Аграрное образование в конце XIX – начале XX в.

Сельскохозяйственное образование и просвещение

Причины открытия с/х учебных заведений

Лесные школы

Низшее с/х образование

Среднее с/х образование

Высшее с/х образование

Аграрное образование в конце XIX – начале XX в.

Дореформенное сельское хозяйство России оказалось менее восприимчивым к агротехническому прогрессу, каковой в середине XIX века широко распространялся в Европе и Северной Америке. Помимо крепостного права и общинной системы, являвшихся факторами, консервировавшими архаичность систем земледелия и вообще хозяйствования, решающее значение имел низкий уровень специальных знаний у сельских хозяев всех категорий. «Помещичьи имения большей частью находились в руках у бурмистров, старост, излюбленных господами дворовых; в иных случаях управлял сам помещик, какой-нибудь отставной кавалерист; лиц же, окончивших курс в каком-либо специальном сельскохозяйственном учебном заведении и которые стояли бы во главе имений, почти не было»[1].

К примеру, широко распространявшаяся в Европе XIX века плодосменная система, при соблюдении которой «урожаи посевов получаются лучше, плодородие земли продолжается постояннее»[2], в России встречалась лишь как некая экзотика. Поскольку «эта система есть верх земледельческого искусства, а потому и руководиться должна самым искусным человеком»[3].

То же касалось и применения искусственных удобрений. Если в Европе они уже широко использовались в 1850-х годах, то «...в России, за исключением немногих местностей... земледелие придерживается старинных правил и обычаев предков»[4].

Улучшение в ведении сельского хозяйства, если говорить о предшествующем рассматриваемому времени, вводились, как правило, насильно под давлением царствующих особ. Известны указы Петра Первого об устройстве овчарен[5] и расширении льняного промысла, шелководства, выращивании картофеля. Он же направлял остзейских крестьян в Центральные губернии России для обучения местного населения работе косами вместо серпов.

Екатерина Вторая пыталась улучшить сельскохозяйственную культуру России через немецких колонистов. Но все оставалось по-старому, «почти без всякого воздействия примера более просвещенных колонистов»[6].

Об убежденности помещиков в том, что все новшества в сельском хозяйстве могли быть распространяемыми силой, говорит герой Л. Н. Толстого в «Анне Карениной»: «Ведь сохой тоже не всегда пахали. Тоже ввели ее... наверное... силою»[7].

Положение иным и быть не могло, поскольку дворянство презирало и крестьян, и то, чем они занимались. «...заговорить о хлебопашестве в собрании высшего общества казалось даже неприличным, предмет этот считался ниже образованного внимания большого света»[8].

Обычно вести хозяйство в отцовском имении выпадало на долю в чем-то ущербных из его детей. Лучшие из них устраивались в иных местах.

«Кто же является представителем если не наших дворян землевладельцев, ... то наших хозяев, живущих в деревне и лично ведущих свое хозяйство?

В большинстве случаев люди, почти всегда с крупными дефектами образования... ... Невежественное, но общераспространенное мнение, что делом сельского хозяйства может заниматься всякий, что оно не требует ни общих, ни специальных знаний — являются главными причинами такого положения вещей»[9].

Существенным является то, что во второй половине XIX века основные споры между различными школами и течениями по поводу крестьянского хозяйства и вообще крестьянского вопроса и жизни деревни, велись вокруг социально-экономических и этических проблем.

В управляющих сферах, в частности в структурах Министерства государственных имуществ, и набиравших силу губернских и уездных земствах, соответствующим образом и относились к крестьянским хозяйствам, как объекту управления. Отслеживалось в какой-то мере экономическое положение крестьян, их способность уплачивать подати, политическая благонадежность, принимались меры по предупреждению голода и эпидемий и, не дай бог, бунтов на этой почве. А как занимается со своим хозяйством крестьянин, как пашет-сеет, насколько архаичны или прогрессивны применяемые им приемы агротехники, мало интересовало и чиновников, и представителей общественности даже считавших себя заступниками крестьян. А раз так, то не было среди управленцев всех ведомств и уровней лиц, отслеживающих агрономическое и техническое состояние крестьянских и других хозяйств и, тем более, влияющих на это состояние. Обрабатывая землю «как деды», крестьяне в большинстве своем и не знали, что можно иначе. Отсутствие потребности в лицах, обладающих агрономическими знаниями, не формировало общественного заказа учебным заведениям готовить соответствующих специалистов. Такое состояние продолжало иметь место в течение длительного времени после отмены крепостного права. Более того, с освобождением крестьян помещики освободились от ответственности за них, а следовательно и от забот о том, как они обрабатывают землю. И тот небольшой контингент агрономов, который имелся у крупных землевладельцев, ограничил свое влияние только землями хозяев. Поэтому и не должно казаться парадоксальным снижение потребности в грамотных специалистах сельского хозяйства во второй половине XIX века.

