В белом доме -лрезидент л.джонсон 6 страница

16 сентября 1968 года Громыко направил в Политбюро обширную анали­тическую записку МИД „Оценка внешнеполитического курса и состояния

СУГУБО 172 ДОВЕРИТЕЛЬНО

советско-американских отношений". В записке во многом повторялись тезисы уже упоминавшейся аналогичной записки от января 1967 года. Однако эта записка представляет значительный интерес тем, что в ней, пожалуй, впервые за многие годы была четко сформулирована, по существу, „внешнеполитическая доктрина СССР".

В записке впервые излагались такие новые предложения, как создание в перспективе конфедерации социалистических стран Европы; оказание помощи национально-освободительным движениям, но - с оговоркой - со­размерно нашим возможностям; целесообразность строительства отно­шений с развивающимися странами на принципах выгоды для СССР; необходимость - как и США - быть сильным в международном плане прежде всего своим внутренним положением; целесообразность планомер­ной и целенаправленной подготовки к широкому диалогу с США.

Оценка охватывала основные направления, которые определяли и рамки советско-американских отношений применительно к каждому отдельному историческому отрезку, и формулировалась следующим образом:

„а) Главное направление внешней политики СССР сейчас - это укрепление содружества социалистических государств и развитие разностороннего, все углубляющегося сотрудничества между СССР и братскими социалистическими странами. Обстановка диктует необходимость добиться интеграции стран социалистического содружества, не менее широкой и основательной, чем имеет Запад в системе многосторонних организаций, связанных с НАТО или примыкающих к ней (общий рынок, парламентские объединения и пр.). Надо идти поэтапно и неформально к конфедерации де-факто - такова цель, которую нельзя не иметь в виду странам социалистического содружества при складывающейся мировой истори­ческой обстановке. Со стороны США не следует ожидать в этой связи акций, влекущих серьезное напряжение международной обстановки (вопрос об интеграции соцстран и особенно об их конфедерации - как направление дальнейшей поли­тики - впервые так отчетливо ставился советским руководством, но делалось это негласно; история, однако, зло подшутила над этими замыслами, когда через двадцать с лишним лет сам Советский Союз как единое государство перестал сущест­вовать; правда, интеграция - но уже в более скромных рамках СНГ - сейчас снова вышла на передний план российской политики. - А.Д.).

б) Последовательное продолжение усилий в целях обеспечения наиболее благоприят­
ных условий для строительства коммунизма. Сюда, в частности, относятся меры,
направленные на притормаживание гонки вооружений и т. п.

в) Соразмерная нашим возможностям помощь национально-освободительным
движениям. Борьба с неоколониализмом. Что касается экономических отношений с
развивающимися странами, то их целесообразно строить на основе принципа выгоды
для СССР. Строгое соблюдение нами этого принципа для подобных двусторонних
связей определяется тем, что СССР может и дальше быть силен в международном
плане, прежде всего именно своим домом, и на этой основе осуществлять свою
глобальную внешнюю политику.

г) О нашей линии в отношениях с США. В политической жизни США наблюда­
ется в условиях войны во Вьетнаме и известного обострения обстановки в Европе в
связи с чехословацкими событиями, рост милитаристских и реакционных сил, что
сопряжено с опасностью дальнейшего усиления агрессивности в американской
внешней политике. Одновременно внутри США укрепляется и понимание того, что
развитие современной международной жизни ставит определенные пределы
возможностям США, особенно в тех вопросах, где прямо или косвенно сталкиваются
широкие советско-американские интересы.

В БЕЛОМ ДОМЕ -
ПРЕЗИДЕНТ Л.ДЖОНСОН 173

Развитие наших государственных отношений с США требует поэтому и впредь сочетания необходимой твердости и гибкости при проведении политики поддержания силы и активного использования средств дипломатического маневрирования. Воен­ные опасности существуют, но отсутствует фатальная неизбежность ракетно-ядерной войны.

