Цели и интересы в международных отношениях

Анализ целей участников международных отношений являет­ся не только одним из важнейших условий понимания их осо­бенностей, но и одной из наиболее трудных задач. Дело в том, что цель — категория во многом субъективная, и судить о ней можно лишь на основании действительных последствий тех дей­ствий, которые предпринимаются участниками международных отношений, причем и в этом случае степень достоверности тако­го суждения отнюдь не абсолютна и далеко не однозначна. Это тем более важно подчеркнуть, что результаты деятельности лю­дей нередко сильно расходятся с их намерениями.

И тем не менее в социологической науке выработан такой подход к пониманию целей, который, не являясь абсолютной га­рантией против субъективности, зарекомендовал себя как доста­точно плодотворный. Речь идет о подходе с точки зрения поведе­ния субъекта, то есть с точки зрения анализа последствий его поступков, а не его мыслей и декларируемых намерений. Так, если из нескольких возможных последствий какого-либо дейст­вия мы наблюдаем то, которое происходит, и имеем основание считать, что его бы не было без желания действующего субъекта, это означает, что указанное последствие и являлось его целью (1). В качестве примера можно назвать подъем популярности пра­вительства М. Тэтчер в Великобритании в результате его дейст­вий по выходу из Мальвинского кризиса.

Основываясь на указанном подходе, большинство представи­телей науки о международных отношениях определяют цели как предполагаемый (желаемый) результат действия, являющегося его причиной (побудительным мотивом) (см., например: 1; 2; 3). Это относится как к сторонникам политического реализма, так и к представителям других теоретических школ в науке о междуна­родных отношениях, в том числе марксистского и неомарксист­ского течений. Последние основываются, в частности, на по­ложении К. Маркса, согласно которому «будущий результат дея­тельности существует сначала в голове человека идеально, как внутренний образ, как побуждение и цель. Эта цель как задача определяет способ и характер действий человека, и ей он должен подчинять свою деятельность» (4).

Определенная методологическая близость отмечается также и в понимании значения категории «интерес» для анализа соотно­шения объективного и субъективного в структуре целей участни­ков международных отношений. Не случайно этой категории уде­ляется большое внимание в работах представителей самых раз­личных течений в науке о международных отношениях. Так, на­пример, теоретические построения школы политического реализма конструируются, как мы уже видели, на основе категории «инте­рес, выраженный в терминах силы (power)». С точки зрения Г. Моргентау, национальный интерес содержит два основных эле­мента: центральный (постоянный) и второстепенный (изменчи­вый). В свою очередь, центральный интерес состоит из трех фак­торов: природы интереса, который должен быть защищен, поли­тического окружения, в котором действует интерес, и рациональ­ной необходимости, ограничивающей выбор целей и средств (5).

В первой главе уже отмечалось, что Р. Арон (и ряд его после­дователей) считал понятие национального интереса слишком многозначным и потому малооперациональным для анализа це­лей и средств международных отношений. Вместе с тем его по­ложения о так называемых вечных целях любого государства по существу совпадают с традиционным пониманием национально­го интереса, присущим школе политического реализма. В самом деле, с точки зрения Р. Арона вечные цели могут проявляться как абстрактным, так и конкретным образом. В первом случае, они предстают как стремление к безопасности, силе и славе, а во вто­ром, — выражаются в жажде расширения пространства (или, иначе говоря, увеличения территории, занимаемой той или иной поли­тической единицей), увеличения количества людей (населения государства) и завоевания человеческих душ (распространения идеологии и ценностей данного политического актора) (6).

В наши дни, в условиях возрастания глобальной взаимозави­симости человечества, категории «интерес» принадлежит важная роль в понимании существа тех событий, явлений и процессов, которые происходят в сфере международных отношений. Вместе с тем следует иметь в виду и то, что эта ее роль не абсолютна.

