Глава 2 Древняя Русь в XII—XIII вв

Политическая дезинтеграция Древнерусского государства. Рус­ские земли в период политической раздробленности. Культура русских земель. Геополитическая ситуация и внешняя политика Древней Руси в период политической раздробленности

Политическая дезинтеграция

Древнерусского государства

Период в истории Древней Руси начиная со второй четверти XII в. и до нашествия татар на Русь в конце 30-х гг. XIII в. в исторической науке назывался по-разному: в XIX — начале XX в. — удельным, в советское время — феодальной раз­дробленности, в настоящее время о нем говорят как о периоде политической раздробленности, или дезинтеграции.

В XII в. процессы политической дезинтеграции протекали не только на Руси, но и в Европе. К этому времени там сложилась монопольная собственность феодалов на землю, что нашло от­ражение в норме права: «Нет земли без синьора». Большинство крестьян оказались в личной зависимости от феодала. Приобретя монопольное право на землю, феодалы получили и значи­тельную экономическую и политическую власть: присваивать феодальную ренту, передавать часть земли вассалам, судить, чеканить деньги, содержать войско. Окончательно оформилась система вассалитета, что было закреплено нормой права: «Вассал моего вассала — не мой вассал».

Концентрация экономической и политической власти в руках крупных феодалов в условиях господства натурального хозяйства предопределила наступление в Европе эпохи поли­тической раздробленности, при которой королевская власть

была ослаблена, носила формальный характер и имела чисто символическое значение.

В конце XI в. на Руси начался процесс «оседания» дружины на землю (дружинники великого князя стали получать за службу не право сбора дани, а землю). Обзаводиться хозяйством стали и местные князья и бояре. В результате в различных русских землях (княжествах) стало быстрыми темпами расти вотчинное землевладение. В начале XII в. в этих землях преобладающей формой собственности уже была вотчина. На местах получил развитие так называемый институт феодального иммунитета (невосприимчивость местной власти по отношению к централь­ной). Феодальный иммунитет означал присвоение местными князьями и боярами-вотчинниками функций центральной влас­ти, и последняя была вынуждена санкционировать это, чтобы «сохранить свое лицо».

Таким образом, феодальный иммунитет предусматривал приобретение феодалом в пределах вотчины, а местным князем в пределах княжества определенного суверенитета, связанного с осуществлением ряда государственных функций: судить, собирать налоги, иметь войска и т. д.

Процессы политической дезинтеграции в Древнерусском государстве усиливаются после смерти великого киевского князя Мстислава Владимировича (1125-1132). Укрепление вотчинной формы собственности на местах привело к тому, что родственные отношения в великокняжеском доме на Руси уступили место политическим. Военно-политическая правящая элита к этому времени превратилась в региональ­но-разобщенное феодальное сословие местных князей и бояр-вотчинников. В региональных центрах утверждаются местные государственно-правящие элиты из различных вет­вей династии Рюриковичей, образуются самостоятельные удельные княжества и земли, политически независимые от киевского князя.

Политической дезинтеграции Древнерусского государства способствовало также ослабление внешнеполитической угрозы в связи с нормализацией отношений с Византийской империей и снижением половецкой опасности.

Русские земли в периол политической

Раздробленности

Государственно-политическая система Древней Руси при сохранении символического значения Киева, обладание кото­рым было формальным признаком старшинства среди русских князей, со временем приобрела полицентричный характер. К середине XII в. сформировалось несколько геополитических и субкультурных регионов: Южная, Югб'-Западная, Северо-За­падная и Северо-Восточная Русь. Центром Южной Руси было Киевское княжество, Юго-Западной — Галицко-Волынское, Северо-Западной — Новгородская республика, Северо-Восточ- ной — Владимиро-Суздальское княжество.

Южный регион, являясь зоной встречи древнерусской и кочевой (тюркской) цивилизаций, в геополитическом плане был ориентирован на азиатскую «степь». В результате татарского нашествия киевская субкультура была уничтожена.

Юго-Западный регион в большей степени ориентировался на Восточную Европу (Литву и Польшу) и испытывал значительное влияние романских культурных традиций, Юго-Западная Русь в XIII-XIV вв. стала зоной активного славяно-православного и романо-католического синтеза, что привело к образованию рус­ско-литовского государства, выступившего затем с претензией на общерусское политическое значение.