Чехословацкие события воспринимаются руководящими кругами в США как основание для развертывания политической и идеологической работы против СССР с целью нанесения урона международному престижу нашей страны и ее внешней политике, а также для подрыва позиций компартий в капиталистических странах. С другой стороны решимость, с которой Советский Союз действовал в вопросах Чехословакии, вынудила американских руководителей более трезво взвешивать свои возможности в этом районе и вновь убедила в решимости руководства нашей страны, когда речь заходит об отстаивании жизненных интересов СССР.

...Вместе с тем советско-американский диалог 1961-1963 годов не был истори­ческой случайностью; причины, вызвавшие его, остаются в силе и теперь. Поэтому при известных условиях диалог может быть возобновлен, и даже по более широкому кругу вопросов. Подготовка к этому должна быть уже сейчас планомерной и целенаправленной".

Этот важный директивный документ был утвержден Политбюро для ру­ководства на будущее.

Никсон избран президентом.

Неудача последних попыток Джонсона

организовать встречу

В начале ноября президентом США был избран Никсон. Хэмфри про­играл незначительным числом голосов. Связь с Джонсоном, с его крайне непопулярной войной во Вьетнаме оказалась для него роковой.

24 ноября меня пригласил на ужин помощник Никсона Р.Элсворт. Он сообщил, что Никсон поручил ему связаться со мной и передать, что он уполномочивает Элсворта поддерживать в дальнейшем конфиденциальную связь с советским послом по вопросам, которые могут интересовать Никсона и советских руководителей. Хотя Никсон официально и не является еще президентом и понимает деликатность ситуации, но он хочет уже сейчас „иметь готовый" конфиденциальный канал связи с Москвой „на всякий случай" для возможного обмена мнениями по различным вопросам, а затем и официального обсуждения после его прихода в Белый дом. Чувствовалось, что сам Элсворт гордился возложенной на него миссией и в то же время немного опасался связанной с этим ответственности.

Элсворт подчеркнул, что заявление Никсона в Майами на съезде республиканской партии (где он был избран кандидатом в президенты от партии) о том, что в отношениях США с СССР „после эры конфронтации пришло время для эры переговоров", было сделано не в целях предвыборной кампании, а отражает существо подхода нового президента к советско-аме­риканским отношениям.

По его словам, Никсон знает о предстоящей поездке посла в Москву и поэтому поручил ему срочно связаться со мной. После возвращения посла можно было бы, по мнению Никсона, начать разговор по конкретным вопросам, а также конфиденциальный обмен мнениями между Никсоном и

СУГУБО
174 ДОВЕРИТЕЛЬНО

советскими руководителями в виде устных посланий или переписки. Никсон хотел бы по возвращении посла получить более конкретные соображения советского руководства на этот счет. У Никсона вызывают озабоченность прежде всего Вьетнам и Ближний Восток. Интересуют его и проблемы разоружения. Он проявляет интерес и к положению в Чехо­словакии.

В связи с моей предстоящей поездкой в Москву Раек также выразил же­лание встретиться. Беседа состоялась 25 ноября. Он поднял вопрос о встрече на высшем уровне. По словам госсекретаря, Джонсон в беседах снова возвращается к вопросу о такой встрече. Он по-прежнему считает, что если такая встреча состоится (ориентировочно в середине декабря), то она должна завершиться позитивными результатами. На ней в первую очередь мог бы быть обсужден вопрос об ограничении гонки стратегических во­оружений.

„Есть ли у Советского правительства уверенность на счет позитивных ре­зультатов встречи? - спросил Раек. - Что могла бы предпринять Москва для некоторого сдвига в вопросах Ближнего Востока и Юго-Восточной Азии?"

Чувствовалось, что сам Раек по-прежнему скептически относится к идее столь запоздалой встречи.

Я сказал, что вопрос о встрече уже неоднократно обсуждался руково­дителями обеих стран и что вряд ли имеет смысл возвращаться к новому обсуждению.

Раек больше не затрагивал эту тему.

Много позднее из мемуаров Джонсона стало известно, что после ноябрьских выборов он пытался убедить Никсона совместно участвовать в советско-американской встрече на высшем уровне или послать на эту встречу свое доверенное лицо, чтобы быть в курсе деталей этой встречи. Однако Никсон уклонился от такого предложения.