Но «...условия общественной жизни постепенно вырабатывают и другой подход к крестьянскому хозяйству; намечается другой круг интересов, ведущий к другому ходу мыслей. Вместо социально-этической оценки мы встречаем скорее технически-практический интерес...»[10]

Распространение агрономических знаний, «запросы агрономической работы требуют разобраться в крестьянском хозяйстве как-то иначе, чем это проделывало социально-экономическое направление...»[11]

В помещичьей среде способствовало изменению отношения к образованию понимание безуспешности наладить хозяйствование в пореформенный период без использования имеющихся знаний и накопленного опыта. Отечественного и мирового.

Среди помещиков росло убеждение: «Сельский хозяин, соединяющий в себе теорию и практику неразрывными узами — как тело соединено с душой — находится на весьма желаемой степени развития»[12].

Отношение к необходимости сельскохозяйственного образования крестьян существенно зависело от определения в обществе позиции по перспективности мелкого крестьянского хозяйства. Многие представители науки, в том числе последователи К. Маркса, считали мелкое крестьянское хозяйство бесперспективным. В то время как русские ученые-аграрники: А. Людоговский, А. Шишкин, Н. Карышев, Н. Каблуков, А. И. Чупров придерживались иной точки зрения. Экономические кризисы подтверждали живучесть крестьянских хозяйств и неустойчивость помещичьих. А это значило, что крестьян, как главных сельхозпроизводителей, нужно было учить.

Ну а что касается усиления внимания к сельскохозяйственному образованию, как и вообще к жизни деревни, в управляющих сферах, то оно напрямую зависело от происходивших природных (засуха, неурожай) или общественных катаклизмов (голод, крестьянские волнения, войны).

Лесное образование В Poccиu первая лесная школа была открыта в 1803 г. в Царском Селе, по примеру германских практических школ; в 1805 г. было учреждено лесное училище в г. Козельске Калужской губ.; в 1808 г. был устроен в Петербурге на Елагином о-ве графом Орловым частный Л. институт. В. 1811 г. была переведена в Петербург и соединена с елагинским институтом царскосельская Л. школа; новое учебное заведение получило назв. Форст-института; в 1813 г. к нему было присоединено и переведенное из Козельска Л. училище. В 1829 г. Форст-институт был переименован в Л. институт, курс его был увеличен с 4 до 6 лет и принимать решено детей от 10 до 14 лет. Первоначально Л. институт помещался в Петербурге, но уже в следующем году он был переведен за город, в местность, получившую название "Лесного", где находится и поныне. В 1832 г. к Л. институту была присоединена школа межевщиков, недостаток которых тормозил дело приведения в известность казенных земель. Леса, окружавшие Л. институт, и в то время уже были недостаточны для практического ознакомления с приемами лесного хозяйства и потому в 1834 г., специально для практических занятии воспитанников института, было учреждено в 50 вер. к Ю. от Петербурга Лисинское учебное лесничество (см.). В 1837 г. Л. институту дано было военное устройство с разделением на лесную и межевую роты; в 1848 г. три младшие класса были уничтожены, и для поступления в новое учебное заведение с 3-летним курсом был установлен некоторый образовательный ценз. Это преобразование сделало Л. институт высшим учебным заведением, до тех же пор он был средним. В 1859 г. по почину известного впоследствии Н. В. Шелгунова, состоявшего в то время преподавателем специальных предметов в Л. институте, были учреждены при Л. институте особые специальные курсы для молодых людей, окончивших полный университетский курс; теоретическое преподавание на этих курсах продолжалось 7 месяцев, а затем 10 месяцев посвящались практическим занятиям в Лисинском лесничестве. Осенью 1863 г. была открыта в Петербурге Л. академия, заменившая бывший Л. институт и специальные курсы; принимать в академию предполагалось лиц, получивших среднее или высшее образование. Через два года лесная академия была закрыта ввиду основания в Москве Петровской академии, в которой было устроено, кроме сельскохозяйственного, и лесное отделение.