Северо-Западный регион, прежде всего Новгород, ориен­тировался на партнеров по Ганзейскому союзу (торговый союз северо-немецких городов) и поэтому в определенной мере ис­пытывал влияние западноевропейской культуры. Новгородская субкультура деградировала в XV-XVI вв. после насильственного присоединения к Московскому государству.

Специфика Северо-Восточного региона была обусловлена в первую очередь начавшейся в середине XII в. крестьянско-кня- жеской колонизацией центра и севера Русской равнины, которая привела к формированию в этом регионе новой этнической общности — великороссов. Большое влияние на политическое и социокультурное развитие этого региона оказали татары. В XIV-XV вв. этот регион становится местом формирования Московского (единого российского) государства.

Таким образом, в период политической раздробленности формируется несколько исторических альтернатив обществен-

­ ного развития Древней Руси, выбор одной из которых — севе­ро-восточной — был в значительной степени предопределен татарским нашествием.

В XII в. в состав Южной Руси вошли земли Киевского, Черниговского и Северского княжеств. Для защиты южных границ Руси киевские князья использовали покоренных и пе­решедших к ним на службу кочевников-тюрков, которые несли пограничную службу на огромных степных пространствах и являлись важным фактором военно-политического развития южнорусских земель. Черниговские и Северские земли так­же имели оборонительные линии на границе с половецкой степью, которые защищались издавна поселенными здесь тюрко-язычными (возможно, булгарами) и алано-адыгскими (приведенными с Северного Кавказа в XI в. князем Мстисла­вом) племенами. В целом у южных князей были давние тра­диции дружественных отношений с кочевниками, в том числе счастью половцев. Однако союзные отношения периодически нарушались военными столкновениями.

В XII в. соперничество различных княжеских ветвей за власть в Киеве привело к складыванию системы дуумвирата, основанной на договоре между народным вече и князьями. На киевском престоле одновременно утверждались два князя, представлявшие наиболее сильные в данный момент соперни­чающие династии. Оба князя владели мощными княжествами за пределами Южной Руси. Например, за спиной Ростислава и его сына Рюрика стояло Смоленское княжество, за Изяславом и его сыном Мстиславом — Волынь, за Святославом Всеволо­довичем — владения Черниговских Ольговичей, за Всеволо­дом — Владимиро-Суздальское княжество.

Князья по согласованию решали внешнеполитические и внутренние проблемы, совместно участвовали в походах. Все это создавало относительное равновесие сил, ослабляло усо­бицы и было одним из факторов связи Южной Руси со всеми остальными русскими землями. Однако равновесие это было неустойчивым, и в начале XIII в. начинаются новые столкно­вения между князьями в борьбе за Киев, в ходе которых город подвергался неоднократным разгромам и опустошению.

Активными участниками борьбы за киевский престол были тесно связанные Черниговское и Северское княжества. Они занимали огромную территорию от Смоленска до Тмутарака-

ни (Тамань). В династическом и церковном отношении к ним тяготела Рязань. В этих землях было сосредоточено крупное вотчинное землевладение, местные купцы вели активную торговлю с Западом и Востоком. Важную роль в развитии этих земель играли тесные отношения с половцами и алано-адыгами. Династические контакты, договорные отношения, культурные взаимовлияния сменялись жестокими набегами друг на друга. Черниговские князья в борьбе за Киев часто пользовались подде­ржкой половцев, за что сурово осуждались летописцами. В XIII в. чернигово-северские земли распались на множество уделов, хотя местные князья Ольговичи продолжают принимать учас­тие во всевозможных усобицах. Подорванная межкняжескими усобицами киевская субкультура в период татарского нашествия была ликвидирована.

В XII в. в состав Юго-Западной Руси входили Галицкое и Волынское княжества. Мягкий климат, плодородные черно­земы, важные торговые пути в Венгрию, Польшу, Болгарию, Византию, относительная внешняя безопасность создавали благоприятные возможности для развития этого региона. В пе­риод расцвета Древнерусского государства юго-западные земли находились под управлением сосланных или бежавших сюда второстепенных князей-изгоев, которые уже в XI в. пытались проводить независимую от Киева политику. Здесь выросли богатые и хорошо защищенные города с социально активным населением (Галич, Владимир-Волынский, Перемышль, Холм), сформировалось могущественное и независимое боярство. Причем княжеское землевладение на юго-западе значительно уступало боярскому, что отражалось и на политическом разви­тии этих земель, где борьба монархических и олигархических тенденций заканчивалась за редким исключением в пользу боярской знати, которая приглашала и смещала князей.

