Техника применения методики когнитивного картирования

В соответствии с концепцией когнитивной психологии централь­ным понятием прикладной методики выступает «схема» (карта). Ког­нитивная карта представляет собой графическое отображение име­ющегося в сознании человека плана (стратегии) сбора, переработки и хранения информации, а следовательно, является основой его представлений о прошлом, настоящем и вероятном будущем. «Ког­нитивная карта — это как бы умственное изображение среды... Ког­нитивная карта принимает информацию и направляет ее анализ»¹.

По своей форме когнитивная карта— графическое изображе­ние причинных связей между переменными, когда переменные - изображаются в виде точки, связи между ними — в виде стрелки. Когнитивные карты подразделяются на индивидуальные и груп­повые (представляют собой агрегирование нескольких индивиду­альных карт с целью сопоставления единой карты, например, фракции политической партии).

Когнитивное картирование так же, как и другие прикладные методики, может быть направленным и ненаправленным. При на­правленном когнитивном картировании анализ персонифицирован­ной текстовой информации «выводит» на некие стабильные ха­рактеристики мышления, характерные для автора текста (напри­мер, склонность обращаться к прошлому историческому опыту или оперировать прогностическими суждениями, проявлять жесткость или конформизм в кризисных ситуациях и т.д.), которые в после­дующем интерпретируются исследователем. При применении не­направленного варианта методики выявляется «набор ценностей» (список основных понятий), используемых автором текста, оце­нивается его широта и степень глубины проработки понятий, пре-

обладание сбалансированных логических конструкций или эмоци­ональных утверждений.

В

начале 70-х годов XX в. Г. Бонхам и М. Шапиро впервые провели исследование с использованием ЭВМ для сопоставления когни­тивных карт различных политических деятелей и моделирование на этой основе их будущего поведения. При этом в рамках их подхода фактически совмещались элементы качественного контент-анализа и собственно когнитивного картирования. Бонхам и Шапиро применили трансформацию исходных текстов в форму простого утверждения типа: каузальный концепт (обычно подлежащее, играющее важную роль в формировании предметного смысла текста: например — вой­на, мир, сотрудничество т.д.) — концепт воздействия или вербальная связка (глагол, причастие, деепричастие или группа членов предло­жения: поддержать, разрушить) — концепт цели (сохранение или изменения существующего положения вещей). Каузальные концеп­ты и концепты воздействия классифицируются в зависимости от их содержания, квантифицируются и оцениваются в соответствии с пра­вилами, принятыми в когнитивном картировании. В итоге выявляются устойчивые когнитивные блоки, отражающие представления конкрет­ного актора о том, как «концепт, т.е. субъект А» воздействует или не воздействует на «концепт, т.е. субъект В». На этой основе анали­тик может делать самые разнообразные выводы и, прежде всего, формулировать заключения, важны или не важны события опреде­ленного типа в восприятии конкретного политика¹.

Этапы применения методики

Первым этапом в соответствии с правилами проведе­ния прикладных исследований выступает формирование информа­ционной базы и отбор материалов, которые станут объектом анали­тической обработки. В случае методики когнитивного картирова­ния предполагается выбор текстовых материалов, которые могут непосредственно атрибутироваться конкретному деятелю, реже группе деятелей. Материалы подбираются с учетом целей исследо­вания и могут, в частности, относиться к предварительно опреде­ленному проблемному полю, одному или нескольким временным этапам. Но главное, что все материалы должны быть близки по своему рангу. Для аналитических оценок и сравнений не подходят

разноплановые материалы, например выступление президента страны на международном форуме или его речь перед избирателями в про­винциальном городке. Разумеется, данное требование не следует аб­солютно преувеличивать. Понятно, что речи ведущих публичных по­литиков, в отличие от практики начала XX в., готовятся специаль­ными советниками и многократно редактируются. Но, как показывает опыт, определенные персональные нюансы неизменно присутству­ют даже в хорошо проработанных спичрайтерами материалах. Вместе с тем применение когнитивного картирования может быть особен­но успешным именно на оригинальном персонифицированном материале: записях интервью, автобиографических статьях и ана­логичных источниках, которые относительно доступны.

На втором этапе применения методики предусматри­вается, во-первых, выявление основных понятий, которыми опери­рует политический деятель, во-вторых, определение существую­щих между ними причинно-следственных связей, в-третьих, оценка значимости и «плотности» этих связей. Для этого по ходу чтения текста (подборки высказываний, выступлений) конкретного лица рисуется схема-график (когнитивные карты), на которой фикси­руются основные темы (точки) содержания и отображаются при­чинно-следственные связи между ними (схема 2). Структурные еди­ницы анализа выделяются аналитиком логико-смысловым путем, причем эти единицы рассматриваются на фоне более широких со­держательных структур-единиц контекста (тем, абзацев, разделов). Выбор как единиц анализа, так и единиц контекста в значитель­ной степени обусловливается постановкой задачи и целями конк­ретного исследования.

