Ничего никому не показывал, просто рабой 4 страница

Много раз мне приходилось убеждаться в его физической мощи. Однажды во время сборов в Киеве он на спор на одних кистях под­нял полностью накрытый стол! Силомер выжимал до самого преде­ла, в то время, как мы еле до 50-60-ти стрелку поднимали!

Говорят, что сильные люди не бывают плохими. Асланбек Заха­рович полностью подтверждает это. Такие люди не умирают, они всегда живы, пока мы о них помним...

ОН БЫЛ МНЕ ВТОРЫМ ОТЦОМ

Адлан ВАРАЕВ,вице-президент феде­рации вольной борьбы России, заслуженный мастер спорта СССР, чемпион мира, серебря­ный призер Олимпий­ских игр

Наше знакомство произошло в 1975-ом году. Я только записался в секцию вольной борьбы к Деги Имрановичу Багаеву. Он проводил тренировки с пяти до семи часов вечера, а Асланбек Захарович вел занятия с трех до пяти. Я всегда старался прийти пораньше, чтобы посмотреть, как Асланбек Захарович объясняет каждый прием. Все детишки собирались вокруг него, а он выходил на ковер и говорил: «Этот прием придумал знаменитый Зегер. На чемпионате мира, проигрывая схватку, он провел этот прием и стал победителем! С тех пор этот захват называется зегеровским. От него еще никто не уходил!»

Я все это внимательно слушал, потом пробовал сделать сам, в школе на ком-нибудь испытывал... В общем так мне у Дзгоева на за­нятиях интересно было, что скоро я к нему в группу перешел. С ним вместе тренировал детей Дахкильгов. Когда Асланбек Захарович уехал из Грозного, я у Дахкильгова остался, но всегда писал, что мой тренер - Дзгоев. Асланбек Захарович часто говорил мне: «Ад­лан, не надо этого делать. Я уже в другом месте работаю, ты там ос­тался. Могут не понять».

До сих пор живу теми принципами, которые Батя нам привил. Например, он спрашивает: «Почему не тренируешься?» И если ему

отвечают, что рука или нога болит, говорит: «Руки болят - ноги ка­чай, ноги болят - руки качай, руки и ноги болят - шею качай!» Ни ми­нуты зря пропадать не должно было. После окончания тренировок оставлял самых одаренных дополнительно поработать. В том числе и сына. Помню, в Каспийске, в 1976-ом году заставил он Мазика (так он Таймураза называл) работать до седьмого пота. Тот чуть ли не в слезы: «Не могу больше!» Все тогда смеяться начали. А Асланбек Захарович повернулся и говорит: «Смеетесь? Смейтесь, смейтесь! Но запомните, из него я сделаю чемпиона мира!»

Удивительное у него было чутье на таланты. Расскажу один слу­чай, о котором до сих пор все вспоминают. В июне 1977-го мы при­шли на тренировку втроем - я, Абу Арчаков и Исраил Арсамаков. Остальные разъехались на каникулы. Исраил, хотя и нашего возра­ста, но атлетически был развит исключительно. В борьбе он уже кое-чего добился, и будущее собирался связать с этим видом спор­та. Так вот. После окончания тренировки Асланбек Захарович гово­рит: «Собирайтесь, пойдете со мной. Адлан и Абу, вы будете свиде­телями!» Мы не поняли, в чем дело, но ослушаться, конечно, не по­смели, пошли пешком через весь Грозный на стадион «Динамо», в зал тяжелой атлетики. Там тренировал известный тренер Ибрагим Кодзоев. К нему Асланбек Захарович и обратился: «Ибрагим, по­смотри, кого я тебе привел!» Он указал на Арсамакова и попросил того раздеться. Все были удивлены, какая у Исраила красивая мус­кулатура, но еще больше поразились, когда узнали, что он 1962-го года рождения.

- Да ну, Асланбек Захарович! Не может быть, чтобы он был та­
кой молодой. У него, наверное, документы подделаны, а сам просто
доморощенный «качок».

- Что я не знаю, какого он года рождения? Я вам будущего чем­
пиона мира привел и олимпийского чемпиона! Запомните мои слова!

Все, кто в зале был, засмеялись. Сам Исраил тоже не хотел штангой заниматься, он борьбу очень любил. Но Асланбек Захаро­вич сумел его убедить: «Я знаю, что говорю. В борьбе ты, конечно, добьешься хороших результатов, но далеко не таких, как в тяжелой атлетике!»

