Война как форма социального конфликта

Такой же разрушительной формой социального конфликта, как социальная революция, является война. Она ведется между странами (обществами) и государствами из-за национальных идей, территории, союзников, путей сообщения и т.п. Например, в Первую мировую войну Россия вступила под давлением церкви, дворянства, буржуазии почти из-за всех перечисленных интересов. И в результате получила две революции, гибель всех старых классов, образование СССР и т.п.

Мне бы хотелось дать характеристику войны словами героини известного романа Б. Пастернака «Доктор Живаго» Лары:

Мы женились перед самою войной (1914 года – С В), за два года до ее начала. И только мы зажили своим умом, устроили дом, объявили войну. Я теперь уверена, что она была виною всего, всех последовавших, доныне постигающих наше поколение несчастий. Я хорошо помню детство. Я еще застала время, когда были в силе понятия разума. То, что подсказывала совесть, считали естественным и нужным. Смерть человека от руки другого была редкостью, чрезвычайным, из ряду вон выходящим явлением. Убийства, как полагали, встречались только в трагедиях, романах из мира сыщиков и в газетных дневниках происшествий, но не в обыкновенной жизни.

И вдруг этот скачок из безмятежной жизни, невинной размеренности в кровь и вопли, повальное безумие и одичание каждодневного и ежечасного, узаконенного и восхваляемого смертоубийства... Наверное, никогда это не проходит даром. Ты лучше меня, наверное, помнишь, как сразу все стало приходить в разрушение. Движение поездов, снабжение городов продовольствием, основы домашнего уклада, нравственные устои сознания...

Тогда пришла неправда на русскую землю. Главной бедой, корнем будущего зла была утрата веры в цену собственного мнения. Вообразили, что время, когда следовали внушениям нравственного чутья, миновало, что теперь надо петь с общего голоса и жить чужими, всем навязанными представлениями. Стало расти владычество фразы, сначала монархической – потом революционной*.

* Пастернак Б. Доктор Живаго // Новый мир. 1988. №3. – С. 165-166.

В дальнейшем изложении социальной революции и эволюции как формационным конфликтам будет уделено основное внимание. Именно формационная структура, ее развитие позволяют рассмотреть разнообразные конфликты интересов и социальных субъектов в их взаимосвязи в рамках общественного организма. Формационные конфликты в их разнообразных видах характерны для России на протяжении всего XX в.

Социальная модернизация, гибридизация, конвергенция

Социальная модернизация

Важным источником и процессом социальных конфликтов в обществах выступает социальная модернизация. Модернизация (от фр. modernе – современный, новейший) – процесс обновления, осовременивания отсталого и традиционного общественного строя в духе требований современности.

Социальная модернизация – это процесс совершенствования формационной структуры общества в результате реализации потребностей и интересов правящей элиты и ведущего класса по более рациональному и эффективному функционированию общества. Социальная модернизация это социальный конфликт между старым и новым, традиционным и современным. Она может Происходить в результате как собственного ответа на внутренние Противоречия, так и заимствования уже открытых другими Пародами ответов в форме социальных институтов. В последнем случае важнейшим инструментом социальной модернизации является социальная гибридизация.

Важнейшим признаком экономической формации, возникшей и развивающейся в Европе, является модерностъ, т.е. способность к перманентной модернизации. Это уникальная черта экономической формации, возникшая в специфических и более неповторяющихся условиях. В отличие от стран с экономической формацией страны с политической формацией занимаются догоняющей модернизацией, заимствуя в процессе социальной гибридизации у опередившего их Запада новую технику и социальные институты.

Страной догоняющей модернизации является Россия. Для нее характерна не только догоняющая модернизация, инициируемая сверху абсолютистским (царская Россия) или тоталитарным (СССР) государством, но и носящая «скомканный» характер, имеющая побочные результаты и совмещенная с империализацией страны. «Скомканность» российской модернизации в XVII-XIX и XX вв. означает, что она проводились быстро, с большими разрушениями, не включала в себя все уровни (в частности, не захватывала менталитет народа), не соблюдалась определенная последовательность реформ. Побочными результатами этих реформ в царской России стало формирование высокой русской культуры, возникшей на западных ценностях, а в СССР – высокоразвитого образования и науки, олицетворением которых стал первый космонавт Ю. Гагарин.

