Параллельные кампании: проблемы реализации

Технология параллельных кампаний в России впервые стала обсуждаться в связи с выборами в Государственную Думу, которые, как известно, по 2003г. включительно проводились по смешанной системе. Политические партии имели возможность выдвигать федеральный партийный список и одновременно с этим – кандидатов от партии по одномандатным округам. Для такого типа выборов оптимальной является следующая схема построения агитации.

1. Одновременно со списком партия во всех (или хотя бы в большинстве) одномандатных округах выдвигает своих кандидатов. При этом кандидаты от партии в округах одновременно присутствуют так же и в партийном списке.

2. Агитация за список и за конкретных кандидатов партии в одномандатных округах ведется одновременно (параллельно) как на федеральном уровне, так и на уровне одномандатных округов. При этом на федеральном уровне агитацию за список и за кандидатов от партии организует Центральный штаб (ЦШ). На уровне одномандатных округов управление как федеральной кампанией, так и кампаниями кандидатов ложится на региональные и местные отделения и (в первую очередь!) на созданные на базе этих отделений штабы кандидатов.

3. Федеральная кампания за партийный список и кампании партийных кандидатов в одномандатных округах стратегически и тактически сшиваются таким образом, чтобы взаимно дополнять и усиливать друг друга.

Именно такую схему, при которой кампания партии и кампании ее кандидатов в округах превращаются в единое целое, мы и называем параллельной избирательной кампанией.

Очевидное достоинство параллельной кампании – более эффективное использование объединенного ресурсов партийного списка и кандидатов от партии. Причем главное достоинство, «изюминка» параллельных кампаний, состоит в том, что она позволяет массировано задействовать на федеральном уровне такие традиционно используемые в кампаниях уровня округа методы как программа «от двери к двери», адресная рассылка, телефонное внедрение. То есть применить при агитации за федеральный список методы непосредственной работы с избирателями, в результате чего эффективность кампании за список резко усиливается. Одновременно, избирательные кампании кандидатов в округах так же при этом усиливаются за счет подключения к ним федерального, в т.ч. информационного ресурса ЦШ.

Как уже отмечалось, в России идея параллельных кампаний была сформулирована применительно к выборам в Государственную Думу, причем еще в 1993г. Однако данная идея вполне пригодна для любых выборов, проводящихся одновременно на двух и более уровнях. Таковыми, в частности, сегодня являются выборы в региональные законодательные органы, которые проводятся по смешанной системе. Или, например, партия выставляет своего кандидата в мэры города и одновременно с этим - кандидатов в городскую думу (если выборы мэра и думы проходят в один день).

И даже если речь идет о выборах только на одном уровне, имеется возможность проведения параллельной кампании. Например, если партия выставляет кандидатов на выборах в городскую думу, а выборы мэра при этом не проводятся, все равно имеет смысл в дополнении к агитации за партийных кандидатов в округах организовать централизованную кампанию за партию и за ее представителей на уровне города и сшить ее с кампаниями кандидатов как параллельную. Применительно к перечисленным случаям параллельная кампания несколько модифицируется, но общие принципы её организации практически не меняются.

Как легко может видеть читатель, в идее параллельных кампаний нет абсолютно ничего сложного. Она буквально лежит на поверхности; она очевидна, как очевидна и выгода от ее практической реализации.

Однако именно с практической реализацией в России до настоящего времени наблюдаются проблемы. Хотя в 93-99гг. было несколько попыток организовать нечто похожее на параллельные кампании, особых успехов на этом пути пока что не наблюдалось. Реально кампании партий и ее кандидатов в округах до сих пор велись почти независимо друг от друга. Естественно, мало связанными оказались и результаты этих кампаний. Так, например, корреляция голосов, поданных за кандидатов СПС в округах в 99г. и голосов, поданных в тех же округах за список партии, составила 0.04 (если исключить случаи, когда в округах баллотировались лидеры СПС). У многих других партий – весьма похожие результаты. Такой уровень корреляции говорит о том, что агитация за партийный список никак не помогала кандидатам в округах, а агитация кандидатов никак не содействовала партийному списку.

На первый взгляд ситуация выглядит более чем странной. Идея параллельных кампаний представляется настолько прозрачной, а их преимущества – настолько убедительными, что фактическое отсутствие их в России вызывает, по меньшей мере, недоумение. Понятно, что за такой «странностью» не могут не стоять достаточно серьезные объективные причины. Поэтому, перед тем, как перейти к более детальному обсуждению технологии параллельных кампаний, необходимо разобраться, что же мешает (или мешало) до сих пор нормальному внедрению таких кампаний в России?

Ответ на этот вопрос мы и попытаемся дать в настоящем параграфе. При этом, чтобы не перегружать изложение, там, где это не оговорено специально, мы будем рассматривать параллельные кампании применительно к выборам в региональный парламент.

Итак, какие именно причины в России на сегодняшний день препятствуют нормальному построению параллельной кампании и что необходимо делать, чтобы преодолеть эти препятствия?

1. Первая очевидная причина – ориентация значительной части российских избирателей не на политическую позицию, а на личность кандидата.

Как уже отмечалось, даже на выборах федерального уровня больше половины российских избирателей являются личностно ориентированными. При переходе к выборам на уровне региона или округа их число еще более возрастает. Личные положительные образы кандидатов не всегда соответствуют положительному образу их партии, что в стратегическом плане препятствует сшивке кампаний. В этом российская ситуация значительно отличается от ситуации на Западе - там большинство избирателей политически ориентировано.

