Итоги «развития» системы образования под властью библейского проекта 7 страница

· система образования должна давать адекватные жизни знания о порождении обществом проблем и о подавлении и искоренении генераторов проблем в жизни общества;

· государственная идеология должна выражать общенародную Идею глобальной значимости.

Но все знания и навыки — только приданое к типу строя психики, к характеру индивида, в основе которого лежит его тип строя психики, более или менее устойчивый на протяжении рассматриваемого периода жизни личности.

В толпо-«элитарном» обществе задача выведения детей на человечный тип строя психики к началу юности и формирования на его основе праведного человеческого характера не только не возлагается государством на систему образования, но и не принимается бюрократизированной системой образования в качестве живого (т.е. не форматируемого[502]) дела, которому педагоги всех уровней системы должны служить не за страх, не за деньги, а на совесть — свободно-творчески от щедрот души; и в этом деле система не поддерживает педагогов. В истории России это неприятие выразилось в том, что наследие П.Ф. Лесгафта, А.С. Мака­рен­ко и многих других педагогов, которые были не только учителями, но и воспитателями, — не востребовано системой; тем более не востребовано оно в аспекте воспитания новых поколений учителей-наставников.

Проблема бюрократизированной системы образования при решении задачи воспитания праведного характера на основе человечного типа строя психики, который должен достигаться к началу юности, состоит в том, что характер формируется в реальной деятельности, а не в разного рода искусственно созданных заформализованных условиях. Разного рода «деловые игры», включая и их разновидность «метод кейсов»[503], в которых все участники знают свои роли, могут быть полезны в деле выработки разного рода навыков (большей частью — навыков-автоматизмов деловой коммуникации, но никак не познавательно-творческих). «Мистерии» отличаются от деловых игр тем, что распределение ролей в них знают только сценаристы и организаторы-поста­нов­щи­ки, а также некоторые из ведущих участников, задача которых быть «информированным меньшинством»[504], т.е. внешне выглядеть «как все», но при этом вести всех прочих сквозь сценарий «мистерии», вынесенной в толпу, к её конечным целям и подведению итогов — оценке роли каждого из не посвящённых в сценарий участников. Т.е. «мистерия» — тоже «деловая игра», которая проводится в среде того или иного множества людей без оповещения всех участников о её целях и сценариях. «Мистерии» позволяют спровоцировать проявление тех или иных навыков и тех или иных особенностей нравственности и этики, раскрыть те или иные таимые или не проявляющиеся особенности характеров или таимые миссии[505], но не могут быть средством формирования характеров. То же касается и «квестов»[506]: с их помощью можно ограниченно вырабатывать те или иные навыки и стимулировать самостоятельное освоение фактологии учебных программ, но как средство формирования характеров они в подавляющем большинстве случаев неработоспособны.

Кроме того, если тема «квеста» неинтересна, то в нём нет стимулов к тому, чтобы вовлечь в учебный процесс учащихся: и в этом случае упрёки в адрес учителей в том смысле, что они не смогли заинтересовать учеников, — бесполезны, поскольку освоение знаний и выработка навыков — не развлекательное шоу, и не соревнование честолюбий, а — работа, которая должны быть выполнена даже в том случае, если сама по себе она — не развлечение и её полезность в настоящем для обучаемых не очевидна. Поэтому учебный процесс должен строиться на основе выработки произвольного навыка создания учащимися настроения, позволяющего работать, а не на основе возбуждения интереса или эксплуатации как-то возникших в среде учащихся интересов.

Характеры формируются в реальной жизни, а не в искусственно созданной ситуационной среде «деловых игр», «мистерий», «квестов».

Для формирования характера требуется, чтобы индивид сталкивался с результатами своей деятельности и мог бы осмыслить те качества своего характера, которые выразились именно в этих результатах, а после этого осмысленно проявить свою волю по отношению прежде всего к себе самому.

Поэтому хотя учебный процесс в общеобразовательной школе, а потом в вузе, — это тоже одна из составляющих реальной жизни, однако не очень-то подходящая для формирования характера. Дело в том, что учебный процесс, охватывающий 10 и более лет, даёт результаты, распределённые по интервалу времени, начало которого приходится на окончание учёбы, а завершение — на окончание жизни: именно в этот период в практической деятельности выражается и жизненная состоятельность учебных программ, и качество их освоения в ходе учёбы. Поэтому индивид может осмыслить результаты своей учёбы только во взрослом возрасте, и это осмысление может быть полезным для формирования характера не его самого, а для формирования характеров его детей и внуков — как в личностном общении с ними, так и в передаче им своего жизненного опыта в процессе формирования их духовного наследия (т.е. эгрегориально); свой характер он может изменить на основе такого переосмысления, но всё же во взрослую жизнь лучше входить с праведным характером, в основе которого лежит человечный тип строя психики.

