Экономические исследования 4 страница
ПОСВЯЩАЕТСЯ
прошлым и нынешним управленцам и ученым под девизом
ABSOLUTUM OBSOLETUM
если что-то работает,
то оно уже устарело.
ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ
Эта книга посвящена большим и сложным системам, таким как животные, компьютеры и экономика. Она, в частности, посвящена системе управления предприятием – мозгу фирмы. Это трудный предмет – трудный для размышления, трудный для чтения, трудный для изложения.
Когда Белый Кролик спросил Короля, с чего начинать рассказ, Король ответил: «Начинай с самого начала и продолжай, пока не дойдешь до самого конца – тогда остановись». Но объяснение – это не рассказ. Совет Короля – хороший пример невозможности не признать трудности, которые возникают перед человеком, пытающимся объяснить работу больших сложных систем. Такая система начинается с двух подсистем, каждая из которых почти немыслимо сложна: это – автор и читатель. Далее идет сам предмет – тоже сложный – как то единственное, что их свяжет. Предмет должен быть изложен так, чтобы связать три подсистемы в имеющее смысл целое. В этом вся суть передачи знаний, но сделать это нелегко.
После многих перестановок и переписываний оказалось, что книга начинается трижды, поэтому-то она и разделена на три части. Первая определяет предмет обсуждения. Вторая посвящена тому, что я действительно хотел сказать исходя из общей посылки. Третья (как я надеюсь) о том, что читатель в действительности хотел узнать, считая, что он уже усвоил сказанное. Однако, как я полагаю, такой подход скорее облегчает задачу, чем затрудняет ее.
В общении с людьми все зависит от того, что Вы хотите довести до сведения собеседника, а не от того, что фактически сказано или написано. В данном случае предполагается, что Вы получите собственное представление о предмете, а не набор фактов. Когда предмет всесторонне понят, детали теряют важность, они могут измениться, могут быть отброшены и заменены другими. Как говорит Виттгенштейн в конце своего «логико-философского трактата», «когда Вы добрались. по лестнице до самого верха, то лестницу можно отбросить».
Но лестница обязательна, и она должна быть надежной, со всеми ступеньками – сам подъем, может быть тяжелым. Моя единственная надежда, что вид с самого верха того стоит. По окончании обсуждения предмета можно, конечно, согласиться с тем, что число ступенек наверх могло быть другим.
В частности, мы можем, если захотим, ввести совершенно новый терминологический словарь. Кстати, мне пришлось его создавать как первопроходцу в этой области. Многие сочтут его странным. Однако термины – это только названия, пожалуйста, не отметайтеих. Пожалуйста, согласитесь с моей терминологией. Я говорю так, зная, что кибернетика (особенно кибернетические публикации) побуждает людей страстно оспаривать терминологию, забывая о смысле, который в нее вложен. Впрочем, всякое общение сталкивается с подобным риском.
Это обстоятельство хорошо изложено таким автором, как Виттгенштейн. В моем доме оно проявилось в самой живой форме благодаря одному из моих детей – Мэтью, когда ему было 3 года. Он нашел две медные монеты в ящике. «Папа, – осторожно заметил он, – мои старые пенсы – то же самое, что и твои новые. Неважно, как они называются. Мы оба знаем, они для того и выпущены, чтобы на них что-то покупать».
ПРЕДИСЛОВИЕ К ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ
Оригинал этой книги впервые опубликован в 1972 г. Она уже переиздана на датском, французском, немецком, итальянском и португальском языках, и идет подготовка к изданию ее еще на трех языках. Тем временем ее публикация на английском языке прекратилась к неудовольствию многих с 1975 г.; вследствие изменения планов и состава редколлегии издательства John Wiley & Sons . Договор на издание этой книги вежливо возвращен и мне.
Ко времени ее второго издания произошло два события. Кибернетика была всесторонне использована для управления экономикой Чили (1971-1973 гг.). Неизбежное свержение правительства Альенде стало тяжким испытанием для меня и многих других, включая тогда еще не родившихся чилийцев, у которых есть основания связывать себя с несчастной судьбой их страны. Потребовались годы, прежде чем я почувствовал себя способным взяться за свои чилийские записки и составить личный отчет о том, как внедрялась кибернетика в управление экономико-социальными системами в Чили. Отчет теперь составляет новую четвертую часть (гл. 16-20) второго издания этой книги.