В результате длительной внутриполитической борьбы, в ходе которой боярские заговоры переплетались с выступлениями горожан, вмешательством венгерских, польских и немецких фе­одалов, Роману Мстиславичу Волынскому (1199-1205) удалось объединить Волынское и Галицкое княжества, а затем занять и киевский престол.

Однако усиление власти Романа Мстиславича наталкива­лось на сопротивление боярской олигархии, которая при всех внутренних противоречиях демонстрировала солидарность в от-

стаивании своих олигархических прав. Хотя галицко-волынские князья обладали высшими административными, военными, судебными и законодательными полномочиями, бояре, опира­ясь на экономическую и военную мощь, могли не признавать княжеских решений. Верховная судебная власть князей в случае разногласий с боярами переходила к Совету бояр, который созы­вался по инициативе самого боярства. В него входили епископ, бояре, занимавшие высшие административные должности и фактически контролировавшие весь аппарат управления. В чрез­вычайных условиях бояре созывали вече.

После смерти Романа Мстиславича его малолетний сын Даниил был вынужден бежать вместе с матерью, спасаясь от бо­ярских интриг. До 1221 г. продолжались боярские смуты, в ходе которых шла борьба за власть между сыновьями князя Игоря Северского, Даниилом Романовичем и различными боярскими родами. В результате погибли многие бояре, были казнены Иго­ревичи, а юго-западные земли подверглись нашествию венгров. Попытка бояр в 1211г. сделать князем боярина Володислава, происхождением не из княжеского рода, вызвала недовольство как всех Рюриковичей, так и горожан, воспринимавших титул князя как сакральный, принадлежащий лишь традиционным династиям. В 1221г. Даниил Романович восстановил свою власть над княжеством, но боярство продолжало противиться монархической власти и обратилось за помощью к венгерским и польским феодалам. Князь Даниил Романович, опираясь на младшую дружину, в 1245 г. разгромил крестовый поход Вен­грии и Полыни и расправился с боярской оппозицией.

В Северо-Западном регионе в XII в. образовались две рес­публики: демократическая — в Новгороде и аристократичес­кая — в Пскове, уникальные по своему политико-правовому устройству. Северо-Западный регион был крупнейшим эконо­мическим, политическим и культурным центром Древней Руси. Его экономическая мощь была связана с развитием торговли, ремесла, рыболовства, охоты, солеварения. «Господин Великий Новгород» имел обширнейшие земли-колонии, находившиеся на водном пути «из варяг в греки», и был экономически тесно связан через Прибалтику с Северной Европой, а также с Ганзой, испытывая влияние ее культуры, где доминировали традиции простоты и аскетизма, суровости и рационализму. Новгород был крупнейшим торговым центром не только Руси, но и Европы.

В городе находились многочисленные «дворы» иноземных, Г главным образом немецких, купцов. Становление Новгородской республики проходило в острой борьбе с великими киевскими князьями, стремившимися всячески ограничить государственную самостоятельность «Господина Великого Новгорода». Поэтому при всех социальных противо­речиях, которые возникали между боярами-вотчинниками, бо­гатым купечеством, горожанами, монастырским духовенством, ' в политической жизни Новгорода на первый план выступали в качестве интегрирующего фактора анти киевские настроения. I Новгород раньше других княжеств стал проводить независимую от Киева политику. В 1015 г. новгородский князь Ярослав I Владимирович отказался платить дань киевским князьям. I Однако зависимость Новгорода от Киева сохранялась еще более 100 лет. Из Киева в Новгород назначали князя и посадника, и j только в 1126 г. новгородцы впервые выбрали на вече посадника \ из новгородских бояр. Воспользовавшись народным восстани­ем 1136г., направленным против удельного князя Всеволода Мстиславича, новгородские бояре окончательно установили политический строй Новгородской республики, в которой вече выбирало всех высших должностных лиц: «владыку» (епископа, ас 1165г. — архиепископа), посадника, тысяцкого.

