Настоящее-будущее совершенное 1 страница

Глава II.

СИСТЕМА ВРЕМЕН. ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ

ВИДО-ВРЕМЕННЫХ ФОРМ

СОСТОЯНИЕ РАЗРАБОТКИ ВОПРОСА

В освещении вопроса о временах русского глагола в их отношении к видам в трудах грамматистов XIX ве­ка в современной грамматической литературе можно вы­делить две основные тенденции.

1. Тенденция к обособленному рассмотре­нию категорий времени и вида с преимуще­ственным вниманием к виду. Эта тенденция ха­рактерна в особенности для ряда грамматик XIX века. Одно из ее проявлений заключается в способе изложения категории времени лишь с точки зрения выражения «естественных» времен — настоящего, прошедшего и бу­дущего — при очень слабой связи с более богатым по содержанию и более детальным рассмотрением катего­рии вида[9]. Другое — крайнее — проявление рассматри­ваемой тенденции можно видеть в теории вневременности русского глагола, представленной в трудах К. С. Акса­кова[10] и Н. П. Некрасова[11].

В русской грамматической традиции тенденция к расчленению и обособлению категорий вида и времени никогда не достигала абсолютного предела. Связь этих категорий так или иначе отмечалась, хотя бы в констатации того факта, что несовершенный вид имеет три вре­мени, а совершенный — два[12].

2. Тенденция к раскрытию соотношения и взаимодействия вида и времени как само­стоятельных, но связанных друг с другом категорий. Данная тенденция представлена в рабо­тах А. А. Потебни, Л. П. Размусена и А. Мазона[13]. Ту же линию в развитии учения о видах и временах продол­жают А. А. Шахматов и В. В. Виноградов[14]. В специаль­ной аспектологической литературе последних десятиле­тий данное направление развивается в трудах Э. Кошмидера и Ю. С. Маслова[15]. Настоящая работа примыкает к этому направлению.

Современное состояние исследования глагольного вре­мени в русском языке определяется, как нам представ­ляется, прежде всего работами В. В. Виноградова, Н. С. Поспелова и А. В. Исаченко. Рассмотрим основные черты концепций, развиваемых этими учеными.

На наш взгляд, наиболее существенные особенности концепции В. В. Виноградова заключаются в следующем:

1) В книге В. В. Виноградова «Русский язык» поставлены важные вопросы теории глагольного времени, в частности о соотношении объективного времени с приемами его субъективного представления, о синтаксических функциях форм времени, об их взаимоотношении с другими глагольными формами, об относительном употреблении времен[16]. В этой книге дано развернутое описание функционирования форм времени, основанное на учете соотношения и взаимодействия категорий времени и вида.

2) Выступая против «абстрактной схемы трех времен», В. В. Виноградов (во многом следуя А. А. Шахма­тову) расширил круг временных форм русского глагола. У В. В. Виноградова насчитывается семь временных форм. Им выделяются четыре формы прошедшего времени (прошедшее совершенное, прошедшее несовершенное, давнопрошедшее время, «прошедшее время мгнвенно-произвольного действия»), описательная форма будущего времени несовершенного вида, форма настоящего времени несовершенного вида и форма настоящего-будущего времени совершенного вида. Мы не можем принять парадигму времен, предложенную В. В. Виноградовым, в целом. На наш взгляд, нет достаточных оснований для выделения «прошедшего времени мгновенно-произвольного действия» [17]. Нельзя согласиться и с включением «давнопрошедшего времени» в состав парадигмы активно употребляющихся, регулярных форм. С другой стороны, в книге В. В. Виноградова хорошо показаны «грамматико-семантические, синтаксические и стилистические различия» между формами прошедшего совершенного и прошедшего несовершенного, выходящие за пределы значений совершенного и несовершенного вида.