Во-вторых, я был связан написанием двух других книг: Platform for Change (Платформа для перемен), которую издательство John Wiley & Sons выпустило в свет в 1975 г. Heart of Enterprise (Сердце предприятия), изданную там же в 1979 г. Вторая из них представляет собой, в известном смысле, дополнение к этой книге. Благодаря моему издателю и другу Джеймсу Камерону, работающему в издательстве John Wiley & Sons , книги Brain of firm . (Мозг фирмы) и Heart of Enterprise изданы в одном томе. Я очень надеюсь, что такое взаимно дополняющее издание вызовет синергетический эффект у читателей обеих книг.
Использование этих книг стало, без сомнения, весьма распространенным. Хотелось бы знать о реализации вложенных в них идей, не только когда я к этому привлекался или выступал в качестве «сторожевой собаки». Это важно отчасти по соображениям продолжения научных исследований, а также и потому, что мне пишут многие, стремящиеся контактировать с теми, кто занимается внедрением наших рекомендаций в своих, частных, областях управления или в специфических организациях.
В предисловии к первому изданию, которое Вы, вероятно, только что прочли, объяснено, почему эта книга в первом издании начинается фактически три раза и соответственно разделена на три части (плюс приложение). Возможно, изложенная выше история достаточна для объяснения того, почему теперь она начинается четырежды и издается в четырех частях (а приложение стало ее пятой частью). Конечно, был соблазн переписать всю книгу заново, но, как представляется, это было бы несправедливо по отношению к тем, кто уже освоил ее первое издание. Пересматривая ее текст, я вводил в нее немного дополнений, предпочитая небольшие изменения и сохранение ее структуры, ее глав и разделов. Последняя проблема, касающаяся этого нового издания, связана с названием книги. Даже в 1972 г. было ясно, что ограничение рассмотрения кибернетики для управления такой жизнеспособной системой, как фирма, слишком узко, поскольку использование ее в других областях предпринимательства и в особенности в органах исполнительной власти уже началось. Включение новых материалов в четвертую часть книги привело к несоответствию названия ее содержанию. Тем не менее было бы неправомерно и нецелесообразно назвать по-новому книгу, содержание которой и смысл вполне сформировались.
По вопросу о причинах использования в названиях моих книг таких слов, как «мозг» и «сердце», полагаю достаточным сослаться на анатомию. Заметим, однако, что у многихмоих коллег нет основания ожидать выхода из-под моего пера книги о «Большом пальце ноги», поскольку я движусь от головы вниз. Приняв такое решение, я все же позволю себе еще одну последнюю ссылку на человеческое тело, связанную в данном случае с нововведением в управлении экономикой страны, о чем так много сказано в этих книгах. На медали, которой я в 1958 г. был награжден в Швеции, изображена фигура Прометея. Вручавший медаль покойный Эди Варландер спросил, что, по-моему, эта фигура означает. Я ответил, что Прометей, конечно, символизирует науку, поскольку он с небес перенес огонь на землю. «Нет, нет. – сказал Эди. – На самом деле эта медаль предназначена для новаторов, а смысл фигуры Прометея в том, что новатор прикован к скале и обречен на склевывание его печени», Я не подумал тогда, что это не просто шутка, и только теперь догадался, насколько она серьезна. Вся наша структура управления с помощью поощрения и наказания очень сильно препятствует новаторству, и этот факт требует его переосмысления, если наши институты должны сохраниться.