Как отмечал Р. Арон, внешнеполитическая деятельность го­сударства выражается в действиях его лидеров, которые распола­гают определенными степенями свободы в выборе целей. При этом большое значение играют идеология, амбиции, темперамент и т.п. качества лидеров. С другой стороны, само их положение обусловливает то, что они стремятся создать впечатление, будто в основе всех их действий лежит национальный интерес (см.: там же, р. 97—102). Более того, некоторые исследователи считают,

7-1733193

что хотя интерес объективен, но он, по сути, непознаваем. Поэ­тому для ученого, исходящего из объективного интереса в объяс­нении поведения людей и социальных общностей, опасность со­стоит в почти неизбежной возможности соскользнуть на путь про­извольного «конструирования» интересов. Иначе говоря, сущес­твует риск заменить субъективность тех, кого изучает социолог, его собственной субъективностью (см.: 1, р. 26).

Подобного мнения придерживается и известный французский специалист в области международных отношений Ж.-Б. Дюро-зель. «Было бы, конечно, хорошо, — пишет он, — если бы сущес­твовала возможность определить объективный национальный интерес. Тогда можно было бы довольно просто исследовать меж­дународные отношения путем сравнения между национальным интересом, предлагаемым лидерами, и объективным националь­ным интересом. Беда однако состоит в том, что любое размыш­ление об объективном национальном интересе является субъек­тивным» (7).

В конце концов, поскольку с такой точки зрения определить понятие национального интереса не представляется возможным, предлагают считать побудительным мотивом действий участни­ков международных отношений не интерес, а «национальную идентичность» (8). Речь идет о языке и религии как основах на­ционального единства, о культурно-исторических ценностях и на­ционально-исторической памяти и т.п. С этих позиций, напри­мер, поведение Франции на международной арене может быть лучше понято, если иметь в виду колебания ее исторических тра­диций между патриотизмом и пацифизмом, антиколониальной идеологией и идеей «цивилизаторской миссии», лежавшей в ос­нове колониальных экспансий, и т.п. В свою очередь, ключом к пониманию международной деятельности США может служить историческая традиция, сторонами которой являются изоляцио­низм «отцов-основателей» и интервенционизм (см.: там же, р. 474).

Действительно, без учета культурно-исторических традиций и национальных ценностей понимание внешней полигики того или иного государства и международных отношений в целом было бы неполным, а потому и неверным. И все же, скорее всего, ближе к истине Г. Моргеитау, который не противопоставляет националь­ную идентичность национальному интересу, а считает первую не­отъемлемым элементом второго (см: 18, р. 3—12).

В самом деле, в основе всякого интереса лежат объективные потребности, нужды субъекта или-социальной общности, обус­ловленные его экономической, социальной, политической и иной

ситуацией. Процесс познания социальных потребностей и есть процесс формирования интересов людей (см. об этом: 3, с. 112— 124). Интерес, таким образом, — категория объективно-субъек­тивная. Причем, объективным в своей основе может быть не толь­ко истинный, но и ложно понятый интерес. Так, десятилетиями на Западе существовало мнение о советской военной угрозе, а следовательно, о том, что наращивание вооружений служит ко­ренным интересам демократических государств в защите от на­падения со стороны тоталитарного режима. И хотя в действи­тельности Советский Союз не был заинтересован в нападении на западные страны, его поведение во внешнеполитической облас­ти, как и внутри страны, давало основания для их недоверия к нему (справедливости ради следует отметить, что верно и обрат­ное). Реально же гонка вооружений не служила интересам ни одной, ни другой стороны.

Бывают также мнимые и субъективные национальные инте­ресы. Примером первого могут служить такие обстоятельства, когда идея становится национальным мифом, овладевает умами людей, и доказать им эту мнимость чрезвычайно трудно (9). Что касается субъективного интереса, то хрестоматийный пример здесь — пос­тупок Герострата, добившегося бессмертной «славы» поджогом храма. В сфере современных международных отношений приме­ром субъективного «национального интереса» могут служить мо­тивы, которыми руководствовался Саддам Хусейн при вторже­нии Ирака в Кувейт в 1991 году (декларации о необходимости присоединения к Ираку «исконно принадлежавшей ему провин­ции» были лишь предлогом для попыток решить внутренние труд­ности иракского режима путем «небольшой победоносной войны»).

