Автохтонные италийские народы

В предыдущих главах показано, что основные элементы европейского населения — желтый и белый — еще в древности переплелись между собой в самых причудливых комбинациях. Если просто указать на доминирующие группы, назвать финнов, фракийцев, иллирийцев, иберийцев, расенов, галлов, славян, совершенно невозможно определить нюансы, обнаружить особенности, уточнить пропорции смеси в отдельных народностях. Единственное, что можно констатировать со всей уверенностью, — так это тот факт, что таких народов было уже великое множество в доисторические времена, и одного этого вполне достаточно, чтобы понять, насколько естественно, что лингвистическая неразбериха отражает этническую анархию крови, из которой они вышли, именно это обстоятельство искажает языки галлов и затрудняет классификацию эскара, иллирийского, остатков фракийского, этрусского и даже италийских диалектов

Эта проблематичная ситуация с языками еще более осложняется при рассмотрении самых южных областей Европы Иммигранты, двигаясь в этом направлении и скоро встретившись с морем и с невозможностью идти дальше, возвращались назад по своим следам, вступали в схватки и контакты друг с другом и, в конце концов, перемешались в этническом и языковом смысле

Мы уже наблюдали такую ситуацию в континентальной Греции. Но самым большим тупиком в этом отношении было суждено стать Италии. Если в Испании происходило столкновение народов, то это были крупные и этнически цельные племена, между тем как в Италии речь идет о разношерстных группах, собравшихся со всех сторон. Из Италии они проникали в Испанию, но довольствовались там небольшими редкими колониями. Из Испании в Италию перемещались большие массы, так же как из Галлии, Гельвеции, дунайских земель, Иллирии, не говоря уже о континентальной и островной Греции. По своим размерам Италия была удобным местом для всех европейских народов, которые могли найти здесь убежище, и этим обстоятельствам, скорее всего, они широко пользовались

Когда завершился период, отведенный для владычества финских групп, на сцене появились расены, а вслед за ними другие племена, которые сформировали первый слой белых метисов и стали хозяевами земель от Альп до Мессинского пролива. Они разделились на несколько групп различной численности, состоявших из разных племен. Племена, как и группы, носили разные имена, среди которых выделялись пеласги из Древней Греции. Вскоре за ними пришли другие пеласги, выходцы из Эллады. Таким образом, ни в каком другом месте нет такой благоприятной возможности глубоко изучить эти племена, которые в глазах греков и римлян представляли собой малоразвитый, кочевой и воинственный народ.

Название «пеласги» не несет в себе этнического смысла и не предполагает обязательной общности происхождения, которую им приписывают. Возможно, такая общность и существовала, но она не относилась ко всем пеласгам в целом, следовательно, это не название конкретной нации [1]. Однако с определенной точки зрения оно имеет качественный смысл. Как и его синоним «абориген», оно употреблялось древними историками как название белого или наполовину белого населения Греции и Италии, считавшегося автохтонным [2]. Поэтому в нем содержится географическое значение, что могло бы прояснить вопрос о происхождении этой расы. Впрочем, оно мало что проясняет и в этом отношении.

В Греции пелагийское население находилось в угнетенном положении: сначала перед лицом семитских колонизаторов, затем арийско-эллинских переселенцев, хотя это нельзя назвать полным рабством. Покоренный и угнетаемый абориген являлся просто сельским жителем страны. Он возделывал землю для своих победителей и работал на их благо. Но он оставался хозяином части своих трудов и в достаточной мере сохранял свою индивидуальность. Несмотря на такое подчинение его положение во многих отношениях было несравнимо с гражданским истреблением желтых народов. Кроме того, пеласги Греции не были закрепощены: большинство семитов, а затем арийцы-эллины, обосновавшись в местных селениях, часто сохраняли их древнее название и вместе с покоренными жителями через некоторое время создавали новую народность. Таким образом, пеласги не считались дикарями. Над ними господствовали, но их не истребляли. Им отводилось место, соответствующее их знаниям и богатствам, которые они вносили в общую копилку общества. А этот вклад был совсем немалым: речь идет о способностях к сельскому хозяйству и о сельскохозяйственных трудах. Этих аборигенов воспевал Гесиод, который не имел отношения к их расе. Эти скотоводы умели также строить большие стены и погребальные помещения и возводить впечатляющие сооружения из камней, которые не следует путать с арийско-эллинскими постройками из обработанных камней. Аналогичные памятники существуют во всех кельтских странах, в том числе во Франции и Англии, которые созданы руками первых белых метисов.