Именно из того обстоятельства, что отложенность в далёкое будущее осмысления результатов учебного процесса делает учебный процесс непригодным для формирования характеров, проистекало желание Советской власти сделать школу «трудовой»[507].

Трудовая деятельность при условии, что продолжительность цикла «начало работы — её результат» не превосходит продолжительности года (календарного, а лучше — учебного), позволяет учащимся (по крайней мере средних и старших классов) осмысленно относиться к своему участию в коллективной трудовой деятельности и к результатам коллективного труда, понять их обусловленность нравственностью и этикой его самого и других участников трудового коллектива, прочувствовать и осознать пользу трудовой деятельности и для общества, и для самих её участников.

Однако для мотивации к труду нет ничего более убийственного, нежели бесполезность предлагаемого «труда».

Именно вследствие того, что на так называемых «уроках труда» без пользы перемалывались материальные ресурсы и не производилась никакая полезная продукция, они на протяжении всего времени существования СССР были развращающе вредны, поскольку стимулировали развитие бессознательных автоматизмов делать плохо порученное дело, но не давали возможности освоить хоть какую-то профессию для участия в общественном объединении труда взрослых или индивидуальное ремесло. На этот же результат работало и насаждение показушной почти стопроцентно высокой «успевае­мости» в интересах школьного чиновника, когда в тройках и двойках виноватыми оказываются учителя, а не сами двоечники: это воспиты­вает в ребенке безответственность и уверенность в безнаказанности, с которыми он потом начинает действовать во взрослой жизни как на работе, так и в быту. В этих случаях работают принципы: 1) посеешь поступок — пожнёшь привычку, посеешь привычку — пожнёшь характер, посеешь характер — пожнёшь судьбу; 2) учёба в юности — резьба по камню, учёба в зрелости — письмена на песке…

Задача интеграции школы и общественного производства с целью формирования у подрастающих поколений добросовестности в труде и выработки праведных характеров в СССР — так и не была решена, в том числе и потому, что фабрично-заводские училища, а потом профессионально-технические училища, расценивались как учебные заведения второго сорта, в которые большей частью попадали те, кто не смог учиться в общеобразовательной школе на «хорошо» и «отлично»; т.е. в силу каких-то причин не запоминал содержание текстов, предлагаемых учебными про­грам­мами. Соответственно в вузы СССР непосредственно после получения среднего образования поступали большей частью выпускники школ, а не профтехучилищ. Попытка вовлечь школьников общеобразовательных школ в трудовую деятельность на основе создания межшкольных учебно-производственных комбинатов, которые учащиеся нескольких прикреплённых к комбинату общеобразовательных школ посещали 1 — 2 раза в неделю, тоже оказалась неэффективной именно вследствие длительных перерывов между двумя последовательными посещениями комбината, что не соответствует возрастной психологии (уровню развитости психики подростков), которая требует каждодневной тру­довой деятельности как фактора, под воздействием которого формируется характер, и который сопутствует прочей учёбе.

Единственный, кому в нашей стране проблему интеграции реально общественно полезной трудовой деятельности в учебный процесс удалось решить на системном уровне (уровне — «пилотного проекта», доказавшего свою эффективность), — был уже упоминавшийся А.С. Макаренко.

Для сведения: через его руки прошло около 3000 малолетних преступников-беспризорников, и ни один из них не вернулся в криминальную среду: все нашли своё место в трудовой жизни СССР[508].

Именно вследствие этого система А.С. Макаренко не только давала полноценное образование, не только позволяла детям освоить их творческий потенциал, но и формировала характеры, помогая детям (в том числе и малолетним преступникам) преодолеть ошибки и пороки их прошлого воспитания и самовоспитания.

«Те самые «три кита» системы Макаренко — воспитание трудом, игра и воспитание коллективом — были у нас причудливо искажены. Вот, скажем, труд, или, как это ещё иронически называют, «трудотерапия».