2 декабря Никсон объявил о назначении Киссинджера на пост помощ­
ника президента по национальной безопасности. Москва заинтересовалась
его личностью, но в тот момент посольство не могло сказать многого на
этот счет.

Через несколько дней Элсворт снова пожелал встретиться со мной у него дома. Он сослался на „слухи" в Вашингтоне о возможной встрече Джонсона с советскими руководителями. По поручению Никсона, он хотел бы сообщить, что у избранного президента имеются серьезные возражения против этого. Он понимает положение так, что Джонсон сейчас руководствуется не интересами дела, а желанием возвысить свою роль в истории. От этого может быть только один вред. Никакой серьезной подготовки в вопросе об ограничении стратегических вооружений не может быть, поскольку нет уже времени. А встреча может породить большие надежды. И Никсону придется расплачиваться за последствия, порожденные нетерпением и разочарованием людей, введенных в заблуждение шумихой вокруг этой встречи. Джонсону осталось сидеть в Белом доме всего сорок дней, а Никсону - почти четыре года. То, что затевает Джонсон, может принести этому важному делу больше вреда, чем пользы! Что касается Никсона, то он, не проявляя такой поспешности, как Джонсон, подходит к этому вопросу положительно и серьезно. Никсон просит информировать Советское правительство об этом его мнении.

Через неделю Элсворту было передано для Никсона ответное сообщение из Москвы, в котором говорилось: „Поскольку, как выясняется, г-н Никсон,

В БЕЛОМ ДОМЕ -
ПРЕЗИДЕНТ Л.ДЖОНСОН 175

видимо, не в курсе всех обстоятельств дела, мы хотели бы информировать его о том, что вопрос о желании президента Джонсона встретиться с советскими руководителями был поставлен по инициативе американской стороны в начале июня с. г.

Затем в середине сентября и вновь в конце ноября американская сторона опять же по своей инициативе вернулась к этому вопросу... Мы не руководствуемся конъюнктурными соображениями. Наше отношение к проблеме ограничения гонки стратегических вооружений самое серьезное. Мы готовы обсуждать этот вопрос".

Таким образом, ставилась окончательная точка на непоследовательных и нерешительных попытках Джонсона организовать в последний момент встречу на высшем уровне.

Так достаточно бесцветно заканчивалось президентство Джонсона. Война во Вьетнаме похоронила все его мечты о создании в США „великого общества", а морально-политический облик Америки подвергся серьезному испытанию даже в глазах ее собственных граждан.

Перед окончательным переездом Раска из Вашингтона в Атланту, где он собирался жить и преподавать в местном университете, я пригласил его на прощальный ужин к себе в посольство.

Раек приехал на подержанном автомобиле старой марки. С горькой иро­нией он сказал, что после 8 лет пребывания госсекретарем, когда в его распоряжении были все средства современного транспорта - от прави­тельственных автомобилей до самолетов, - ему теперь приходится снова учиться водить автомобиль и самому заказывать билеты в аэропортах. Небольшая пенсия и отсутствие собственного состояния не позволяют ему нанимать секретаря и другой обслуживающий персонал. Чувствовалось, что ему нелегко давался переход с поста госсекретаря на положение частного гражданина. И дело тут было не только в материальном положении, но и в отходе от крупных и интересных государственных дел. В этом он сам признался мне, хотя и говорил, что устал от долгой работы госсекре­тарем.

Раек был настроен на философские размышления. Да, в период Кеннеди и Джонсона были ошибки во внешней политике США, и он сам в немалой степени несет за них ответственность. Во многом ему самому придется еще разобраться. Но что было, то было, и он не намерен искать оправданий. Пусть история сама судит о его деятельности.

Мой собеседник до конца оставался верен себе: он продолжал придерживаться своих взглядов, но не пытался навязывать их кому-либо или публично отстаивать их после ухода в отставку. Его личная порядоч­ность никогда никем не ставилась под сомнение.

Я проводил его до дверей посольства. Глядя вслед уезжавшему старенькому автомобилю, я невольно подумал о превратностях судьбы и о таком символическом конце ушедшей администрации.