Империализация России (превращение ее в имперскую державу), носящая экстенсивный характер, всегда мешала ее модернизации, носящей сугубо внутренний (формационный) характер. Империализация отвлекала средства и маскировала имперскими победами незавершенность модернизации или ее тупиковость, как и при создании пролетарско-социалистической формации. Сейчас Россия начала третью догоняющую модернизацию, которая, кажется, будет обладать всеми признаками двух предыдущих.

Социальная гибридизация

Гибридизация – это скрещивание особей, принадлежащих к разным сортам, породам, подвидам (внутривидовая гибридизация) или видам и родам (отдаленная гибридизация) растений и животных. Многим гибридам свойствен гетерозис, гибридная сила, выражающаяся в ускорении роста и увеличении размеров, повышении стойкости и плодовитости гибридов нового поколения по сравнению с родительскими формами.

На наш взгляд, гибридизация является не только биологическим, но и социальным законом, которому подчиняются и люди, и социальные институты, и общества. Социальная гибридизация – этот скрещивание обществ, принадлежащих к разным формациям. Скрещивание всегда предполагает особей, принадлежащих к разным породам, видам и родам. Социальный гетерозис представляет собой приобретение в результате социальной гибридизации новых свойств, делающих общество более стойким к более сложным условиям существования. В этом смысле социальная гибридизация может рассматриваться как один из важнейших инструментов социальной модернизации. Такими же инструментами выступает человеческое воображение, социальное проектирование, революционная идеология.

Для возникновения социальной гибридизации необходимы разные типы общественных организмов, а не просто виды одного и того же типа. Рабовладельческая, феодальная, капиталистическая формации представляют собой этапы развития одного типа –экономического, но это развитие идет под влиянием не только своих внутренних причин, но и другого типа общественного организма – политического. И существование обществ с разными формациями служит залогом развития человечества в результате социальной гибридизации.

Скрещивание растительных, животных и общественных организмов имеет свои особенности, но есть и общие законы. При скрещивании растительных и животных организмов новый организм приобретает черты своих предков. То же происходит при скрещивании и общественных организмов. В животных организмах это происходит с помощью генетической информации, которая записана в спиралях ДНК. Например, маленькая спираль ДНК требует 200 томов для переложения на словесный язык. В общественных организмах это скрещивание начинается с идеологической информации, в которой записано новое формационное устройство общества.

В процессе скрещивания возникают мутанты, т.е. организмы, отличающиеся от своих «родителей» существенными чертами. Это было открыто еще Ламарком. Из них только единичные оказываются приспособленными для новых условий существования, которые стихийно меняются в определенном направлении. Для некоторых из этих организмов внешние условия еще не созрели и они исчезли, оказавшись побежденными более приспособленными для этих условий соседями.

Таким мутантом, возможно, оказалось и советское общество, Пролетарско-социалистическая формация. Оно возникло как Пролетарско-социалистическая мутация царской России при определенном стечении множества обстоятельств. С одной стороны, можно считать, что она не выдержала конкуренции с буржуазно-социалистической формацией, потому что не сумела вовремя адаптироваться к новым условиям и заимствовать у марксовского капитализма положительные для себя черты, т.е. произвести социальное скрещивание с ним. С другой стороны, не исключено, что условия для ее нормального существования еще впереди, когда экологический кризис развернется во всей своей ужасающей «красе» и придется вернуться к сильному государству, уравнительному распределению, относительной бедности, разумным материальным и духовным потребностям людей.

Можно также сказать, что политическая и экономическая формации представляют два типа общественных организмов – женский и мужской. В мужском общественном организме базисной (главной) сферой общества выступает государство, в женском общественном организме базисной – экономика. В человеческом обществе постоянное скрещивание мужского и женского организмов выступает главным условием их мутации и развития.