Так мы попрощались с борцом Арсамаковым. И вот пришел 1978-ой год. Мы с Мазиком стали чемпионами Советского Союза

среди молодежи, а чуть позже проводилось первенство у штангис­тов. Каково же было наше изумление, когда узнали, что Исраил стал там чемпионом, да еще с новым молодежным мировым рекордом! Наверное, своей победе я так не радовался. И в дальнейшем все так, как предсказывал Асланбек Захарович, случилось - Арсамаков и мир выиграл, и Олимпийские игры!

Асланбек Захарович знал обо мне все. Что я рос без отца, что был из трудной семьи. Поэтому, наверное, уделял мне больше вни­мания, чем остальным. Хотя внешне этого никогда не показывал. Очень многое он мне дал в жизни, многому научил. Он был и оста­ется для меня выдающимся Человеком. И навсегда останется в па­мяти именно таким.

Мы называли его Батей. Не в глаза, конечно, между собой. Он и был для нас отцом, которого уважали, любили, боялись, стесня­лись... У него трудно складывалась жизнь, но он все сумел перене­сти и выстоять и нас учил тому же. Часто повторял: «Нет слова «не могу». Есть слово «не хочу». Если человек захочет, все сможет пре­возмочь. У ваших соперников такие же две руки, две ноги, два уха. Так что все зависит от вас, от вашей силы духа, от характера».

Сильные и слабые стороны каждого борца знал досконально. Мне, например, не разрешал качаться. «Зачем, - говорил, - по тебе и так можно анатомию человека изучать! Все мышцы видны. Иди на ковер и бегай, бегай, бегай! Дыхание надо разрабатывать!» Всех ре­бят заставлял учиться, развиваться разносторонне: «В спорте ты будешь до тридцати лет, - объяснял, - а дальше? Куда ты пойдешь без образования, ничего не знающий, кроме нескольких приемов?»

Асланбек Захарович много сделал, для того чтобы борьбу в Че­чено-Ингушетии поднять. Благодаря ему и Деги Багаеву выросла у нас целая плеяда выдающихся спортсменов - чемпионов. Потом, когда уехал в Черкесск, и там поднял борьбу на самый высокий уровень.

А как он умел поднять настроение, вовремя разрядить обстанов­ку! Как-то раз на сборах перед Кубком Союза мы в Черкесске трени­ровались. В каждом весе по два человека. В одной весовой катего­рии должен был выступать Юсупов, очень хороший борец. А вто­рым номером здесь был Сафарян. Так вот, этот Сафарян буквально достал Дзгоева. Через каждую минуту подбегает и спрашивает: «Ас-

ланбек Захарович, я буду бороться? Асланбек Захарович, я буду бо­роться?» Батя не выдержал и говорит ему: «Послушай, Сафарян, если Юсупов умрет, тогда бороться будешь ты!» Тот постоял-посто­ял, а потом опять спрашивает: «Так что, я должен ждать, пока Юсу­пов умрет?» Все хохотали до слез.

Как сейчас помню чемпионат СССР среди юношей. Там в моем весе выступал Хайрутдинов. Он со счетом 30:0 выиграл у борца, ко­торому я до первенства проиграл 19:2. Ничего себе, - думаю. Как тут выиграешь, если кругом такие «звери»! И если бы он один такой был! Еще и Жора Оганесян из Армении. Утром выходит на ковер -лицо белое-белое, аж сияет. А к вечеру черный весь становится -борода отрастает. Мы еще не знали, что такое бритва, а он со «стан­ком» на соревнования ездил. Больше минуты ни с кем не боролся. Одиннадцать встреч провел, и во всех чисто выиграл. В финал вы­шли мы втроем. Сначала на ковер Хайрутдинова и Оганесяна вы­звали. Сижу, смотрю, думаю, какое счастье, что я уже в тройке при­зеров! Оганесян тем временем Хайрутдинова по ковру, как собст­венный пиджак, таскает. Минута не прошла, а армянину уже арбитр руку поднимает. Вот это я попал! От страха аж голова закружилась.

Но я всегда помнил слова Асланбека Захаровича о том, что ни­чего невозможного нет. Значит - вперед! Умру, - думаю, - но не сдамся. Тут Дзгоев подходит: «Адлан, этот армянин согнал много веса. Больше одной минуты ни с кем не боролся еще. А значит, «ды­халка» у него слабая. Твоя задача - не лечь под него в первом пе­риоде. Шея у тебя здоровая, выдержишь!» А армяне тем временем уже победу празднуют, обнимаются, целуются. Меня это разозлило здорово. А Асланбек Захарович, оказывается, с ними поспорил на ящик коньяка, что я у Оганесяна выиграю.