Много лет спустя я посетил в Техасе мемориальную библиотеку Джонсона. Бывшего президента уже не было в живых. Было немного печально и грустно рассматривать экспонаты музея, в которых видное место занимали фотографии и другие пожелтевшие от времени материалы, относившиеся к взлету, а затем и падению Линдона Джонсона. Чувство­валось, что библиотека хранила немало несбывшихся надежд покойного президента. Один из немногочисленных посетителей заметил задумчиво: „Человек умер с разбитым сердцем".

СУГУБО
176 ДОВЕРИТЕЛЬНО

Джонсон и советско-американские отношения

Вашингтонский и вообще интеллектуальный „истэблишмент" США всегда относился к Джонсону с явным предубеждением. С точки зрения этих людей, он оставался техасским провинциалом, сохранившим, несмотря на долгие годы жизни в столице, привычки, манеру поведения и кругозор политика местного масштаба.

Один из близких советников Джонсона, Эрик Голдман, написал в своей книге „Трагедия Линдона Джонсона", что последний был нелюбимым прези­дентом и что только однажды к нему было проявлено сочувствие, когда он объявил стране, что покидает президентский пост.

Надо сказать, что такая нелестная оценка Джонсона, судя по работам американских историков, широко распространена в США. Непопулярная война во Вьетнаме, которую он в значительной степени персонифицировал, и сложный, противоречивый характер самого президента сыграли свою роль.

В Советском Союзе имя Джонсона всегда ассоциировалось с амери­канской вооруженной интервенцией во Вьетнаме, и этим предопределялось все. В остальном о нем было мало что известно, и он не вызывал большого интереса. В некотором смысле Джонсон до сих пор остается у нас полузабытой и как бы случайной политической фигурой в советско-аме­риканских отношениях. А как раз в этом контексте он оказался далеко не плохим президентом, во всяком случае не хуже Кеннеди, роль которого и в американской, и в советской историографии почти неизменно сопровож­далась лестными эпитетами. Кто знает, если бы не вьетнамский конфликт, разрядка в советско-американских отношениях могла бы наступить уже при Джонсоне, еще до прихода в Белый дом Никсона.

Задолго до избрания его вице-президентом Джонсон, особенно в 50-е годы, был известен как убежденный сторонник политики с позиции силы в отношении Советского Союза.

Однако уже в ходе предвыборной борьбы с Голдуотером он, как прагматик, защищал такой курс политики, который бы предотвращал, а не усиливал угрозу ядерной войны, нормализовал, а не обострял отношения с Советским Союзом.

Став президентом и столкнувшись с реалиями международной жизни, с особенностями взаимоотношений двух великих ядерных держав, Джонсон пошел еще дальше - стремился по возможности отделить сферу советско-американских отношений, которые он готов был постепенно улучшать, от других областей международных отношений, чреватых осложнениями.

В самом деле, если продолжить сравнение практической политики Кеннеди и Джонсона, то нельзя не отметить, что в отличие от правительства Кеннеди в советско-американских отношениях при Джонсоне не было ни одного серьезного кризиса или конфликта: ни противостояния вокруг Берлина, ни демонстративного наращивания вооруженных сил обеих стран в Европе, ни кубинского кризиса. Даже чехословацкие события 1968 года прошли сравнительно спокойно.

При Джонсоне была достигнута договоренность и подписан важный международный Договор о нераспространении ядерного оружия, догово­ренность о невыводе ядерного оружия на околоземную орбиту. Был начат диалог об ограничении ПРО: Были подписаны также: советско-амери­канская консульская конвенция; соглашение о прямом воздушном сооб-



В БЕЛОМ ДОМЕ - 177

ПРЕЗИДЕНТ Л.ДЖОНСОН177

щении между СССР и США; соглашение о спасении космонавтов; согла­шение о сотрудничестве в области опреснения соленых вод, в том числе с использованием ядерной энергии; соглашение по рыболовству и др.