Таким образом, на рубеже XI-XII вв. новгородцы добились ( права решением вечевого собрания отказывать в княжении став­леннику великого киевского князя. После изгнания последнего удельного князя в 1136 г. новгородцы стали сами приглашать князей. Приглашаемые вечем князья были простыми военачаль­никами, которых нанимала республика. Князья в Новгороде выполняли те же функции, что и другие русские князья, но правили они совместно с другими представителями республи­канской администрации, при этом роль князей в государствен­ном управлении и суде была достаточно скромной. С каждым князем республика заключала договор, по которому обе сто­роны обязывались исполнять взятые на себя обязательства. Князь должен был «держать Новгород в старине, без обиды», защищать от врагов, не начинать войны без разрешения веча, судить только вместе с посадником и не заводить на территории республики земельных владений. В случае нарушения князем принятых обязательств вече «указывало дорогу» князю из Нов­города, т. е. изгоняло его.

Высшим органом государственной власти в Новгороде счи­талось народное собрание (вече), в котором могли принимать участие все свободные горожане. Их волеизъявление в конечном счете вело к избранию или смещению высших должностных лиц, изменению законодательства, принятию решений по важнейшим вопросам внутренней и международной жизни. Борьба различных группировок бояр и купцов за престижные и доходные государственные должности, безусловно, влияла на решения веча, однако эти группировки не могли полностью контролировать народное собрание, управлять процессом при­нятия решений. Поэтому вече играло большую роль в жизни республики: являясь носителем верховной власти, оно разре­шало вопросы войны и мира, заключало договоры с князьями, выбирало должностных лиц, осуществляло многие вопросы внутренней политики (выдавало жалованные и иммунитетные грамоты, утверждало уставы и законы).

Вече избирало посадника, который был высшим должно­стным лицом в Новгородской республике. Он созывал вече, открывал заседание, председательствовал на собрании и ру­ководил его работой. Посадник, являясь посредником между Новгородом и князем, контролировал действия князя и вместе с последним вершил суд и предводительствовал войсками. Кро­ме того, посадник руководил делами Новгорода. Как правило, престижная должность посадника замещалась представителями наиболее знатных боярских родов, которых в Новгороде, по подсчетам исследователей, было около сорока.

Вече собиралось на торговой площади под звон вечевого колокола. С высокого помоста («степени») посадник оглашал повестку вечевого собрания, руководил прениями. Большин­ство решений принимались криком. Организаторам веча редко удавалось добиться единогласия. Иногда споры разгорались, дело доходило до драки. Неудовлетворенные собирали свое вече на Софийской стороне, затем противники сходились к мосту через Волхов, на котором нередко споры сопровождались «большим гублением людям». Аристократическая верхушка в таком случае высылала владыку и все духовенство с иконами и хоругвями мирить противников. Решения всегда оформля­лись в особой канцелярии — «вечевой избе», возглавляемой вечевым дьяком.

В XII в. в Новгороде появилась должность тысяцкого, который представлял интересы незнатных слоев свободно­го населения: купцов, ремесленников и землевладельцев, не принадлежащих к боярству. Тысяцкий был ближайшим помощником посадника: в мирное время он осуществлял полицейский надзор за порядком в городе и ведал торговыми делами, в период военных действий командовал ополчением. Вместе с посадником тысяцкий выступал гарантом контроля за княжеской властью.

Важная роль в республике отводилась избираемому народ­ным собранием новгородскому владыке, архиепископу, который являлся не только главой церковной иерархии, но и хранителем государственной казны. Вместе с князем владыка ведал внешней политикой, а с купеческой корпорацией «Иваньское сто» осу­ществлял контроль за эталонами мер и весов. У архиепископа был даже свой полк.

Вся политико-административная система «Господина Ве­ликого Новгорода» была выборной. Город состоял из федера­ции пяти самоуправляющихся районов — «концов», которые одновременно являлись экономическими, военными и поли­тическими административно-территориальными единицами. «Концы» в свою очередь делились на улицы. Кроме территории самого Новгорода, Новгородская земля включала другие горо­да — «пригороды» (из них крупнейшим был Псков) и «пятины» (области) в бассейне Ильменьского, Ладожского и Онежского озер. Каждая из «пятин» подчинялась в административном от­ношении одному из «концов» города. «Пятины» дробились на волости, а последние — на погосты. Во всех административно- территориальных единицах действовало вечевое самоуправле­ние. Обширные земли северо-восточной Европы составляли «колонии» Новгорода.

