Сюжет чудо святого антония 2 страница

Генрик Ибсен Дикая утка1884

80-е гг. XIX в. Праздничный стол в кабинете у богатого норвежского коммерсанта Верле. Среди гостей — вызванный с завода в Горной долине сын коммерсанта Грегерс (он работает там простым служащим) и старый школьный товарищ Грегерса Яльмар Экдаль. Друзья не виделись целых пятнадцать лет. За это время Яльмар женился, у него родилась дочь Хедвиг (ей теперь четырнадцать), он завел свое дело — фотоателье. И, казалось бы, все у него прекрасно. Единственное, Яльмар не закончил образование из-за недостатка у семьи средств — его отца, бывшего компаньона Верле, тогда посадили в тюрьму. Правда, Верле помог сыну бывшего друга: он дал Яльмару деньги на оборудование фотоателье и посоветовал снять квартиру у знакомой хозяйки, на дочери которой Яльмар и женился. Все это кажется Грегерсу подозрительным: он своего отца знает. Как девичья фамилия жены Яльмара? Случайно, не Хансен? Получив утвердительный ответ, Грегерс почти не сомневается: «благодеяния» отца продиктованы необходимостью «сбыть с рук» и устроить бывшую любовницу — ведь Гина Хансен служила у Верле экономкой и уволилась из его дома как раз в это время, незадолго до того, как умерла больная мать Грегерса. Сын, по-видимому, не может простить отцу смерти матери, хотя тот в ней, очевидно, не виноват. Как подозревает Грегерс, отец женился, рассчитывая получить большое приданое, которое ему тем не менее не досталось. Грегерс напрямую спрашивает у отца, не обманывал ли он покойную мать с Гиной, но тот на вопрос отвечает уклончиво. Тогда, решительно отклонив предложение Верле стать его компаньоном, сын объявляет, что он с ним порывает, У него есть теперь в жизни особое назначение. Какое именно, становится скоро ясно. Грегерс решил открыть глаза Яльмару на «трясину лжи», в которую его погрузили, ведь Яльмар, «наивная и великая душа», ни о чем таком не подозревает и свято верит в доброту коммерсанта. Одолеваемый, по словам отца, «горячкой честности», Грегерс считает, что, открыв Яльмару истину, он даст толчок к «великому расчету с прошлым» и поможет ему «возвести на развалинах прошлого новое прочное здание, начать новую жизнь, создать супружеский союз в духе истины, без лжи и утайки». С этой целью Грегерс и навещает в тот же день квартиру семьи Экдалей, расположенную на чердачном этаже и служащую одновременно павильоном фотоателье. Квартира сообщается с чердаком, достаточно просторным, чтобы держать в нем кроликов и кур, которых старик Экдаль, отец Яльмара, время от времени отстреливает из пистолета, воображая, что он таким образом, как в былые дни в Горной долине, охотится на медведей и куропаток. С Горной долиной связаны самые лучшие и самые худшие переживания старшего Экдаля: ведь за порубку леса именно там, в окрестностях их общего с Верле завода, его и посадили в тюрьму. Грегерс не сразу выкладывает перед Яльмаром горькую истину. Он присматривается к семье — простоватой и вечно обремененной заботами Гине (фактически это она ведет все дела фотоателье и выполняет в нем всю работу), к старику Экдалю, выжившему из ума и очевидно сломленному тюрьмой, к четырнадцатилетней Хедвиг — восторженной и экзальтированной девочке, обожающей своего отца (как сообщает тот Грегерсу, Хедвиг обречена — доктора сообщили, что она скоро ослепнет), наконец, к самому Яльмару, скрывающему свой паразитизм под видом неустанной работы над изобретением, которое, по его словам, должно восстановить благосостояние и честное имя его семьи. Поскольку Грегерс уехал из Горной долины, а теперь к тому же еще и покинул отцовский дом, ему требуется квартира. Как раз такая подходящая комната с отдельным ходом у Экдалей в доме имеется, и они — впрочем, не без сопротивления Гины — сдают её сыну своего благодетеля. На следующий же день Верле, обеспокоенный враждебным настроением сына, заезжает к нему, он хочет выяснить, что сын против него замышляет. Узнав «цель» Грегерса, коммерсант высмеивает его и предупреждает — как бы он в своем новом кумире Яльмаре не разочаровался. То же, хотя и в более резких выражениях, втолковывает Грегерсу его сосед по этажу, пьяница и гуляка доктор Реллинг, частый гость в семье Экдалей. Истина, согласно теории Реллинга, никому не нужна, и не следует с ней, как с писаной торбой, носиться. Раскрыв глаза Яльмару, Грегерс ничего, кроме неприятностей, а то и беды для семьи Экдалей не добьется. По разумению доктора, «отнять у среднего человека житейскую ложь — все равно что отнять у него счастье». События подтверждают справедливость его изречения. Грегерс отправляется с Яльмаром на прогулку