Правительство Джонсона внесло в конгресс предложения о предо­ставлении коммерческих кредитов и расширении торговли между США и большинством стран Восточной Европы. Однако они были отвергнуты республиканцами: в их позиции уже угадывались контуры стратегии „увязки" вопроса об улучшении двусторонних отношений между СССР и США с „поведением" Советского Союза на мировой арене. В целом, как не без гордости и справедливо отмечал сам президент Джонсон в своих мемуарах, с Москвой за период 1963-1969 годов было заключено разных соглашений больше, чем за все тридцать лет со дня установления дипломати­ческих отношений между двумя странами.

Президент Джонсон достаточно позитивно относился к улучшению отношений с СССР, не срывался на откровенный антисоветизм, хотя инерция „холодной войны" продолжала довлеть над общим внешнеполи­тическим курсом США, найдя свое выражение, в частности, в наращивании темпов гонки стратегических вооружений и стремлении сокрушить сопротивлявшийся Вьетнам.

Терпя поражение в войне во Вьетнаме, которая велась Вашингтоном в рамках глобального противоборства США с социализмом, Джонсон стал смещать акценты. Сделав приоритетной задачей выход из войны без „потери лица", Джонсон стремился привлечь Советский Союз для оказания давления на другую социалистическую страну, ДРВ, чтобы она согласилась на американские условия урегулирования.

Не вина Джонсона, что он не понимал всей сути идеологического плена „интернациональной солидарности", в котором находилось тогдашнее советское руководство. А этот плен не только неразрывно связал советско-американские отношения с борьбой во Вьетнаме, но и, по существу, парали­зовал возможные эффективные посреднические усилия самой Москвы по скорому и справедливому урегулированию всего конфликта. Эти усилия носили половинчатый и импульсивный характер, создавая то иллюзии, то разочарования и недовольство у администрации в Вашингтоне, так же, как и в самом Кремле.

В конце 60-х годов необходимость серьезной корректировки внешней политики обеих стран - СССР и США - и их взаимоотношений стала оче­видной.

ЧАСТЬ

IV

РИЧАРД НИКСОН:

СОВЕТСКО-АМЕРИКАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ

В 70-Х ГОДАХ

в белом доме -лрезидент л.джонсон 6 страница - student2.ru


1. УСТАНАВЛИВАЮТСЯ ПЕРВЫЕ КОНТАКТЫ

В истории советско-американских от­ношений 70-е годы занимают особое место в силу становления разрядки в первой половине этого периода.

Среди советских и американских исследователей нет согласия в том, как характеризовать причины, породившие разрядку в годы правления Никсо­на-Брежнева. Политологи сильно расходятся в ключевом вопросе: кто кого „вынудил" к разрядке?

В американской политической литературе широко распространены суж­дения о том, что эта разрядка стала возможной лишь в результате изменений в советском подходе к отношениям с США. Это верно, но верно лишь отчасти. Изменения произошли и с американской стороны.

Остановимся вкратце на эволюции советского подхода.

Советская внешняя политика всегда была тесно связана с идеологией, мировоззрением коммунистической партии и вследствие этого неизменно была важной составной частью общей политической платформы. С первых дней революции в руководстве страны и партии боролись разные взгляды на пути развития государства и его внешней политики. Сторонни­ки одной концепции исходили из того, что русская революция - лишь нача­ло и часть мировой революции и что ради победы социализма и комму­низма справедливы революционные войны и оправдана даже готовность пожертвовать своими революционными завоеваниями во имя этих выс­ших целей.

Их оппоненты главной задачей считали победу революции у себя в стране, преобразование ее в высокоразвитое социалистическое государство, которое самим фактом своего существования и развития выполняло бы свой интернациональный долг перед мировым пролетариатом. При этом капита­лизму предлагалось мирное сосуществование по формуле: пусть история рассудит, кто прав.

Надо сказать, что в последующие годы эти два подхода причудливым образом сосуществовали в умах и руководства страны, и партийных масс. Исподволь созревали тенденции в пользу второго подхода, но без полного официального отказа от первого, который был силен своей „револю­ционностью".