Думается, многие могут повторить вслед за героем Василия Аксёнова из повести «Звёздный билет»: «Учили нас в школе труду. Это такой урок, на котором хочется всё ломать». Святая правда. Если «труд» — это такая штука, где все уныло клеят коробочки или шьют брезентовые рукавицы, то никакого «воспитания» из этого не выйдет. Кстати, сам Макаренко был с этим согласен: «Эти мастерские, сапожная, швейная и столярная, считались альфой и омегой педагогического трудового процесса. Они вызывали у меня отвращение. Я совсем не понимал, для чего они устроены. Поэтому я закрыл их через неделю».

Труд, и уже без кавычек, состоял в том, что Макаренко своим малолетним преступникам доверял. И потому они с нуля построили два высокотехнологичных завода — по производству электромеханических инструментов (австрийская лицензия) и знаменитых фотоаппаратов ФЭД (немецкая лицензия). Колонисты освоили сложнейшие технологии, успешно работали и давали хай-тек-продукцию своего времени. Это было смело до безумия. Попробуйте себе представить современную колонию для несовершеннолетних, которая наладила бы выпуск, скажем, компьютерных игр или антивирусных систем. Не бывает? А вот тогда очень даже было!

То же самое с коллективизмом. Если немцы, изучавшие и внедрявшие систему Макаренко, делали ставку на труд, то японцам очень понравилось сочетание ответственности и творчества, а также круговой коллективной поруки. В 1950-е годы работы Макаренко стали там издавать массовыми тиражами. Для руководителей предприятий. И теперь практически все японские фирмы строятся по лекалам трудовой колонии нашего педагога.

И вдвойне обидно, что эти самые принципы Макаренко теперь возвращаются к нам. В виде «корпоративных мероприятий», «тим-билдинга» и «умения работать в команде». В виде «воспитания сотрудника путём повышения его мотивации»[509].

Но система А.С. Макаренко это — дебюрократизация школы и привлечение в неё добросовестных педагогов-творцов, поскольку всякое творчество уникально и потому не поддаётся форматированию и формализации в стиле «делай так — получи результат», «правильно заполни графы в отчётности — ты хороший педагог»; либо это — общественная инициатива, ставящая перед школой задачу формирования характера в реально общественно полезной трудовой деятельности в качестве первоприоритетной, которой задача дать полноценное образование, соответствующее эпохе и перспективам, — только сопутствует. И только такая расстановка приоритетов позволяет всегда поддерживать образование на уровне требований эпохи и перспектив.

Наука

НАУКА, понимаемая как общественный институт, занимает особое место в системе социального управления. Игнорирование особой роли науки в системе и в процессах социального управления делает их рассмотрение неадекватным, чем грешат все российские учебники социологии и политологии постсоветских времён, порождённые минобрнауки.

Если анализировать реализацию полной функции управления в отношении общества, то началом и завершением всех внутрисоциальных контуров циркуляции информации в процессе управления общественной в целом значимости является концептуальная власть.

· Она вырабатывает концепцию организации жизни общества в преемственности поколений и внедряет её в жизнь общества.

· Она самовластна по своей природе, и это создаёт предпосылки к тому, что она может быть не ответственна перед остальным обществом и беззаботна по отношению к нему. И эти предпосылки неизбежно реализуются в условиях толпо-«элитаризма».

· Кроме того, в силу разных причин концептуальная власть исторически реально наличествует и воспроизводится в преемственности поколений в культурах не всех обществ, вследствие чего такие общества и их государства не обладают полнотой суверенитета.

Деятельность концептуальной власти и, соответственно, полнота суверенитета государства и общества невозможны без науки, адекватной объективной реальности.

Обратная сторона этого утверждения состоит в том, что неадекватная объективной реальности наука исторически реально входит в систему культурно обусловленных «игр с ненулевой суммой» и поддерживается антиобщественной концептуальной властью именно в таковом качестве неадеквата, вера в истинность которого культивируется в подконтрольном обществе. Культ такого рода псевдонаучного неадеквата — одно из средств, препятствующих подконтрольному обществу обрести концептуальную властность и полноту суверенитета.

Именно наука является инструментом для решения тех задач, которые в древности — в эпоху ранее разделения в культуре библейской цивилизации науки и религии — решала власть жрецов и знахарей (см. раздел 8.5 — Часть 3, том 2 настоящего курса). По своей управленческой сути власть жрецов и знахарей была властью концептуальной, а наука была одним из её инструментов. Миссия науки в ходе осуществления полной функции управления в общественной жизни — обслуживать концептуальную власть, решая две основные задачи:

· Выявлять проблемы в жизни общества и угрозы его дальнейшему развитию.