и выкладывает ему всю подноготную его семейной жизни так, как он её видит. Вернувшись, Яльмар громогласно объявляет жене, что отныне все дела ателье и домашние счета он будет вести сам — ей он больше не доверяет. Правда ли, что она была близка с коммерсантом Верле, когда работала у него экономкой? Гина не отрицает прошлую связь. Правда, перед больной женой Верле она не виновата — в самом деле, Верле приставал к ней, но все, что между ними произошло, случилось после смерти его жены, когда Гина больше у Верле не работала. Впрочем, все это — такие старые, по выражению Гины, «интрижки» , что она и думать о них забыла. Яльмар несколько успокаивается. Присутствующий при супружеском объяснении доктор Реллинг от всей души посылает Грегерса к черту и высказывает искреннее пожелание, чтобы он, «этот знахарь, этот целитель душ убирался восвояси. Не то он собьет с толку всех!» Неожиданно к Гине приезжает фру Сёрбю, домоправительница Верле. Она приехала к ней проститься, потому что выходит замуж за хозяина, и они тотчас же уезжают на свой завод в Горную долину. Доктора Реллинга эта новость повергает в уныние — когда-то его и фру Сёрбю связывало серьезное чувство. Грегерс спрашивает, а не боится ли фру Сёрбю того, что он донесет об их прошлой связи отцу? Ответ дан отрицательный: нет, они с Верле рассказали друг Другу о прошлом все — их брак основан на честности. Фру Сёрбю не оставит мужа ни при каких обстоятельствах, даже когда он станет совсем беспомощным. Разве присутствующие не знают, что Верле скоро ослепнет? Это известие, а также врученная домоправительницей Хедвиг дарственная от Верле (согласно ей, старику Экдалю; а потом после его смерти и Хедвиг будет выплачиваться ежемесячное пособие в сто крон) выводят Яльмара Экдаля из его обычного благодушного настроения. Если о связи прошлого Гины с благодеяниями Верле он смутно догадывался, то новости об одинаковой болезни глаз у Верле и дочери, а также о дарственной застают его врасплох и ранят в сердце. Возможно ли, что Хедвиг — дочь не его, а Верле? Гина честно признается, что на этот вопрос ответить не может. Тогда она, может быть, знает, сколько платит бухгалтер Верле старику Экдалю за переписывание деловых бумаг? Примерно столько же, сколько уходит на его содержание, отвечает Гина. Что ж, завтра же утром Яльмар уйдет из этого дома, но прежде он отправится к бухгалтеру и попросит его подсчитать их долг за все прошедшие годы. Они все отдадут! Яльмар разрывает дарственную надвое и вместе с доктором Реллингом (у того свои огорчения) пускается на ночь глядя в загул. Но, проспавшись у соседа, Яльмар на другой день возвращается. Он не может уйти из дома сейчас же — в ночных блужданиях он потерял шляпу. Постепенно Гина успокаивает его и уговаривает остаться. Яльмар даже склеивает разорванную им сгоряча дарственную (надо же подумать и о старике отце!). Но он упорно не замечает любимую им прежде Хедвиг. Девочка в отчаянии. Накануне вечером Грегерс посоветовал ей, как вернуть любовь отца. Нужно принести ему свою «детскую жертву», сделать что-то такое, чтобы отец увидел, как она его любит. Яльмар сейчас очень невзлюбил дикую утку, ту самую, что живет у них в ящике на чердаке, — ведь она досталась Экдалям от Верле. Коммерсант подранил её во время охоты на озере, а потом слуга его отдал утку старику Экдалю. Хедвиг докажет свою любовь отцу, если пожертвует ради него дикой уткой, которую она тоже очень любит. Хорошо, соглашается Хедвиг, она уговорит деда пристрелить утку, хотя не понимает, за что папа так на нее рассердился: пусть даже она не его дочь и её где-то нашли — она о таком читала, — но ведь дикую утку тоже нашли, и это не мешает ей, Хедвиг, любить ее! Приближается трагическая развязка. На следующий день Яльмар, не желая видеть дочь, гонит её отовсюду. Хедвиг скрывается на чердаке. В момент разговора, когда Яльмар убеждает Грегерса, что Хедвиг может ему изменить, стоит только Верле, возможно, её настоящему отцу, поманить её своим богатством, на чердаке раздается выстрел. Грегерс радуется — это старик Экдаль застрелил дикую утку по просьбе Хедвиг. Но дед вбегает в павильон с другой стороны. Произошел несчастный случай: Хедвиг нечаянно разрядила в себя пистолет. Доктор Реллинг в это не верит: блузка девочки опалена, она намеренно застрелилась. И виноват в её смерти Грегерс с его предъявляемыми простым смертным «идеальными требованиями». Не будь их, этих «идеальных требований» , жизнь на земле могла бы быть сносной. В таком случае, заявляет Грегерс, он рад своему предназначению. Доктор спрашивает, в чем оно? Быть тринадцатым за столом!