Начиная с XX съезда КПСС тезис о мирном сосуществовании был признан основополагающим принципом советской внешней политики. Однако это сопровождалось идеологическим компромиссом: „Мирное сосуществование есть форма классовой борьбы". Это было сделано, чтобы сочетать интернационализм и мирное сосуществование. Под­черкивалось, что последнее не означает отмены идеологической борьбы на мировой арене. Во всеуслышание провозглашалось, что мы не отказываемся от всесторонней поддержки национально-освободитель­ной борьбы. А это приводило к тому, что мы оказывались без особой нужды втянутыми в соперничество с США в „третьем мире", тем самым поддерживая глобальное противоборство между США и СССР, между

Востоком и Западом*. Таков был практический результат попыток советского руководства найти компромисс между двумя идеологическими принципами и балансирования между ними (не следует забывать, что это был к тому же период ожесточенного идеологического спора с китайцами).

Конечно, главная роль в определении курса политики государства всегда принадлежала Генеральному секретарю ЦК КПСС. Как уже отмечалось, Брежнев не был силен в теории, но он прошел войну и твердо знал, что наш народ превыше всего ценит мир. Заняв свой пост, он пару лет осторожно присматривался к хитросплетениям международной политики. Но уже к середине президентства Джонсона и особенно к началу правления Никсона он достаточно четко высказался в пользу улучшения отношений с Западом, и в первую очередь с США, хотя он и отдавал дань „идейно выдержанным" позициям марксизма-ленинизма.

Ряд факторов способствовал корректированию подхода Брежнева и высших чинов партийной и государственной иерархии к внешней политике СССР.

Во-первых, неприемлемость ядерной войны, что особенно обозначилось в период кубинского кризиса. Во-вторых, огромное бремя военных расходов, снижения которых хотели добиться в какое-то время СССР и США в начале президентства Джонсона. В-третьих, улучшавшиеся отношения СССР с Западной Европой, особенно с ФРГ. Этот процесс был бы крайне затруднен, если бы ему препятствовали США. Американская позиция отчасти опре­делялась перспективами переговоров с СССР по ограничению страте­гических вооружений. В-четвертых, резкое ухудшение советско-китайских отношений в конце 60-х - начале 70-х годов. Угроза американо-китайского сговора, как считали в Москве, должна была быть предотвращена или нейтрализована. В-пятых, улучшение отношений с США, безусловно, спо­собствовало бы росту авторитета брежневского руководства в стране.

Надо признать, что в советской внешней политике, в ее .конкретике немалую роль играла импровизация, реакция на действия США и события в мире, а не осуществление какого-то широко задуманного плана. Достаточно вспомнить такие события, как кубинский кризис, война на Ближнем Востоке, вторжение в Чехословакию, чтобы убедиться в этом.

Основная трудность, которую испытывала наша дипломатическая служба в этот период, заключалась в слабой подготовке к серьезным переговорам в области ограничения и сокращения вооружений. А без этого было трудно добиться прорыва в советско-американских отношениях. Госдепартамент и его сотрудники были гораздо лучше подготовлены к таким переговорам. У них была достаточно тесная связь с Пентагоном, где, как и в госдепартаменте, были специальные отделы, занимавшиеся проблемами разоружения. У нас же ничего подобного еще не было. МИД варился в своем собственном соку, не имея даже специального отдела по разоружению. Этим занималась вначале лишь небольшая группа сотрудников американского отдела. Практически все сведения по нашему ядерному оружию и его производству были засекречены и недоступны им, а если что они и знали, то в основном из американских публикаций на эту тему. Я, как посол, был в этом смысле в несколько лучшем положении, так

* С 1955-го по 1981 год советские военные поставки в страны „третьего мира" определялись общей суммой в 68,4 млрд. долларов. Численность советских военных и технических специалис­тов в этих странах в 1981 году достигла 16 280 человек.

СУГУБО ДОВЕРИТЕЛЬНО

как мог непосредственно общаться со своими американскими коллегами и американскими учеными. Потребовалось немало времени, пока у нас установились нормальные контакты с нашими военными и были созданы соответствующие квалифицированные координационные органы по подго­товке и ведению переговоров.

Параллельно с этим шло, хотя и замедленными темпами, „просвещение" нашего высшего политического руководства в военно-промышленных вопросах и связанных с ними разоруженческих проблемах.

