Часть iii первооснова одаренности

1. Надо ли учить детей задавать вопросы?

Помните знаменитое и грустное: «Почему матери так хотят, чтобы их дети были талантливы? Лучше бы они хотели им счастья...»

И все же заветная мечта многих родителей - иметь одаренного, талантливого ребенка.

Одаренным ребенком гордятся: его с плохо скрытым торжеством и нескрываемой тревогой (что за этим даром стоит, что будет дальше) демонстрируют знакомым, показывают психологам. Ребенка начинают учить языкам и музыке, живописи и танцам на льду. Талант - словно пропуск в необыкновенную, замечательную жизнь...

Различия в способностях детей проявляются заметно даже для неподготовленного человека. Тем более отчетливо их наблюдают учителя. Одним детям все дается очень трудно, и только повышенное усердие может привести их к успеху. У других, наоборот, все получается легко, как бы играючи. А у третьих детей одаренность просто удивительна; их так и называют старинным словом «вундеркинд» («чудо-ребенок»). Еще до школы многие из них читают научную литературу, сочиняют стихи, овладевают языками.

Что же есть особенное в этих детях, что делает их «чудо-детьми»?

Выше мы уже говорили, что основой одаренности является развитая, устойчивая, не поддающаяся никакому давлению познавательная потребность. Примеров много.

Костя, которому всего семь лет. Внешне это типичный «вундеркинд». Бледноватый, неловкий в движениях, порывистый, нервный. Замедлено развитие моторных навыков - все позже и труднее, чем у других детей. С большим трудом овладел ездой на велосипеде; упорство здесь проявляла главным образом мать – она понимает, как важен спорт для развития Кости.

Самое большое удовольствие для Кости – думать. В это «думать» входит все: читать, считать, сочинять стихи, сказки, песенки, разговаривать со взрослыми об их работе, задавать им вопросы, на которые те должны искать ответ в энциклопедиях. Читать мальчик готов днем и ночью, вместо сладкого и, уж конечно, вместо обеда, вместо прогулки – словом, это – потребность номер один. «Читать он научился как-то незаметно, кажется, даже раньше, чем хорошо говорить, года в два с половиной», – рассказывает мать. Читает он «запоем» и все подряд, но уже формируется и определенное пристрастие – к биологии. С матерью у него ежедневно идут разговоры примерно такого содержания: «А если я съем эту куриную ножку, ты разрешишь мне читать «Вилли» (довольно толстая книга по биологии, любимое пособие абитуриентов биологических факультетов)?» Не меньше, чем читать, Костя любит сочинять. Сочиняет стихи, музыку, рассказы.

Косте нравится разбирать ноты («какая музыка выйдет»), а играть он любит меньше. Даже в музыке его привлекает, так сказать, ее интеллектуальная сторона – разбирать ноты, сочинять («складывать», как говорит он).

И все это мальчик делает с очевидной радостью. Удовольствие у него написано на лице, оно во всей его фигуре. Глаза горят, он улыбается и удивляется одновременно, ерзает на стуле, говорит быстро, взволнованно...

К настоящему времени накопилось уже достаточное количество фактов, свидетельствующих о самой серьезной роли познавательной потребности в развитии умственной одаренности.

Описанным выше детям умственная деятельность нужна буквально физически. Если лишить их этого – они заболеют. (Известны случаи, когда, желая избавить такого ребенка от «излишней» нагрузки, его совсем лишали книг, умственных занятий. У этих «чудо-детей» в результате такого интеллектуального «голодания» нередко обнаруживался тяжелый нервный срыв.)

Однако главный предмет нашего разговора – самые обычные дети. Они из первого класса идут во второй, иностранный язык изучают только в школе и часто с неохотой, а стихи начинают сочинять не раньше переходного возраста.

Ученые пришли к выводу, что все дети любят умственный труд, у них у всех ярко выражена потребность в познавательной деятельности.

Совсем крохотный ребенок радуется новому звуку (не слишком резкому), новой цветной игрушке. С этого начинается умственная активность, из которой потом может родиться настоящая любовь к умственному труду.

Видели вы малыша, который не задает своих «почемучьих» вопросов? Эти «сто тысяч почему» вылетают из всех детей: «Почему солнышко светит?», «Почему дует ветер?», «Почему днем светло, а ночью темно?», «Почему автомобиль сам едет?» И даже: «Почему кот жмурится, когда я его глажу? В этих «почему» желание не только узнать, но часто именно поразмышлять, не просто получить информацию, а задать работу мозгам.