Причинно-следственные связи при построении когнитивной карты указываются стрелками, направленность которых определя­ется в зависимости от авторской логики. Уровень значимости каждой из тем фиксируется в соответствии с количеством причинно-след­ственных связей, центром которых она является. В итоге формиру­ется многоуровневая графическая карта, включающая определен­ное множество взаимосвязанных понятий. Их казуальность может быть: положительной (когда между явлениями или понятиями от­мечена причинно-следственная связь), отрицательной (когда от­мечено отрицание взаимосвязи между явлениями), нулевой, т.е. когда причинно-следственные связи не детерминированы. Виде­ние ситуации, которое фиксирует когнитивная карта, может ха­рактеризоваться большей или меньшей широтой, отражать теку­щее положение дел, запаздывать или опережать события и т.д. Од-

Схема 2. Структуризация текста при применении когнитивного картирования

нако все эти моменты устанавливаются на этапе интерпретации результатов, полученных в ходе когнитивного картирования.

Третий этап применения методики связан с количествен­ными подсчетами, характеризующими особенности графической схемы. Варианты квантификации могут строиться по-разному и ограничиваться либо простым суммированием вершин графа и свя­зей между ними, либо проводиться с учетом их рангов, казуаль­ной детермированности, введения дифференциации входящих и исходящих из одной вершины связей и других более нюансиро­ванных техник. Но, как правило, работа на этом этапе во многом предрешена уровнем проводимого исследования и исходными ус­тановками аналитика на упрощенные или, напротив, более слож­ные количественные процедуры.

На четвертом этапе осуществляется интерпретация ре­зультатов характеристик когнитивной карты. Он начинается с ус­тановления центральности каузальной цепочки, которая опреде­ляется по критерию частотности: чем большее количество стрелок входит в узел и выходит из узла, тем выше частотная характерис­тика используемого автором текста понятия. Понятие «централь­ности», а также конкретные количественные показатели опреде­ляются в каждом случае как «весомость» вершин направленного графа, так и «весомость» связей между ними (степень взаимосвязи основных конструктов, которыми оперирует автор). Это важно знать, так как в силу особенностей человеческой психики основой решений, в том числе политических, является «центральная це­почка». Показательны в этом отношении такие моменты, как, на­пример, расстояние между главной и другими (особенно второй и третьей по значению) ценностными установками, преобладание прямых или обратных связей, определяющих центральную цен-

ностную установку, наличие повторяющихся циклов (обратной свя­зи между группами сравнительно малозначимых установок) и т.д.

Основой для такой интерпретации служит выделение ключе­вых понятий авторской логики, оценки степени разработанности каждой из них (по количеству направленных причинно-следствен­ных связей). В случае если это необходимо, может быть проведена также хронологическая группировка тем в пределах графика, что позволяет уловить «скачки» значимости тех или иных проблем, на которые ориентирован политический деятель. Кроме того, крите­рием, который часто используется для оценки, является степень сложности масштаба и организации когнитивной карты (напри­мер, «карта-обозрение» или «карта-стратегия»), что зависит от полноты представленности пространственных отношений и при­сутствия выраженной точки отсчета развития авторской логики.

Поскольку полученная и квантифицированная когнитивная карта фиксирует персональное восприятие, ориентированное на варьирующуюся по своему содержанию проблематику, то она по­зволяет моделировать процесс мышления политика в достаточно широких рамках. Например, установив основные характеристики психологического статуса конкретного деятеля и сопоставив их с типом принимавшихся решений, аналитик, может, с одной сто­роны, определять факторы, обусловившие эти решения, а с дру­гой — прогнозировать возможные действия конкретного лица в условиях того или иного типа ситуации. Кроме того, на основе интерпретации когнитивной карты аналитик получает возможность оценить характер восприятия действующим политиком междуна­родной системы политических реалий, связи между декларируе­мыми ценностями и целями, выделить предполагаемые альтерна­тивы политических действий. Структурированные результаты по­строения когнитивной карты могут стать также основой для создания операционного кода конкретного политического деятеля.

