Таганцев Н.С. О преступлениях против жизни по русскому праву. СПб., 1870. Т. 1; 1871. Т. 2

XIX

Тельным доказательством существования жизни должно быть признано дыхание". Этот подход в то время считался аксиоматичным. Но автор идет дальше и утверждает, что "наличность жизни не определяется исключительно дыханием, могут быть случаи, когда младенец и вне утробы может продолжать жизнь, сходную с утробной, через кровообращение; такой младенец, у которого в то же время процесс дыхания еще не начался, в медицинском и юридическом отношении должен рассматриваться живым и может быть объектом при убийстве".

К убийству Таганцев относил как умышленное, так и неосторожное ("без намерения") причинение смерти. Выделение самостоятельных составов неосторожного убийства автор считал целесообразным осуществить в зависимости от того, явилось ли неосторожное причинение смерти следствием совершения виновным запрещенного законом деяния или незапрещенного, относится ли запрещенное деяние к преступлению или проступку.

В связи с анализом неосторожного убийства в исследовании рассматривался вопрос об ответственности врачей и аптекарей. При этом проводились обширные экскурсы в зарубежное уголовное законодательство. Общий вывод автора сводился к тому, что смерть пациента, хотя бы и произошедшая от незнания или ошибки врача, по общему правиду, не должна влечь уголовной ответственности. Исключение делается для случаев грубой ошибки в распознании болезни или способов ее лечения и в случаях, когда врач употребил новый метод лечения, противоречащий законам логики или непоколебленным еще фактам науки. Во всех подобных случаях автор призывал к особой осторожности и осмотрительности.

На фоне анализа неосторожного убийства рассматриваются сложные вопросы убийства в драке с приведением многих литературных, отечественных и зарубежных законодательных источников.

Специальное место в исследовании отводилось характеристике "деяния" при убийстве, к которому автор относил как активное действие, так и бездействие, а также случаи присоединения к действию виновного третьих сил. Пристально исследовался вопрос о роли состояния здоровья, сопротивляемости организма потерпевшего, его телосложения, выносливости, психической устойчивости, особенно при психическом насилии (автор не исключал возможности убийства таким способом). Непременным условием ответственности за убийство автор считал наличие причинной связи между деяниями виновного и наступившей смертью. К сожалению, в этом исследовании мы не находим авторской концепции причинной связи. Приводятся положения действующего права, много примеров причинения смерти, при анализе которых автор решает вопрос о наличии или отсутствии причинной связи, но от общих итогов, изложения своей общей концепции причинной связи автор воздержался. Между тем одно его утверждение необходимо отметить, оно относится к значению случайной причинной связи. "... Наступление последствий случайных, - пишет автор, - не уничтожает вменения их виновному, если, действуя с преступной целью, он этим путем осуществлял свой умысел. При лишении жизни по неосторожности вопрос о вменении результатов сводится к вопросу о

XX

Возможности их предвидения в данном конкретном случае". Эта позиция нам представляется безусловно верной, тем более что дискуссии по этому поводу не остудили своего накала и в наше время.

Обстоятельно исследован вопрос о стадиях совершения убийства. Рассматриваются также основания ответственности при добровольном отказе, покушении с негодными средствами, при отклонении действия и "негодности" объекта. Проанализированы особые условия наказуемости убийства при необходимой обороне и ее превышении, при согласии потерпевшего, преднамеренности и обдуманности деяния при внезапности причинения смерти и т.п.

Анализу "простого", а также квалифицированных видов убийства и иных преступлений против жизни посвящен второй том исследования. Прежде всего рассматриваются убийства, предусмотренные Уложением о наказаниях и оцениваемые как особо тяжкие по особым качествам жертвы: убийство родителей, родственников, жены или мужа, сына или дочери, деда или бабки, внука или внучки и других "родственников восходящей или нисходящей прямой линии в какой бы то ни было степени", а также убийство лиц, "к которым должно существовать со стороны виновного особое уважение и признательность". Имеется в виду убийство начальника, господина и членов его семьи, хозяина или мастера, "у коего убийца находился в услужении", и т.п. (ст. 1451 уложения). К сожалению, мы в этом случае не слышим голоса ученого, протестующего против социальной несправедливости этой нормы. Правда, в прилагаемом в конце тома законопроекте "Об умышленном лишении жизни" автор этого состава не сохранил. Но не по причине того, что несправедливо подвергать повышенной охране хозяина, господина и т.п., а потому, что в жизни, как полагал Н.С. Таганцев, могут сложиться такие отношения, когда хозяин или господин своим поведением, как и отец или сын своим аморальным поступком, могут вызвать неуважительное или враждебное к ним отношение и даже состояние аффекта.