Понятно, что этот объективный фактор никакими технологическими ухищрениями при построении избирательных кампаний устранить невозможно. Со временем, по мере того как российские избиратели будут набираться опыта, он будет сам по себе постепенно сходить на нет. Здесь важно лишь подчеркнуть, что его действие никак не препятствует внедрению параллельных кампаний, но просто несколько снижает их КПД и затрудняет организацию.

2. Вторая причина гораздо серьезнее. Это фактор партийного антиобраза и вытекающая из этого проблема поиска сильных кандидатов от партии в одномандатных округах.

Бессмысленно строить параллельную кампанию на слабых кандидатах – из ресурса для списка они превращаются в обузу для него. Но до сих пор большинство российских партий сталкивались с известным парадоксом: чем больше кандидат нужен партии, тем меньше нужна партия кандидату. Действительно, зачем, например, проходному кандидату выдвигаться от СПС, если антиэлекторат этой партии значительно превосходит её базовый электорат. Став «лучшим другом Чубайса», сильный кандидат больше потеряет, чем выиграет. Другое дело слабый кандидат, у которого ничего нет за душой, кроме партийного лейбла и партийной кассы. Но какая польза от такого кандидат в деле продвижения списка и реализации параллельной кампании?

Сказанное, естественно, относится не только к СПС, но практически ко всем российским партиям. В некоторых округах были исключения для кандидатов ЕР и КПРФ, но общей картины это не меняло.

3. Следующая проблема: практическое отсутствие связи между реальной работой кандидата-списочника в том или ином регионе с его шансами попасть в законодательный орган в случае победы списка.

Идеальная схема параллельной кампании реализуется, когда не только партийный кандидат-одномандатник заинтересован в работе на список, но и кандидат-списочник заинтересован в работе в округах. Но при действовавшем до сих пор порядке формирования списков и определения результатов выборов шансы кандидата-списочника лишь в ничтожной степени зависели от результатов его работы на партию в конкретном регионе или округе - они практически целиком определялись местом кандидата в списке. Убедить в таких условиях политиков с федеральной известностью, привыкших проходить в парламент не шевельнув пальцем, только за счет проходных мест в партийных списках – убедить таких политиков работать в округах было делом совершенно безнадежным.

Технически данную проблему предлагалось решить через различные схемы формирования партийного списка с последующим перераспределением мандатов по результатам голосования за партию в округах. На выборах 2003г. такие схемы предлагались. Но они не могли быть реализованы по чисто политическим причинам. Их внедрение означало приоритет в получении проходных мест для сильных региональных лидеров, а не для столичной политической тусовки. Российские партии оказались явно не готовы к такому повороту событий.

Однако в настоящее время проблема формирования списка (как и проблема партийного антиобраза) также снята последними изменениями в законодательстве.

Сегодня списки в Государственную Думу, например, состоят из федеральной части и региональных составляющих. Причем в федеральную часть включается только три лидера списка, остальные кандидаты обязаны идти от региональных «кустов» (причем, в отличие от схемы, которая действовала раньше, численность избирателей в региональных кустах примерно одинакова). В случае победы списка в первую очередь пройдут те, кто обеспечил больший процент за партию в своем кусте. Примерно такая же схема принята для партийных списков и в ряде регионов.. Так что теперь все списочники, за исключением трех лидеров, вынуждены идти в регионы и работать там на список.

Парадоксальным образом новый закон о выборах в Госдуму, отменивший смешанную систему, одновременно с этим обеспечил такие благоприятные условия для реализации параллельных кампаний, которых и в помине не было в старом законодательстве.

4. Хотя параллельные кампании до последних изменений в законе не представляли особого интереса ни для кандидатов-одномандатников, ни для кандидатов-списочникиков, партийным лидерам данная технология все равно была крайне выгодна так как при одинаковых ресурсозатратах она максимизировала представительство партии в законодательных органах. Только благодаря этому параллельные кампании могли уже давно быть внедрены, за счет волевого усилия ведущих российских политиков. Но этого не случилось из-за не раз уже упомянутой нами причины – «пиаровского» мышления наших политиков, не понимающих, что телевизор – далеко не единственный инструмент воздействия на общество. А поскольку технология параллельных кампаний предполагала значительное усиление в первую очередь полевого, а не агитационно-рекламного направления, эта технология и не вызвала особого интереса у партийных лидеров.

На наш взгляд, сегодня «пиаровская» эпоха в российской публичной политике объективно подошла к концу – хотя бы из-за практически полного контроля власти над всеми мало-мальски значимыми СМИ. Не факт, что это объективная тенденция приведет к соответствующим изменениям в мозгах и в образе действий нынешних политиков. Но если все же надеяться на лучшее, то можно ждать, что новое время принесет и новые технологические подходы. В этом случае технология параллельных кампаний может оказаться наиболее востребованной из всего того, что имеется сегодня в политтехнологическом арсенале.

Итак, если до сих пор реализации параллельных кампаний в России препятствовал целый набор объективных и субъективных факторов, лежащих, вообще говоря, за пределами политических технологий, то сегодня, как нам представляется, большинство упомянутых факторов действовать перестало. Объективно внедрению параллельных кампаний в настоящее время ничто не препятствует. Однако указанное внедрение продолжает оставаться весьма сложной и объемной политтехнологической задачей, к обсуждению которой мы приступим в следующих параграфах.