Наряду с основными (коренными, постоянными) и неоснов­ными (второстепенными, временными) интересами, интересами объективными и субъективными, подлинными и мнимыми, раз­личают также интересы совпадающие и взаимоисключающие, пересекающиеся и непересекающиеся и т.д. (10).

Исходя из сказанного, общественный интерес можно опреде­лить как осознанные потребности субъекта (социальной общнос­ти), вытекающие из фундаментальных условий его существова­ния и деятельности. В то же время интерес — это отношение потребности к условиям ее реализации. Соответственно, нацио­нальный интерес есть осознание и отражение в деятельности его лидеров потребностей государства. Это относится и к многона­циональным и этнически неднородным государствам: фактичес­ки под национальным интересом подразумевается национально-государственный интерес.

7*195


Цели и интересы в международных отношениях - student2.ru  

Традиционно понимаемый коренной национально-государ­ственный интерес включает три основных элемента: военная безопасность; экономическое процветание и развитие; государ­ственный суверенитет как основа контроля над определенной территорией и населением.

Однако в наши дни как эти элементы, так и содержание на­ционального интереса в целом претерпевают существенные из­менения под давлением новых фактов и обстоятельств. Бурное развитие производительных сил, средств массовой коммуника­ции и информации, новые достижения научно-технической ре­волюции, усиливающаяся интернационализация всех сторон об­щественной жизни, возникновение и обострение глобальных про­блем, растущее стремление людей к демократии, личному досто­инству и материальному благополучию — все это трансформиру­ет интересы участников международных отношений, ведет к пе­реформулированию целей их взаимодействия.

Крах тоталитарных режимов и сопровождающееся трудностя­ми, противоречиями, кризисами и конфликтами продвижение европейских постсоциалистических стран к рыночным отноше­ниям и плюралистической демократии, распад СССР и его мно­гочисленные последствия, окончание «холодной войны» между Востоком и Западом — все эти и многие другие процессы, про­исходящие в современном мире, ставят перед международным сообществом новые задачи, вносят коренные изменения в усло­вия реализации интересов международных акторов. На глазах одного поколения людей мир как бы сужается, государства и ре­гионы становятся все более проницаемыми для пересекающих их границы растущих потоков идей, капиталов, товаров, технологий и людей. Традиционные двух- и многосторонние связи между государствами дополняются новыми, действующими в самых раз­ных областях — таких, как транспорт, экономика и финансы, информация и культура, наука и образование и т.д. На этой ос­нове появляются новые международные организации и институ­ты, которым государства делегируют часть своих полномочий, и которые имеют свои специфические цели и интересы, вытекаю­щие из самой сущности их как субъектов международных отно­шений. Картина усложняется и по мере усиления мощи и увели­чения числа транснациональных корпораций, которые стали зна­чительными и неотъемлемыми участниками международных от­ношений со своими специфическими интересами и целями, свя­занными в первую очередь с собственными финансовыми при­былями и экономическим ростом, но их интересы касаются и стабильности (экономической, политической, военной) страны

базирования, всеобщей безопасности и сотрудничества, других вопросов глобального характера.

В этих условиях национальный интерес не может быть обес­печен без создания таких условий существования государства, как внутренняя стабильность, экономическое благополучие, мораль­ный тонус общества, безопасность (причем не только в ее воен­но-стратегическом аспекте, но и в более широком плане, вклю­чая экологическую обстановку), благоприятное внешнеполити­ческое окружение, престиж и авторитет на мировой арене. Сле­дует иметь в виду, что обеспечение национального интереса до­стигается лишь при сбалансированности указанных условий, пред­ставляющих собою открытую систему взаимозависимых и взаи­модополняющих элементов. Полное обеспечение каждого из них возможно лишь в идеале. В реальной же практике нередки слу­чаи отсутствия и типичны случаи недостаточного развития того или другого из указанных элементов или условий, что компенси­руется более интенсивным развитием других. В обеспечении по­добного баланса и состоит существо и искусство международной политики (11). Важную роль играет при этом выбор соответству­ющих средств и выработка внешнеполитических стратегий.

Наши рекомендации