Тем не менее рекомендую вам «Мозг фирмы». Мозг как орган требует деликатного и в высшей степени уважительного к себе отношения, поскольку в наших умах будущее человечество, с которым нам предстоит иметь дело. Есть и другая книга, написанная Джокастой Иннес (см. список литературы), которая, судя по тому, как часто я к ней обращаюсь, вероятно, столь же важна. Ею написаны строки, их стоит запомнить:
«Ум требует бережного обращения, иначе гибнет безвозвратно»
Стаффорд Бup
ПРИЗНАТЕЛЬНОСТЬ
Множеству моих друзей, знающих, что я знаю, что они мне помогли, и в равной мере тем, кто подозревает, что я того не знаю, – моя самая горячая благодарность.
Я отдаю должное памяти трех великих прародителей кибернетики: Норберту Винеру, Уоренну Макклоху и Россу Эшби с глубочайшим почтением.
Моя благодарность руководителям бизнеса и промышленности, правительственных учреждений, университетов и общественных организаций, которые позволили мне заниматься созданием теории организации и даже подталкивали меня к этому более тридцати лет.
Позвольте мне также публично поблагодарить мою жену Сэлли, постоянно побуждающую меня и мою машинку продолжать работать над рукописью в течение нескольких лет, – это единственная страница, которую я напечатал сам.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ КОМПОНЕНТЫ
Краткий обзор первой части
Мы начнем с попытки понять специфику современных проблем управления. Как представляется, их уникальность связана с необходимостью учитывать темп перемен окружающего нас мира. Возможно, что отставание способности наших систем приспосабливаться к его изменениям превышает средний интервал проявления следствий новой техники и технологии, а если это так, то неприятностей не избежать. Однако теперь мы располагаем инструментом, который может справиться с этой проблемой, ибо действует быстро и гибко. Это – компьютер, но мы еще не понимаем, каким пользоваться. Эта книга посвящена именно тому, каким должен быть следующий шаг после появления компьютера.
Нам необходимо по-новому взглянуть на реальности мира, воспользовавшись достижениями кибернетики как науки. При написании книги я предпочитал везде, где только можно, пользоваться простым языком, но мне не удалось написать ее без введения некоторого числа новых терминов. Они потребовались при рассмотрении нескольких новых концепций или концепций, заимствованных из других наук. Если вторая глава будет внимательно прочитана и читатель не отбросит книгу, то он вооружится первым набором нужных ему инструментов. В конце книги помещен словарь кибернетических терминов, позволяющих читателю при необходимости обновить смысл этих новых терминов. Вполне может случиться, что эти странные термины вскоре станут Вашими старыми друзьями – они того заслуживают, иначе я не стал бы их вводить.
Далее (гл.З) начинается использование этих инструментов. Здесь обсуждается и анализируется действительно фундаментальная проблема управления – проблема сложности: как ее измерить, как с нею справиться. Мы рассматриваем наши проблемы касательно таких факторов, как люди, материалы, оборудование и денежные средства, а также их взаимодействие. Кроме того, нам следует уяснить природу причины, в силу которой система переходитиз одного состояния в другое, а это относится к закону Эшби. Как выяснится организации для того и существуют, чтобы выполнять этот закон! (Многое об этом будет добавлено в гл. 15.)
К концу гл.З станут ясными фундаментальные причины, по которым нельзя все организовать до последней йоты (и, говоря по-человечески, к этому и не нужно стремиться). Конечно, все мы знаем, что это невозможно и что фактически огромное число событий сами себя организуют. Но если мы точно знаем почему, то можем подойти к ответу на вопрос «как». Этому, т.е. природе самоорганизации очень больших систем, посвящена гл.4. Уяснив надлежащим образом се принципы, мы получим полную возможность улучшить управление, не вводя его формально. Это именно то, что делают хорошие управляющие. Здесь будут введены еще несколько новых терминов (которые, как подтверждает опыт, станут полезны управляющим), включая описание небольшой простой машинки, которую я назвал алгедонод. Зачем она понадобилась, объяснено в тексте.
Но зачем еще одно новое слово? Ответ в том, что никто ранее не рассматривал этот механизм как самостоятельный, и он поэтому не имеет названия. Все мы о нем знаем, но задача кибернетики заключается в превращении некоего нечеткого понятия в точное и ясное с тем, чтобы знать реально, каким пользоваться в дальнейшем. В гл.5 простой алгедонод используется как строительный блок для конструирования еще больших систем. Здесь нам предстоит усвоить, что система должна понимать смысл иерархии организации. Иерархия нужна по фундаментальным причинам, обусловленным логикой создания больших систем. Когда все это переводится на человеческий язык, то выглядит так, как будто речь идет о власти и престиже, а это приводит к тому, что люди теряют из виду реальную природу таких систем и их смысл.