Забегая несколько вперед, следует сказать, что и в разделе "Посягательства личные" проекта Уголовного уложения, составленного Таганце-вым, этого преступления не было, но при обсуждении в Государственном совете оно было восстановлено. К этой же категории относит автор и убийства, носящие политический характер: посягательство на жизнь государя императора и членов царствующего дома. Закон "предполагает со стороны виновных знание тех особенных условий, в которых состоит лицо, на которое направляется его посягательство и намеренность самого деяния. Но зато оно не различает характера самого умысла, не оттеняет запальчивости и раздражения, с одной, и предумышленности, с другой стороны".

Рассматриваются затем убийства, квалицифированные по способу совершения, по цели (с корыстной целью, на религиозной почве, из фанатизма, с целью "самоосвобождения" при побеге), повторное убийство. Автор рассматривает также детоубийство и сокрытие мертворожденного младенца, истребление плода (аборт), убийство на дуэли, самоубийство и оставление без помощи.

Заканчивается исследование преступлений против жизни весьма со-

XXI

держательным заключением. "Изучая постановления нашего законодательства о преступлениях против жизни, - пишет автор, - я нашел, что они, отчасти по устарелости исходного взгляда, отчасти по неудачной их редакции, несостоятельны, и старался в моем труде представить посильные доказательства справедливости этого мнения... Я хочу представить проект законоположения о преступлениях против жизни, который бы, опираясь на данные, даваемые нашим уложением, по возможности удовлетворял бы требованиям и теории и практики". Проект был разработан Таганцевым с большой тщательностью, но в рамках действующего уложения, общих его положений, и это в значительной мере сужало возможности автора.

Конструированию санкций проекта автор предпослал объяснение своей позиции в отношении смертной казни. "... Уложение, - пишет он, - не знает смертной казни за преступления этого рода, хотя мы встречаем ее во всех почти западных кодексах, но в этом его заслуга, а не недостаток. Это наказание бесповоротно осуждено голосом науки, как мера, противоречащая и началам религии, и чувству справедливости и не удовлетворяющая тем требованиям, которые ставит теория уголовного права по отношению к наказанию".

Что касается иных видов наказания, то в проекте сохранена система наказаний уложения редакции 1866г. "Изменить наказания по их существу можно только при переработке всего кодекса, - объясняет автор. - Нельзя же ввести пенитенциарную систему или ссылку совершенно в новом виде для виновных в убийстве, не распространяя ее на другие преступления".

Охватывая мысленным взором содержание первого и второго томов исследования, можно ясно видеть, какой колоссальный труд проделал автор, чтобы дать полное социальное и юридическое представление об этой наиболее сложной и допускающей массу индивидуальных признаков группе преступлений. Их анализ сделан с большим мастерством, притом впервые не только в отечественной, но и мировой практике с такой глубиной и точностью, с приведением многих общенаучных и криминалистических аргументов, которые ранее в русской литературе, да и за рубежом не встречались. Это относится, в частности, к характеристике объекта исследуемых преступлений, их объективных свойств, характеристики форм вины и значения этих форм для конструкции отдельных видов преступлений против жизни. Хорошо использованы автором обобщенные данные практики судов при рассмотрении преступлений против жизни, а также многочисленные сведения, касающиеся законодательства о преступлениях против жизни западных стран, зарубежной науки уголовного права.

Одновременно с написанием докторской диссертации Таганцев выполнял работу, непосредственно связанную с практическим применением уголовного законодательства. К числу таких работ относится исследование ответственности малолетних преступников18.

При осуществлении реформы исполнения наказаний несовершеннолет-