То же касается и сельскохозяйственного образования. Импульс его развитию был дан после голода начала 1830-з годов. Существовавшие до этого сельскохозяйственные школы не оказали какого-либо влияния на повышение культуры земледелия. Лишь с созданием Министерства Государственных имуществ во главе с П. Д. Киселевым началась системная работа по распространению грамотности на селе и развитию сельскохозяйственного образования.

Низшее

При назначении его министром в России было 60 сельских училищ с 1800 учащимися, а когда он оставлял этот пост (1857) — уже насчитывалось 2551 училище и 110 994 учащихся. Конечно, и этого было мало на многомиллионную крестьянскую массу (около 40 млн крестьян обоего пола.

На основе царского указа (1841) с 1843 по 1848 годы было открыто восемь учебных ферм в разных губерниях (Вологодская, Казанская, Луганская, Могилевская, Саратовская, Самарская, Тамбовская, Харьковская) с тем, чтобы окончившие учебу создавали образцовые усадьбы (хозяйства) и на их базе шло просвещение (обучение) всей крестьянской массы. Предполагалось четырехлетнее обучение. В каждой школе должно было быть 75—150 детей государственных крестьян и до 30 — сыновей помещиков[13].

До 1865 г. около 2,5 тыс. человек прошло обучение в этих школах. Но, вернувшись по домам, выпускники мало использовали полученные знания для улучшения хозяйства. «Крестьянские мальчики, отбыв срок обучения на фермах, по возвращении поступали на службу к помещикам, или в писари, или же превращались в заурядных сельских работников, и, таким образом, полученное ими образование, для которого тратились большие средства, пропадало даром»[14].

Постепенно в стране сложилась многоступенчатая система сельскохозяйственного образования. Имелись низшие, средние и высшие учебные заведения.

Считается, что с отмены крепостного права началось бурное развитие сельскохозяйственного образования.

«...С освобождением в 1861 г. помещичьих крестьян от крепостной зависимости, а затем и государственных крестьян от попечительства Министерства Государственных имуществ, система сельскохозяйственного образования в России совершенно изменилась»[15].

По выражению профессора Петровской академии И. Н. Миклашевского, «до великих реформ шестидесятых годов текущего столетия принудительный характер сельскохозяйственного образования был выражен у нас резко и определенно... И только с 1861 г. он получает, наконец, подобающее ему общегосударственное значение...»[16]

Миф о якобы имевшем место существенном подъеме сельскохозяйственного образования в пореформенное время опровергается незначительными изменениями в его низшем звене. К имевшимся немногим низшим школам добавились: Альтсатенская школа в Курляндии (1863 г.), Мариино-Горская в Минской губернии (1876 г.), Успенская во Владимирской губ. (1881 г.). И это все. «Но кроме количественного недостатка сельскохозяйственных школ не в меньшей мере ощущались и другие неудовлетворительные стороны в постановке школьного дела, а именно: дороговизна обучения в них отдельного ученика при значительности затрат на устройство и содержание школ и ограниченности числа оканчивающих, а также недостаточная подготовленность к делу окончивших такие школы вследствие слабой постановки практических занятий»[17].

После изучения причин плохой работы низших школ было разработано (1884 г.) положение о них, в котором говорилось: «Низшие сельскохозяйственные школы имеют целью распространение в народе основных познаний по сельскому хозяйству и необходимым для него ремеслам преимущественно путем практических занятий»[18].

Несмотря на некоторое оживление в развитии сети низших школ, в 1880-х годах существенного изменения до 1894 г. не произошло. Если не считать создания ряда специальных школ: по молочному делу, садоводству, огородничеству и т. д.

Например, в 1891 г. князем С. Б. Мещерским была учреждена Лотошинская школа молочного хозяйства (Московская губ.), с «целью подготовления, преимущественно путем практических занятий, сведущих и умелых исполнителей по скотоводству, сыроварению и маслоделию»[19].