К концу первой части нам придется совершенно по-новому взглянуть на природу управления и на то, как подойти к задачам организации и контролю. Пожалуйста, не отчаивайтесь, если практическое приложение всего этого еще не ясно. Как говорилось в предисловии, первая часть – начало разговора. Мы продолжим его во второй части.
Глава 1
Давайте подумаем снова
После долгого перерыва нечто серьезное начало, по-видимому, происходит в управлении. Молодые, более решительные и ориентированные на использование достижений науки руководители стали появляться на высших должностях и даже среди руководителей предприятий. Стали испытываться новые модели организаций, созданные с учетом достижений науки. Прошли дни, когда заявлялось «у нас это принято делать так», а 70 лет попыток поставить управление на научную основу начинают приносить свои плоды.
Я говорю об этих признаках с чувством потерпевшего крушение моряка, завидевшего парус на горизонте. Дело в том, что мы, как динозавры за много лет до нас, довольно поздно предприняли попытки приспособления к новым обстоятельствам. Перемены – технологические – происходят всегда. Однако с точки зрения управления мы к ним не приспосабливаемся и в известной мере вымираем.
Два предыдущих абзаца, впервые написанные почти девять лет тому назад, открывали первое издание этой книги. При ее пересмотре, как кажется, все, что требуется, так это заменить «70 лет» на «80 лет». Но это было бы нечестно. Боюсь, что иллюзии об изменении в управлении, о которых я упоминал, потерпели крушение. Лозунг «У нас это принято делать так» вновь стал повсеместно основным. Свидетельства 1978 г.: британский премьер-министр, называемый «социалистом», сохранил свой пост как представитель консервативной политики, а американский президент, назвав себя «демократом», сохранил свой пост, прикинувшись республиканцем. Рискованные идеи быстро увядают вследствие того очевидного факта, что сторонники этих идей не могут их довести до соответствующих выводов, и тогда старые идеи побеждают. И не потому, что они более обещающи, отнюдь нет. И то, что в мире все трагически смешалось лучшее тому доказательство. Я, следовательно, должен считать себя виноватым в том, что обращал внимание только на самые важные технологические перемены, а мне следовало бы упомянуть также и о политических, и о социальных изменениях. Однако я не вижу причин, по которым должен был бы продолжать поступать, как и ранее (хотя мне и придется вновь прерываться). Дело в том, что я исходил из более глубокого понимания существа предмета. А суть в следующем.
Трудно делать подобные заявления человеку, живущему в культурном обществе. Другие народы, оказавшиеся в худшем положении, или более безрассудные, менее чувствительные, чем мы, к историческим процессам развития человечества, ушли далеко вперед. У них не было времени, чтобы разочароваться или стать самыми умудренными. Мы же со своей стороны, кажется, слишком долго заявляли, что фантастический темп технического прогресса всего лишь дело его степени; наша культура не допускает признания его сюрпризов и утверждает, что надо еще посмотреть; как он сложится. Она не позволяет нам увлекаться. Ну и что, если кто-то изобрел компьютер: «Это только средство ускорения счета», тогда как компьютер – вещь совсем другого класса.