Примером упрощенной процедуры интерпретации когнитив­ных карт может быть общая оценка их логичности. Например, преоб­ладание на значимых ранговых позициях среди единиц текста высказываний типа: «нам необходимо принять следующие меры, поскольку, во-первых, .., во-вторых, ... и т.д.» позволяет с боль­шой вероятностью сделать заключение, что автор обладает рацио­нальным складом ума и при принятии решений будет стремиться тщательно взвешивать как его преимущества, так и возможные риски. В этом случае количественные показатели обычно дополня­ются визуальной оценкой графики самой когнитивной карты, ко-

торая представляет собой последовательно соединенную цепочку основных вершин. Напротив, «перегруженность» текста оценоч­ными суждениями, которые подкрепляются ссылками на едино­душие общественного мнения по какой-то проблеме, абсолютной очевидностью некоего состояния и т.д. говорит о том, что автор текста, скорее всего, отличается повышенной эмоциональностью и именно эмоции, личная убежденность в чем-либо сыграют ре­шающую роль в определении его будущих действий. В графическом плане в такой схеме будет содержаться много обратных связей между главными и второстепенными вершинами.

У

ченые из Цюрихского университета П. Гауп, X. Фогель, Д. Фрай предложили специальный комплекс показателей сопоставле­ния графических схем политического мышления, принадлежащих разным деятелям, включенным во взаимодействие в рамках одной и той же ситуации: 1) сложность когнитивных карт, понимаемая как степень их насыщенности различными элементами и связями между этими элементами, распределением внимания между главными и вто­ростепенными переменными и т.д.; 2) логичность когнитивных струк­тур, которая определяется показателями равновесия казуальных це­почек и логичностью выбора стратегии, т.е. наличием прямых воз­действий (векторных связей) переменных стратегии на переменные цели; 3) избирательность — предпочтение, которое актор отдает той или иной теме, другим акторам или определенным объектам; 4) восприятие пространства, понимаемое как представления лица о различных уровнях политического пространства, которые связаны с целями и конкретными путями их достижения согласно авторским формулировкам; 5) связь внешней и внутренней политики, вычисляе­мая отношением суммы переменных стратегии и целей внутриполи­тической области к сумме переменных стратегии (воздействия) и целей внешнеполитической области'.

Для изучения когнитивных карт в настоящее время использу­ют разные методики: от простых частотных подсчетов до много­мерного шкалирования, позволяющего восстановить структуру образа по результатам метрических или порядковых оценок рас­стояний между точками карты. Но в практическом плане более эффективным представляется «чтение» когнитивных карт с помо-

щью устоявшихся политологических понятий и наиболее доступ­ных математических подсчетов.

Так, весьма информативными при анализе результатов когни­тивного картирования могут быть следующие моменты: соотноше­ние внутриполитической и внешнеполитической тематик, общече­ловеческих ценностей и конкретных политических проблем (под­робная разработка вопросов обороны — степень конфронтационности видения картины мира), общая степень эмоциональности, соотно­шение числа положительных и отрицательных оценок в эмоциях, использование образных сравнений, характер соотношения эмоци­ональной и познавательной сфер мышления данного человека.

Эти и другие показатели, значимость которых учитывается в за­висимости от степени и глубины проработанных иерархических свя­зей когнитивной карты, могут использоваться как для оценки вос­приятия внешнеполитических проблем определенным деятелем (в том числе и в динамике), так и в целях сравнения его когнитивного стиля с когнитивным стилем других деятелей соответствующего ранга. Интересным представляется и вопрос об установлении национальных особенностей когнитивного стиля политических лидеров.

На заключительном, пятом этапе применения методи­ки обычно происходит верификация полущенных результатов, кото­рая может проводиться либо путем повторения исследовательской процедуры другими исполнителями, либо на основе критического осмысления и сопоставления новых данных с уже имеющейся ин­формацией. В случае успешной верификации результатов аналити­ческой работы они фиксируются в итоговом документе конкрет­ного прикладного проекта и могут служить как самостоятельной, так и промежуточной основой для подготовки практических ша­гов в сфере политической практики.

Когнитивное картирование является апробированным и доста­точно эффективным способом анализа индивидуального и груп­пового мышления в сфере политических отношений, восприятия политическими лидерами международных ситуаций и процессов. Однако на сегодняшний день эта методика применяется сравни­тельно реже, чем контент-анализ. Она более трудоемка по сравне­нию с контент-анализом и не позволяет вести обработку с помо­щью ЭВМ на начальных стадиях исследования. Методика когни­тивного картирования может сочетаться с применением сложных подходов, основанных на логической сортировке образных и ра­циональных конструкций в высказываниях различных политичес­ких деятелей, психологическом портретировании и т.д.