В работах Н. С. Поспелова основное внимание уделе­но следующим вопросам: 1) о категории времени гла­гола как выражении объективного времени (автор воз­ражает против признания момента речи исходным пунктом временной ориентации, считая эту традиционную концепцию субъективно-идеалистической[18]; 2) о прямом (индикативном) и релятивном употреблении форм вре­мени (к фактам русского языка применяется выдвину­тая акад. А. Беличем концепция синтаксического инди­катива и релятива[19]; 3) о выражении временного соотно­шения между глагольными сказуемыми в слитном и сложном предложениях, а также между глагольными сказуемыми самостоятельных предложений в составе сложных синтаксических единств[20].

Возражение Н. С. Поспелова против концепции мо­мента речи в учении о временах глагола не было поддер­жано лингвистами. В ряде работ были выдвинуты убе­дительные аргументы в защиту момента речи[21]. В допол­нительных доводах нет необходимости. Сам Н. С. Поспелов позднее стал рассматривать вопрос о моменте речи несколько иначе. Отрицая наличие отношения к этому моменту в формах настоящего, прошедшего и будущего времени, взятых вне предложения, в морфологическом плане, он признает, что в конкретном предложении, в процессе речи время устанавливается с точки зрения говорящего лица в момент речи[22]. Самый принцип раз­личного подхода к определению времени в процессе речи и в морфологическом плане, на наш взгляд, правилен. Однако нельзя согласиться с устранением момента речи из морфологической системы языка. В последующем из­ложении будет определено различие, которое, с нашей точки зрения, существует между неязыковым и «грам­матическим моментом речи», заключенным в самой си­стеме форм времени.

Оригинальная трактовка системы времен изъявитель­ного наклонения представлена в работах А. В. Исаченко. Предложенная им схема времен представляет собой многоступенчатую систему бинарных противопоставле­ний. Каждое из них трактуется как привативное, т. е. содержащее маркированный член, который обладает определенным семантическим признаком, и немаркиро­ванный, который оставляет этот признак невыраженным (не указывая на его отсутствие).

Наиболее общим является противопоставление про­шедших времен (отнесенность к объективному прошлому выражена) «непрошедшим», не обладающим этим при­знаком. Внутри прошедших времен отмечается противо­поставление прошедшего несовершенного (разобщен­ность с моментом речи выражена) прошедшему совер­шенному (как немаркированному члену). В рамках «непрошедших» времен аналитическая форма будущего противопоставляется презенсу по признаку разобщенно­сти с моментом речи. Перфективный презенс (неактуаль­ность действия в плане «непрошедшего» времени выра­жена) противопоставляется имперфективному (данный признак остается невыраженным)[23].

Искусственная, на наш взгляд, многоступенчатость бинарных противопоставлений, абсолютизация привативной, по мнению А. В. Исаченко, оппозиции «прошедшие: непрошедшие времена» — все это приводит к схеме, в которой, с одной стороны, отсутствует четкое различие между настоящим и будущим временами, а с другой — между областью прямых значений форм времени и об­ластью транспозиции.

В концепции А. В. Исаченко, на наш взгляд, особен­но важное значение имеет самый подход к проблеме, по­становка вопроса. В центре внимания автора находится система форм времени, анализ семантических оппозиций внутри данной системы, определение общих значений временных форм в их соотношении со значениями частными. Этот общий подход к проблеме, несмотря на спорность многих конкретных решений, представляется интересным и перспективным.

К тому направлению в исследовании системы времен русского глагола, которое представлено в книге А. В. Исаченко, относятся также работы Е. Кржижковой, где содержится ряд важных (хотя отчасти и спорных) теоретических положений и интересных фактических дан­ных (см. ссылки в дальнейшем изложении).

В существующей грамматической литературе накоп­лены важные наблюдения над функционированием видо-временных форм. Разработан ряд частных вопросов, на­пример: о разновидностях значения форм настоящего несовершенного, об оттенках перфектного значения, вы­ражаемого формами прошедшего совершенного, об упот­реблении форм «прошедшего многократного» типа говаривал.