Жалоба, которую я хочу положить на порог нашей культуры, такова. Мы считали, когда был изобретен арбалет, что теперь «пришел конец цивилизованной войне». То же самое говорилось, когда появились танки, отравляющий газ, магнитная мина. Оглядываясь теперь назад, мы понимаем, что эти изобретения соответствуют прогрессу и что каждый технический успех в средствах нападения быстро вызывал к жизни силы (как бы невероятным это сперва ни казалось) для создания эквивалентной техники защиты. То же самое было и в промышленности. Мы рассуждали о промышленной революции, но теперь, если оглянуться назад, уже никто не верит в то, что она была настоящей революцией. Она была частью эволюции. Так и наши современники по-прежнему не склонны признать исключительность тех технических чудес, которые они видят в последние десятилетия. Они относятся к ним прохладно, и не только я утверждаю экстраординарность происходящего и заявляю, что «мир в корне изменился». Первый человек на Луне был, конечно, «арбалетом» нашего времени. Однако философы науки также поддерживают этот приговор нашей культуры, поскольку утверждают, что вселенная развивается непрерывно и что не бывает «особых событий». Или, как говорили их предшественники в средние века: natura non facit saltus – природа скачков не совершает.
На фоне всех культурных, исторических и философских доказательств о том, что нет никакой проблемы адаптации, динозавры все же остаются. Их погубила не атомная бомба, ни другое какое-то особое событие, но темпы перемен. Так и мы не должны обманываться такими фактами, как существование космической ракеты или компьютера, но должны смотреть на темп перемен, который создают эти технические достижения. Именно темп, скорее чем сами перемены, это то, к чему мы должны приспособиться.
Рассмотрим теперь, если мы уже заговорили о ракетах, скорость, с которой мог перемещаться человек. На большей части тех 2000 лет нашего календаря самое лучшее, что человек мог сделать, так это взобраться на коня и помчаться галопом. Первая перемена здесь произошла совсем недавно в связи с изобретением парового двигателя. Вскоре его сменили двигатель внутреннего сгорания, турбина и сама ракета. Кривая, соответствующая последовательности событий, приведена на рис.1, на которой нанесена также «огибающая кривая», которая, касаясь их всех, демонстрирует общий темп этих изменений.
Странно, а возможно совсем не странно (поскольку наука едина, как и природа), что весьма похожие кривые получаются, когда пытаются измерить прогресс в других областях человеческой деятельности. Например, скорость передачи сообщения совсем еще недавно была жестко связана со скоростью передвижения человека. Вы отдавали письмо верховому или позднее посылали его авиапочтой. Открытием, которое увеличило почти до бесконечности скорость передачи сообщения, стало радио (почти вертикальная линия на рис.1). Несмотря на это возникли трудности при наземной радиопередаче сообщения, и уже совсем недавно было найдено, что лучше направлять радиоволны на искусственный спутник, чем на слой Хевисайда. Так вновь появилась возможность увеличить скорость передачи информации, как еще совсем недавно казалось, так или иначе ограниченную скоростью наземной радиопередачи.
Такое же положение со счетом. В течение большей части рассматриваемых нами 2000 лет люди были ограничены в счете их способностью пересчитывать свои пальцы или камешки. Даже ученые были ограничены элементарными формами счета (арифметика с арабскими цифрами и много позже логарифмы), которые они сами изобрели. Важнейшим техническим прорывом было колесо Паскаля, которое позволило механически складывать и вычитать ряды цифр бесконечной длины. Это произошло в середине XVII в. Так было до 20-х годов XIX века, когда Ч.Беббидж изобрел значительно более сложный, но все тот же механический компьютер, а типичный механический конторский арифмометр стал использоваться только в конце XIX в. В такую машину позднее была добавлена электрическая часть, но нам пришлось ждать 1946 г., когда был изобретен электронный компьютер. Современный компьютер работает по крайней мере в 1 млн. раз быстрее, чем первые ЭВМ конца 40-х г. К 2000 г. их быстродействие увеличится в 1 млрд. раз.
Здесь уместна вторая вставка в новое издание книги. Вышеупомянутый прогноз требует корректировки. Скорость работы современных компьютеров увеличилась с десяти до ста миллионов раз по сравнению с той, что была у них в 40-е гг., а предсказание для 2000 г. может оказаться заниженным. Но скорость их работы ничто по сравнению с их дешевизной. Создание микропроцессоров представляет собой значительно более важную революцию, чем само изобретение компьютера, поскольку его может приобрести себе всякий, кто пользуется самым минимальным кредитом. Это событие вырвало компьютеры из рук большого бизнеса, что явилось фактом колоссальной важности. Теперь вновь вернемся к тому, о чем писалось в первом издании.
