Исцеление Винни-Пуха, свитера и рюкзака

В фильме «Целитель Адамс» главный герой, роль которого исполняет бесподобный Робин Вильямс, молча заклеивает скотчем пластиковый стакан другого, очень нелюдимого и крайне необщительного обитателя психиатрической клиники. Тот поднимает на него внимательный взгляд и начинает с ним общаться:

- Ты исцелил мой стакан, и я верю тебе.

Это было признание ценности другого человека через бережное отношение к его вещи. Люди так устроены, что имущество ощущается внешним кругом личности, и через отношение к этому кругу можно сообщить об отношении к самому человеку. Или швырнуть на пол и топтать ногами пиджак (как иной раз бывает в школах), что вызывает бурю негодования его владельца. Тут же разгорается локальный конфликт. Или поднять с пола вещь ребенка, зашить ее, привести в порядок. Стать доктором Айболитом для его игрушек и вещей.

Сначала в группе я исцелила зайца, у которого не было одного глаза. Потом начала реанимацию безрукого и безногого пластмассового медвежонка Винни-Пуха. Новые конечности были связаны из подходящей по цвету пряжи крючком. Мое занятие вызвало интерес некоторых присутствующих. В результате Никита научился вязать крючком, и Наташа тоже вложила свою лепту в исцеление Винни-Пуха. Вот уже второй месяц Винни-Пух важно восседает на полке, и никто ни одного раза не покушался на его новые конечности.

Потом Коля принес мне мягкого медведя, бок которого распоролся, и попросил зашить его. Хотя до того, казалось, и не замечал никакого неудобства, регулярно используя его в качестве подушки перед телевизором.

У Димы был рваный рюкзак. Мальчик поступил только сегодня, и держался очень неуверенно, постоянно порываясь сбежать к своей бабушке. Я попросила разрешения зашить его рюкзак. Он испытующе посмотрел на меня (глаза просто рентгеновские, пронизывающие до глубины души) и разрешил. Это был первый шаг взаимного доверия. Потом исцелению подвергся свитер Димы. А потом мне пришлось собирать его в психиатрическую больницу (необходимость такая произошла от его буйного эмоционального срыва, который перепугал дежурного воспитателя). Он без возражений собрался и сел в машину. Меня потом только сильно мучила совесть, что не могла сказать ему полной правды о том, куда и как надолго он едет. Впрочем, накануне его уже возили к психиатру, и он догадывался о цели поездки. Он только не знал, что из психиатрического стационара не сбежишь. А я знала... Он мне просто верил и подчинился необходимости. А я после этого заболела – обострилась язва. Говоря правду, приходится обнажать свои язвы, свидетельствующие о низкой степени профессионализма и прочем низком пилотаже. Облегчение пришло только тогда, когда я села и стала писать про Диму сказку (которая потом незаметно переросла в «Сказание о принце Эйнаре и живой воде»), и приняла решение навестить его в больнице и передать привет от ребят. Что потом и исполнила. Кажется, Дима простил меня, во всяком случае, рад был увидеть. Его за две недели не навещал никто – ни мать, ни бабушка. Мой внутренний судья только так смягчил наказание за ложь. Вы спросите, нельзя ли было сказать мальчику полную правду или не отправлять в больницу? Сама себе ответила: нельзя было. Нечем было бы крыть. Не цепями же его было заковывать, чтобы отправить в «психушку». И оставить в приюте невозможно, ведь последний представляет из себя не медицинское учреждение для детей с острыми эмоциональными расстройствами, а социальное учреждение с одним-единственным врачом-педиатром. Вот такая получилась полуправда по умолчанию. Похвастаться нечем….