Вышли мы на ковер. В одну сторону он меня крутанул, в другую кинул. Я на ногах почти не стоял - все время летал и летал. Уже 8:0 проигрываю, тут мне удалось его за пятку зацепить и перевернуть. Период закончился со счетом 2:8. Уже рекорд! Во-первых, с ним больше минуты никто не выдержал, во-вторых, он никому ни одно­го балла не отдал. Иду в свой угол и смотрю, как армянин тяжело дышит, значит, прав был Асланбек Захарович, не выдерживает он. Дзгоев меня по плечу хлопает: «Молодец, Адланчик!» Какой там мо-

лодец! Убежал я от секундантов в другой угол, сижу там, не могу дождаться, когда снова на ковер позовут.

После перерыва, только бороться начали, наконец-то, он попал мне на коронный прием. Взял я захват, а сам на Асланбека Захаро­вича смотрю. Тот вскочил с места и кричит: «Делай, Адлан! Делай!» Он то знал все мои «коронки»! Я ему подмигнуть еще успел и поло­жил Оганесяна чисто! Что тут началось! Батя выбежал на ковер, на руки меня поднял, кричит от радости. Все, кто за меня болел, вокруг беснуются, а у армян траур. Не могут поверить, что такое могло про­изойти.

- Адлан! Ты знаешь, я благодаря тебе ящик армянского коньяка
выиграл! - говорит Асланбек Захарович, когда поставил меня на
землю.

- Да зачем вы так рисковали, - отвечаю, - надо было на Мази­
ка поставить! Посмеялись мы от души. Вот тогда, в 1978-ом году, мы
с Таймуразом впервые стали чемпионами. Так началась наша
жизнь в сборной Советского Союза.

Недавно сидели с ребятами и вспомнили такой эпизод. На трени­ровке Асланбек Захарович говорит Бекхану Мурзабекову: «У тебя шея тонкая-тонкая! Обрезаться можно! А в борьбе это запрещенное оружие. Так что иди, шею качай!» Он часто повторял нам: «Знаете, что украшало мужчину в каменном веке? Толстая, грязная шея и кри­вые волосатые ноги! Но сейчас не первобытно - общинный строй. Так что шея у вас должна быть не только толстой, но и чистой!»

«А Я ГОВОРЮ, КУПИ ЭТУ КНИГУ!»

Сергей ГАГИЕВ,

заслуженный работник физической культуры РСО-А, доцент Северо-Осетинского госуни­верситета

К

огда Асланбек Дзгоев поступил на факультет физического воспи­тания в Северо-Осетинский государственный педагогический ин­ститут, я его уже окончил и работал секретарем комсомольской ор­ганизации этого вуза. Несмотря на то, что он был намного старше меня, мы очень дружили. Моя бабушка Олинка хорошо знала его от­ца, и Асланбек часто останавливался у нас, оставаясь в городе.

Однажды мы отправились на соревнования в Киев. Поскольку я был старшим группы, все деньги находились у меня. Как-то мы за­шли в книжный магазин, и Асланбеку очень понравилась книжка «История педагогики». Она стоила 25 рублей. По тем временам, это были большие деньги.

- Сергей, купи мне эту книжку, - обратился он ко мне. - Ведь ты
же преподаватель, а я всего лишь студент.

- Да ты что, откуда у меня такие деньги!

Асланбек ничего больше не сказал, но через некоторое время я почувствовал, как кто-то взял меня рукой за шиворот и приподнял над землей. Напрасно я барахтался в воздухе, пытаясь освободить­ся. Асланбек, а это был, естественно, он, понес меня к кассе.

- А я говорю, купи мне эту книжку!

- Не куплю! - упирался я.

- Плати, иначе буду держать тебя так до вечера!

Что мне оставалось делать? В магазине было много народу, лю­ди, глядя на эту картину, хохотали до слез. А я, высвободившись, вылетел на улицу красный, как рак. Но долго злиться на него я не мог. Потом, когда остыл, сам смеялся над его поступком.

Вот еще один комичный случай. Снова мы поехали на соревно­вания, теперь уже в Ленинград, на первенство студенческого обще­ства «Буревестник». В одном купе оказались я, Дзгоев, Хасан Гиоев и Кермен Суменов. Асланбек, как старший, осведомился, что у нас есть с собой из продуктов. У меня были три пирога и курица. Он по­думал и сказал: «Пироги съедим сейчас, а курицу оставим на утро». Так мы и сделали.