· Находить пути и вырабатывать методы разрешения проблем и защиты от угроз.

· При этом наука наряду с интуицией является средством решения задач об устойчивости объектов управления в смысле предсказуемости поведения во всех сферах жизни общества. Сам же свод теорий науки представляет собой своего рода «интеграл по времени» от интуитивных прозрений людей и их осмысления и переосмысления за всю историю человечества.

Само же познание Мира имеет значимость в жизни человечества только как основа для решения трёх названных выше задач, поскольку познание открывает возможности и даёт средства к их решению.

При этом необходимо отметить, что власть жрецов-знахарей стояла и стоит выше государственной власти в том смысле, что именно она, вырабатывая и внедряя концепцию жизни общества, определяла и определяет направленность и характер деятельности института государственности, архитектуру структур органов государственной власти. Именно это соотношение обуславливало устойчивость древних цивилизаций в ряде случаев на протяжении нескольких тысячелетий, как, например, Египта в эпоху фараонов. Это соотношение было запечатлено и в архитектуре государственности Египта эпохи фараонов, представленной на рис. 8.5-1 (см. разделы 8.5 и 19.2).

Самовластный и надзаконный[510] характер концептуальной власти делает невозможным её избрание или назначение на основе кодифицированных процедур порождения специализированных органов государственной концептуальной власти в системе разделения властей. Поэтому способов проникновения автократии концептуальной власти в государственное управление не много. Это:

· концептуальное самовластье главы государства[511];

· так называемые «консалтинговые услуги», оказываемые носителями концептуальной власти высшим должностным лицам государства[512];

· наличие в обществе устойчивой в преемственности поколений и достаточно широко распространённой субкультуры воспроизводства носителей концептуальной власти, бла­годаря которой в обществе в целом, а также и в среде политиков и должностных лиц государства слой концептуально властных людей достаточно многочисленен и авторитетен[513], в силу чего способен обеспечить концеп­туальную определённость и устойчивость управления на основе развития концепции в соответствии с «вызовами времени».

Последнее — самый надёжный вариант реализации суверенитета общества и его государства.[514]

Но в любом из этих вариантов проникновения концептуальной власти в государственность концепция управления требует своего языкового выражения именно в качестве теорий, составляющих основу научно-методо­ло­ги­чес­кого обеспечения государственного управления (для специалистов), а также и в качестве государственной идеологии (для всего общества), оглашающей цели политики государства, пути и средства их достижения, и её обязательности в качестве идейной основы дисциплины и самодисциплины работы государственного аппарата общепонятным образом для всех граждан.

Из изложенного можно сделать выводы:

· совокупность законодательной, исполнительной и судебной власти в системе разделения властей современных «демократических» республик и конституционных монархий, а равно и в недемократических «тоталитарных диктатурах» не обеспечивает реализации полной функции управления на профессиональной основе;

· культура чувств и интеллектуальной деятельности, которая господствует в современных «демократических», а равно и в «тоталитарных» обществах, не позволяет быть обществам концептуально властными и соответственно — ни суверенными, ни демократическими, поскольку:

Ø суверенитет — это концептуальная властность, реализующая себя в практике социального управления;

Ø а демократия — не формально, а по существу — концептуальная властность, доступная для освоения всеми, кто того пожелает, и воспроизводимая в преемственности поколений, что делает общество гражданским, а государственность — органичной частью гражданского общества, подчинённой ему в целом.

Такое соотношение жреческой власти (власти науки, действующей в русле Промысла Божиего) и власти государственной является органичным, и потому для обеспечения безопасности общественного развития, включая биосферно-социаль­ную (экологическую), экономическую и техносферную безопасность, это соотношение должно стать нормой политической практики в нашу эпоху и на дальнейшую перспективу.

А для того, чтобы защитить общество от разнородных злоупотреблений властью, знания и навыки, необходимые для осуществления концептуальной власти, должны быть доступны для освоения всем без исключения. Т.е. культура не должна разделяться на две составляющие, как это было в древнем Египте, и что привело его к краху в процессе порождения Западной региональной цивилизации — капиталократической по её характеру:

· экзотерическую (доступную всем и дефективную в некоторых аспектах мировоззрения и миропонимания) и

· эзотерическую (доступную только избранным властью для воспроизводства самой же власти в преемственности поколений и превосходящую экзотерическую составляющую в ключевых аспектах мировоззрения и миропонимания).