Указывая на «слабые стороны» методики когнитивного карти­рования, которые необходимо учитывать в случае ее применения, следует отметить ее отрыв от содержания мотивов ориентации лич­ности, которые, по существу, и порождают тот или иной когнитив­ный стиль. Другими словами, методика когнитивного картирова­ния может быть более результативной в случае сочетания с други­ми способами прикладного анализа, в том числе и традиционными. В этой связи хотелось бы обратить внимание и на возможности ее сочетания с работами, выполненными на основе историко-кон-текстуального подхода, получившими в последнее время заметное распространение при анализе мышления лиц, принимающих ре­шения.

Проводя прикладное исследование на основе междисципли­нарных методик анализа текстовой информации по внутриполи­тической и международной проблематике, необходимо соблю­дать процедурные моменты и последовательность этапов изуче­ния эмпирического материала. Важнейшим условием является также корректность создания информационного массива и про­ведения заключительной верификации. Особую роль в обработ­ке результатов структуризации информационных массивов, на которые опираются конкретные проекты, играют приемы кван-тификации и количественные оценки данных.

Учитывая тенденцию к усложнению исследовательских проце­дур, опора на вычислительную технику неизменно повышает ре­зультативность прикладных разработок. Вместе с тем, для того чтобы начать самостоятельно применять контент-анализ, ивент-ана-лиз и когнитивное картирование, необходимо предварительно ос­воить наиболее простые варианты этих методик и лишь затем при­ступать к разработке специальных программ, предусматриваю­щих комплексную компьютерную поддержку прикладного проекта.

Междисциплинарные методики прикладного анализа полити­ческих ситуаций и процессов — контент-анализ, ивент-анализ, ког­нитивное картирование — органично вошли в широкий научный оборот, иногда как относительно самостоятельный исследователь­ский инструментарий, а иногда «встраиваясь» в комплексные про­екты, реализуемые на базе современной вычислительной техники. Однако до сих пор междисциплинарные методики использовались преимущественно зарубежными специалистами. Отечественный опыт в этом плане пока достаточно ограничен.

Ключевые слова

Верификация— процедура проверки результатов прикладного исследова­ния либо путем его пошагового повторения, либо сравнения с ре­зультатами других проектов.

Декомпозиция— последовательное и упорядоченное дробление массива информации (данных) на составляющие его элементы.

Ивент-анализ— прикладная аналитическая методика изучения динамики событий или последовательности событийных данных.

Квантификация— процедура придания содержательным единицам изме­рения количественного обозначения с целью последующей матема­тической обработки данных.

Когнитивное картирование— прикладная аналитическая методика изуче­ния особенностей индивидуального (реже группового) мышления.

Кодировальный (кодировочный) бланк— таблица для стандартизирован­ного учета выделенных характеристик объекта научного наблюдения; структурированный формуляр для фиксации данных.

Кодирование (кодировка)— процедура преобразования формы представ­ления информации с помощью стандартизированного набора услов­ных символов.

Контент-анализ— прикладная аналитическая методика изучения содер­жания документов, выступлений и других коммуникативно-значимых материалов.

Текст — объединенная смысловой связью последовательность знаковых еди­ниц, основными свойствами которой являются связность и цельность.

Вопросы и задания для обсуждения

1. Каковы общие характеристики методик прикладного анализа тек­стовой информации по проблемам политических ситуаций и процессов?

2. Определите основные достоинства и недостатки применения базо­вых методик прикладного анализа текстовой информации по проблемам политических ситуаций и процессов.

3. Опишите известные примеры применения базовых методик при­кладного анализа текстовой информации по проблемам политических ситуаций и процессов, с которыми вы познакомились.

4. Укажите основные этапы и особенности техники применения кон­тент-анализа. Каковы главные требования к организации прикладного исследования с применением методики контент-анализа? Какой вариант методики представляется наиболее интересным с вашей точки зрения?

5. Укажите основные этапы и особенности техники применения ивент-анализа. Каковы главные требования к организации прикладного иссле­дования с применением методики ивент-анализа? Какой вариант мето­дики представляется наиболее интересным с вашей точки зрения?

6. Укажите основные этапы и особенности техники применения ког­нитивного картирования. Каковы главные требования к организации при­кладного исследования с применением методики когнитивного картиро­вания? Какой вариант методики представляется наиболее интересным с вашей точки зрения?

7. Сформулируйте несколько примерных тем прикладного исследова­ния с применением каждой из трех базовых методик анализа текстовой информации.

8. Сформулируйте несколько примерных тем комплексного приклад­ного исследования с включением разделов, выполненных на основе раз­личных методик анализа текстовой информации; выдвиньте гипотезу о том, что удастся установить, применив знакомые вам методики.