Август Стриндберг

Фрёкен Юлия

Действие происходит в Швеции, в графской, усадьбе на кухне в ночь на Ивана Купалу, когда, согласно народной традиции, среди отмечающих этот религиозно-магический праздник временно отменяются все сословные рамки. Кристина, кухарка тридцати пяти лет, стоит у плиты, приготавливая снадобье для больной барыниной собаки. В кухню входит Жан, тридцатилетний лакей в ливрее. Он не француз, а швед, но умеет говорить по-французски, поскольку одно время работал в большом швейцарском отеле в Люцерне: из любви к иностранному он и переиначил свое исконное имя Ян. Жан только что пришел с танцев, которые устроили на гумне дворовые и крестьяне: он танцевал — с кем бы Кристина подумала? — с самой Юлией, графской дочерью! Она, видно, совсем потеряла голову: иначе, пусть даже на Ивана Купалу, с лакеем бы не танцевала. Последнее время молодая барыня вообще вроде бы не в себе. Скорее всего, это из-за разрыва с её женихом. Жан сам видел, как Юлия на конюшне заставляла его прыгать через хлыст, как собачонку. Она огрела его два раза, ну а третьего он не дожидался — отобрал у нее хлыст, разломал ручку и был таков! И сегодня тоже. Почему фрекен Юлия не поехала вместе с графом к родственникам и осталась дома одна-одинешенька ? На кухню заходит Юлия. Готово ли варево для собаки? Ах, тут и Жан! Не хочет ли он станцевать еще раз? Кристине бояться нечего: он у нее жениха, верно, не отобьет! Жан с Юлией уходят и через некоторое время возвращаются. Юлия хвалит ловкость лакея: он танцует совсем неплохо! Но почему он в ливрее? Сегодня праздник. Пусть наденет сюртук! Он стесняется? Лакей не должен стесняться своей барыни! Сюртук прекрасно на нем сидит. Как? Жан понимает и говорит по-французски? Ах да, он работал в Швейцарии. Но и родной речью он владеет неплохо. Жан ходит в театры? Или читает книги? Да, кое-какое воспитание он получил. Его отец работал рассыльным при прокуроре, и он видел фрекен еще девочкой, хотя тогда она на него внимания не обращала. Так пусть расскажет ей, где и когда он её видел! Жан — её слуга и должен повиноваться. Здесь, на кухне, ужасно жарко, так хочется пить. Жан предлагает Юлии пива. Не выпьет ли и он с ней? За её здоровье? Он робеет? Так пусть поцелует её в башмачок, и робость пройдет! Нет, нет! Никто дурного о них подумать не смеет. Барыня и лакей — это немыслимо! Кроме того, на кухне — Кристина. Правда, она заснула, надо её разбудить. Юлия будит Кристину, взявшись пальцами за её нос. Полусонная кухарка поднимается и уходит в свою комнату. Жан возмущен: нельзя издеваться над спящими! И Юлия с ним согласна. Не пойти ли им в сад за сиренью? Как? Он не хочет? уж не воображает ли он, что она может влюбиться в лакея? Он и впрямь ведет себя как аристократ — с его-то замашками! А вот ей, Юлии, всегда хотелось спуститься в низшие сферы. Ей часто снится: она стоит на высокой колонне, и у нее кружится голова, — она чувствует, что должна быть внизу, на земле, но прыгнуть ей не хватает духа, а когда она оказывается на земле, её тянет еще глубже — под землю! Жан не испытывал ничего подобного? Нет, Жану обычно снится, что он лежит под высоким деревом в темном лесу. Ему хочется подняться на верхушку и оттуда окинуть взглядом освещенные солнцем дали. Или разорить птичье гнездо с золотыми яйцами. Он карабкается по стволу и никак не может взобраться. Но он обязательно на дерево влезет — хотя бы во сне. Между Жаном и Юлией устанавливается доверительный тон. Моментами Юлия откровенно кокетничает со слугой, одновременно его отталкивая. Жан упорно твердит ей: она ведет себя слишком вольно — его положение обязывает повиноваться, но пусть фрекен помнит: он мужчина, и у него есть своя гордость. Жан рассказывает Юлии, как видел её в детстве, пробравшись в оранжерею: она бродила там между роз в шелковых белых носочках, а он с обожанием глядел на нее из зарослей сорной травы. На следующий день он пошел еще раз взглянуть на нее — в церковь, а потом от отчаяния при мысли о разделявшей их пропасти решил умереть. Вспомнив, как опасно спать под кустами сирени, набил цветущими ветками ларь с овсом и лег туда спать. И проснулся наутро больным, но все-таки выжил. Жан и Юлия слышат приближающееся пение дворовых — они, судя по всему, направляются к кухне. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы их увидели вместе! Нужно спрятаться! Жан на коленях упрашивает Юлию: они не могут пойти в комнату к Кристине, остается единственная — его, Жана! А он дает слово, что будет вести себя благоразумно? — многозначительно спрашивает фрекен. В кухню входят празднично одетые дворовые и крестьяне, они пьют и танцуют, но потом через некоторое время уходят. Возвращаются Жан и Юлия. У обоих одна мысль — им немедленно нужно уехать! Но куда? В Швейцарию! — предлагает Жан. Они откроют там первоклассный отель. Их ждут новая природа, новые языки, и у них не будет ни минуты праздности или покоя для пустых грез и мечтаний. День и ночь над входной дверью будет звенеть колокольчик, будут шуметь поезда, подходить и уходить омнибусы, а золото сыпаться в их конторку. А Юлия? Что будет делать там Юлия? Она будет хозяйкой дома и украшением фирмы... С её манерами и опытностью Жана, его знанием гостиничного дела — успех обеспечен! Но нужен капитал? Его достанет Юлия — это будет её вкладом в общее дело. Но у нее нет возможностей! Тогда они никуда не поедут, и она останется здесь, в графском доме, его любовницей. Но она на это не пойдет! У нее есть гордость! Неужели Жан совершенно её не любит? О, как она сейчас ненавидит его, подлеца и хама! А что же его рассказы? Он хотел умереть из-за нее? Ничего подобного. Историю о ларе с овсом и сиренью Жан вычитал из газеты. Она произошла с трубочистом, решившим покончить с собой, когда его приговорили к уплате денег на содержание ребенка. Впрочем, Юлия любит его, Жана, не больше, чем он любит её. В сущности, она ненавидит мужчин, такой воспитала её мать, всю жизнь трепавшая нервы графу. Если Юлия хочет бежать, пусть бежит одна. Да и стоит ли бежать вообще? Чтобы замучить друг друга до смерти? Нет, чтобы два-три года наслаждаться жизнью, а потом умереть. Но Жан не собирается умирать. Юлия уходит переодеваться и собирать вещи, а к Жану на кухне присоединяется Кристина. Она понимает: между ним и молодой барыней что-то произошло, скорее всего, «большая глупость». Теперь им с Жаном придется искать новое место: нельзя прислуживать хозяевам, которых не уважаешь. Кристина выходит. Вновь появляется Юлия. У нее теперь есть деньги — она взломала наверху шкафчик с золотом и драгоценностями. На первое время их хватит, теперь они могут бежать. Но что это она держит в руке? Это? Клетка с любимым чижиком. Она не может оставить его в чужих руках. Какая глупость и несуразица! И лакей быстро отхватывает ножом птичке голову. Юлия бьется в истерике. Пусть убьет и её тоже! У него рука не дрогнет! Входит Кристина. Юлия бросается к ней в надежде найти сочувствие. Но кухарка её отталкивает. Она не допустит того, чтобы Юлия сманила Жана с собой. Юлия в отчаянии. Она предлагает бежать втроем. Кристина будет заведовать в их с Жаном отеле кухней. Она увидит Европу! Побывает в музеях, в волшебных замках Людвига Баварского — короля, который сошел с ума. А потом Кристина выйдет замуж за богатого англичанина. Но кухарку не проведешь: барыня сама не верит в то, что говорит. Кристина подступает к Жану — он в это время бреется — он-таки решил сбежать? А что? Разве план Юлии плох? Он вполне осуществим. Нет! Кристина никогда не пойдет в услужение к падшей женщине! Сейчас она, Кристина, уходит в церковь, но не мешало бы и Жану получить прощение у Господа за его грехи! А по дороге Кристина зайдет к конюху и скажет ему, чтобы он никому сегодня лошадей не давал! Юлия в полном смятении. На её состоянии сказываются бессонная ночь и выпитое вино. Что сделал бы Жан, будь он аристократом и окажись он на её месте? Разве не это? Юлия берет у Жана бритву и делает характерный жест. Жан соглашается: наверное, он поступил бы именно так. Но пусть не забывает: он — мужчина, а она — женщина. В кухне раздается звонок. Он исходит от проведенного сверху из барских покоев переговорного устройства. Граф уже приехал и требует вычищенные сапоги. Они будут готовы через полчаса! — с подобострастием отвечает лакей. Значит, через полчаса! Юлия в отупении. Она так устала, что не может уже ничего — ни бежать, ни оставаться, ей не хочется жить. Пусть Жан, он такой сильный, прикажет ей то, что она должна, но боится сделать! Она так устала, что выполнит любое его приказание. Жан никогда не видел в театре гипнотизера? Пусть он приказывает! Она уже в полусне, все перед глазами плывет. Юлия описывает Жану состояние гипнотического сна и незаметно для себя впадает в транс. Она ждет приказа. Жан медлит, он боится графского окрика. Наконец на кухне раздаются два коротких звонка. Жан вздрагивает, он говорит Юлии: «Это ужасно! Но иного выхода нет!.. Идите!» Юлия твердым шагом выходит за дверь.