Соответственно наука как общественный институт должна искоренить в себе мафиозность, которая публично предстаёт перед обществом в благообразном виде «научных школ», которые в своей деятельности являются невольниками сложившихся в них предубеждений на тему, что есть истина, а что — «лженаука» безотносительно к принципу «практика — критерий истины».

* *
*

Таково назначение и взаимосвязи основных общественных институтов в более обстоятельном освещении, нежели это было представлено в таблице 18-1. Нарушение функционирования каждого из них и их объективно необходимых взаимосвязей так или иначе порождает проблемы в жизни общества, а стратегическим средством разрешения проблем является возвращение общественных институтов и их взаимосвязей к их естеству.

Глава 19 в редакции от 28.07.2016 г.

Приложение 5.
Тезисы выступления
главы минэкономразвития РФ Э.С. Набиуллиной
на Московском урбанистическом форуме
8 декабря 2011 года^[515]

Все большее число людей в мире живет в городах. Роль городов на планете стремительно растет. Сегодня уже 53 % населения планеты — городское. Россия — значительно более урбанизированная страна, чем мир в целом. Уже 73 % наших граждан являются горожанами. Это немногим менее уровня урбанизации США (80 %).

Согласно недавнему исследованию McKinsey, 600 крупнейших городов мира сегодня создают более половины ВВП мира, а в 2025 году их доля в экономике планеты приблизится к 60 %.

Изменения происходят и в структуре городов. Растет население крупных городов, отбирая жителей, в том числе, у городов малых и средних.

В России ситуация очень похожа. 20 крупнейших городов страны формируют 50 % нашего ВВП, и в дальнейшем тенденция к росту их удельного веса сохраниться. Это естественный ход вещей, следующий шаг в развитии пространственной экономики и мира, и России.

Вторая половина 20 века выявила города-лидеры, которые теперь с каждым годом концентрируют на себе все больший экономический результат и все большее население. Рост крупных городов и России и мира идет наряду с процессом убывания малых и средних городов, который мы хорошо видим. Миграционный переток из малых городов в большие — сегодня это основной миграционный тренд в нашей стране, который мы должны учитывать в своей экономической, демографической, инфраструктурной и социальной политике.

Вызов модернизации и инновационного развития, он связан с качеством городской среды.

Наши крупные города сформировались в середине 20 века под влиянием продолжавшейся тогда индустриализации, и некоторое время нормально выполняли свою роль.

Однако постановка задачи модернизации, развития инноваций в России, развития сервисного сектора экономики в корне меняет и содержание вопроса о том, какой должна быть среда крупных российских городов. Качество городской среды напрямую влияет на успешность курса на инновационное развитие любой страны: на том простом основании, что носители инноваций — это люди, и инновационное развитие зависит от качества человеческого капитала. Человек, включенный в инновационную экономику, обладает определенными характеристиками и определенными требованиями к образу жизни. Инновационная экономика — глобальная по сути. Мы конкурируем не только за инвестиции в инновации, но и за людей — носителей компетенций и инновационного предпринимательства.

Наши города — пока не стимул, а значимый барьер для притока в Россию квалифицированной рабочей силы. Один из признанных мировых рейтингов привлекательности городов для жизни, рассчитываемый компанией Mercer анализирует 221 город. Достаточно говорит о качестве нашей городской среды, тот простой факт, что в этот рейтинг включены только 4 российских города: Москва, Петербург, Новосибирск и Казань. Москва занимает 163 место, и вся группа наших городов находится в 20 % нижней части рейтинга. За этими цифрами стоит одна простая истина: за привлечение в такую городскую среду качественных работников наш бизнес пока вынужден значительно переплачивать.

Процесс убывания малых и средних городов потребует от России проекта по росту качества городской среды городов-«миллионников». Почему так происходит?

За три волны индустриализации мы сформировали обширнейшую, и местами избыточную сеть малых и средних городов, которые сегодня крайне чувствительны к эффективности одного или нескольких сырьевых или промышленных предприятий. Эти населенные пункты еще называются моногородами. Сегодня таких городов у нас насчитывается около 400.

В прошлом году правительство оказало поддержку 35 таким муниципальным образованиям. В этом году планируется реализовать проекты в 15 городах. Федеральная поддержка заключается в софинансировании объектов инфраструктуры, необходимой для реализации инвестиционных проектов, направленных на диверсификацию экономики и уход от монозависмости.