Греческие авторы, которые исследовали религиозные идеи аборигенов, отмечают их глубокое почтение к дубу, дереву друидов, которое долго сохранялось у сельских жителей Аркадии. Аборигены верили в провидческую силу этого патриарха лесов и в его зелени искали божественное начало. Это чисто галльские обычаи и понятия. У пеласгов был еще обычай верить предсказаниям посвященных женщин, пророчиц, подобных «алрунам», которые осуществляли абсолютную власть над людьми. Эти пророчицы были матерями сивилл, а на более низком уровне — предками фессалийских колдуний. Не следует забывать, что суеверия, менее всего присущие азиатскому духу, всегда были распространены только в северных районах Греции Огры, лемуры, вход в Тартар — вся эта мрачная фантасмагория ограничена Эпиром и Хаонией, территориями, куда семитская кровь проникла гораздо позже и где аборигены дольше всего сохраняли свою чистоту. Но если последних можно причислить к кельтским народам, этого нельзя сказать о других племенах.

Геродот рассказывает, что в доэллинскую эпоху между Мале и Олимпом население говорило на нескольких языках. Историк немногословен на этот счет, и его слова дают возможность разного толкования. Возможно, он имел в виду, что на этой территории существуют ханаанские и кимрийские диалекты. Тем не менее такое толкование является гипотетическим и может иметь другой, не менее правдоподобный смысл.

Религиозные обычаи самой Древней Греции отличаются некоторыми особенностями, совершенно чуждыми кимрийским, например, тем, которые существовали в Пергаме, на Самосе, в Олимпии: жертвенники строились из пепла жертв, смешанного с остатками обожженных костей. Иногда эти памятники достигали более 30 метров высоты. Ни в Азии у семитов, ни в Европе у кельтов мы не встречали такого обычая. Зато он есть у славянских народов. У них нет ни одного храма, где не было бы ритуального пепла, и часто святилищем служит куча пепла, окруженная стеной и рвом. Вполне вероятно, что среди кимрийских аборигенов жили и славяне. Эти два народа, часто встречающиеся рядом, заняли место финнов, смешавшись с ними в разной пропорции [3]. Поэтому я не вижу ничего невероятного в том, что во время пертурбаций, вызванных появлением семитских поселенцев и арийских титанов, затем арийцев-эллинов, местные жители славянской расы могли в различные эпохи прийти в Азию и принести туда вендское название «энеты». Эти пеласги, славяне, кельты, иллирийцы или другие смешанные белые племена под давлением превосходящих сил, эмигрировали во все стороны и, в свою очередь, становились грабителями или, если угодно, завоевателями, которые наводили ужас на страны, куда заносил их воинственный дух.

Италийскую землю населяли люди, подобные им и также называемые пеласгами или аборигенами, которые считаются творцами массивных сооружений из необработанного или грубо обработанного камня Они занимались в основном сельскохозяйственными работами, внимали пророчицам или сивиллам, т. е. во всех отношениях походили на пеласгов. В целом эти италийские аборигены, видимо, принадлежали к кельтскому семейству. Тем не менее, не только они обитали на греческих землях. Помимо расенов, чья принадлежность к славянам очевидна, там были и другие группы вендского происхождения, например, венеты. Между прочим, Геродот путает их с иллирийцами. Их территория на юге простиралась до устья Эча, а на западе до возвышенности, которая тянется от этой реки до Бачильоне. Теперь есть все основания приписать иллирийское происхождение пелинийцам.

Однако Овидий включает этот народ в число сабинянских племен. Обе точки зрения правомерны, а пелинийцы, как и большинство италийских народностей, могут быть результатом многочисленных смешений, и в эту категорию можно поместить иллирийских эмигрантов, возможно, либурнийцев. Чтобы продемонстрировать, насколько тернист путь этнографии нации, на котором приходится не отбрасывать, а скорее примирять даже самые далекие друг от друга традиции, напомню то, что Тацит пишет о евреях, когда пытается добраться до их истоков (см. книгу V, главу II его «Истории»). Он приводит четыре точки зрения. Первая: евреи пришли с Крита, отсюда «иудеи» от названия горы Ида. Сторонники этой гипотезы включают всех жителей в одну расу, это справедливо по отношению к филистинцам, но не касается Авраамидов. Вторая: евреи пришли из Египта, т. е. это потомки прокаженных, которых изгнали из этой страны. В этой гипотезе нет никакой логики, если оставить в стороне межнациональную вражду. Однако она не исключает правдоподобие третьей гипотезы, согласно которой евреи представляют собой жителей эфиопской колонии. Только Тацит под этим словом понимает абиссинцев, а мы знаем, что в далекой древности так называли ассирийцев. Из этого вытекает четвертая гипотеза, которую цитирует римский историк: евреи происходят от ассирийцев. Это соответствует действительности, учитывая, что они халдеи.