В настоящей главе этой книги основное внимание об­ращается на недостаточно разработанные вопросы: строе­ние системы времен в их отношении к видам, семантиче­ское содержание членов данной системы, соотношение общих и частных значений видо-временных форм, реализация частных значений в различных типах контекста.

СТРОЕНИЕ СИСТЕМЫ ВРЕМЕН

И СЕМАНТИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ ЕЕ ЧЛЕНОВ

Начнем с центрального для данной системы понятия — момента речи. Необходимо различать внеязыко­вой момент речи и момент речи языковой, грамматический. Внеязыковой момент речи — это элемент объективного времени. Говорящий определяет время действия с точки зрения момента своей речи, но данный момент находится вне языка, так же как вне язы­ка находятся действия и предметы, явления и отношения реальной объективной действительности. Грамматиче­ский же момент речи представляет собой отражение ре­ального момента речи в языке. Это элемент системы языка. Он заключен в самой системе временных форм русского глагола, в дифференциальных семантических признаках данной системы. Отношение к грамматическому моменту речи отличает одну форму времени от другой. Каждая временная форма несет в своем грамма­тическом значении определенное отношение к этому ори­ентиру. Так, если мы возьмем вне контекста форму буду писать, то в ней уже заключено отношение следования с точки зрения грамматического момента речи. Взятая вне контекста форма писал заключает в себе отношение предшествования, а форма пишу — отношение одновре­менности. Указанные временные отношения фиксируют­ся и выражаются в системе времен, а тем самым находит грамматическое выражение и момент речи как центр этой системы и основной принцип ее органи­зации.

Говорящий в реальном акте речи использует ту фор­му, которая своим грамматическим значением соответст­вует цели и смыслу высказывания. И тогда временное отношение к грамматическому моменту речи, заключен­ное в форме, связывается с внеязыковым моментом речи. Я буду тебе писать — это будущее с точки зрения момен­та речи говорящего. Он обещал, что будет писать — это будущее с точки зрения момента прошлого, к которому относится действие обещал.

Итак, следует различать постоянно движущийся мо­мент речи как элемент объективного времени и отраже­ние понятия об этом моменте, зафиксированное в системе грамматических форм глагола. В речи, в конкретном высказывании говорящий, устанавливая время действия, ориентируется на момент своего высказывания или на ка­кой-то другой момент внеязыкового времени. Но для вы­ражения временного отношения действия в данном конк­ретном случае речи используются грамматические формы языка, в которых уже заложено грамматическое значение времени, установленное не говорящим, а грамматической языковой системой.

Обычно система времен изъявительного наклонения представляется следующим образом:

Прошедшее	Прошедшее несовер­шенное (открывал)	Прошедшее совер­шенное (открыл)
Настоящее	Настоящее несовершен­ное (открываю)	——
Будущее	Будущее несовершенное (буду открывать)	Будущее совершен­ное (открою)

В этой схеме[24] дана система трех времен, из которых прошедшее и будущее представлены формами как несо­вершенного, так и совершенного вида, тогда как настоя­щее время выступает только в несовершенном виде. Во­прос о трактовке формы типа открою — один из наиболее сложных в проблематике системы времен изъявительного наклонения. Поэтому ему следует уделить особое вни­мание.

Изолированное положение настоящего несовершенно­го, не имеющего соответствия в совершенном виде, свя­зано с тем, что формы совершенного вида типа открою не могут выступать в значении конкретного настоящего времени момента речи. Однако давно уже была отме­чена способность форм типа открою выражать другие семантические разновидности настоящего времени (на­стоящего неактуального), не связанные с выражением конкретного действия, протекающего именно в момент речи.

Возникает вопрос: нельзя ли рассматривать значение неактуального настоящего как переносное употребление (транспозицию) формы простого будущего времени? Иначе говоря, нет ли возможности ограничить собствен­ное грамматическое значение формы выражением буду­щего времени, а значение неактуального, абстрактною настоящего расценивать как исходящее лишь от контек­ста, причем от контекста, семантически противоречащего глагольной форме?