Морис Метерлинк

Слепые1904

Старый северный лес под высоким звездным небом. Прислонясь к стволу старого дуплистого дуба, дряхлый священник застыл в мертвой неподвижности. Синие губы его полураскрыты, остановившиеся глаза уже не смотрят по эту, видимую сторону вечности. Исхудалые руки сложены на коленях. Справа от него на камнях, пнях и сухих листьях сидят шесть слепых стариков, а слева, лицом к ним — шесть слепых женщин. Три из них все время молятся и причитают. Четвертая — совсем старуха. Пятая, в тихом помешательстве, держит на коленях спящего ребенка. Шестая поразительно молода, её распущенные волосы струятся по плечам. И женщины, и старики одеты в широкие, мрачные, однообразные одежды. Все они, поставив руки на колени и закрыв лицо руками, чего-то ждут. Высокие кладбищенские деревья — тисы, плакучие ивы, кипарисы — простирают над ними свою надежную сень. Темнота. Слепые переговариваются между собой. Они обеспокоены долгим отсутствием священника. Самая старая слепая говорит, что священнику не по себе уже несколько дней, что он стал всего бояться после того, как умер доктор. Священник беспокоился, что зима может оказаться долгой и холодной. Его пугало море, он хотел взглянуть на прибрежные скалы. Юная слепая рассказывает, что перед уходом священник долго держал её за руки. Его била дрожь, словно от страха. Потом он поцеловал девушку и ушел. «Уходя, он сказал «Покойной ночи!» — вспоминает кто-то из слепых. Они прислушиваются к рокоту моря. Шум волн неприятен им. Слепые вспоминают, что священник хотел показать им островок, на котором находится их приют. Именно поэтому он привел их поближе к берегу моря. «Нельзя вечно дожидаться солнца под сводами дортуара», — говорил он Слепые пытаются определить время суток. Некоторым из них кажется, что они чувствуют лунный свет, ощущают присутствие звезд Наименее чуткими оказываются слепорожденные («Я слышу только наше дыхание [...] Я никогда не чувствовал их», — замечает один из них). Слепым хочется вернуться в приют. Слышится далекий бой часов — двенадцать ударов, но полночь это или полдень, слепые понять не могут. Ночные птицы злорадно хлопают крыльями над их головами. Один из слепых предлагает, если священник не придет, возвращаться в приют, ориентируясь по шуму протекающей невдалеке большой реки. Другие собираются ждать, не трогаясь с места. Слепые рассказывают друг другу, откуда кто приехал на остров, юная слепая вспоминает свою далекую родину, солнце, горы, необыкновенные цветы. («У меня нет воспоминаний», — говорит слепорожденный.) Налетает ветер. Ворохами сыплются листья. Слепым кажется, что кто-то касается их. Их охватывает страх. Юная слепая ощущает запах цветов. Это асфодели — символ царства мертвых. Одному из слепых удается сорвать несколько, и юная слепая вплетает их себе в волосы. Слышится ветер и грохот волн о прибрежные скалы. Сквозь этот шум слепые улавливают звук чьих-то приближающихся шагов Это приютская собака. Она тащит одного из слепых к неподвижному священнику и останавливается. Слепые понимают, что среди них мертвец, но не сразу выясняют, кто это. Женщины, плача, становятся на колени и молятся за священника. Самая старая слепая упрекает тех, кто жаловался и не хотел идти вперед, в том, что это они замучили священника. Собака не отходит от трупа. Слепые берутся за руки. Вихрь крутит сухие листья. Юная слепая различает чьи-то далекие шаги. Крупными хлопьями падает снег. Шаги приближаются. Ребенок помешанной начинает плакать. Юная слепая берет его на руки и поднимает, чтобы он увидел, кто идет к ним. Шаги приближаются, слышно, как под чьими-то ногами шуршат листья, слышен шорох платья. Шаги останавливаются рядом с группой слепых «Кто ты?» — задает вопрос юная слепая. Ответа нет. «О, смилуйся над нами!» — восклицает самая старая. Снова молчание. Затем раздается отчаянный крик ребенка. Пересказала В. С. Кулагина-Ярцева