Даня. Обыкновенный трехлетний мальчик. Увидев меня: «Ты почему в очках?» – «Потому что глазки плохо видят». Молчит, сопит. «А почему глазки плохо видят?» Я решаю сделать ситуацию педагогически поучительной: «Читала, когда темно было, вот и испортила глаза». Даня наморщил лоб, думает. «А зачем же ты читала, когда было темно?» – задает он следующий, логически безупречный вопрос.

Трехлетняя Оля размышляет вслух: «Солнышко днем потому светит, чтобы люди могли гулять, а ночью они должны спать, потому оно и прячется».

А любовь детей к загадкам! Я помню случай, когда контакт с ребенком был завоеван именно благодаря загадке.

Родители ушли в театр, а четырехлетний мальчик, обнаружив, что их нет, принялся истошно орать. Я растерялась. Что делать? Решила «брать» на «познавательную потребность». «Слушай, отгадай загадку: когда человек в комнате бывает без головы?» (загадка так себе, но важен, как говорится, принцип). Мальчик сделал перерыв в реве и прислушался. Потом заревел снова. Однако дело было сделано. Поревев еще немного, он спросил: «Когда снимет шапку?» – «Нет, – возразила я с облегчением, – голова же при этом остается». У малыша засверкали глазенки: «Когда возьмется за голову?», «Когда нагнет голову?», «Когда засунет в наволочку?»... Мальчик был самый обыкновенный и очень любил, как он говорил, «отгадывать».

Однажды я была свидетелем, как этот же мальчик научился считать. Считать до десяти он умел и раньше, а теперь он научился складывать. Сидя на диване, разбросав перед собой кубики, он вдохновенно считал: «Два и два – это... – пауза, – четыре, два и четыре – это ... – пауза длиннее, – шесть». – «Давай считать вместе», – предложила я. «Нет, я сам», – заявил он.

В этом «я сам», в желании самому считать, читать, конечно, много стремления к самоутверждению, к самостоятельности, но есть и удовольствие от умственного напряжения, от работы собственной мысли.

В московской экспериментальной школе №91 уже в начальных классах детей учат правильно работать с научными (а не житейскими) понятиями, и именно на основе этих понятий у ребенка создается обобщенное представление о числе, фонеме, графеме, представление о мере и отношении. Психологи и педагоги, работающие в этой школе, говорят, что дети учатся этому с гораздо большей охотой, чем при обычном обучении. Программа значительно труднее, а умственная активность выше. И это все – самые обычные дети, никак не отобранные.

Наблюдения за одаренными детьми и сравнение их с обычными показывают, что различие заключается главным образом не в том, что у последних «не хватает» познавательной потребности. Потребность в умственной деятельности, как уже говорилось, есть у всех детей. Дело, скорее, в том, что у большинства маленьких детей есть своего рода гармония потребностей: ребенку хочется и сказку послушать, и побегать, и посмотреть мультфильм. Обычные дети любят кататься на велосипеде, любят цирк и мороженое, любят стрелять из рогатки и играть в школу. И все любят задавать вопросы.

У одаренных же детей нередко наблюдается определенная диспропорция потребностей. Одна потребность – умственная – вырастает чрезмерно, подавляя все остальное. Многие одаренные дети отстают в физическом развитии. Они с трудом овладевают физическими навыками – в основном потому, что не чувствуют к этому большой склонности. Возможно, что некоторое отставание других потребностей – в общении, в движении и т. д. – служит благоприятным фактором для развития одной – умственной – потребности.

Некоторые такие дети с возрастом меняются, у них появляется интерес к общению, к спорту, а некоторые так и остаются «умными старичками», несчастными «чудо-детьми». И может быть, правы мамы многих этих детей, когда вместе с гордостью испытывают тревогу: каким будет их «необыкновенный» ребенок в жизни, не будет ли он «неумеха», ничего не видящий и не знающий, кроме книжек.

Да, у маленьких детей у всех (практически без исключения, если иметь в виду здоровых детей) есть потребность в умственной деятельности. И именно благодаря этой познавательной потребности ребенок чрезвычайно быстро овладевает человеческим опытом.