От «духа» до волшебника

Как помочь маленькому неудачнику, у которого явственно прорезались признаки озлобления против мира и тотального слепого упрямого протеста? Он уходит в себя все глубже и угрюмее. Перспектива такого его взросления устрашает. И он прекрасно знает, что воспитателю в нашем приюте запрещено наказывать детей физически (и это большая редкость среди учреждений подобного рода). Увещевания и порицания он игнорирует подобно Ваське из басни Крылова, к шантажу, подкупу и манипуляциям я сама не склонна. Тут не выдерживают другие мальчишки. В каждой группе есть свои авторитеты, «деды». Их побаиваются новички – «гуси» и «духи» соответственно армейской терминологии. Вот они имеют возможность применить реальную силу. Я пережила период мучительных сомнений в правомерности использования союза с «дедами» и все же решила из двух зол выбрать меньшее, как я это понимала. При этом я не считаю, что была права тогда и что не было какого-то другого выхода. К дедовщине я заочно относилась очень брезгливо и считала этот вид отношений диким и недостойным человека цивилизованного. Но пришлось взвесить 2 тяжести. На одной чаше весов было непреклонное упрямство Игорька, который уже почти возомнил, что может явиться исключением среди прочих детей, на другой – риск потерять контроль над стихией дедовщины. Но я проводила с ребятами много времени неформально и была уверена в нашей взаимной симпатии и уважении. Я имела право договариваться с ними и быть честной – так я чувствовала. Поэтому я попросила Лешу об одном – предупредить Игоря о возможности наказания с его стороны. Леша понял и не сделал ничего лишнего. Игорь мрачно подчинился ему и отправился стирать носки. Это не было хорошим выходом, это было насилием, но, может, это было наименьшим из всех возможных насилий над ним и другими, окружающими людьми. Я сейчас рискую своей репутацией, описывая неприглядную правду, но кому может быть нужна рафинированная полуправда? При этом от всей души надеюсь, что найдется немало людей, которым удастся найти лучший выход.

Что было дальше – мы с Игорем не стали врагами из-за «того» случая. Дети ведь прекрасно понимают, когда они внутренне не правы и прощают наказание тем, кто их любит и им сочувствует. Не простят только тому, кто их наказывает равнодушно и формально, с раздражением по отношению к неудобному объекту. Вот и выяснилось постепенно, что мальчик умеет и любит показывать фокусы – со спичками и веревочкой и игральными картами. Получается у него очень прилично и убедительно. Но в нашей группе все это уже не в первой. А надо создавать позитивную педагогическую ситуацию. Уговариваю его показать сеанс фокусов в группе малышей, которая представляет в плане шоу-презентаций абсолютную целину. Глаза у Игорька становятся чуть живее, и постепенно эта идея его начинает увлекать. Из легкого шелкового покрывала сооружаю ему ярко-зеленый плащ, с его помощью клею ему белый цилиндр из ватмана, а он готовит свою программу фокусов, которую мы несколько раз для верности прокатываем. И вот однажды готовы мы и готовы наши зрители-дошколята. Вошел Игорек в прикиде волшебника и начал свой сеанс. Для малышей это было чудо, а он для них был кудесником. Успех концерта был убедительным и для меня и для Игоря.

А потом я начала придумывать про Игоря сказку, и общими усилиями мы ее продолжили и закончили. Не говорилось ни слова о том, про кого эта сказка. Это была просто сказка про песика Рекса. И вообще ни в каком случае не говорится, что это сказка о ребенке. Он еще может подумать, что у взрослой тети не все дома. А с «просто сказкой» все нормально – ее можно придумывать в любом направлении. На самом деле направление внутри ребенка вполне определенное, туда, куда ему действительно нужно. И задача взрослого, сочиняющего вместе с ребенком сказку, уловить это нужное направление и помочь оформить сказку. Вот какая у нас получилась сказка.

Жил-был песик

Жил-был маленький, очень симпатичный песик. Звали его Рекс. У Рекса были веселые круглые глазки и пушистый хвостик колечком. Он жил во дворе большого красивого дома. Кроме него, во дворе жили его мама Зита и папа Гром, и еще брат и сестренка. Рекс с братишкой и сестрой целыми днями играли в догонялки и «кто скорей схватит косточку».

Однажды ночью Рексу приснился страшный сон, как будто его мама и папа превратились в волка и лисицу и убежали в лес. Рекс проснулся в страхе и увидел, что и в правду – нет рядом ни мамы, ни папы. Бедный маленький Рекс! Как он напугался и дрожал от страха, что они не вернутся. Его сестра и брат спали и ничего не знали, и он не стал их будить. Он всю ночь так и просидел без сна и ждал, когда вернутся Зита и Гром.

Они вернулись на следующий день и смеялись над Рексом и стыдили его, что он такой трусишка. Рекс ничего не ответил им, но ночью стал плохо спать. И однажды ночью увидел вот что… Зита и Гром встали и о, ужас, Рекс увидел, что они начинают превращаться в волка и лисицу! А потом они вскочили и побежали прочь. Рекс пришел в себя от страха и решил посмотреть, куда же они направляются. И побежал за ними, стараясь быть незаметным. Волк и лисица большими прыжками мчались в лес, и бедный Рекс едва-едва поспевал за ними. И только он вбежал в лес, то оказалось, что за деревьями не видит уже никого. Волк и лисица исчезли.

