Нужный человек в нужное время

«Вот что значит обратиться к правильным людям в правильное время», - часто думала Карол. Удивительно ведь, что из всего огромного Лондона и изо всей страны для воплощения идеи сэра Бивера выбрали именно МакУиртеров! Видимо, «мисс Превосходству» не терпелось поскорее появиться на свет, и она точно знала, кто окажется для нее самым лучшим родителем. Норриса порекомендовал Биверу Кристофер Чатауэй, в прошлом спортсмен, как и сам Норрис, - в былые времена они оба занимались спринтом. Теперь же Чатауэй - солидный пивовар в компании Гиннессов, а Норрис МакУиртер открыл свое информационное агентство и поставлял информацию различным издательствам, составителям энциклопедий, монографий и справочников.

Как бы то ни было, Хью Бивер для начала пригласил Норриса на ленч, чтобы познакомиться поближе. Однако на этом ленче в принадлежавшем Гиннессам пабе, что неподалеку от Тауэра, Норрису не удалось притронуться к еде, ибо сэр Бивер, преисполненный важности собственного проекта, экзаменовал его четыре часа кряду!

В самом деле, не мог же он поручить авторство своего справочника недостаточно образованному и нелюбознательному человеку! Разумеется, он был в курсе, что Норрис окончил Оксфорд, но мало ли неучей его окончило!

- А назовите-ка, молодой человек, самую быстролетную птичку, - не без лукавства задал Бивер свой первый вопрос.

- Сокол-сапсан, латинское название Falco peregrinus, - задумавшись не более чем на секунду, выпалил Норрис. - В пикирующем полете способен развивать скорость до 390 километров в час.

Бивер пораженно и немного подозрительно уставился на испытуемого, а потом, закряхтев, полез в свою шпаргалку: конечно, он подготовил ответы, чтобы не ударить в грязь лицом, но выучить наизусть не успел, хотя блеснуть кругозором хотелось. В биверской подсказке значилось - предельная скорость полета сапсана только 370 километров в час. Норрис невозмутимо заметил, что просто разные энциклопедии дают разные данные. И процитировал уточняющие цифры еще из трех уважаемых источников.

- Самое тяжелое млекопитающее? - выдержав паузу, спросил Бивер.

- Голубой кит, - последовал незамедлительный ответ МакУиртера, - латинское название Balaenoptera musculus, вес взрослой самки в среднем около 120 тонн, - на этот раз Норрису не потребовалось на раздумья даже секунды.

Бивер знал, что ответ верен, и теперь внимательно обшаривал глазами Норриса и пространство вокруг него - словно неожиданную подсказку он мог получить с неба или, на худой конец, из-под стола. И, наконец, последний, коронный вопрос, на который, Бивер был уверен, МакУиртер точно не ответит.

- Мистер МакУиртер, а не назовете ли вы мне язык, в котором самое меньшее число неправильных глаголов? - с торжествующей медлительностью произнес Бивер.

- Это турецкий язык, мистер Бивер, - снова без паузы ответил Норрис, - в нем только один-единственный неправильный глагол.

...Вскоре для Карол причина таких обширных познаний Норриса перестала быть тайной, а пока их роман неторопливо набирал силу. Часто случалось, что, вместо того, чтобы вдвоем прогуляться и выпить того же пива Guinness, Карол стояла над душой у Норриса, пока тот для своей «мисс Превосходство» в пятнадцатый раз сверял данные относительно самого длинного лошадиного хвоста - в разных энциклопедиях они отличались на несколько миллиметров!

Но вот Норрис отрывался от работы, и они шли гулять. С ним было интересно - он знал массу самых невероятных историй о самых невероятных вещах и умел рассказывать их так живо и остроумно, что не возникало иссушающего впечатления, будто общаешься с ходячей энциклопедией.

Крах кулинарной мечты

Он звал Карол Булкой и поддразнивал, спрашивая, когда же она ему приготовит обещанный десерт. Карол тогда, и правда, мечтала стать знаменитым кондитером. Однако после замужества все эти мечты улетели, как осенние листья - ей пришлось заниматься отнюдь не приготовлением десертов. А жаль, возможно, ее жизнь оказалась бы куда спокойнее и приятнее, если бы проходила среди сладкого запаха какао и ванили.