9. Подберите образцы материалов, которые были бы интересны для тренировочных занятий, посвященных изучению техники прикладных методик анализа текстовой информации.

Литература

Методика контент-анализа

Основная

Боришполец К. Методы, методики и процедуры прикладного анализа международных отношений // Международные отношения: социологи­ческие подходы / Под ред. П. А. Цыганкова. М., 1998.

Мангейм Дж. Б., Рич Р. К. Политология. Методы исследования. М., 1997. Гл. 9. С. 269-291.

Почепцов Г. Г. Теория коммуникации М., 2001. Гл. 4.

Holsti О. Crisis, Escalation, War. Montreal, 1972.

Дополнительная

Паршин П. Б. Об использовании лингвистических методов при анали­зе политической концепции автора текста // Математика в изучении сред­невековых повествовательных источников. М., 1986.

РотманД. Г., Данилова А. Н., Новикова Л. Г. (ред.). Оперативное социо­логическое исследование. Минск, 2001. Гл. 6. П. 7.

Holsti О. R. Content analyses for the social sciences and humanities. N.Y., 1969.

Методика ивент-анализа

Основная

Боришполец К. Методы, методики и процедуры прикладного анализа международных отношений // Международные отношения: социологи­ческие подходы / Под ред. П. А. Цыганкова. М., 1998.

Мангейм Дж. Б., Рич Р. К. Политология. Методы исследования. М., 1997. Гл. 10. С. 292-328.

Azar E. Theory and Practice of Event Research., N.Y., 1975.

Дополнительная

AzarE. Analysing of International Events// Peace Research Rev.* 1970. V. 4. № 1. Gurr Т., Rultenberg Ch. The Conditions of Civil Violence. Princeton, 1967. Gurr T. R. Polimetrics. Engelwood Cliffs, N.Y., 1972. Measurement in the Social Sciences / Blalock H. M., jr. (ed). Chicago, 1994. Olzak S., Kiyotem Tsutsui. Status in the World System and Ethnic Mobiliza­tion //The Journal of Conflict Resolution. V. 42. N 6. Dec. 1998. P. 691-720.

Методика когнитивного картирования Основная

Боришполец К. Методы, методики и процедуры прикладного анализа международных отношений // Международные отношения: социологи­ческие подходы / Под ред. П. А. Цыганкова. М., 1998.

Егорова Е. В. Личностный фактор во внешней политике США в 1960— 1990-е годы. М., 1990.

Почепцов Г. Г. Теория коммуникации М., 2001. Гл. 5. С. 427-434.

Сергеев В. М. Когнитивные методы в социальных исследованиях // Язык и моделирование социального взаимодействия. М., 1987.

Шестопал Е. Б. Политическая психология. М., 2002.

Цымбурский В. Л. Человек политический между ratio и ответами на стимулы // Полис. 1995. № 5.

НоШ О. R. Theories of crisis decision-making // International conflict and conflict management. Ontario, 1984.

Дополнительная

Аронсон Э., Уилсон Т., Эйкерт P. Социальная психология. Психологи­ческие законы поведения людей в социуме. СПб., 2002.

Дегтярев А. А. Методологические подходы и концептуальные модели в интерпретации политических решений // Полис. 2003. № 1-3.

Еозман Л. Я., Шестопал Е. Б. Политическая психология. Ростов-на-Дону, 1996.

Сергеев В. М., Цымбурский В. Л. Когнитивные механизмы принятия решений: модель и приложения в политологии и истории. М., 1990.

Geva N., MayharJ., Skorick M. The Cognitive Calculus of Foreign Policy. Decision Making: An Experimental Assessment // Journal of Conflict Resolu­tion. 2000. Vol. 44. № 4.

Goldgeier J., Tetlock P. Psychology and International Relations Theory // Annual Review of Political Science, 2001, Vol. 4.

MacKuen M. Political psychology and the micro — macro gap in politics // Thinking about political psychology // Ed. by Kuklinski J. H. Cambridge, 2002.

Rosati J. The Power of Human Cognition in the Study of World Politics // International Studies Review. 2000. Vol. 2. № 1. P. 53-70.

The cognitive maps of political elites / R. Axelrod (ed.). N.Y., 1976.

Глава 4

ИЗУЧЕНИЕ ПОЛИТИЧЕСКИХ СИТУАЦИЙ И ПРОЦЕССОВ С ПОЗИЦИЙ ПРИКЛАДНОГО МОДЕЛИРОВАНИЯ

Статус моделирования как методическое средство. Применение модели­рования в качестве научного инструментария. Моделирование и систем­ность в изучении политики. Логико-интуитивное моделирование. Фор­мализация и юшп ификация содержательных моделей. Эмпирическое и нормативное моделирование.