Эти общественные организмы обладают своими достоинствами и недостатками. В процессе социальной гибридизации происходят воспроизводство базовых свойств, приобретение новых свойств от противоположного общественного организма и, наконец, мутация новых свойств, которые отсутствовали у родительских особей. В отличие от марксизма и подобных учений, которые акцентировали внимание только на внутренних источниках развития (в частности, диалектике производительных сил и производственных отношений), мы обращаем также внимание на зависимость развития обществ от социальной гибридизации. Таким образом,

социальная гибридизация представляет собой процесс заимствования идей, форм правления, социальных институтов у другого общества и перенос их на почву данного общества.

Этот перенос осуществляется руководством данного общества или происходит стихийно гражданами. В результате социальной гибридизации осуществляется развитие страны, которое называется ее социальной модернизацией (если рассматривать социальную гибридизацию только относительно данной страны).

Трагичность социальной гибридизации для гибридизируемого общества хорошо показал А. Тойнби на примере заимствования традиционными странами западного института национального государства:

Смута и опустошение, вызванные в этих регионах (Восточная Европа, Юго-Восточная Азия, Индия – С.В.) установлением заимствованного западного института «национальных государств», намного масштабнее и глубже, нежели вред, нанесенный тем же институтом в Великобритании или Франции и других западноевропейских странах, где этот институт развивался спонтанно и постепенно, а не был искусственно пересажен извне*.

* Тойнби А. Дж. Цивилизация перед судом истории. – СПб.: Ювента, 1996. – С.183.

Тойнби показывает, что не всякая социальная гибридизация идет на пользу гибридизируемой стране так же, как и при скрещивании растений и животных. Поэтому правящие элиты должны соразмерять позитивные и негативные результаты социальной гибридизации и отказываться от заимствования тех институтов, для которых данное общество еще не созрело, либо вообще не приемлет под угрозой формационного конфликта.

Социальная конвергенция

В результате процессов социальной гибридизации и модернизации происходит процесс социальной конвергенции, т.е. сближения (и усреднения) противоположных формаций общества – марксовского капитализма и пролетарского социализма в новой (смешанной) формации – социал-демократической (буржуазный социализм, демократический капитализм). Конвергенция (от лат. converge – сближаюсь, схожусь) также наблюдается в мире живых организмов: сходные условия обитания через генетические изменения порождают относительно сходные анатомические (морфологические) формы живых организмов, даже относительно далеких по своему происхождению. В нашем понимании конвергенция может происходить не только в силу сходных условий, но и в результате скрещивания разных животных организмов между собой.

Таким образом, социальная гибридизация, модернизация, конвергенция раскрывают разные стороны процесса взаимодействия и социальных конфликтов обществ.

Марксовский капитализм и ленинский социализм стали в начале XX в. двумя типами обществ, образами жизни, идеологиями, различающимися основными признаками, придающими этим обществам качества несправедливости и справедливости с точки зрения большинства населения мира, в том числе и пролетариата капиталистических стран. Единство и борьба этих противоположностей внутри обществ и между обществами разного типа стали источником развития обществ и человечества в целом на протяжении всего XX в.

Пролетарский социализм, построенный в Советской России, оказался по отношению к марксовскому капитализму для пролетариев капиталистических стран обществом и образом жизни в чем-то более справедливым и прогрессивным. В советском обществе было достигнуто значительное социальное равенство, ликвидирована эксплуатация человека человеком и экономическим классом (правда, оказалась эксплуатация человека государством), шла культурная революция, были высокие темпы социальной мобильности и экономического роста и т.п.

Президент США Рузвельт и лидеры развитых стран мира осуществили трансформацию марксовского капитализма в буржуазный социализм в результате продуманных действий: внедрение в капиталистическое общество некоторых пролетарско-социалистических начал и отношений (роль государства, планирование, более справедливое перераспределение доходов и т.п.). Важно отметить, что все эти реформы были осуществлены без пролетарско-социалистической революции, эволюционным путем, так как для этого были все объективные и субъективные основания.