К этому же семейству скорее всего относились япигийцы, пришедшие на юго-восток Неаполитанского царства около 1186 г. до н. э. Со своей стороны, Вильгельм фон Гумбольдт приводит логичные аргументы о том, что иберийское население подверглось значительному воздействию. Что касается троянцев Энея, вопрос еще более запутан. Кажется вполне вероятным, что мысль о родстве с легендарной ветвью пришла римлянам лишь в результате их связей с греческой колонией Кум.

Итак, с самого начала мы видим здесь большое разнообразие этнических элементов. Но самый распространенный из них — это, конечно, кимрийцы или аборигены, которые, по мнению этнографов, принадлежали к одной и той же расе. Когда греки решили дать этим аборигенам имя, привязанное к географии, они сначала назвали их «авсонийцами». Они состояли из разных народностей: энотрийцев, осков, латинян, а те, в свою очередь, подразделялись на группы. Так, название «оски» объединяло самнитов, луканийцев, апулийцев, калабрийцев, кампанийцев. Но поскольку греки первое время поддерживали связи только с южной Италией, термин «авсонийцы» обозначал совокупность населения, жившего в этой части страны, и не распространялся на жителей средней части. Последним досталось имя «сабеллины». Дальше к северу жили латиняне, затем расены и умбрийцы.

Как бы ни была произвольна эта классификация, ее достоинство заключается в том, что она значительно ограничивает употребление расплывчатого термина «абориген». В любом случае речь идет не о народах, уже классифицированных — авсонийцах, сабеллинах, расенах, латинянах и умбрийцах, — и в особую категорию входят те, которые остались аборигенами только потому, что с ними не поддерживалось тесных контактов. В их число входили эки, волски и несколько сабинянских племен.

Эта система отличается очевидными недостатками. Самниты, включенные в одну группу вместе с осками, и сами оски вместе со всеми вышеназванными народностями, а также мамеритинцы и другие не были чужими для сабеллинов. Эти группы тяготели к сабинянской ветви. Следовательно, они были в родстве с жителями средней Италии и, что примечательно, все они переселились из северной части Апеннинских гор.

Таким образом, если оставить в стороне расенов и перемещаться с юга на север полуострова, мы подойдем к границе умбрийцев. Раньше полагали, что умбрийцы появились на полуострове только после покорения Белловезе и что они вытеснили население, носившее отличное от них имя. Сегодня эта точка зрения отвергнута. Умбрийцы заняли долину По и южные склоны Альп задолго до вторжения кимрийцев из Галлии. В расовом отношении они были близки народам, которые продолжали называться аборигенами или пелагийцами, т. е. пеласгами, так же как оски и сабеллины, и их даже считали ветвью, из которой вышли сабиняне, а вместе с последними и оски.

Таким образом, умбрийцы — это истоки сабинян, т. е. осков и авсонийцев, они приходятся близкими родичами сабеллинам и другим племенам, называемым аборигенами, поэтому можно утверждать, что вся масса аборигенов, спустившихся с севера на юг, относилась к умбрийской расе, опять-таки исключая этрусков, иберийцев, венетов и части иллирийцев. Они распространили на полуострове один и тот же архитектурный стиль, исповедовали одинаковую религию, имели одни и те же нравы — привычку к земледелию, скотоводству и ратным трудам, — так что вышеизложенная аргументация солидно обоснована, и не стоит подвергать ее сомнению. Однако это еще не все: последние сомнения на этот счет снимает анализ италийских языков.

Моммсен считает, что язык аборигенов имеет структуру, которая появилась раньше греческой, и объединяет в одну группу умбрийские, сабеллинские и самнитские наречия, которые он отделяет от этрусского, галльского и латинского. Впрочем, он добавляет, что между этими особыми языковыми группами существовали многочисленные диалекты, которые, проникая друг в друга, формировали множество связей и объединяли их в единое целое. Исходя из этого принципа он вносит поправку: оски говорили на языке, очень близком латыни. Кстати, этот язык употреблялся в Риме на театральной сцене несколько десятков лет после начала христианской эры, о чем свидетельствует Страбон. Оскские надписи встречаются также на развалинах Помпей.