]£ Моделирование и системность

Среди путей исследования политики особое место занимает моделирование. Его широкое распространение стало примечатель­ным моментом современного прикладного анализа политических ситуаций и процессов различного уровня. Переход к моделирова­нию как к одному из ведущих средств изучения политики был стимулирован не только успехами его применения в различных сферах общественной практики, прежде всего в экономической и военно-технической, но и ростом аналитико-прогностической ориентации научных проектов второй половины XX в.

Моделирование — одна из важнейших категорий теории по­знания. На идее моделирования базируется, по существу, любой метод научного исследования как теоретического, при котором применяются различного рода знаковые и абстрактные модели, так и экспериментального, использующего предметные модели.

Модельв науке выступает как аналог реальности, нечто, способное заменить в определенном отношении изучаемый объект. Это не само явление, а его упрощенное изображе­ние, используемое, в первую очередь, для комплексного изучения результатов возможных изменений.

Особую роль в утверждении идей моделирования в качестве признанного способа познания действительности сыграли пред­ставления Т. Куна о так называемой дисциплинарной матрице и составляющих ее компонентах: символических обобщениях, кон­цептуальных схемах, научных ценностях и образцах решения на­учных проблем.

К

ун (Kuhn) Томас Сэмюэл (1922-1996) — американский фило­соф и историк науки, один из лидеров современной постпози­тивистской философии науки. Наиболее яркое выражение идеи Куна нашли в его книге «Структура научных революций» (1962), в кото­рой он сформулировал концепцию развития науки через периоди­ческие коренные изменения в системе знаний, которые приводят к научным революциям и смене парадигм научного познания.

Основываясь на дисциплинарной матрице Т. Куна, современ­ная политическая наука широко использует метод моделирования для решения как теоретических, так и эмпирических задач, кото­рые не могут быть разрешены в пределах традиционного когни­тивного поля. В этой связи иногда можно встретить утверждение, что каждая научная гипотеза может рассматриваться не только как некая идея, но и как модель, основанная либо на рассуждении-допущении по формуле: «такое могло бы быть», либо на рассуж­дении-упрощении: «допустим некоторые детали», либо на рассуж­дении-аналогии: «сравним интересующее нас явление с другим». Однако строгое понимание терминов модель и моделирование предполагает не только чисто гипотетическое, но и некое эмпи­рическое отражение действительности, т.е. непосредственную связь концептуальных построений с фактологическими данными.

Как и в случае других исследовательских техник, применение моделей не является универсальным аналитическим инструмен­том прикладных проектов. Моделирование может быть полезно, если необходимо объяснить конкретное явление в определенном контексте и если существует набор адекватных данных, характе­ризующих это явление.

П

ростейший вариант моделирования можно показать на следую­щем примере. Возьмем некоторое реальное явление и назо­вем его «х». Затем зададим вопрос: «Как можно раскрыть внут­реннее содержание ситуации и как она может быть структурно описана, если имеет место явление "х"?» Ответы на этот вопрос могут варьироваться, но все они будут представлять собой модели

интересующего нас явления «х», поскольку опираются на признаки реальности и формулируют их взаимосвязи. Но, чтобы претендо­вать на статус модели, каждый из вариантов ответа должен иметь хотя бы одну связь с эмпирически наблюдаемым миром. Обычно модели включают несколько таких связей, соотношение значимос­ти которых может быть выражено математической формулой, а система внутренних взаимосвязей посредством схемы распреде­ления потока информации. Таким образом, в методическом плане применение моделирования в гуманитарных науках во многом со­относимо с экспериментом в сфере естественных наук.

С точки зрения способов построения модели могут быть клас­сифицированы на эмпирические (данные собираются на основе ги­потезы) и нормативные (создаются на основе одной теории или сочетании теорий). По своим масштабам или логическим уровням модели подразделяются на макро- и микромодели. В первом случае обычно понимается абстрактное и всеобъемлющее представление реального политического явления, а во втором — внимание кон­центрируется на его отдельных аспектах. Существуют и другие ва­рианты классификации моделей, в частности в зависимости от степени квантификации включенных показателей, типов полити­ческого поведения, динамического статуса и т.д.