Часов в шесть Асланбек уже был на ногах.

- Ты чего так рано встал? - спросил я.

-Да что-то не спится. Пойду умоюсь...

Я уже тогда почувствовал, что он затевает какую-то шутку. Через некоторое время Асланбек растолкал всех нас и выставил из купе: «Идите умойтесь и почистите зубы!» Мы выстроились в очередь у туалета. Сопротивляться было бесполезно. Если бы кто-нибудь из нас заикнулся о том, что не хочет умываться, он применил бы силу, а силой его бог не обидел.

Когда мы, наконец, покончили с утренним моционом, он сказал: «Ну вот, теперь вы похожи на людей. Ну что, будем завтракать?» Я полез в сумку за курицей, но ее там не оказалось! Только кости бы­ли аккуратно завернуты в бумагу! «А! Хасан! - закричал Асланбек. -Я ночью слышал, как ты с Сергеем что-то грыз! Как вам не стыдно! Как вы могли сожрать цыпленка!»

На обратном пути, после победы на первенстве, мы не хотели впускать его в свое купе. Закрылись и смеемся: «Не откроем, пока не признаешься, что это ты слопал курицу!» Признался! «Я, - гово­рит, - с детства курятину обожаю. Вам все равно, что есть, а для ме­ня это деликатес». Впустили мы Асланбека, а потом всю дорогу над ним подтрунивали: «Куроед!»

У нас были дружеские отношения, несмотря на то, что я был преподавателем, а он студентом. Как-то решил над ним подшутить. Во время лекции говорю: «Почему в графине нет воды? Кто дежур­ный? Дзгоев, принесите воды, пожалуйста!» Представляете, ведь он был намного старше всех в группе, старше меня, а я его, как маль-

чика, за водой отправил! Он молча взял графин и вышел, но по его взгляду я понял, что даром мне это не пройдет.

Асланбек выждал момент, когда я остался в деканате один, за­пер дверь, схватил меня и подтащил к окну: «Я тебе дам, принеси воды!» С этими словами он вылил на меня всю воду из графина. Благо жара стояла на улице и я смог отбрехаться от студентов, ко­торые были удивлены, увидев меня с ног до головы мокрым, дес­кать, душно, решил освежиться...

«Ну ничего, - сказал я Асланбеку, - скоро экзамены. Вот тогда посмотрим, кто кого!» Конечно, это была шутка, каких в нашей жиз­ни было немало. Например, он во время похода подложил мне в рюкзак пару кирпичей, и я протаскался с ними три дня... А еще один раз он оставил меня в одних трусах. Было это так. Асланбек гото­вился сдавать легкоатлетический комплекс упражнений. Подошел ко мне и попросил показать, как выполняется прыжок в высоту. В то время я был рекордсменом республики по этому виду. Стал объяс­нять, а он: «Что ты мне рассказываешь, покажи, как ты это дела­ешь!» Пришлось раздеться. Пока я разбегался, он схватил мои ве­щи и убежал. Хорошо, что кто-то из студентов был рядом, сходил ко мне домой и принес штаны, а то пришлось бы мне бежать по ули­цам, как в «Джентельменах удачи». Помните этот фильм? Главное - на следующий день, когда он вернул одежду, заявил, что побоял­ся, что мои «шмотки» кто-нибудь украдет. Но пояса, который я сшил на заказ и которым страшно гордился, среди вещей не оказалось. «Потерял, наверное», - объяснил Асланбек. Через некоторое время я увидел этот пояс на нем. «Это же мой пояс!» - воскликнул я. «А что, таких поясов в природе больше не существует?» - возмутился он. А потом с улыбкой добавил: «Ладно тебе, поношу чуть-чуть - от­дам!» Вот такой он был хохмач.

9 Батя

КТО НАПУГАЛ МЕДВЕДЯ

Вараздат ГРИГОРЯН,

заслуженный тренер России, неоднократный призер первенств Рос­сии по вольной и клас­сической борьбе, а так­же по борьбе самбо

В

нашем спортивном зале «Динамо» на стене висит огромный пор­трет Асланбека Захаровича Дзгоева. Все, кто приходит сюда тре­нироваться, без запинки ответят вам, кто изображен на этом портре­те. Потому что мы, старшее поколение, всегда рассказываем своим воспитанникам, кто стоял у истоков зарождения вольной борьбы в Северной Осетии. Уверен, спортсмен, который не знает истории, не знает имен своих предшественников, никогда не станет гармонично развитой личностью. Асланбек Захарович всей своей жизнью заслу­жил, чтобы о нем помнили, чтобы его пример беззаветного служе­ния делу передавался от отцов и дедов к детям и внукам.