Мюллер отмечает в этом составном языке поразительное сходство с умбрийским, а вышеназванный датский археолог объясняет этот факт тем, что из всех италийских языков оскский остался ближе других к истокам, и кроме оскского, больше всего родственен умбрийскому Вольский язык. Другими словами, оскский, как и латинский, ведет свою родословную из тех времен, когда происходило интенсивное этническое смешение, между тем как географическая ситуация давала возможность умбрийскому охранять себя от греческих и этрусских элементов, поэтому он сохранил большую чистоту. Следовательно, он может считаться прототипом италийских диалектов.

Сделаем следующий вывод: аборигены Италии, за указанными выше исключениями, в основном являются умбрийцами, а сами умбрийцы, как указывает их название, представляют собой выходцев из кимрийской ветви, возможно, принявших определенную дозу финской крови. Трудно ждать от умбрийского языка подтверждения этому факту. От него мало что осталось, а то, что удалось расшифровать, относится к группе языков белой расы, искаженных пока еще неизвестными факторами. Прежде всего обратимся к географическим названиям, затем к единственному италийскому языку, доступному для нас — латыни. Этимологию слова «Италия» следует искать в кельтском — «talamh», «tellus», т. е. «земля». Два умбрийских народа — эвганийцы и тавриски — носят чисто кельтские имена. Обе горные системы, разделяющие и ограничивающие Италию — Апеннины и Альпы, — имеют названия, заимствованные из того же источника, «а pen gwin» — «белая гора», «alb» или «alp» — «возвышенность», «холм» [4]. Таких примеров можно привести множество и не только из области географии. Остановимся только на слове «дуб», т. к. у кельтов Южной Европы, у аборигенов Греции и Италии это дерево играло большую роль и в своем религиозном смысле оно отражает самые сокровенные идеи всех трех групп: бретонское слово «cheinigen», учитывая взаимозаменяемость «п» и «г», становится «chergen», от которого недалеко до латинского «quercus».

Не углубляясь в лингвистику, отметим следующий доказанный факт: латиняне, частично происходящие от умбрийцев, — близкие сородичи галлов, как указывает их название, и аборигены Италии в той же мере, что и первородные греки, большей частью принадлежат к этой группе народов. Только таким путем объясняется тот однородный налет, который в героические эпохи покрывает все, что нам известно о деяниях людей, называемых пеласгами, о тех, чье настоящее имя — кимрийцы.

Италийские расы были не в состоянии сохранить свою чистоту. Иберийцы, этруски, венеты, иллирийцы, кельты, втягиваясь в непрерывные войны, ежеминутно теряли или завоевывали позиции. Это было обычное положение вещей. И ситуация ухудшалась под действием совокупности социальных нравов, которая обусловила мощную причину этнического слияния, известную как «Весна священная». В силу определенных обстоятельств то или иное племя вручало какому-то богу своих юношей, вкладывало им в руки оружие и отправляло на завоевание новой родины. И бог должен был помогать им. Отсюда непрекращающиеся конфликты, которые, в конце концов, завершились великими событиями, имеющими исток далеко на северо-востоке континента.

Неспокойные галльские племена, возможно, вытесненные другими галлами, которых то и дело тревожили славяне, в свою очередь теснимые арийцами или желтыми народами, перешли большую пограничную реку, навалились на своих сородичей, овладели частью их территории и в результате стычек и битв дошли до Гаронны, где их авангард силой внедрился в среду покоренных народов. Последние, не желавшие терпеть все более усиливающееся давление, двинулись большой массой к Пиренеям, перешли через них и вдоль Гасконского залива обрушили на иберийцев точно такое же давление, какое до этого испытали сами.

В свою очередь всколыхнулись и недовольные иберийцы. После недолгого сопротивления, частично смешавшись с завоевателями, они поняли, что территория недостаточна для возросшего населения, и ушли, вместе с кельтиберийцами, на другую сторону гор по берегу Средиземного моря и около 1600 г. до н. э. распространились по приморским землям Руссильона и Прованса. Затем проникли в Италию через генуэзское побережье, появились в Тоскане и, наконец, расселившись всюду, где могли, они дали этим территориям свои названия — Лигурия и Сикулы. Потом, смешавшись с различными местными племенами, сформировали элемент или, скорее, этническое сочетание, которому было суждено сыграть значительную роль в будущем. Таким образом, они явились еще одним звеном, соединившим к тому времени италийцев с трансальпийским населением.