Новгород, обладая устойчивыми демократическими тради­циями, имея развитые торговые и культурные связи с Цент­ральной и Северной Европой, в большей степени, чем другие регионы, ориентировался на западноевропейскую цивилизацию и представлял тем самым одну из возможных исторических альтернатив дальнейшего развития Древней Руси. Однако эта альтернатива не была реализована. Просуществовав свыше 300 лет, Новгородская республика, сохранившая в период татарского господства свои политические и культурные традиции и усилив-

шая­ европейское своеобразие, была ликвидирована и постепенно деградировала после насильственного присоединения Новгорода к Московскому царству в конце XV в.

Северо-Восточная Русь, расположенная в Волго-Окском междуречье, издавна населенная немногочисленными угро-финскими и балтийскими племенами, являлась одним из основ­ных районов славянской колонизации, которая завершилась образованием на основе смешения славянских поселенцев с местными племенами новой ветви древнерусской народнос­ти — великороссов. -

Хозяйственное освоение этого региона шло двумя потоками: колонизация была крестьянской и княжеской. Крестьянская колонизация распространялась по рекам, в поймах которых ор­ганизовывалось интенсивное земледелие, а также захватывалась лесная зона, где крестьяне вели комплексное хозяйство, в основе которого были экстенсивное подсечно-огневое земледелие, охота и собирательство. Для такого хозяйства была характерна значи­тельная разбросанность на обширной территории крестьянских общин и дворов.

Князья предпочитали большие пространства свободных от леса ополий, которые постепенно расширялись путем сведения леса под пашню. Технология земледелия на княжеских ополиях, на которые князья сажали зависимых от себя людей, была в отличие от крестьянской колонизации интенсивной. Такая технология предполагала и иную поселенческую структуру: население концентрировалось на небольших территориях, что давало возможность княжеской власти осуществлять достаточно эффективный контроль.

В таких условиях татарское нашествие оказало отри­цательное влияние прежде всего на процессы княжеской колонизации, в малой степени затронув малочисленные и достаточно автономные, разбросанные на огромной терри­тории селения, созданные в ходе крестьянской колонизации. Княжеская власть в Северо-Западной Руси была сильно ос­лаблена на первых порах и физически (после кровопролитных сражений), и политически, попав в вассальную зависимость от татарских ханов.

Крестьянская колонизация продолжалась и в период татар­ского господства и была полностью ориентирована на экстен­сивное подсечно-огневое земледелие, которое представляло

собой не просто определенную технологию, но и особый образ жизни, формирующий специфический этнический характер и культуру. Лесное земледелие требовало глубокого понимания жизни леса, его гидрологии, микроклимата, особенностей почв, использования законов этой жизни в повседневной практике.

Крестьяне в лесу жили фактически догосударственной жизнью, парными или большими семьями, вне сферы власти и давления общины, отношений собственности и эксплуатации. Подсечно-огневое земледелие строилось как система хозяйства, не предполагавшего наличия собственности на землю и лес. После того как через 3-4 года подсеку забрасывали, угодье вновь становилось ничейным, и крестьянам приходилось осваивать новый участок, переходя на новое место.

Таким образом, в результате крестьянской и княжеской колонизации северо-восточных земель сложились как бы две Руси: Русь «городская, княжеско-монархическая, христианско-православная» и «земледельческая, крестьянская, православно- языческая».

В XII-XIII вв. несмотря на периферийное положение и уда­ленность от основных торговых путей в Северо-Восточной Руси происходил экономический подъем, связанный с освоением но­вых земель, ростом торгово-ремесленных посадов, появлением и развитием наряду со «старыми» (Ростов, Суздаль) «молодых» городов (Тверь, Владимир, Москва, Переславль). Один из них — Владимир — стал центром самостоятельного Ростово-Суздальского княжества, которое благодаря деятельности владимирских князей в XII в. превратилось в одно из ведущих государственно-политических образований, претендовавших на роль объединителя всех русских земель.

В середине XII в. сын Владимира Мономаха Юрий (1125-1157) превратил это княжество в одно из сильнейших на Руси и даже занял в конце жизни великокняжеский престол в Киеве, за что и получил прозвище «Долгорукий». После его смерти по решению Собора, состоявшего из представителей бояр и неродовитой верхушки крупнейших городов княжества, великим князем был избран Андрей Юрьевич вопреки дого­вору с Юрием Долгоруким об избрании князем другого его сына. В этом проявилось стремление вотчинных и служилых землевладельцев, духовенства «старых» и «молодых» городов

утвердить собственную династическую линию и освободиться от власти наместников великих князей.

