самое разное обличье — от квазинаучных до сугубо идеологических и даже мистических, религиозных. Одна идея — представление о «Золотом веке» прогресса и благоденствия. Другая — пессимистическое признание ограниченности ресурсов Земли и невозможности распространения этого благоденствия на все нынешнее население планеты. …термин «золотой миллиард», как сильно «идеологически нагруженная» метафора, не употребляется в официальных документах. Там он заменяется набором уклончивых понятий и определений, так что смысл становится ясен из контекста. Так, когда ряд ученых и экспертов ООН объявляют, что благополучная жизнь на Земле возможна только для одного миллиарда человек, они по сути используют понятие «золотой миллиард». — С. Кара-Мурза
Как полагает С. Кара-Мурза, за понятием «золотой миллиард» скрывается определённое, целостное геополитическое видение мировой промышленно-финансовой элитой способов управления мировой экономикой: развитые страны, сохраняя для своего населения высокий уровень потребления, пытаются информационными, политическими, военными и экономическими мерами удерживать остальной мир в менее развитом состоянии, используя его в качестве сырьевого придатка, зоны размещения экологически неблагополучной обрабатывающей промышленности, места хранения токсичных отходов и источника дешёвой рабочей силы. Цель этой мировой промышленно-финансовой элиты: сохpанение контpоля над естественными и пpиpодными pесуpсами Земли в своих pуках.
По мнению С. Кара-Мурзы, «золотой миллиард», как политическая метафора, предполагает глобальное манипулирование общественным сознанием, в целях сохранения «устойчивого роста» в странах «золотого миллиарда», одновременно отрицая возможность такого же развития для стран-«сырьевых придатков», преграждая им пути проникновения на рынки «цивилизованного мира».
Профессор МГУ экономист А. А. Пороховский отмечал, что «сам факт наличия „золотого миллиарда“ и остального прозябающего населения имеет для мира угрожающее, дестабилизирующее значение».
Социолог Николай Розов, руководитель центра макросоциологии НГУ, считает резкий рост относительного неравенства, который повышает социальную напряженность, одним из неизбежных следствий развития глобализации. Ужесточение конкуренции на рынке ведёт к появлению массы мировых люмпенов и объективному усилению социал-дарвинистских процессов — рыночного аналога естественного отбора. Наиболее сильные державы в условиях глобализации приобретают ещё большую силу. При этом разрыв между VIP-зоной («золотой миллиард») и нижним слоем бедной и перенаселенной периферии существенно увеличивается.
Согласно отчёту «Global Wealth Report 2015» швейцарского банка Credit Suisse, состояние 1 млрд человек в мире, или каждого пятого взрослого, оценивается в 10—100 тыс. долларов США. При этом более половины всех мировых богатств сосредоточено у всего 1 % населения Земли.
По данным газеты «Коммерсантъ», в 2013 г. только 1 % домохозяйств России мог свободно позволить себе дорогие покупки — машину, квартиру, дачу. 0,3 % всех домохозяйств — располагали средствами в $1 млн, 328 семей имели состояние более $100 млн.
Глобализация мировой экономики позволила постиндустриальным странам переложить издержки мирового кризиса на развивающиеся страны — поставщиков сырья и рабочей силы: по мнению В. Иноземцева, «постиндустриальный мир входит в XXI век вполне автономным социальным образованием, контролирующим мировое производство технологий и сложных высокотехнологичных товаров, вполне обеспечивающим себя промышленной и сельскохозяйственной продукцией, относительно независимым от поставок энергоносителей и сырья, а также самодостаточным с точки зрения торговли и инвестиций».
Критика
Критики применения понятия «золотой миллиард» для анализа состояния мира и перспектив его развития указывают, что проблема возможного несоответствия роста населения ограниченным ресурсам Земли рассматривалась в прошлом неоднократно. Ещё раннехристианский теолог Квинт Септимий Тертуллиан, живший на рубеже II и III веков н. э., поднимал тревогу по этому поводу:
Мы отягощаем собой мир; его богатств едва хватает, чтобы поддержать наше существование. По мере того как возрастают наши потребности, нарастает и ропот, что природа уже не в силах обеспечить нам пропитание. — Квинт Септимий Тертуллиан
Тертуллиана можно считать основоположником традиции так называемого демографического алармизма, в смысловом поле которого размещается понятие «золотого миллиарда».
В 1798 году английский экономист и священник Томас Роберт Мальтус, кстати — почетный член Петербургской академии наук, выдвинул научную гипотезу, согласно которой население планеты растет в геометрической прогрессии, а средства поддержания жизнедеятельности — в арифметической, образуя так называемую мальтузианскую ловушку. Мальтус положил начало попыткам определить так называемую «несущую способность Земли», которая оценивалась в разное время от 1 миллиарда до 1 триллиона человек. В конце XX века этот разброс сузился до интервала от 8 до 16 миллиардов человек.
В своей работе «Очерк о принципе народонаселения» в 1798 году Томас Мальтус неверно предсказал, что продолжающийся рост населения исчерпает глобальный запас продовольствия к середине XIX века. Мальтус написал эссе, чтобы опровергнуть то, что он считал недостижимыми утопическими идеями Уильяма Годвина и Маркиза де Кондорсе , как это представлено в « Политической справедливости» и «Будущем прогрессе человеческого разума» . В 1968 году Пол Р. Эрлих повторил аргумент Мальтуса в «Бомбе народонаселения» , предсказывая, что массовый глобальный голод произойдет в 1970-х и 1980-х годах, чего тоже не произошло.
С. П. Капица проанализировал влияние ресурсов: пространства, энергии, пищи и информации — на рост народонаселения и создал математическую модель мирового демографического процесса. Он сделал вывод, что человечество переживает так называемый период глобального демографического перехода: резкого увеличения скорости прироста населения, затем столь же стремительного его уменьшения и стабилизации[38]. В итоге этого анализа С. П. Капица сделал заключение об имманентности развития демографической системы планеты,