Такое решение вопроса, на наш взгляд, нельзя счи­тать приемлемым. Для форм типа открою значение на­стоящего времени не является чем-то внешним, исходя­щим лишь от контекста и противоречащим значению са­мой формы. Перед нами форма, которую совершенно справедливо называют формой настоящего-будущего со­вершенного, имея в виду то, что по своему морфологи­ческому типу это форма настоящего времени. Значение настоящего времени исторически свойственно данной форме: оно было присуще ей в древнерусском языке, оно сохранилось за нею и в языке современном. В ходе фор­мирования видовой системы на передний план в качестве основного значения этой формы выдвинулось значение будущего, но значение настоящего (неактуального) не исчезло, а сохранилось как значение вторичное, побочное. Важно и то обстоятельство, что в других славянских языках этой форме присущи оба значения — и будущего, и настоящего. Значение неактуального настоящего мо­жет выступать наряду со значением будущего времени в качестве одного из двух основных значений данной формы. Таково, в частности, положение в чешском язы­ке[25]. Значение неактуального настоящего может быть да­же главным по отношению к вторичному, ограниченному синтаксически значению будущего. Так обстоит дело в южнославянских языках. В частности, в болгарском языке форма типа напиша употребляется в значении бу­дущего времени лишь в определенных типах придаточных временных и условных предложений[26].

Не менее существенно другое обстоятельство, пре­пятствующее истолкованию значения неактуального на­стоящего как транспозиции формы простого будущего. Как уже говорилось выше, при переносном употреблении грамматических форм грамматическое значение формы, сталкиваясь с противоречащим ей значением контекста, не исчезает, а сохраняется, выявляясь как значение пере­носное, метафорическое. Так, в настоящем историческом (Прихожу я вчера домой...)и в настоящем в контексте бу­дущего (Наступит лето, и вот мы плывем по реке...)со­храняется значение настоящего: прошедшие или буду­щие события представлены так, как будто они происхо­дят в настоящем. Форма прошедшего совершенного в условиях переносного употребления также сохраняет значение прошлого (Если вы нам не поможете, мы погиб­ли — будущее действие изображается так, как будто оно уже осуществилось). Аналогичные факты наблюдаются и при переносном употреблении других грамматических категорий. Так, переносное употребление формы 1-го ли­ца множественного числа при обращении к собеседнику (Как мы себя чувствуем?) предполагает выражение участ­ливой совокупности: действие адресата представлено так, как будто в нем участвует говорящий[27]. И здесь прояв­ляется собственное значение грамматической формы.

Иначе обстоит дело с формой настоящего-будущего совершенного, когда она выражает значение абстракт­ного настоящего, например: На свете уж таков обычай, что лишь только сын дорастет до того, что сам может иметь сына, так и начинает ругать отца (Помялов­ский. Мещанское счастье); Так вот, бывает, тронет человека за душу какая-нибудь мелочь в жизни (Симо­нов. Так и будет). В таких случаях значение будущего времени никак не проявляется. Действие, отнесенное к плану абстрактного настоящего, не представлено «так, как будто оно является будущим». Мы не находим здесь никаких признаков транспозиции формы простого бу­дущего.

Существует и другой подход к формам типа открою. И в более ранней, и в новейшей литературе высказы­валось мнение, что мы имеем дело с двумя омонимически совпадающими формами — будущим совершенным и настоящим совершенным[28]. При таком решении интересующего нас вопроса система времен выглядела бы так:

Прошедшее	Прошедшее несовер­шенное (открывал)	Прошедшее совер­шенное (открыл)
Настоящее	Настоящее несовершен­ное (открываю)	Настоящее совер­шенное (открою)
Будущее	Будущее несовершенное (буду открывать)	Будущее совершен­ное (открою)