Князь Андрей (1157-1174), прозванный по месту своей ре­зиденции «Боголюбским», стремился жесткими мерами придать своей власти монархические черты: согнал со своих «столов» братьев, устранил от дел многих бояр и безжалостно подавил их сопротивление. Андрей Боголюбский по существу олицетворял собой отрицание более или менее демократической политичес­кой культуры Древней Руси, а также становление нового типа

социальных связей и политической культуры.

В XIII в. термин «дружина» вообще исчез из русского

лексикона, уступая место слову «двор». По-иному стал вос­приниматься и сам князь. Если в литературе Древней Руси воспевались добродетели князя как «первого среди равных», то в XIII в. в Северо-Восточной Руси существовала открытая

апология княжеской власти.

Таким образом, уже накануне татарского нашествия в Се­веро-Восточной Руси стал складываться новый тип социальных отношений, который получил название «министериалитета», т. е. службы недоговорного подданнического характера, при которой слуга находился в прямой и безусловной зависимости

от господина.

Сложные этнические, социальные и политические процессы, протекавшие в Северо-Восточной Руси, сопровождались кризи­сом древнерусского самосознания. Это проявилось, например, во время взятия Андреем Боголюбским в 1169 г. Киева, которым князь овладел не как символической столицей Руси, а как «чужеземным» городом, и поэтому после взятия Киева предал I его чудовищному разграблению.

После двулетней «Смуты», вызванной мятежными боярами, княжеский престол, опираясь на поддержку горожан и феодально-служилое сословие, занял брат Андрея Боголюбского Всеволод Юрьевич Большое Гнездо (1176-1212). Однако наметившаяся в XII — начале XIII в. тенденция к установлению сильной монархической власти в Северо-Восточной Руси не по­лучила полной реализации, поскольку натолкнулась на сильное сопротивление местной знати — боярской верхушки Ростова, Суздаля, Владимира и других «молодых» городов. Соперни­чество между различными боярскими группировками, прежде всего между боярами «старых» и «молодых» городов, опирав-

шихся на различных представителей Мономаховичей, привело к возникновению в Северо-Восточной Руси полицентричнон государственной системы, политической и экономической ос новой которой выступали владения удельных князей.

В дальнейшем Северо-Восточная Русь стала месторазвитием не только новой этнической общности — великороссов, но и ядром новой московской государственности. Поэтому альтер­нативный процесс, проходивший в Северо-Восточной Руси в XII—XIII вв., можно рассматривать в качестве той возможности,! которая стала реальностью в последующей истории России.

Культура русских земель

В период политической раздробленности происходила культурная регионализация русских земель. В XII—XIII вв. на Руси выделялись три культурных центра — Киев, Новгород и Владимир, между которыми существовали определенные мен­тальные и художественно-стилевые различия. Формирование в этих городах мощных культурных комплексов свидетельство­вало о стремлении киевских и владимирских князей, а также новгородской знати к усилению культурно-идеологической

опоры своей власти в претензиях на общерусское политическое руководство.

Важнейшим элементом русской культуры этого периода оставался фольклор. Продолжал развиваться общерусский героический богатырский былинный цикл. Однако при этом в регионах произошло усиление жанровых особенностей былин, появились образы местных богатырей, оформились отличия в напевах. Нашествие татар на Русь привело к появлению в былинном эпосе новых мотивов и идей. В Киеве православные богатыри сплачиваются вокруг Владимира Красное Солнышко и эпический центр земли русской становится оплотом борьбы с татарами. Основная идея былинного цикла — восстановление единства русских земель.

Новгородские былины в отличие от общерусского герои­ческого эпоса не воспевали воинские доблести и подвиги во имя защиты Руси и веры, а поэтизировали жизнь «Господина Великого Новгорода» как крупного торгового центра и буйные нравы вечевой республики (былины о Садко, Василии Буслаеве).

Содержание этих былин было далеким от православных идеа­лов, в них гораздо сильнее просматривались языческие мотивы. Так, смысл прославления родного города гость Садко видит в добывании богатства. В этом начинании он проявляет смелость, находчивость, музыкальный дар, использует языческие силы. Еще более далек от христианских идеалов купеческий сын Васи­лий Буслаев, предводитель городской вольницы, чьи удальство и произвол не сдерживаются ни традициями, ни православной моралью. Вместе с тем его бессмысленная гибель во время паломничества в Иерусалим звучит фактическим осуждением буйного нрава и образа, характерных для языческого разгула

страстей.