Каких бы достижений человечества мы не касались, по-видимому, получим кривую, подобную той, что приведена на рис. 1, - кривую, состоящую из частных кривых, каждая из которых представляет эпоху в своей области. Есть и другое достижение человечества, которое, увы, следует тому же шаблону, – рост населения. Существует достаточно точная оценка народонаселения всего мира за два последних тысячелетия, но теперь темп его роста на подобном графике отображается почти вертикальной линией. Согласно имеющимся моделям, построенным исходя из тех же данных, эта зависимость и должна изображаться вертикальной линией. Если такой темп продолжится, то, как подсчитано, народонаселение мира к 2026 г. станет бесконечно большим. Это означает, что Мальтус был по крайней мере наполовину прав, полагая, что Земля не прокормит столь стремительно растущее население, что мы погибнем не только от голода, но и из-за отсутствия места. Из всего этого вытекает два урока.
Первое, если мы возьмем типичную продолжительность жизни человека и нанесем ее на рис.1, то увидим, что линия сил технического прогресса на большей части истории цивилизации шла горизонтально. Это означает, что человек встречался при рождении с таким же миром, каким он его покидал. Такие события, как изобретение арбалета, могли его удивлять в свое время, но верно будет считать, что они укладывались в его стандартные представления и вносили (если вновь оглянуться) сравнительно малые изменения в его жизнь. Однако если наложить отрезок продолжительности нашей жизни на зону последних десятилетий, то обнаружим, что линия технического развития пересечет его неизбежно. В течение нашей жизни наши возможности расширились, по всей видимости, в миллион раз или около того и вообще не могут рассматриваться в качестве нормальных для ранее существовавших людей. Не удивительно тогда возникновение проблемы приспособления к переменам. Я повторяю – это не случайность. Весь темп прогресса принял взрывной характер, и вряд ли существует такая область человеческой деятельности, которая оставалась бы статичной столь долго, чтобы можно было к ней приспособиться. Поэтому мы ощущаем трудность своего положения. Посмотрим на проблемы, возникающие у нас с детьми. Существует и культурный, и психологический разрыв между поколениями, который, по-видимому, всегда наблюдался в истории человечества. Современники спрашивают, не является ли разрыв в наших поколениях более значительным. Одно могу сказать: надеюсь, что это так. Все слои общества сталкиваются с той же проблемой приспособления, и если нашим детям при жизни одного поколения не удастся создать новый образ жизни, новое о ней представление, то человек как вид – обречен.
Мы оказались в западне наших культурных и социальных шаблонов, но тогда чем более непостижимы для нас наши дети, тем, вероятно, оно и лучше.
Когда мы обращаемся к управлению – будь то фирма или страна, или международные дела, то встречаемся все с той же проблемой – проблемой приспособления. Как мне представляется, она бросает вызов управлению. И если эта проблема сводится к темпу технических перемен, то, по-видимому, нет другой альтернативы, как обратиться к науке за ее решением. Именно научным должно быть современное управление. Вопрос не в том, как часто пытаются представить дело, чтобы использовать «лучшие методы» или «передовую технику». Такая точка зрения была хороша в самом начале экспоненциальной кривой прогресса. Сегодня требуется тотальная переоценка наших методов управления, которая, в свою очередь, охватывает также требования переоценить организации, которые нами управляют.
Второе, о чем нужно подумать, несколько иного сорта. Оно возникает из утверждения, что народонаселение мира «выглядит» якобы так, что различие между народами становится чрезвычайно малым. Никто, как я полагаю, с этим не согласится. Почему? Так можно думать просто со страха. Но более спокойное рассмотрение вопроса подсказывает, что как природа не делает скачков, так и народы не склонны становиться неразличимыми. Бесконечно малое различие касается математически описываемых процессов, а не физических. Оно есть абстракция, реальности конечны. Следует отметить, что в случае рассматриваемых нами кривых они представляют собой огибающие, состоящие из частных кривых, характеризующих технические эпохи, которые сами предельны. Пределы типичны для развивающихся процессов в природе. Такие кривые склонны принимать S -образную форму, т.е. стремиться к пределу, математики называют их «логистическими». Но если составляющие огибающую предельны, то кажется вероятным, что и рассматриваемая нами общая кривая будет также стремиться к пределу или, по крайней мере, станет частью общей пока еще не представляемой нами технологической эры.