В этих странах в значительной степени были реализованы представления о социальном равенстве и свободе буржуазного среднего класса. С одной стороны, в буржуазно-социалистических странах многое в общественном строе осталось от марксовского капитализма: разнообразие форм собственности, рынок товаров, капиталов, услуг и конкуренция, демократическое и правовое государство и т.п. С другой стороны, были творчески заимствованы многие пролетарско-социалистические элементы: государственный сектор в экономике; налоги на капитал и предпринимательство; перераспределение государством бюджетных поступлений в интересах среднего класса, трудящихся, нуждающихся, для образования, здравоохранения, отдыха и т.п. Особенно весомой стала социальная политика государства в тех странах, где у власти оказывались социал-демократы. В результате в буржуазно-социалистических обществах до минимума снижается число малоимущих и возникает относительное социальное равенство в обеспеченности основных потребностей трудящихся.

В гибридных (и смешанных), социалистически-капиталистических, странах, составивших авангард человечества, индивидуальная свобода и социальное равенство объективно приводятся в какое-то единство, которое и считается олицетворением справедливости на данном этапе развития. Можно сказать, что в этих обществах социальное равенство и индивидуальная автономия становятся, насколько это возможно, идеалами – ценностями, требующими для реализации смешанных и новых методов-средств. Социал-демократическая справедливость становится наиболее распространенной ценностью подобных смешанных обществ. Оставшиеся в таких обществах богатые буржуа и бедные пролетарии превращаются в меньшинства, ориентированные соответственно на свободу и равенство как противоположные ценности.

В обществе существует объективное противоречие между эффективностью общественного производства и социальным равенством, которое давно известно постмарксовским экономистам и получило свое отчетливое выражение в буржуазно-неолиберальном, буржуазно-социалистическом и советском типах обществ. Если цель управления – эффективность общественного производства, то страдает социальное равенство, увеличивается децильный коэффициент. В результате «рейганомики» США, Канада, Мексика, Чили отказались от буржуазно-социалистической формации и создали неолиберально-капиталистические формации, отличающиеся эффективной экономикой, сильным социальным неравенством, слабой социальной защищенностью трудящихся. Если цель управления обществом – социальное равенство, то страдает эффективность (новации, качество, ресурсосбережение, производительность труда) общественного производства. Это страны пролетарского социализма (СССР, КНДР и др.). В отличие от них страны буржуазного социализма пытаются (и небезуспешно) сочетать высокую эффективность экономики и социальную защищенность. К ним относятся страны Западной Европы, входящие в ЕС, а также новые индустриальные страны Азии: Гонконг, Южная Корея, Сингапур. Сейчас США и страны неолиберального капитализма демонстрируют свою эффективность. Но многие исследователи прогнозируют назревающий в них социальный взрыв и неизбежность смягчения этого пути.*

* См.: Мишель Альбер. Капитализм против капитализма. – СПб.: Экономическая школа, 1998.

Постмарксовский капитализм как общественный строй (взаимодействие экономики, политики, идеологии) стал выражать интересы развившегося буржуазного среднего класса (мелкой и средней буржуазии, в том числе, рабочих), его представление о социальной справедливости. Все это позволяет его назвать по отношению к марксовскому капитализму, пролетарскому социализму и социалистической идеологии буржуазным (демократическим) социализмом. По отношению к марксовскому капитализму его можно назвать и демократическим капитализмом, потому что он развил возможности марксовского капитализма, реализация Которых была лишь ускорена возникновением советского общественного строя.

Процесс модернизации в экономических и смешанных Формациях происходит непрерывно, так как в нем заинтересован большой слой частных собственников и его подталкивает конкуренция. В политических формациях, как показывает опыт России, модернизация носит запоздалый, верхушечный и скомканный характер. Начиная с Петра I она осуществляется правящей элитой государства, захватывает только верхние слои населения, не доходит до глубины общества, обостряя их конфликт с низшими слоями.

Поэтому Россия каждый раз только внешне оказывается модернизированной и похожей на Запад. В результате – неизбежный откат назад, под влиянием традиционной народной массы и чиновничества с их прежним мировоззрением, ментальностью, характером. Нужно понимать, что этот откат – естественная реакция людей на недооценку того зла, которое всегда сопровождает процесс модернизации общества, на неумение смягчать его в свое время. Последнее наши либерально-демократические модернизаторы вообще, по-видимому, не учитывали.

Формационные конфликты в России в XX веке