В принципе такая трактовка рассматриваемых форм возможна. Однако некоторые факты не согласуются с этой трактовкой и заставляют искать иные возможности решения вопроса. Дело в том, что в некоторых случаях (при выражении определенных модальных оттенков) можно констатировать связь плана обобщенного настоя­щего с будущим. Например: Я знаю несколько загадоч­ных странных смертей, причину которых возьмутся объяснить только спириты и мистики, человек же со све­жей головой в недоумении разведет руками и только (Чехов. Следователь). Действия здесь относятся к ши­рокому плану абстрактного настоящего с модальным от­тенком возможности, но постоянная потенциальная воз­можность осуществления действия, не ограничиваясь на­стоящим, охватывает также и сферу будущего. Другой пример: Вы живете на одном со мной дворе: здесь вам малый мальчишка скажет [всегда может сказать и обя­зательно сделает это в будущем], кто я и что я такое... (Писемский. Очерки из крестьянского быта). В следующем примере контекст выдвигает на передний план значение будущего, что, однако, не устраняет и отнесенности действия к плану неактуального настоящего: Она [жизнь] всегда будет нестись широким и многоцветным потоком в даль, которую мы зовем нашим будущим. Отстанешь — и поток уйдет, тускнея, с глаз, и потом его уже никак не догонишь (Паустовский. Бег времени).

Возможность проявления связи значений настоя­щего неактуального и будущего заставляет предпочесть идее омонимии идею многозначности грамматической формы.

Форму типа открою мы трактуем как многозначную, семантически двойственную. Эта форма обладает двумя частными значениями — будущего и настоящего неакту­ального, полностью оправдывая, таким образом, назва­ние формы настоящего-будущего совершенного[29]. Распа­дение семантики этой формы на два временных значения подчеркивается и усиливается наличием в несовершенном виде двух различных форм для выражения настоящего и будущего времени: открою противопоставляется, с од­ной стороны, форме открываю, а сдругой — буду откры­вать. Каждое из указанных частных значений является вариантом общего значения данной формы, заключаю­щегося в потенциальной способности выражать эти временные отношения.

Основным (главным) значением формы настоящего-будущего совершенного следует признать значение буду­щего. Это значение не ограничено какими-либо специаль­ными условиями контекста. Оно синтаксически свободно. Иначе обстоит дело со значением настоящего неактуаль­ного. Выражение этого значения является побочной функ­цией рассматриваемой формы. Для его реализации необ­ходимы особые условия контекста. Так, для понимания действия, выраженного формой типа открою, как настоя­щего необходимо, чтобы была обозначена или подразу­мевалась его повторяемость, обычность. Как правило, при этом в контексте выступают соотнесенные друг с другом действия в кратно-парной или кратно-цепной конст­рукции (подробнее об этом будет сказано в главе IV). Могут быть и другие специальные условия, например на­личие отрицания и модального оттенка невозможности (Никак не найду книгу). Напротив, для понимания дей­ствия как будущего достаточно отсутствия тех особых условий, которые необходимы для выражения настоя­щего неактуального (Я найду книгу и т. п.).

Значение абстрактного настоящего, как и всякое част­ное значение, представляет собой результат взаимодейст­вия грамматической формы и контекста. Это значение потенциально заложено в самой форме настоящего-буду­щего совершенного, но для своей реализации оно нуж­дается в помощи контекста. Контекст должен «выклю­чить» основное значение будущего времени и создать бла­гоприятные условия для проявления значения настоя­щего неактуального, «включить» это значение и принять участие в его выражении.

Итак, систему времен изъявительного наклонения це­лесообразно представить следующим образом:

Прошедшее	Прошедшее несовер­шенное (открывал)	Прошедшее совер­шенное (открыл)
Настоящее	Настоящее несовершен­ное (открываю)	Настоящее-будущее совершенное (открою)
Будущее	Будущее несовершен­ное (буду открывать)

В эту систему включены лишь регулярно образуемые и активно функционирующие формы. Поэтому здесь не отмечены выходящие из живого употребления непродук­тивные формы типа сиживал, певал, едал. Такие формы не относятся к активному и регулярному ядру временной системы, а лишь примыкают к нему. Употребление этих форм с основным значением «давнего обыкновения» детально и всесторонне описано в ряде специальных ра­бот[30]. Поэтому возвращаться к ним в дальнейшем изло­жении мы уже не будем.