Рекс стал искать их, надеясь, что, если найдет их, то, может быть, уговорит стать опять мамой и папой. Но никого не нашел, а только заблудился. Что делать!?

Он стал тихонько скулить от страха и горя. К тому же он проголодался и хотел спать. А вокруг было так темно и холодно. Да еще между стволами иногда вдруг светились чьи-то глаза, и вдали раздавалось уханье филина. Рекс дрожал и плакал почти до утра. Вдруг рядом метнулась какая-то тень, и кто-то мягко шлепнулся рядом с ним. Как взвизгнул от страха Рекс!

- Тихо ты, весь лес разбудишь, - ворчливо сказал ему кто-то совсем не злым голосом, - ты чего плачешь?

Тут Рекс пригляделся изо всех сил – это был кто-то совсем небольшой, даже меньше его. И пахло от него не страшно.

- А ты кто? – спросил Рекс.

- Я – барсук, твой новый друг, если хочешь, конечно. Ты что, заблудился?

- Мои мама и папа превратились в волка и лисицу и убежали в лес. А я хотел их найти и заблудился.

- А-а-а… До утра ты вряд ли их найдешь, а пока пошли со мной.

Барсук привел Рекса в свою нору, где жили еще и другие барсуки и барсучата. Он накормил Рекса и уложил его спать на мягкую постель. Рекс уснул, но всю ночь просыпался и иногда плакал от страха. Барсук жалел маленького песика и тепло его укрывал.

Утром взошло солнце и разбудило всех жителей леса. Кого не разбудили первые лучи солнца, того разбудило звонкое пение птичек. Проснулся и наш Рекс. Его опять накормил барсук и познакомил с соседскими барсучатами и белками. С ними было интересно играть, но Рекс все время озирался и искал волка и лисицу, а, может, Зиту и Грома. Сам он в лес идти боялся, ведь в норе у барсука было так тепло и сытно.

Так он и стал там жить. Барсук пробовал с другими взрослыми поискать родителей Рекса, но Зиты и Грома не было нигде, а волки и лисицы попадались чужие, а, может быть, их просто было невозможно узнать.

Рекс стал лучше спать и повеселел, но иногда все-таки очень сильно грустил, когда вспоминал, что с ним произошло. Тогда он никого не хотел видеть и слышать рядом с собой. Один раз с ним хотела поиграть маленькая белка и, шутя, дернула его за хвостик. Тогда Рекс сильно ударил ее, и белка обиженно заплакала. Потом к нему подошел сам барсук:

- Рекс, почему ты обидел белку? Разве это хорошо?

- А пусть она от меня отстанет! И вы все от меня тоже отстаньте! Надоели!

Барсук расстроился и пошел прочь от Рекса. Он первый раз видел его таким злым. Как-то барсук попросил его помочь подправить выход из норы – стал он обсыпаться, а Рекс ответил ему:

- Не хочу, - и отвернулся.

Барсук не знал, что и делать – характер у песика портился не по дням, а по часам. Других зверят обижало то, что Рекс не выполняет общих для всех обязанностей, и однажды барсук не стал вмешиваться, когда они побили щенка. Это был очень плохой выход, но что делать, если только так Рекс подчинился и стал убирать нору в свою очередь. Барсук думал, что надо придумать что-то получше, и только просил остальных зверят не быть жестокими к Рексу. Но вот как-то маленькие зверушки устроили спортивное соревнование, и оказалось, что Рекс очень быстрый и ловкий. Все ему аплодировали, вручили ему грамоту победителя, и Рекс очень обрадовался. В этот день он сам помог барсуку вынести мусор из норы. А потом сам устраивал соревнования для зверушек, и его даже выбирали главным судьей.

А дальше … Рекс вырос, научился сам ходить по лесу, и однажды решил вернуться в свой родной двор, найти туда дорогу. Он простился с барсуком и своими друзьями, и пошел туда, куда его звало сердце. Он очень хотел найти маму и папу, даже если они бывают иногда волком и лисицей. Теперь он уже не боялся никаких зверей, во всяком случае, из тех, кто встречался ему в лесу.

Он нашел дорогу домой, хоть и не сразу, пришел в свой двор. Его встретили выросшие брат и сестра, а на солнышке грелись теперь уже старенькие и почти беспомощные мама и папа. В лес бегать им теперь было уже трудно, так же как и двор охранять. Теперь Рекс был самым сильным из всех, и он стал самым главным охранником на этом дворе. И ему очень это нравилось.