Я не знал и не знаю более трудолюбивого человека. Сколько он работал, сколько пота пролил на ковре... Условия для занятий тогда были не самые лучшие. Но он не обращал внимания ни на что. С ут­ра до позднего вечера возился в зале. Как такого не уважать?

Он был удивительно компанейским человеком. Везде, где ни по­являлся, коллектив сплачивался. Не было дружбы по углам, не бы­ло закулисных сплетен. Батя всегда был центром, ядром, вокруг ко­торого вращались все остальные. Настоящий лидер во всем - будь то борьба или какие-то другие дела. Когда мне отмечали 60-летний

юбилей, даже вопроса не было, кто должен вести стол, - конечно Асланбек Захарович!

Еще что хотелось бы отметить, так это его природный такт, уме­ние подколоть собеседника, но красиво, остроумно, в культурной форме, чтобы тот не обиделся. За словом в карман никогда не лез. Кто пытался соперничать с Дзгоевым в колкости, моментально по­лучал сдачу. Однажды, помню, Кермен Суменов что-то смешное рассказал про Батю, а тот ему: «Ты что думаешь, мне нечего о тебе рассказать?» И привел историю, как Суменов ходил на охоту на медведя:

- Представляете, медведь выходит на Кермена, а тот ружье под­
нял и стоит, дрожит, как осиновый лист. Медведь тоже испугался.
Встал на задние лапы и жалобно завыл...

- Ружья испугался, Асланбек Захарович? - спрашиваем мы.

- Да какого ружья! Вы что, никогда Кермена не видели? Посмо­
трите на его лицо! Как такого не испугаешься?!

Мы хохочем, Суменов тоже смеется:

- Вы правда поверили в эту байку? Асланбек Захарович же все
это придумал!

- Конечно, придумал, - парировал Батя. - На самом деле мед­
ведь еще и в штаны наложил!

В каждую поездку книжки разные брал с собой. Читал много и своих учеников заставлял. Бывало, понравится ему какая-нибудь вещь, начнет рассказывать и на самом интересном месте останав­ливается: «А что дальше было, кто хочет, сам прочитает, у меня эта книжка есть». Очередь выстраивалась за этой книжкой!

Кстати, одну историю про книги потом, как анекдот пересказыва­ли. На сборах Дзгоев обычно своим воспитанникам раздавал раз­ную литературу, а потом что-то типа зачета устраивал: прочитал -не прочитал? Один парень из села одолеет несколько страниц и за­кладку делает, чтобы знать, где остановился. Ребята решили над ним подшутить и каждый вечер эту закладку ему на одно и то же ме­сто возвращали. Тот, как ни странно, ничего не замечал, читал от за­кладки дальше. Через несколько дней терпение у него не выдержа­ло, схватил книжку и как швырнет ее об пол: «Не буду больше эту дрянь читать! Одно и то же! Одно и то же!»

Благодаря Бате многие в люди вышли. Даже те, кто чемпионами

не стали, по сей день вспоминают годы своих тренировок у Дзгоева, как одни из самых лучших в жизни. По своему опыту знаю, для тре­нера нет большей радости, чем когда твои бывшие ученики прихо­дят не за каким-то делом, а просто пообщаться, рассказать, как у них дела, где работают, чем занимаются. Вот когда понимаешь, что работал не зря.

НАСТОЯЩИЙ ОСЕТИН

Музафер ДЗАСОХОВ,

писатель, поэт, главный редактор журнала «Ногдзау»

С Асланбеком Захаровичем нас связывали давние дружеские отно- шения. Не раз делили хлеб-соль, не раз вместе оказывались в дальних дорогах. Знаете, именно в дороге лучше узнаешь челове­ка. Здесь проявляются все его качества - и хорошие, и плохие. Не знаю, какое у Дзгоева сложилось отношение ко мне (хочется наде­яться, неплохое, раз он всегда был со мной доброжелателен и от­крыт), но я лично навсегда запомнил его высокую порядочность, лю­бовь и уважение к людям. О том, что он был героем и отважно сра­жался на фронтах Великой Отечественной войны, лучше всего гово­рят его награды. О том, что он был великим тренером и воспитате­лем, лучше всего говорят имена его учеников. Я же хочу поведать о нескольких наших встречах.