К временной парадигме примыкают аналитические конструкции: стану + инфинитив, бывало + прошедшее не­совершенное, бывало + настоящее-будущее совершенное. Эти конструкции неравноценны. Первая из них близка к аналитической форме будущего, другие ближе к сво­бодным синтаксическим сочетаниям. Такие конструкции выходят за пределы морфологической системы временных форм; в данной книге они не рассматриваются.

Вернемся к представленной выше системе времен изъявительного наклонения.

Является ли различие между формами типа открывал и открыл; открываю и открою; буду открывать и открою только видовым или вместе с тем и временным? От реше­ния этого вопроса зависит определение состава форм вре­мени и во многом — понимание соотношения между ка­тегориями вида и времени.

В современной лингвистической литературе широко распространен тот взгляд, что между формами типа буду открывать и открою (в значении будущего) существует следующее различие временного характера: буду откры­вать обозначает действие, всецело отнесенное к будуще­му, тогда как открою может обозначать будущее, связанное с настоящим. Так, В. В. Виноградов пишет: «В отличие от описательной формы будущего времени несовершенного вида форма будущего времени совершен­ного вида не противопоставляет будущего действия плану настоящего. Выражаемое ею действие как бы исходит из настоящего времени, простираясь в будущее в заверши­тельных моментах процесса, в его результате, между тем как начало действия может относиться и к настоящему времени»[31]. Действительно, форма настоящего-будущего совершенного может выражать в контексте охарактеризованное В. В. Виноградовым значение. Уже С. Карцевский отмечал, что «предложение Она сейчас оденется к обеду может обозначать, что это лицо сейчас окончит свой туалет, уже начатый раньше»[32]. Ср. также: — Скоро стемнеет, — заметила Соня (Казаков. Некрасивая). Однако возможность выражения указанного оттенка за­висит от ситуации («скоро стемнеет»—значит, сейчас, может быть, уже темнеет), от контекста, который содер­жит указание на то, что действие в своем начале отно­сится к настоящему. Если таких указаний нет, то рассматриваемая форма выражает действие, целиком отнесенное к будущему. Например: [Крылова]. Садись, я тебе сейчас сводку всех писем продиктую (Симонов. Доброе имя). Ср. совместное употребление форм настоя­щего-будущего совершенного и будущего несовершенно­го: — Сейчас хозяин придет, ужинать будем (Па­нова. Рабочий поселок). Подобные примеры обычны.

Примечательно, что формы будущего несовершенного также могут обозначать действие, которое, как это вы­текает из контекста, относится не только к будущему, но и к настоящему (будущее действие является продолже­нием настоящего)[33]. Например: — Долго будешь плескаться? — сказал Сергей задумчиво. (Бондарев. Тишина); Плакала... над тем еще, что сейчас сидит одна у моря, темного и вечного, которое все так же будет шуметь и после ее смерти. (Чехов. Человек в пенсне).

К этому следует добавить, что возможность выраже­ния формами типа открою действия, заканчивающегося в будущем, но начатого в настоящем, ограничена и лек­сически. Уже то, что речь идет о «завершительных мо­ментах процесса», «его результате», показывает, что та­кое значение могут выражать только те глаголы, семантика которых позволяет выделить завершительный момент действия. Это глаголы результативного способа действия. Например: Он сейчас доиграет; ...опьянеет; ...приготовит; ...упакует и т. п. Глаголы ряда других спо­собов действия не могут выражать отнесенный к будуще­му результат ранее начатого действия. Например: Он сейчас толкнет, …махнет, …заговорит, …засмеется, …поплывет, …поползет, …полежит, …посидит и т.п.