Особое место в прикладном политическом моделировании за­нимают математические модели, которые могут быть детермини­рованными (представлены в форме уравнений и неравенств, опи­сывающих поведение изучаемой системы); моделями оптимизации (содержащими выражение, которое следует максимизировать или минимизировать при определенных ограничениях), а также веро­ятностными (выражающимися в форме уравнений и неравенств, где решение основано на стремлении к максимизации среднего значения полезности). Однако, как правило, работа с этими моде­лями предполагает достаточно высокий уровень математической подготовки исполнителей проекта и обладает определенной спе­цификой по сравнению с моделированием, в котором формализа­ция и потенциальные количественные измерения допускаются лишь в пределах, необходимых для дополнения качественных характе­ристик политических ситуаций и процессов.

Применительно к сфере политологического знания моделиро­вание предполагает широкий набор конкретных методических средств, главным из которых является системный подход, позволя­ющий проводить исследование не только самого объекта наблюде-

ния, но и его среды. Системный подход стал широко применяться в моделировании благодаря введению в научный оборот Д. Исто­ном графической схемы, представлявшей главные структурные характеристики комплекса политического взаимодействия. (Сис­темная модель Истона обычно хорошо известна студентам-поли­тологам из общего учебного курса.)

Достаточно часто системный подход заявляется и как методо­логическая база различных гуманитарных исследований. В этой связи хотелось бы обратить внимание на то, что, применяя системное моделирование, исследователь должен прежде всего выделить наи­более важные проблемы наблюдаемого им явления (ситуации или процесса). Во-вторых, необходимо определить акторов (ведущих и второстепенных), оказывающих поддержку системе или выдвига­ющих по отношению к ней определенные требования. В-третьих, провести анализ взаимодействий (процесс принятия решений). В-четвертых, следует проанализировать результаты политической деятельности, определяя их эффективность по сравнению с вызо­вами, с которыми сталкивается вся система конкретного взаимо­действия. В-пятых, в исследование необходимо включить анализ «ответной реакции» среды на изменения изучаемого явления (ком­плекса взаимодействий). При последовательном соблюдении пра­вил системного подхода каждый из пяти этапов аналитической процедуры фактически сводится к построению специального бло­ка единой интегрированной модели, которая постепенно оформ­ляется как упорядоченное множество эмпирически обусловлен­ных элементов.

Таким образом, наряду с ориентацией на эмпирические дан­ные моделирование как аналитический метод обладает еще одной отличительной чертой, а именно — системностью в ее жестком или относительно упрощенном варианте.

В

целом системное исследование политической действительнос­ти, которое стало бурно развиваться во второй половине XX в., является основой для более обобщенного и объективного подхода к той области знания, в которой ранее доминировали работы, опи­равшиеся на интуицию и акцентировавшие своеобразие всех изуча­емых явлений. Что касается международной политики, то попытки ее осмысления через призму системности первоначально были предприняты Дж. Лиской, А. Раппортом, Р. Роузкранцем, Д. Син-гером, Б. Рассеттом, О. Янгом, К. Райтом. Большую известность получили также исследования международной системы Ч. Маклел-

ланда, М.Каплана и К. Дейча. В частности, комплексное описание международных отношений на основе общей теории систем в наи­более развернутом плане содержалось в книге М. Каплана «Сис­тема и процесс в международной политике», вышедшей в 1957 г.

До недавнего времени анализ внутренней и международной политики на основе системного моделирования развивался пре­имущественно в трудах западных исследователей. В России же этот метод широкого распространения не получил, хотя отдельные на­учные центры и имеют достаточно интересный опыт его примене­ния. Вместе с тем критерий системности как методический прин­цип научного поиска вполне утвердился в отечественных исследо­ваниях. Особая заслуга в этом плане принадлежит В. Афанасьеву, Дж. Гвишиани, В. Тихомирову, а на современном этапе О. Шабро­ву и ряду других специалистов.

К настоящему моменту прикладное моделирование политичес­ких отношений с учетом требований системности и применением компьютерной техники проводится во многих научных учрежде­ниях различных стран. Но, безусловно, пальма первенства среди них принадлежит таким центрам США, как Северо-Западный, Стэнфордский, Чикагский, Калифорнийский университеты, Мас-сачусетский технологический институт. Особую известность полу­чили предложенные их сотрудниками модели внешнеполитичес­ких ситуаций (прежде всего, международных конфликтов), кото­рые могут рассматриваться, несмотря на свои недостатки, в качестве полезных образцов решения исследовательских задач. Вместе с тем, главный научный интерес в таких работах представляет скорее не содержательная сторона, а техника и инструментарий проводимо­го анализа. Наиболее уязвимыми для критики являются примеры эмпирического моделирования, в частности, построение моделей с помощью различных систем индикаторов и подготовки аналити­ческих заключений на основании корреляции между одномодуль-ными или разномодульными индикаторами. Кроме того, при по­строении многих комплексных моделей обычно возникает нехват­ка данных, что снижает степень их корректности и возможности верификации. В этой связи увлечение моделированием, популяри­зировавшегося в 70-е годы XX в. как идеальная основа для непос­редственного принятия управленческих решений, к настоящему времени повсеместно завершилось. Однако многие аналитические приемы, отработанные в рамках накопленного опыта системного осмысления и структуризации информационных материалов, не

утратили своей актуальности и полезны с точки зрения создания четкой картины наблюдаемой действительности.