Стали открываться женские школы. Частная Князищевская (Калужская губ.) школа молочного хозяйства принимала «девушек всех сословий..., обладающих привычкой к физическому труду...»[20].

Преображенская школа (Черниговская губ.), открытая в 1891 г. группой частных лиц, имела целью «воспитывать молодых девушек в сознательной вере, приучить их к добрым христианским отношениям друг к другу и сообщать им, преимущественно, путем практических занятий, наиболее полезные для жены и матери земледельца познания по сельскому хозяйству вообще и, в частности, по молочному хозяйству, садоводству, огородничеству и шитью, а также по домоводству — приготовлению кушаний, солений, стирке белья и т. д.»[21].

Однако, ввиду малочисленности, низшие школы мало влияли на сельскохозяйственную грамотность населения. Кроме того, большинство выпускников школ не возвращалось в свои хозяйства.

«Крестьянин, вышедший из подобной школы, теряет отчасти связь с землей и, получивши грамотность, считает себя выше своей среды, а потому стремится уйти или в город на легкий заработок, или же наняться в приказчики, объездчики, одним словом, отбивается от своего прямого назначения. Тот же крестьянин, который если и остается в семье, то быстро забывает выученное в школе и опять становится таким же серым мужиком, как и его сосед, не получивший грамотности. А потому для нашей деревни необходима такая школа, которая сроднила бы и привязала молодое поколение к тому делу, которому он должен будет посвятить всю свою жизнь»[22].

В начале 1890-х годов в России функционировали следующие средние сельскохозяйственные учебные заведения[23]:

— Московская земледельческая школа, образована в 1822 г. московским обществом сельского хозяйства;

— Горецкое земледельческое училище (Могилевская губ.), открытое в 1840 г.;

— Горецкие землемерско-таксаторские курсы (там же, 1858 г.);

— Харьковское земледельческое училище (Харьковская губ., 1855 г.);

— Казанское земледельческое училище (Казанская губ., 1864 г.);

— Мариинское земледельческое училище (Саратовская губ., 1865 г.);

— Уманское училище земледелия и садоводства (Киевская губ.). Образовано с таким названием в 1868 году на базе учрежденного в 1844 году Одесского училища садоводства;

— Херсонское земское сельскохозяйственное училище (Херсонская губ., 1874 г.);

— Красноуфимское промышленное училище (Пермская губ.), созданное в 1889 году на базе реального училища, образованного в 1875 г.;

— Бессарабское училище виноделия, открытое в 1894 году.

Это все учебные заведения в России, дававшие среднее сельскохозяйственное образование.

Что можно сказать, глядя на даты их открытия (образования)? За 1860-е годы появилось лишь два новых училища, а за двадцатилетний период (1874—1894 гг.) начало работать только одно (Красноуфимское) среднее училище. Кроме того, в 1874 г. Херсонское и в 1894 г. Бессарабское.

По ведомственной принадлежности абсолютное большинство средних учебных заведений относилось к Министерству государственных имуществ. Исключение составили: Московская земледельческая школа, открытая Московским обществом сельского хозяйства и содержащаяся на его средства (при государственной поддержке); Херсонское сельскохозяйственное училище, основанное губернским земством; Красноуфимское промышленное училище, учрежденное Министерством народного просвещения.

В 1888 году циркуляром Министра Государственных имуществ директором земледельческих училищ сообщалось об изменениях в уставах, направленных на «усиление занятий учеников по животноводству, в котором особенно важную роль играет кормление»[24].

При всем том, что процесс обучения в среднем звене сельскохозяйственного образования был налажен неплохо и его выпускники являлись очень даже востребованными, имел место тот же недостаток, о котором мы говорили применительно к низшим сельскохозяйственным учебным заведениям — слишком мало молодых людей могло обучаться в тех и других школах. За все время существования системы среднего сельскохозяйственного образования (до 1897 года) ее учебные заведения выпустили 3970 человек (речь идет о семи училищах, входящих в ведение Министерства Земледелия и Государственных имуществ)[25].

Высшее сельскохозяйственное образование в дореформенной России можно было получить только в Горыгорецком земледельческом институте. Агрономические и другие сельскохозяйственные дисциплины преподавались на естественных отделениях физико-математических факультетов университетов.