Кстати, именно Норрис просветил ее, что, оказывается, самая дорогая пряность в мире - это шафран, а самый дорогой орех - макадамия. Много лет спустя, где-то в начале 1980-х годов, их с Норрисом пригласили в один нью-йоркский ресторан, где предложили отведать самый дорогостоящий в мире десерт стоимостью в десять тысяч долларов.

Карол распирало нетерпеливое любопытство поскорее попробовать это диво. Им оказалось сливочное мороженое на двадцати пяти сортах какао, украшенное взбитыми сливками, кусочками съедобного золота и маленькой шоколадкой. Норрис недоуменно вскинул брови: он отказывался понимать, за что же дерут такие деньги. Выяснилось, что десерт подают в бокале, украшенном золотой каймой и алмазами, с золотой ложечкой впридачу - и все это оставалось клиенту на память о божественном лакомстве. Сколько МакУиртера ни убеждали, он отказался включить это беспардонное надувательство в свою Книгу рекордов Гиннесса.

Но до этой точки их жизни в те незабываемые первые дни романтических прогулок по Лондону было еще далеко…

Катись к своей крале!

С замиранием сердца Карол ждала, когда же Норрис сделает ей предложение. В одобрении своих родителей она не сомневалась, но немного побаивалась его семьи. Отец Норриса, Уильям Аллан МакУиртер, был крупным лондонским газетчиком, первым англичанином, издававшим три национальные газеты.

Долгожданное объяснение между Карол и Норрисом произошло весной 1957 года; судьба, наверное, с самого начала строго следила за тем, чтобы ей не было скучно с избранником. На следующий вечер после того как Норрис предложил Карол руку и сердце, каблучки ее счастливых туфелек готовы были выстукивать радостную чечетку на мостовой Оксфорд-стрит.

Но вдруг, случайно повернув голову в сторону сквера, где детишки с няньками кормили голубей, Карол замерла от неожиданности. В первую секунду она не поняла, что ее поразило, а во вторую - не поверила своим глазам. Высокий парень с развевающимся на ветру хохолком - точь-в -точь ее Норрис! - страстно целовал девушку.

«Не он, - строго сказала себе Карол. - Просто похож». Но в эту минуту молодой человек оторвался от своего занятия и взглянул прямо на нее. Это был Норрис МакУиртер собственной персоной. При этом он не пытался убежать, отвернуться, не смутился и не отвел глаза. С совершенно недоуменным лицом он смотрел на удивленную Карол, потом чуть заметно пожал плечами и повернулся к своей спутнице. Карол кинулась прочь - обескураженная, униженная, потрясенная...

На следующий день Норрис посмел явиться к ней на занятия, и она, неловко размахнувшись, при всех огрела его своим рюкзачком с книгами. Придя в себя, он произнес:

- Аргументы?

- Какие тебе еще аргументы? - Карол рассвирепела от возмущения.

- Аргументы, за что ты меня так.

- Катись к своей крале!

Норрис секунду сосредоточенно думал, а потом... захохотал:

- Ты можешь тут подождать меня полчаса? Ровно полчаса, обещаю.

Через полчаса перед Карол предстали... два Норриса. Из плоти и крови, настоящие, в одинаковых голубых джинсах и белых рубашках. С одинаковыми развевающимися русыми хохолками. С одинаковыми светло-серыми насмешливыми глазами. Она растерянно смотрела на них и ничего не понимала.

Миссис Карол МакУиртер и нескольких десятков лет совместной жизни не хватило на то, чтобы привыкнуть к факту: у Норриса есть брат-близнец по имени Росс, они родились с разницей в двадцать минут - Норрис старше. Внешне же братья абсолютно идентичны; их мать Маргаретрассказывала, что даже специалисты-доктора удивлялись такому полному сходству - обычно близнецы хоть мелочью, да отличаются.