Не менее серьезные сдвиги происходили и в руководящих кругах самой Америки. Для США рубеж 60-х и 70-х годов был периодом „мучительной переоценки" внешнеполитических установок периода „холодной войны". Среди объективных причин, в силу которых США пошли на определенную нормализацию отношений с СССР, можно назвать следующие: достижение Советским Союзом сопоставимого с США ракетно-ядерного потенциала; возросшее стремление ряда крупных государств Запада (прежде всего ФРГ и Франции) проводить более самостоятельный внешнеполитический курс, в том числе искать пути улучшения отношений с СССР; серьезное осложнение внутриполитической ситуации в США из-за вьетнамской авантюры; обострение экономических и социальных проблем, сделавшее очевидным, что США не могут одновременно иметь и пушки, и достаточно масла. Очевидно было и стремление американской администрации внешнеполи­тическими успехами в области отношений с СССР и КНР как-то компен­сировать провал политики США в Юго-Восточной Азии и подкрепить шансы на переизбрание Никсона президентом на второй срок.

Администрация Никсона-Киссинджера стремилась решить несколько основных краткосрочных и долгосрочных задач американской внешней политики. Среди них следует назвать следующие:

- найти приемлемый и наиболее безболезненный выход из войны во
Вьетнаме, а также урегулировать некоторые оставшиеся со времен второй
мировой войны взрывоопасные проблемы (вопрос о Западном Берлине,
например);

- уменьшить угрозу ядерной войны между СССР и США путем неко­
торых шагов в области ограничения вооружений, создать своего рода
систему американо-советских консультаций, механизм „взаимной сдержан­
ности" в отношении взрывоопасных районов;

- провести перегруппировку своих и союзных сил в борьбе за сохранение
социально-политического статус-кво в мире, отвечающего интересам
Америки;

- не допустить чрезмерной поляризации сил внутри страны, сбить накал
антимилитаристских настроений;

- путем нормализации отношений с СССР обрести большую свободу
маневра в отношении своих собственных союзников и усиления контроля
над координацией их действий в рамках противостояния Запад-Восток;

- укрепить престиж и авторитет администрации, лично Никсона в стране
и за рубежом.

Несколько слов об основных действовавших лицах администрации -Никсоне и Киссинджере. У нас еще будет возможность остановиться на них подробнее. Сейчас лишь скажем, что оба они - крупные личности в истории внешней политики США. Сильной стороной у них было умение подходить к проблемам концептуально, во всем объеме, не сбиваясь на второстепенные вопросы и детали. Им обоим импонировала дипломатическая игра в

Р.НИКСОН:
СОВЕТСКО-АМЕРИКАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В 70-х ГОДАХ 183

глобальном масштабе, проведение „реальной политики". Киссинджер к тому же был мастером тактики, что особенно было видно в переговорах как прямых, так и закулисных (я могу это лично засвидетельствовать). В целом администрация Никсона сделала немало для улучшения советско-амери­канских отношений в период „холодной войны", не забывая, разумеется, о своих интересах.

Однако если подходить к оценке их деятельности с позиции сегодняш­него дня, с учетом моих личных наблюдений и анализа всего сделанного ими, включая их мемуары и многочисленные книги и статьи, то невольно приходишь к выводу, что они не мыслили категориями, ставящими целью крупный поворот в советско-американских отношениях, прекращение „холодной войны" и гонки вооружений.

Их курс в отношении СССР основывался на сочетании политики сдержи­вания и сотрудничества, на мозаике конъюнктурных элементов.

И Никсон, и Киссинджер стремились не столько договориться с СССР о каком-либо резком сокращении стратегических вооружений, сколько до­биться определенного контроля над вооружениями путем установления более широкого круга контролируемых параметров стратегических арсе­налов, темпов наращивания и модернизации вооружений, т. е. путем созда­ния в целом более стабильной и предсказуемой стратегической ситуации без реального существенного сокращения высоких уровней вооружений, остававшихся основой их политики „с позиции силы", пусть немного и закамуфлированной.

Наши рекомендации