Морис Метерлинк

Там, внутри1904

Старый сад, в саду ивы. В глубине дом, три окна нижнего этажа освещены. Отец сидит у камелька. Мать облокотилась на стол и смотрит в пустоту. Две молодые девушки в белом вышивают. Склонившись головкой на левую руку матери, дремлет ребенок. В сад осторожно входят Старик и Незнакомец. Они смотрят, все ли домашние на месте, и переговариваются, решая, как лучше сообщить им о смерти третьей сестры. Старик считает, что нужно пойти вдвоем: несчастье, о котором сообщает не один человек, не так тяжело. Он подыскивает слова, чтобы рассказать о случившемся: «Когда её нашли, она плыла по реке, и руки её были сложены…» Незнакомец поправляет его — руки девушки были вытянуты вдоль тела. Именно Незнакомец заметил и вытащил утопленницу. Старик вспоминает, как встретил утонувшую девушку утром у церкви, — «она улыбнулась так, как улыбаются те, которые не хотят говорить, которые боятся, чтобы их не разгадали…». У каждого человека есть немало поводов, чтобы не жить, рассуждает Старик. В душу не заглянешь, как в комнату. Незнакомец и Старик наблюдают за мирной, обычной жизнью семьи. Семьи, которой кажется, что она в безопасности: на окнах решетки, двери заперты на засов. Незнакомец порывается пойти рассказать о случившемся, боясь, что кто-нибудь сообщит ужасную новость, не подготовив родных. Входит внучка Старика, Мария. Она сообщает, что крестьяне идут и несут на носилках из ветвей утопленницу. Старик велит Марии взглянуть в окно: «Ты хоть немного поймешь, что такое жизнь…» Внутри дома сестры подходят к окнам и всматриваются в темноту. Затем целуют мать. Старшая гладит ребенка, а он не просыпается. Девушки подходят к отцу. Эти простые, скупые движения завораживают наблюдающих из сада Старика, его внучку и Незнакомца. Теперь уже Мария просит деда не сообщать пока родным умершей девушки о несчастье. Старик готов согласиться с ней и не говорить им ничего до утра, но поздно — толпа с телом уже подошла к дому. Появляется другая внучка Старика — Марта. Поняв, что дед еще ничего не сказал, она готова сама пойти в дом с дурной вестью. Старик велит ей остаться и не смотреть в окно, чтобы не увидеть, «каким становится человеческое лицо, когда перед глазами проходит смерть». Становятся слышны молитвы. Часть толпы входит в сад. Раздаются приглушенные шаги и тихий говор. Старик уходит в дом. Марта и Мария сидят на скамейке спиной к окнам. Незнакомец смотрит в окно и комментирует происходящее. Вот все прислушиваются — наверное, это Старик постучал в дверь. Отец идет открывать. Все встают, только ребенок, склонив головку набок, спит в кресле. Старик медлит. Но наконец страшные слова произнесены. Мать, отец и обе девушки бросаются к двери, но отцу не сразу удается открыть её. Старик пытается удержать мать. Толпа в саду рассеивается. Только Незнакомец продолжает стоять под окном. Наконец двери дома распахиваются настежь, все выходят одновременно. При свете звезд и луны видно, как на носилках несут утопленницу. А посреди пустой комнаты, в кресле, ребенок по-прежнему спит сладким сном. Молчание. «Ребенок не проснулся!» — говорит Незнакомец и уходит. Пересказала В. С. Кулагина-Ярцева

автор: Морис Метерлинк
СМЕРТЬ ТЕНТАЖИЛЯодна из трех миниатюр для театра марионеток две другиеАлладина и Паломид и Там-Внутри. Марионеткифламандские, брюссельские, антверпенскиебыли весьма знамениты еще в начале ХХ века, они с успехом разыгрывали драматизированные притчи, сказки, моралите и другие пьесы абстрактного жанра, для которого специфический язык этого театра ритм, жест, маска был лучшим театральным языком.