Единственное в империи высшее сельскохозяйственной учебное заведение — Горыгорецкий земледельческий институт был учрежден царским указом от 30 июня 1848 г. на базе земледельческий школы. Цели, предусматриваемые при его создании, определялись тем же указом:

«...Для обучения молодых людей разных сословий рациональному сельскому хозяйству и для распределения вообще как теоретических, так и практических сведений о сем предмете в Горыгорецком казенном имении... учреждены: 1) земледельческий институт и при нем 2) земледельческое училище и 3) учебная ферма»[26].

(в 1840 г. открыта земледельческая школа в Г. казенном имении Оршанского у. Могилевской губ. Она состояла из двух разрядов: низшего — для образования земледельцев, могущих выполнить готовый план улучшенного хозяйства, и высшего — для подготовки практиков-агрономов, управляющих большими имениями. Вскоре (1842) высший разряд сделался заведением II разряда, а в 1848 г. преобразован в земледельческий институт, имевший целью "приготовление ученых агрономов с высшими теоретическими и практическими познаниями в сельском хозяйстве". Курс назначен 4-летний; для поступления требовалось окончание гимназии, но без древних языков. Окончившие курс выпускались со степенью агронома или со званием действительного студента агрономии и с университетскими правами. Ежегодное содержание института определено было в 31000 р. (в 1864 г. — уже 74900 р.). В 1845 г. основана учебная ферма (1088 дес. земли); позже устроен конский завод, заведено стадо племенного рогатого скота, открыты дренажное и сельскохозяйственные технические заведения и механический завод. В 1859 году введено преподавание новых предметов с сокращением продолжительности курса до 3-х лет и подразделением на равные по времени приготовительный и специальные курсы. Ученая степень агронома заменена степенью кандидата агрономии, а для прослушавших дополнительный курс лесных наук — "и лесоводства" [Общее число предметов, из которого должны были выдержать экзамен студенты, — 23 для сельских хозяев и 27 для лесоводов.]. 24-го июля 1863 г. высочайше повелено (см. Горки) перевести институт в С.-Петербург (в здание упраздненного тогда Лесного института) с переименованием в СПб. земледельческий институт (см.). Число студентов в бывшем Г. земледельческом институте сперва быстро возрастало, в 1853 г. достигло 222, затем начало уменьшаться. В высшем разряде Г. земледельческой школы с 1844 по 1848 г. окончило курс 70, а в институте с 1850 по 1865 г. — 499 чел., всего 569, из которых подавляющее большинство трудились на поприще сельского или лесного хозяйства).

Обучение было четырехгодичное.

Но в 1863 году вышел царский указ о переводе Горыгорецкого института в Санкт-Петербурге.

Всего за время до 1861 г. окончили учебное заведение 488 человек. Среди выпускников института такие видные ученые, как Козловский, Людоговский, Советов, Стебут, Чернопятов и др.

Официальная точка зрения о переводе Горыгорецкого института земледелия в Петербург, высказанная в докладе министра государственных имуществ, утвержденном царем: «...Местность, избранная для основания Горыгорецкой школы, преобразованной в институт, соединяет все невыгодные условия для развития высшего открытого учебного заведения и в особенности такого специального, как агрономическое. Бедность окрестных хозяйств и всего населения, удаленность от больших городов и путей делают весьма неудобным большое скопление молодых людей в столь захолустной местности и оказывают невыгодное влияние на их нравственную сторону. Большое число польских помещиков, окружающих Горки, оказывают вредное влияние на молодых людей высшего открытого заведения и в политическом отношении... Ни один действительно ученый и талантливый профессор не в состоянии оставаться в этой глухой и разобщенной совсем ученым и живым миром местности... Там решаются оставаться только такие профессора, которые вне Горок не надеются найти себе места или по своей посредственности, или по особой специальности предмета, который не читается в других учебных заведениях»[27].

В том же документе, где доказывается, что место Горыгорецкого института при основании было выбрано неудачно, утверждается, как хорошо будет институту земледелия именно в Петербурге.

«Возможность выбора по всем отраслям наук лучших специалистов в профессора, обилие учебных пособий, рассеянных в разных общественных и казенных музеях, возможность для слушателей пополнять свое общее и специальное образование в разного рода учебных заведениях столицы... Даже в отношении практическом С.-Петербург представит для института несравненно более средств, нежели Горки»[28].