Очевидно, что в перспективе нескольких десятков лет сохранить жизнеспособность всех этих образований будет проблематичным. К сожалению, убывание городов небольшого размера является непреодолимой глобальной тенденцией, и мы не можем не принимать ее во внимание.

Более того, существуют заслуживающие внимания оценки, что сохранение любой ценой экономически неэффективных малых городов и препятствование перетоку трудоспособного населения в крупные города может стоить нам 2 — 3 % экономического роста. Потому что крупные города в современном мире – заведомо более экономически эффективные и устойчивые субъекты по сравнению с теми, что завязаны на судьбу 1 — 2 — 3 предприятий. Не только экономика услуг и знаний, но и современная промышленность тяготеет к городам, рядом с которыми растут современные промпарки. Понятно, и опыт других стран это подтверждает, что, тем не менее, многие — но не все — малые и средние города находят свои ниши конкурентоспособности и, значит, жизнеспособности.

Есть оценки, что в течение ближайших 20 лет из малых городов России может высвободиться порядка 15 — 20 миллионов человек. Вопрос в том, готовы ли наши крупные города принять и качественно использовать этот ресурс? Или это станет для них неподъемным вызовом? Многие из них уже сейчас задыхаются из-за:

1) сложности принятия решений о территориальном расширении;

2) низких темпов развития городской транспортной, коммунальной инфраструктуры;

3) уровня социальных услуг, не соответствующих требованиям ни в целом «среднего класса», ни, в частности, «инновационного класса»;

4) низкого уровня обеспечения личной безопасности;

5) плохой экологии.

Эти пять проблем развития городов с точки зрения соответствия потребностям «новой экономики» уже сейчас являются барьером.

При дополнительном притоке людей в города эти проблемы будут только обостряться.

Необходимо задуматься о способах достаточно быстрой модернизации городской среды крупнейших городов страны, или, по крайней мере, 12 «миллионников». Необходимо выделить приоритеты, не забывая о других, для ускоренного, опережающего их развития.

И при подходе к этому, надо учитывать, что самостоятельность регионального уровня является большой проблемой, число регионов-доноров не растет. Обеспеченность муниципального уровня доходами, просто крайне низка. Есть два способа ответа на вызов, связанный с опережающим развитием качества городов.

Первый: значительная децентрализация системы полномочий и межбюджетных отношений с передачей на муниципальный уровень значительных ресурсов. И таким образом ответственность по развитию качества городской среды — это полная ответственность муниципалитетов.

Либо — второй: централизованный выбор приоритетных для развития страны городов и реализация на их территории хорошо спланированных мегапроектов федерального значения, сопровождаемых федеральными инвестициями.

Конечно, чистой модели не будет. Правительство сейчас работает над поручением Президента об определенной децентрализации региональной политики страны, о перераспределении полномочий в пользу регионов.

При этом процесс модернизации крупных городов — это триллионы рублей долгосрочных целевых инвестиций. Вряд ли мы сможем передать на муниципальный уровень такие доходы. И, видимо, вариант федерального централизованного планирования развития крупнейших городов должен рассматриваться как дополнение к децентрализации и обеспечению собственных источников развития регионального и муниципального уровня.

Решение задач по реструктуризации городской среды крупных городов требует совместных действий федерального, регионального и местного уровней.

Сегодня федерация уже активно занимается проектами развития городов. Развитие Сочи через подготовку к Олимпиаде, Владивостока через подготовку Саммита АТЭС, Казани через подготовку к Универсиаде, подготовка городов к Чемпионату мира по футболу — все это не что иное, как проекты модернизации городской среды с использованием большого федерального ресурса. Уже накоплен определенный опыт реализации таких проектов, можно уже извлекать «уроки».

Что же касается опыта отрицательного, то, на мой взгляд, он состоит в том, что нам не нужно ждать специальных праздников и результатов археологических изысканий, чтобы заняться планированием и инвестированием в развитие городов. Решать проблемы развития городов нужно не в авральном режиме, чтобы успеть к определенной дате завершить те или иные стройки, а ежедневно на основе четких, детально проработанных планов. Не к юбилеям, а просто потому, что это важно для развития страны и улучшения условий жизни наших граждан.

Именно баланс этих двух приоритетов позволит уйти от модели развития сверху вниз и дополнить усилия федерального центра инициативой самих городов и регионов.

И еще одна важная деталь — мировой опыт показывает, что привлечение инвестиций в городскую экономику невозможно без качественно подготовленных документов стратегического планирования. К сожалению, такие документы во многих российских городах подчас не соответствуют современным требованиям.