Морис Метерлинк

Синяя птица1908

Канун Рождества. Дети дровосека, Тильтиль и Митиль, спят в своих кроватках. Вдруг они просыпаются. Привлеченные звуками музыки, дети подбегают к окну и смотрят на рождественское празднество в богатом доме напротив. Слышится стук в дверь. Появляется старушонка в зеленом платье и красном чепце. Она горбата, хрома, одноглаза, нос крючком, ходит с палочкой. Это Фея Берилюна. Она велит детям отправиться на поиски Синей Птицы. Её раздражает, что дети не различают вещей очевидных. «Надо быть смелым, чтобы видеть скрытое», — говорит Берилюна и дает Тильтилю зеленую шапочку с алмазом, повернув который человек может увидеть «душу вещей». Как только Тильтиль надевает шапочку и поворачивает алмаз, все окружающее чудесно преображается: старая колдунья превращается в сказочную принцессу, бедная обстановка хижины оживает. Появляются Души Часов, Души Караваев, Огонь предстает в виде стремительно двигающегося человека в красном трико. Пес и Кошка тоже приобретают человеческий облик, но остаются в масках бульдога и кошки. Пес, обретя возможность облечь свои чувства в слова, с восторженными криками «Мое маленькое божество!» прыгает вокруг Тильтиля. Кошка жеманно и недоверчиво протягивает руку Митиль. Из крана начинает бить сверкающим фонтаном вода, а из её потоков появляется девушка с распущенными волосами, в как бы струящихся одеждах. Она немедленно вступает в схватку с Огнем. Это Душа Воды. Со стола падает кувшин, и из разлитого молока поднимается белая фигура. Это робкая и стыдливая Душа Молока. Из сахарной головы, разорвав синюю обертку, выходит слащавое фальшивое существо в синей с белым одежде. Это Душа Сахара. Пламя упавшей лампы мгновенно превращается в светозарную девушку несравненной красоты под сверкающим прозрачным покрывалом. Это Душа Света. Раздается сильный стук в дверь. Тильтиль в испуге поворачивает алмаз слишком быстро, стены хижины меркнут, Фея вновь становится старухой, а Огонь, Хлеб, Вода, Сахар, Душа Света, Пес и Кошка не успевают вернуться назад, в Молчание, фея приказывает им сопровождать детей в поисках Синей Птицы, предрекая им гибель в конце путешествия. Все, кроме Души Света и Пса, не хотят идти. Тем не менее, пообещав подобрать каждому подходящий наряд, фея уводит их всех через окно. И заглянувшие в дверь Мать Тиль и Отец Тиль видят только мирно спящих детей.Во дворце Феи Берилюны, переодевшись в роскошные сказочные костюмы, души животных и предметов пытаются составить заговор против детей. Возглавляет их Кошка. Она напоминает всем, что раньше, «до человека», которого она именует «деспотом», все были свободны, и высказывает опасение, что, завладев Синей Птицей, человек постигнет Душу Вещей, Животных и Стихий и окончательно поработит их. Пес яростно возражает. При появлении Феи, детей и Души Света все затихает. Кошка лицемерно жалуется на Пса, и тому попадает от Тильтиля. Перед дальней дорогой, чтобы покормить детей, Хлеб отрезает от своего брюха два ломтя, а Сахар отламывает для них свои пальцы (которые тут же отрастают вновь, поэтому у Сахара всегда чистые руки). Прежде всего Тильтилю и Митиль предстоит посетить Страну Воспоминаний, куда они должны отправиться одни, без сопровождения. Там Тильтиль и Митиль гостят у покойных дедушки и бабушки, там же они видят и своих умерших братцев и сестриц. Оказывается, что умершие как бы погружены в сон, а когда близкие вспоминают о них, пробуждаются. Повозившись с младшими детьми, пообедав вместе со всем семейством, Тильтиль и Митиль торопятся уйти, чтобы не опоздать на встречу с Душой Света. По просьбе детей дедушка с бабушкой отдают им дрозда, который показался им совершенно синим. Но когда Тильтиль и Митиль покидают Страну Воспоминаний, птица становится черной.Во дворце Ночи первой оказывается Кошка, чтобы предупредить хозяйку о грозящей опасности — приходе Тильтиля и Митиль. Ночь не может запретить человеку распахнуть врата её тайн. Кошке и Ночи остается только надеяться, что человек не поймает настоящую Синюю Птицу, ту, что не боится дневного света. Появляются дети в сопровождении Пса, Хлеба и Сахара. Ночь пытается сначала обмануть, потом запугать Тильтиля и не дать ему ключ, открывающий все двери в её дворце. Но Тильтиль поочередно открывает двери. Из-за одной выскальзывают несколько нестрашных Призраков, из-за другой, где находятся болезни, успевает выбежать Насморк, из-за третьей чуть не вырываются на свободу войны. Затем Тильтиль открывает дверь, за которой Ночь хранит лишние Звезды, свои любимые Ароматы, Блуждающие Огни, Светляков, Росу, Соловьиное Пение. Следующую, большую среднюю дверь, Ночь не советует отпирать, предупреждая, что за ней кроются видения настолько грозные, что не имеют даже названия. Спутники Тильтиля — все, кроме Пса, — в испуге прячутся. Тильтиль и Пес, борясь с собственным страхом, открывают дверь, за которой оказывается дивной красоты сад — сад мечты и ночного света, где среди звезд и планет без устали порхают волшебные синие птицы. Тильтиль зовет своих спутников, и, поймав каждый по нескольку синих птиц, они выходят из сада. Но вскоре пойманные птицы погибают — дети не сумели обнаружить ту единственную Синюю Птицу, что выносит свет дня.Лес. Входит Кошка, здоровается с деревьями, разговаривает с ними. Натравливает их на детей. Деревьям есть за что не любить сына дровосека. И вот Тильтиль повержен наземь, а Пес еле освободился от пут Плюща, он пытается защитить хозяина. Оба они на волосок от гибели, и лишь вмешательство Души Света, которая велит Тильтилю повернуть алмаз на шапочке, чтобы погрузить деревья в мрак и молчание, спасает их. Кошке удается скрыть свою причастность к бунту.