Из сказанного выше вытекает, что нельзя видеть вре­менное различие между формами типа открою и буду открывать в том, что первые выражают действие, кото­рое «осуществится в будущем как результат настояще­го»[34], а вторые — действие, которое «будет происходить после момента речи и полностью отделяется от настоя­щего»[35].

Между формами типа открою и буду открывать дей­ствительно существует временное различие, но заклю­чается оно в другом: открою — форма со значением буду­щего и настоящего неактуального, тогда как буду откры­вать — форма, имеющая лишь значение будущего. Эти формы не совпадают по «временному объему» их значе­ний. Временное различие существует, естественно, и меж­ду формами типа открываю и открою: первые имеют зна­чение настоящего, а вторые — будущего и настоящего неактуального. Таким образом, открываю, открою и бу­ду открывать — три различные формы времени.

Каково соотношение между формами типа открывал и открыл? Различаются ли они только по виду или так­же и по времени?

Между указанными формами существуют различия, имеющие отношение к семантике времени.

1) Прошедшее несовершенное обычно обозначает дей­ствие в прошлом безотносительно к его последствиям для настоящего, действие, полностью отделенное от настоя­щего (например: Птицы летели низко над водой)[36]. Лишь в редких случаях, в особых условиях употребления не­которых глаголов возможно выражение этими формами состояния (результата предшествующего действия), акту­ального для настоящего, например: — Нет, как же? — воз­разила она. — Все-таки он многое видел, образован? (Л. Толстой. Анна Каренина). Всё же это редкие исключения. Формы же прошедшего совершенного могут выражать как действие в прошлом безотносительно к на­стоящему (Подошел, остановился и сказал...), так и про­шедшее действие, последствия которого актуальны для настоящего (Я проголодался; Он устал и т. п.).

2) Прошедшее несовершенное может обозначать как конкретное локализованное во времени действие, так и действие абстрактное, не занимающее определенного положения во времени. Ср.: Отец долго открывал дверь впотьмах... (Амлинский. Тучи над городом встали) и Отец каждый раз долго открывал дверь... В отличие от прошедшего несовершенного, формы прошедшего совершенного в прямом употреблении могут обозначать только действие, которое занимает определен­ное место во времени: Мы встретились с ним на улице, но невозможно * Часто (обычно, иногда и т. п.) мы встрети­лись с ним. Если даже форма прошедшего совершенного выступает в суммарном значении (Мы два раза встре­тились с ним на улице),прикрепленность суммы повто­ряющихся актов к определенному отрезку времени сохра­няется. Формы прошедшего совершенного могут обозна­чать в контексте повторяющееся, обычное действие, лишенное временной конкретности, только в особых усло­виях переносного употребления. Речь идет о функциони­ровании этих форм в контексте со значением обычного или обобщенного действия, например: И то же бывает, когда ранним утром по росистой траве вышел куда-нибудь и вдруг по следам на траве догадался, что впереди тебя идет кто-то другой. Сразу свертываешь в другую сторону... (Пришвин. Календарь природы). Формы вышел, догадался сами по себе обозначают кон­кретное единичное действие. На значение обычности ука­зывают другие элементы контекста.

Важно подчеркнуть, что и в тех случаях переносного употребления, когда формы типа закрыл оказываются в контексте со значением повторяемости, сохраняется (хотя лишь как переносный) оттенок конкретности, вре­менной локализованности действия. Поэтому приведен­ные выше «исключения» не опровергают того правила, что формам прошедшего совершенного присущ признак локализованности действия во времени, тогда как формы прошедшего несовершенного не обладают этим признаком, т. е. могут обозначать действия как локализованные во времени, так и нелокализованные. Заметим, что речь идет о временной нелокализованности действия в смысле его абстрактности (повторяемости, обычности). В дру­гом смысле — чисто хронологическом — действие локали­зовано в области прошлого, ограничено рамками отрезка времени, предшествующего моменту речи.