Один греческий философ считал, что основной обязанностью учителя является «научить ребенка задавать вопросы». Но философ все же был не совсем прав. Ребенка не нужно учить задавать вопросы – важно не подавить у него это желание, а укрепить, развить и превратить в Призвание.

Познавательная потребность есть у всех. Но сколько учеников в школе не хотят, не любят учиться! («Ничего не хотят знать», – жалуются учителя). Сколько взрослых – «ленивы и нелюбопытны»!

В чем же дело? Почему у одних людей – людей, как говорят, творческих – умственная активность проявляется ярко, свободно, празднично, а у других...

Молодой парень, родители махнули на него рукой, не хочет учиться, гуляет все вечера – и вдруг весь свой обеденный перерыв сидит за «спичечной» задачкой. Дал товарищ. Десять, двадцать, сорок минут – не получается. Подходит этот товарищ: «Давай расскажу», – и в ответ: «Не надо. Дай подумать». В этом «Дай подумать», конечно, сложный «расклад», но где-то в фундаменте есть и познавательная потребность.

Замотанный, задерганный начальник стройтреста по дороге домой решает кроссворд, на ходу, неровно процарапывая буквы, вписывает нужное слово. «Читать некогда, спать некогда, есть некогда», – патетически восклицал он в ответ на вопрос: «Как жизнь?» А вот поди ж ты, выдалось время на кроссворд.

Странная это вещь – любовь к кроссвордам. Обычно их любят люди, остро ощущающие интеллектуальную неудовлетворенность. Работа не всегда дает достаточное интеллектуальное напряжение, детективы, телевизор – тоже. А кроссворд... В самом деле: «Театральное объявление из шести букв, пятая – буква а». Сначала перебор вариантов совсем далеких: «Объявление», нет, не годится, много букв; «Вывеска» – это не про то; «анонс», ага, это ближе, но всего пять букв. А как называется объявление о том, что билетов нет, ага-ага – «аншлаг» – попал!»

Тут много разного – и облегчение от того, что, наконец, вспомнил, и маленькая гордость, совсем немножко самоутверждения (догадался!), но все же есть и радость умственной работы.

А любители разного рода викторин, головоломок! А почти всеобщая любовь к детективам (с немногим, почему-то женским, исключением)! Может быть, и здесь дело в том, что вместе с хитроумным комиссаром или полковником угрозыска мы тоже думаем, размышляем, ищем. Так сказать, приобщаемся к чужому поиску.

Наблюдения и эксперименты с детьми, не имеющими на первый взгляд познавательной потребности, показывают, что познавательная потребность у них есть, но она ушла в сторону, далеко от главной дороги.

Мальчишка-двоечник, которого дружно ругают все учителя («ничем не интересуется», «один футбол на уме»), упорно пытается разгадать механическую головоломку и просит: «Ты только не подсказывай». Медлительный, вялый, вечно сонный мальчик, который, как хором уверяют учителя, просыпается только со звонком на перемену, – этот мальчик, оказывается, оживает при слове «марки» и благодаря этой страсти накопил обширные познания по географии, этнографии, биологии.

Попробуйте провести с детьми «естественный» эксперимент. Загадайте им загадку, предложите хитрый вопрос (но такой, чтобы он по видимости не был связан со школьной программой) – и в классе все будут любознательными, никто не останется равнодушным.

Бывают, хотя и очень редко, дети, которых невозможно расшевелить, у которых очень трудно вызвать умственное удивление. Многие ученые считают, что в анамнезе этих детей обязательно имеется определенная психическая травма; она и вызвала такое резкое снижение познавательной потребности.

Из всего, что здесь говорилось, можно сделать по крайней мере два вывода:

1. Потребность в познавательной деятельности – это потребность в работе ума, радость от умственного труда.

2. Познавательная потребность присуща всем здоровым людям – взрослым и детям.

Но тут мы подошли к главному.

Познавательная потребность есть у всех, тогда почему же все-таки многие дети не хотят, не любят учиться?

Почему есть взрослые, которые засыпают над книгой, а по телевизору смотрят только развлекательную программу?

Почему, наконец, у одних умственная активность выражается в научной страсти, а у других в любви к кроссвордам или детективам? Что стало причиной?

Познавательная потребность есть у всех и... не у всех. Но об этом – разговор дальше.