Дети ищут Синюю Птицу на кладбище. В полночь Тильтиль со страхом поворачивает алмаз, могилы разверзаются, и из них появляются целые снопы призрачных, волшебно прекрасных белых цветов. Птицы поют восторженные гимны Солнцу и Жизни. «Где же мертвые?.. — Мертвых нет…» — обмениваются репликами Тильтиль и Митиль.В поисках Синей Птицы дети со своим эскортом оказываются в Садах Блаженств. Тучные Блаженства едва не втягивают Тильтиля и его спутников в свои оргии, но мальчик поворачивает алмаз, и становится видно, насколько Тучные Блаженства жалки и безобразны. Появляются домашние Блаженства, которых поражает, что Тильтиль не подозревает об их существовании. Это Блаженство Быть Здоровым, Блаженство Любить Родителей, Блаженство Голубого Неба, Блаженство Солнечных Дней, Блаженство Видеть Зажигающиеся Звезды. Они посылают самое быстроногое Блаженство Бегать По Росе Босиком известить о приходе детей Великие Радости, и вскоре появляются высокие прекрасные ангелоподобные существа в блистающих одеждах, Среди них Великая Радость Быть Справедливым, Радость Быть Добрым, Радость Понимать и самая чистая Радость Материнской Любви. Она кажется детям похожей на их мать, только гораздо красивее… Материнская Любовь утверждает, что дома она такая же, но с закрытыми глазами ничего нельзя увидеть. Узнав, что детей привела Душа Света, Материнская Любовь созывает другие Великие Радости, и они приветствуют Душу Света как свою владычицу. Великие Радости просят Душу Света откинуть покрывало, которое ещё скрывает непознанные Истины и Блаженства. Но Душа Света, исполняя приказ своего Повелителя, лишь плотнее закутывается в покрывало, говоря, что час ещё не настал, и обещая прийти когда-нибудь открыто и смело. Обнявшись на прощание, она расстается с Великими Радостями.Тильтиль и Митиль в сопровождении Души Света оказываются в Лазоревом дворце Царства Будущего. К ним сбегаются Лазоревые Дети. Это дети, которые когда-нибудь родятся на Земле. Но на Землю нельзя прийти с пустыми руками, и каждый из детей собирается принести туда какое-нибудь свое изобретение: Машину Счастья, тридцать три способа продления жизни, два преступления, летающую по воздуху машину без крыльев. Один из малышей — удивительный садовник, выращивающий необыкновенные маргаритки и огромный виноград, другой — Король Девяти Планет, ещё один призван уничтожить на Земле Несправедливость. Двое лазоревых детишек стоят, обнявшись. Это влюбленные. Они не могут наглядеться друг на друга и беспрерывно целуются и прощаются, потому что на Земле окажутся разделены столетиями. Здесь же Тильтиль и Митиль встречают своего братика, который вскоре должен появиться на свет. Занимается Заря — час, когда рождаются дети. Появляется бородатый старик Время, с косой и песочными часами. Он забирает тех, кто должен вот-вот родиться, на корабль. Корабль, который везет их на Землю, проплывает и скрывается. Доносится далекое пение — это поют Матери, встречающие детей. Время в изумлении и гневе замечает Тильтиля, Митиль и Душу Света. Они спасаются от него, повернув алмаз. Под покрывалом Душа Света прячет Синюю Птицу.У ограды с зеленой калиткой — Тильтиль не сразу узнает родной дом — дети расстаются со своими спутниками. Хлеб возвращает Тильтилю клетку для Синей Птицы, так и оставшуюся пустой. «Синяя Птица, по-видимому, или вовсе не существует, или меняет окраску, как только её сажают в клетку…» — говорит Душа Света. Души Предметов и Животных прощаются с детьми. Огонь чуть не обжигает их бурными ласками, Вода журчит прощальные речи, Сахар произносит фальшивые и слащавые слова. Пес порывисто бросается к детям, его ужасает мысль о том, что он не сможет больше говорить со своим обожаемым хозяином. Дети уговаривают Душу Света остаться с ними, но это не в её власти. Она может лишь пообещать им быть с ними «в каждом скользящем лунном луче, в каждой ласково глядящей звездочке, в каждой занимающейся заре, в каждой зажженной лампе», в каждом их чистом и ясном помысле. Бьет восемь часов. Калитка приотворяется и тотчас же захлопывается за детьми.Хижина дровосека волшебно преобразилась — все здесь стало новее, радостнее. Ликующий дневной свет пробивается в щели запертых ставен. Тильтиль и Митиль сладко спят в своих кроватках. Мать Тиль приходит будить их. Дети начинают рассказывать об увиденном во время путешествия, и их речи пугают мать. Она посылает отца за доктором. Но тут появляется Соседка Берленго, очень похожая на фею Берилюну. Тильтиль начинает объяснять ей, что не сумел найти Синюю Птицу. Соседка догадывается, что детям что-то пригрезилось, возможно, когда они спали, на них падал лунный свет. Сама же она рассказывает о своей внучке — девочка нездорова, не встает, доктор говорит — нервы… Мать уговаривает Тильтиля подарить девочке горлицу, о которой та мечтает. Тильтиль смотрит на горлицу, и та кажется ему Синей Птицей. Он отдает клетку с птицей соседке. Дети новыми глазами видят родной дом и то, что в нем находится, — хлеб, воду, огонь, кошку и пса. Раздается стук в дверь, и входит Соседка Берленго с белокурой необыкновенно красивой Девочкой. Девочка прижимает к груди горлицу Тильтиля. Тильтилю и Митиль соседская внучка кажется похожей на Душу Света. Тильтиль хочет объяснить Девочке, как кормить горлицу, но птица, воспользовавшись моментом, улетает. Девочка в отчаянии плачет, а Тильтиль обещает ей поймать птицу. Затем он обращается к зрителям: «Мы вас очень просим: если кто-нибудь из вас её найдет, то пусть принесет нам — она нужна нам для того, чтобы стать счастливыми в будущем…»