Ментальное многообразие русской культуры предопре­делило кризис общерусского самосознания, что особенно наглядно проявилось в летописании. В период политической раздробленности появились региональные центры летописа­ния. В связи с этим нарушилась летописная традиция, свя­занная с общерусской тематикой. В региональных летописях внимание уделялось в основном проблемам местного характе­ра. Даже летописный свод, созданный в Выдубицком монас­тыре (Южная Русь) на рубеже XII-XIII вв. и претендовавший на общерусское значение, явно замыкался на собственно киевских проблемах, показывая Киев центром русских зе­мель. Наиболее последовательно эта тенденция проявилась в новгородском летописании, в котором детально, строго соблюдая хронологию, описываются местные события. При слабом интересе к общерусским проблемам это летописание содержит массу частных подробностей, воспроизводящих колорит новгородской жизни.

Важным летописным центром XII—XIII вв. была Юго-За­падная Русь. Галицко-Волынская летопись осуждает местную «лживую» и «завистливую» боярскую оппозицию. Летописец в яркой художественной форме, часто нарушая последователь­ность событий, создает на фоне непрекращающихся смут и бедствий идеализированный образ Даниила Галицкого, поэти­зируя сильную княжескую власть.

В Северо-Восточной Руси во второй половине XII в. по указанию Андрея Боголюбского началось составление Вла­димирского летописного свода. В нем летописец, выступая поборником сильной княжеской власти, стремится обосновать

роль Владимира как центра всех русских земель. Формирование авторитарной ментальности в Северо-Восточной Руси нашло отражение в летописи в виде многочисленных поучений, а также рассказов о знамениях и видениях.

В большей степени общерусский характер носят литературные памятники, основной, формой которых в это время выступает церковная учительская литература. Традиции Илла­риона продолжили Климент Смолягич (русский митрополит), Авраамий Смоленский и Кирилл Туровский. Следуя канонам византийского красноречия, свидетельствовавшего о высоком уровне их богословского образования, они придали литера­турным произведениям яркую самобытную форму, используя народную речь и образы. Их произведения были написаны с учетом особенностей ценностно-рационального стиля мышления славянского населения Руси, в котором сочетались развитое воображение с натуралистической конкретностью. Церковные писатели широко использовали в литературных проповедях аллегории и образно-символическое толкование евангельских притч, что сближало это толкование с народными загадками, для разгадки которых надо было не угадывать, а знать.

Значение литературных работ православных проповедников духа состояло в том, что они содействовали популяризации ис­тинного православия и усвоению его основ на уровне подсозна­тельного. В процессе становления православной культуры Руси того времени это играло большую роль, поскольку духовная деятельность основной массы проповедников с низкой богослов­ской образованностью приводила к вульгаризации христианских ценностей и символики в массовом сознании.

Широкое распространение на Руси в это время получил Киево-Печерский патерик — сборник поучений и рассказов по истории монастыря, житийных повествований о его монахах. Богатство содержания, яркий образный язык сделали Патерик одной из наиболее читаемых книг во всех слоях образованного русского общества. Основная мысль произведения сводилась к необходимости нравственной, праведной жизни в мире житей­ских искушений, поэтому в Патерике высоко оценивалась роль духовного страдания и его очистительной силы.

Популярным жанром на Руси были «Хождения» по святым местам, в которых передавались впечатления о посещении ре­лигиозных святынь в Иерусалиме, Константинополе, на Афоне.

Наряду с религиозными переживаниями в них подробно рас­сказывалось о святых реликвиях. Особое внимание привлекало художественное совершенство увиденного, например, скульпту­ры, которая на Руси практически не встречалась.

Крупнейшим произведением светской литературы было «Слово о полку Игореве», написанное в XII в. Это было настоль­ко оригинальное и совершенное в художественном отношении произведение, что до сих пор существуют сомнения о том, мог ли древний автор вообще написать его, не является ли «Слово» литературной подделкой более поздней эпохи.