Сегодня аналитики, занятые в сфере прикладного изучения политических отношений в их внутригосударственном или между­народном измерении, по-разному используют возможности моде­лирования и системного подхода. Но, проводя исследования, они как минимум определяют иерархию важнейших проблем, форми­рующих ситуацию, иерархию акторов и их требований, а также иерархию перспектив развития обстановки. При этом определяют, какие варианты действий могут способствовать решению конкрет­ной проблемы и какие данные из других сфер научного знания не­обходимо привлечь для оценки возможного развития событий. По­этому модели являются не только мощным фактором упорядочения больших объемов эмпирической информации, но и становятся важ­ным самостоятельным средством изучения политики. Они предпо­лагают особый подход к исследовательской процедуре и особый тип исполнителя: аналитик должен быть готов к работе с фактологичес­кими данными, соблюдать основные методические правила систем­ности и уметь проводить междисциплинарные исследования.

Однако модели сравнительно малоэффективны, когда суще­ствует большая неопределенность в отношении ключевых характе­ристик рассматриваемого явления, поскольку в этих случаях от­сутствуют критерии упорядочения эмпирического массива. Поэто­му достаточно неожиданным результатом широкого использования моделирования стало возобновление в 90-е годы XX в. интереса к изучению институциональных и нормативных разделов политичес­кой теории, которые в предыдущие десятилетия уступали по сво­ей популярности бихевиористским исследованиям, исходившим, прежде всего, из эмпирических данных.

^ s-% Логико-интуитивное

^ и формализованное моделирование

При всем многообразии подходов к применению прикладного моделирования в сфере изучения политических отношений необ­ходимо учитывать, что качество отражения реального объекта не­изменно зависит от структурной упорядоченности включенных в нее элементов и взаимосвязей. Уровень эффективности конкрет-

ной модели определяет то, насколько совокупность наблюдаемых явлений, зафиксированная во взаимосвязи с операционштизиру-ющими их отношения гипотезами, отвечает критериям полноты, компактности, непротиворечивости и экспликативности.

Принято считать, что процесс моделирования состоит из двух основных стадий. В рамках первой из них определяется объект мо­делирования и информационное обеспечение исследования. В рам­ках второй — операционализация имеющейся информации, вари­анты которой постоянно совершенствуются. Проблемы, характер­ные для первой стадии моделирования, во многом уже обсуждались в предыдущих главах. Что касается операционализации информа­ции, то этот процесс проходит три взаимосвязанных, но одновре­менно самостоятельных этапа: логико-интуитивный анализ, фор­мализацию и квантификацию. Соответственно выделяются и три класса моделей: содержательные, формализованные и квантифи-цированные, каждый из которых может выступать и как составная часть комплексного проекта, и как итоговый результат менее мас­штабной разработки.

Логико-интуитивный анализ — это, по существу, традиционная исследовательская практика, в ходе которой специалист, используя свои знания, логику и интуицию, создает модель изучаемой ситуа­ции или процесса. Как правило, эта модель конструируется на ос­нове систематизации содержательных понятий, тесно связанных с предметной спецификой изучаемого явления и эмпирическим мас­сивом относящихся к нему информационных данных.

Примером такой аналитической модели может служить систе­матизация проблематики международных переговоров, предложен­ная Ф. Айклом. Его система выделяет следующие основные типы переговоров: о продлении, о нормализации, о перераспределе­нии, о создании новых условий. Их внутренние составляющие ав­тор систематизирует следующим образом: предмет спора, основ­ные характеристики процесса переговоров, последствия затягива­ния переговоров, последствия достижения соглашения. Особая графа выделяется для анализа побочных последствий переговоров. Вся систематизация сведена в табл. 2.

Вместе с тем с помощью подобных моделей очень сложно сле­дить за серьезными изменениями, происходящими в исследуемом объекте. Для перехода к решению задач слежения или последова­тельного наблюдения за обстановкой необходима формализация содержательной .модели. Формализация предусматривает преиму-

<

Ё

О