Их появление привело к большому смятению во всех уголках полуострова. Этруски, изгнанные на умбрийские земли, вступили в контакты с местными племенами. Та же участь постигла многих сабеллинов, или сабинян, и авсонийцев, и лигурийская кровь распространилась повсюду, тем более, что массы этих переселенцев обосновались главным образом в районе Рима и не смогли создать для себя стабильную родину. Они были вынуждены жить в неустойчивом состоянии на землях, где укрепились аборигены и этруски. Лигурийцы, в конце концов, смешались с основной массой. Пока они улаживали свои отношения с местными народами, чей покои они нарушили, на другом конце, на самом юге полуострова, происходила другая, почти незаметная революция. К X в. до н. э. семитизированные эллины начали создавать там свои колонии, и хотя в сравнении с лигурийцами или сикулами их численность была невелика, они настолько превосходили и недавних пришельцев и аборигенов в цивилизованности, что им заранее была обеспечена победа. Они сполна воспользовались ею. Они основали города. Они обращались с италийскими пеласгами так же, как их отцы обращались с родителями последних в Элладе. Они покоряли их или заставляли уйти, не смешиваясь с ними. Оски, рано вступив в контакт с семитизированными эллинами, сохранили память об этом периоде в обычаях и в языке. Многие их племена исчезли, вернее, перестали быть собственно говоря аборигенами. С ними произошло почти то же самое, что позже, в середине II в. до н. э., произошло с жителями Прованса, попавшими под власть римлян. Это событие называют вторым появлением осков.

Но большая часть пелагийских народов претерпела более суровые испытания. Эллинские колонизаторы изгнали их с родных земель, и им ничего не оставалось, кроме как двинуться на сикулийские племена, жившие севернее, в Лациуме, с которыми они смешались [5]. Заключенный между ними союз постепенно укреплялся за счет новых греческих колонов. В конце концов, эти массы людей, теснимые со всех сторон главным образом сабинянами, которые оставались кимрийцами в большей степени, нежели остальные, и, следовательно, превосходили в военном искусстве и семитизированных осков, и полуиберийских сикулов, и наполовину финских расенов, двинулись, незадолго до начала христианской эры, в поисках убежища в Сицилию.

Таковы были самые первые перемещения древнего населения Италии, которое в целом нельзя упрекнуть в варварстве, но которое по примеру северных кельтов ограничивалось поиском материальной пользы. Множество войн разделили их, однако они продолжали возделывать землю и выращивать хлеб. Несмотря на трудности, связанные с переходом через горы, леса и реки, они развивали торговые связи с самыми северными районами континента. В их могилах часто встречаются кусочки янтаря, грубые или обработанные, а сходство между некоторыми расенскими и галльскими монетами неопровержимо доказывает наличие постоянных связей между двумя группами [6].

В ту далекую эпоху их сближали еще свежие этнические воспоминания европейских рас, сходство потребностей и привычек, а также тот факт, что они не знали о существовании южных стран. От Балтики до Сицилии цивилизация пребывала в незавершенном состоянии, однако она была реальна и всюду одинакова, за исключением этнических нюансов, обусловленных спорадическими браками между группами двух ветвей — белой и желтой. Эту аморфную систему потрясли азиатские тирренийцы; они помогли поселенцам великой Греции приобщить Европу к цивилизации, которую создали народы, жившие на восточном побережье Средиземного моря.

Примечания

1) Описывая пеласгов Додона, Геродот отмечает, что боги для них были просто безымянными регулирующими силами вселенной, но ни как не ее творцами В этом чувствуется арийский «натурализм». А пеласги, видимо, были иллирийцами-арийцами.

2) Эта раса является самой древней и в Италии, и в Элладе, о чем свидетельствует не только основа обоих языков, которые очень близки друг другу, но и памятники самой древней архитектуры.

3) Жертвенных холмов славянского происхождения много до самой Сербии Господин Труайон считает, что они относятся только к V—VI в. н. э Во всяком случае это очень древние сооружения, напоминающие жертвенники в Олимпии и на Самосее

4) Олбани (Albany) — горная страна в Шотландии, Албания — иллирийские горы, Албания — часть Кавказа, Альбион — «остров с высокими скалами». «Alb» означает также «белый».

5) Некоторые авторы утверждают, что аборигены Лациума были кельтами.

6) По мнению Аристотеля, существовал путь из Италии в страну кельтов и Испанию.

ГЛАВА V