Однако приведенные объяснения всего лишь завеса, чтобы скрыть от общества главную причину. Хотя, в докладе министра, утвержденном царем, как бы между прочим говорится о большом числе польских помещиков вокруг Горок, «оказывающих вредное влияние на молодых людей... в политическом отношении».

А. С. Ермолов, писал об этом по прошествии десятилетия после польского восстания (1861) и перевода института (1863), уже прямо, без всяких экивоков и словесного тумана: «Во время польского восстания оказалось необходимым перевести институт из Горок в Петербург»[29]. Правда, Ермолов дополняет, что, переводя институт в Петербург, Правительство существенно изменило его устав, он стал «уже как высшее учебное заведение, совершенно соответствующее университетскому факультету». Таким образом, он оправдывает перевод института не только политическими соображениями, но и учебными.

Однако были и те кто считал, перевод института большой ошибкой, утверждавшие, что будучи в Горках, он выполнял большую миссию, соответствующую его предназначению. Среди них — И. А. Стебут. Он писал: «...польза, которую принес Горыгорецкий институт и которая теперь, хотя несколько поздно, признается почти всеми, зависела именно от того, что... институт был действительно специальным сельскохозяйственным учебным заведением, в котором интересы изучения сельского хозяйства стояли на первом месте, и все заведение направлялось к достижению этой цели, совершенно ясной для каждого учащегося...»[30]

В 1877 г. и Санкт-Петербургский земледельческий институт был закрыт. Первое высшее сельскохозяйственное учебное заведение прекратило свое существование. Вместо него был учрежден лесной институт.

В 1860-х годах наряду с Петербургским институтом в России была образована Петровская земледельческая и лесная академия (1865). Кроме того, высшее сельскохозяйственное образование стало давать Рижское политехническое училище, проект которого был утвержден в 1861 г. В Люблинской губернии (Польша) в 1869 г. открылся Ново-Александрийский институт сельского хозяйства, подчиненный Министерству народного просвещения.

К высшим сельскохозяйственным учебным заведениям относились высшие курсы виноделов, основанные в 1888 году при Императорском Никитском саде в Крыму, близ города Ялты. Но их лишь условно можно было назвать вузом. Там в течение двух лет проходило подготовку немногим более десяти человек. Вот и все высшие учебные заведения Российской империи, готовившие специалистов сельского хозяйства. Если учесть, что в Люблине и Риге вряд ли могло обучаться сколько-нибудь заметное 1 число молодых людей из российских губерний, то вывод получается такой: высшим специальным сельскохозяйственным образованием была охвачена ничтожно малая часть населения, и по этой причине оно не могло оказывать сколько-нибудь существенное влияние на положение в сельском хозяйстве.

Таким образом, основной высшей сельскохозяйственной школой в империи долгое время являлась Петровская академия. И, тем не менее, в начале 1890-х годов встал вопрос о и о ее закрытии, что практически означало бы прекращение подготовки в стране специалистов с высшим сельскохозяйственным образованием. И здесь следует отметить роль Министра земледелия и Государственных имуществ А. С. Ермолова, незадолго до этого вступившего в должность, не допустившего закрытия высшей школы под Москвой. Она сохранилась, хотя вместо Петровской сельскохозяйственной академии стал функционировать Московский сельскохозяйственный институт.

В правительственных и научно-общественных кругах посчитали, что с открытием Петровской земледельческой и лесной академии можно будет сократить преподавание сельского хозяйства на естественных отделениях университетов. В отдельных из них были ликвидированы соответствующие кафедры.

Многие видные ученые (Д. И. Менделеев, А. В. Советов, С. М. Ходецкий и др.) выступали против[31].

Финансирование сельскохозяйственных учебных заведений всех уровней осуществлялось из различных источников.

За счет казны обеспечивалось 45% расходов, земства брали на себя 14%; 13% поступало в качестве платы за обучение; 28% — прочие источники, в том числе пожертвования частных лиц[32].

В заключение приведем данные, показывающие изменение количества сельскохозяйственных школ и числа обучающихся в них. При этом немного раздвинем временные рамки рассматриваемого периода и просуммируем все школы (высшие, средние и низшие).

Таблица 6.1