В основу этого произведения положены неудачный поход на половцев новгород-северского князя Игоря Святославича и его пленение. Идейный контекст «Слова» составляет представ­ление автора об общих корнях и духовном единстве русского народа. Это придало «Слову» общерусское звучание и позволи­ло воссоздать цельный поэтический образ Руси того времени. В произведении широко используются славянская языческая символика, фрагменты из древних мифологических сказаний. В нем много «тюркизмов», свидетельствующих о широких культурных контактах православного мира со «степью», однако в основе «Слова» лежит осмысление событий с позиций право­славной нравственности.

С нашествием татар было связано появление патриотичес­ки-духовной литературы («Слово о погибели Русской Земли», «Повесть о разорении Рязани Батыем»). Авторы этих произве­дений стремились передать героику борьбы русского народа за землю и веру. При этом книжники канонизировали образ идеального князя, сильного, храброго, «прекрасного видом», добродетельного, благочестивого и мудрого, что, по их мне­нию, являлось непременным залогом освобождения Руси. Не меньшее значение придавалось созданию литературного образа идеального пастыря — аскета, воплощавшего духовную силу и красоту, способного пересилить любую беду.

Регионализация русской культуры в XII-XIII вв. нашла широкое отражение в градостроительстве. К этому времени уже произошел синтез языческих и христианских представлений о сакральном характере города, его укреплений и святынь. Так, в магическом восприятии городской стены особое значение придавалось воротам. Они были разрывом в замкнутой защит­ной цепи, поэтому над воротами, как правило, возводились

надвратные церкви, а святые, которым посвящалась церковь, считались покровителями и охранителями ворот.

В городской архитектуре утвердился придворно-княжеский, епископский жанр. На княжеских дворах строились компакт­ные кубические храмы, обязательно увенчанные одной главой. Они выполняли роль придворной церкви и были рассчитаны на ограниченное число прихожан — княжескую семью и двор­цовую челядь. Этот жанр свидетельствовал о снижении в это

время вселенского и общерусского символического значения архитектуры.

В Юго-Западной Руси, расположенной в контактной зоне православного и католического миров, складывались новые ху­дожественные формы на основе соединения византийско-славянской и романо-германской архитектурных стилевых традиций. Это, например, нашло отражение в преобразовании крестово-купольной системы верхней части храмов в башеннообразную, что было неизвестно византийскому зодчеству. В городах Галицко-Волынского княжества формировалась иная цветовая гамма: на фоне побеленных жилых домов высились дворцовые и храмовые здания из красного камня и розоватого известняка.

Особенно интенсивным было градостроительство в Северо-Восточной Руси. Так, во Владимиро-Суздальском княжестве работали крупные строительные артели, состоящие из местных, галицких и европейских мастеров. Архитектурный стиль Северо-Восточной Руси, испытывая определенное влияние романской культуры, отличался парадностью, изысканностью, великолепи­ем декора. В это время здесь были построены церковь Покрова на Нерли — шедевр мировой архитектуры, Успенский Собор и Золотые ворота во Владимире, дворец в Боголюбове.

Существенные изменения происходили в живописи, ко­торая стала все более приобретать национальные формы. Это нашло выражение в «славянизации» ликов святых, отходе от византийских канонов композиции, усилении «плоскостности» художественного образа. Так, наряду с классическим обра­зом Богоматери Владимирской (византийская икона XII в.) появились иконографически близкие к ней, но стилистически оригинальные местные варианты «Спаса» (иконы Богородицы Белозерской, Богоматери Умиление и др.), авторы которых пытались дать самостоятельную художественную трактовку сложной духовной темы.

Национально-православные мотивы отчетливо проявлялись в художественных рельефах и скульптуре, пришедших на Русь из европейской (романской) культуры. Но если в этой культуре акцент делался на устрашении загробными муками и силами зла, то на Руси на первый план выдвигалась тема победы добра над злом. В свободном сочетании растительных, зооморфных и антропоморфных форм орнамента отражалось образное возрождение в христианизированном виде древнерусского фольклорного сознания, основанного на гармонии человека со Вселенной.

В целом древнерусская культура в условиях территориально­го разнообразия форм и направлений сохраняла свою православ­ную целостность. Расширяя свой ареал, православная культура преодолевала язычество, одухотворяя его главные этические и эстетические ценности (чувство единения с природой, поэтику природы и художественного творчества). Стал складываться новый культурный архетип, основу которого составляли ценное - тно-рациональный стиль мышления и нравственно-эстетическая сторона духовной деятельности, что явилось важным фактором национальной самоидентификации русского общества.