На рис. 2 представлена типичная кривая роста, отражающая процессы в природе. Мы можем наблюдать ее в биологической сфере, например в нашем собственном росте, или в экономике, росте рынка и даже не только в животном мире, но и везде, где имеет место рост. Например, когда человек строит завод или большой станок, то он должен располагать деньгами для покрытия начальных расходов – на закладку фундамента или базы. Это капиталовложение на короткое время остается практически статичным, пока собираются материалы и рабочая сила для более серьезной работы. После этого темп работ увеличится, станут расти капиталовложения. Кривая роста далее возрастает неуклонно и очень быстро. Однако к концу работы расходы обычно начинают приближаться к своему пределу, как и усилия работников. Эта фаза, в течение которой нужно ждать последних поставок деталей, которые, как оказалось, забыли вовремя заказать, теперь никто не знает, когда придет последняя деталь.
Если проследить за прогрессом технологии в нашу эпоху, то обнаружится то же самое явление. Был медленный старт, поскольку технология еще не полностью определилась; тут были свои трудности. На средней фазе этой эпохи наблюдалось быстрое обучение – открытие следовало за открытием, создавая преуспевающие отрасли промышленности. Такой ход событий характерен для всех процессов обучения по мере того, как они приближаются к своему теоретическому пределу. Тогда обнаруживается, что для каждого эквивалентного периода времени, в прошлом особенно для каждого дополнительного капиталовложения, улучшение становится все менее и менее значительным. Можно считать обычным как в работе человека, так и в развитии любого дела прекращение усилий и согласие удовлетвориться чем-то несколько меньшим, чем идеал. Таково утверждение закона о падении эффективности. Этот инструмент используется в экономике, и фактически любое нормальное производство следует этому закону.
Дальнейшее внушает тревогу. Достигнутый уровень эффективности работы, как бы его ни мерить, будет, вероятно, поддерживаться некоторое время. После этого, если этот рост не сведется на нет, эффективность может начать фактически падать. Как беззаботные люди могут забыть то, что знали, как и биологический организм, полностью выросший, может начать увядать, так и рынок может сокращаться, достигнув насыщения, так и фирма может потерпеть неудачу и прийти к банкротству. Даже преуспевающая техника или технология может перестать быть в дальнейшем экономически выгодной. Когда такой симптом появился, есть одно лекарство. Бесполезно воображать, что дополнительные усилия, дополнительный капитал могут восстановить умирающий организм. Должно приниматься решение – наложить новую кривую роста на старую. В технике это означает: начать новые исследования или найти других работников, получить другое оборудование для работы в проверенной, но новой области, которая достаточно чужда как для руководителей данной фирмы, так и для ее работников. Такой переход будет, вероятно, болезненным. Для самой фирмы правильным решением может стать приобретение другой фирмы или, возможно, слияние с другой фирмой исходя из того, что синтез дает больше, чем сумма его частей.
В любом случае здесь уместно указать на два серьезных обстоятельства. Во-первых, предстоит преодолеть массу практических трудностей, связанных с коренными изменениями производства, сохраняя в то же время действующее на полную мощность старое. Вторая трудность, как ни странно, более серьезна, поскольку она концептуального характера. Если люди, которых коснутся изменения, будут рассматривать их как «новое веяние» или «некое разнообразие», или как «укол в руку больному», то дело провалится. Работники должны поддерживать изменения и смотреть на них шире. Они должны видеть и понимать, что наложение новой кривой роста на старую делается для того, чтобы создать часть огибающей кривой, которая пойдет вверх и приведет, вероятно, к совсем другому результату. Они не совершенствуют старую технологию, а создают новую. Они не улучшают свое дело, которое знают и любят, они создают новое – с неизвестными характеристиками.