В шестидесятые годы я работал в газете «Растдзинад». В числе прочих вопросов, в мои обязанности входило и освещение спортив­ных мероприятий. И в этом деле моим активным и верным помощ­ником был Асланбек Захарович. В то время не было таких соревно­ваний по вольной борьбе, где бы он не был главным действующим лицом. Едва заканчивался какой-нибудь турнир, как на моем пись­менном столе уже оказывались материалы с подробными отчетами о прошедших соревнованиях. Писал Дзгоев даже ночами, потому что знал, с каким нетерпением любители спорта ждут вестей. Писал

по-русски, но я всегда очень легко переводил его статьи на осетин­ский - каждое слово всегда было на месте, выверено... До сих пор помню его каллиграфический почерк, аккуратно выведенные буквы. Говорят, по почерку можно судить о характере. Наверное, это так. Во всяком случае, глядя на красиво исписанные дзгоевской рукой листы, можно было представить себе красивого человека. Он и был красив. Красив всесторонне.

Среди спортсменов у меня было, естественно, много знакомых, но Асланбек Захарович явно выделялся среди них своей эрудици­ей, грамотностью, образованностью. Как-то в Баку проходил оче­редной чемпионат СССР по вольной борьбе. Из наших борцов там выступали (всех не припомню) Елкан Тедеев (к сожалению, ему не повезло), Батырбек Борукаев и Шамиль Туганов (с последними дву­мя я даже сфотографировался на память). Так вот, организаторы соревнования не побеспокоились о том, чтобы забронировать нам номера в гостинице. Пришлось ночевать то ли в общежитии, то ли в спортзале какой-то школы. Наши с Асланбеком места оказались ря­дом, и я был свидетелем того, как он постоянно работал чуть ли не до рассвета. Засиживался над книгами, газетами, журналами, раз­бирал по полочкам все состоявшиеся схватки наших борцов, чтобы утром внести коррективы, подсказать, направить.

Вообще он очень любил книги, хорошо знал поэзию. Однажды пришел в редакцию в приподнятом настроении. Мы, как всегда, об­радовались его приходу - знали, что он явился не с пустыми руками. Так и оказалось - Асланбек Захарович принес материал об очеред­ной победе вольников Осетии. Но явно было видно, что он скрыва­ет какой-то сюрприз. Казалось, что это написано на его сияющем лице. Видимо он понял, что мы догадались о его тайне, и, широко улыбаясь, сказал: «Я вчера стихотворение написал!» «Какое?» -спросили мы. Тогда он вытянулся в струнку, поднял вверх правую руку и продекламировал:

- В Карабахе есть ишак.
Хорошо, что это так!

- Что это за стихотворение? - едва сдерживая смех, задал я во­
прос.

- А что, хуже, чем посвящение Маршаку?

Оказывается, к юбилею Самуила Яковлевича Маршака извест-

ный в стране поэт написал приветствие, в котором были такие стро­ки: «На земле живет Маршак. Хорошо, что это так!» Почему-то эти слова очень не понравились Асланбеку, и он решил сделать на них пародию...

А когда у самого Дзгоева был 50-летний юбилей, вся Осетия от­мечала эту дату. На торжественное заседание были приглашены и работники «Растдзинада». От имени редакции было поручено вы­ступить мне. Я зачитал поздравительный адрес, а потом и стихотво­рение, которое написал специально к дню рождения Асланбека За­харовича. Ему это стихотворение пришлось по душе, он потом ска­зал, что лучшего подарка ему никто никогда не делал. Скорее всего это не соответствовало действительности, но я был окрылен его по­хвалой.

В начале восьмидесятых чемпионат Советского Союза проходил во Владикавказе. На нем боролся сын Асланбека - Таймураз. Когда Дзгоев-младший выходил на ковер, все болельщики превращались в глаза. Все, кроме отца. Многие этого не заметили, но я видел. Ед­ва начиналась схватка, Асланбек Захарович отворачивался и ни ра­зу даже взгляда не бросал, как там дела у сына. Вот такая сила во­ли была у этого человека! Таймураз тогда стал чемпионом страны, а через некоторое время и чемпионом мира.

В семье у них были исключительные отношения. Это мог понять каждый, кто хоть раз побывал у них дома. Нельзя было даже ска­зать, кому из этой четы - Асланбеку или Татьяне - более приятен приход гостя. Оба словно излучали тепло и радушие. Мне даже ка­залось, что Асланбеку доставляло самое большое удовольствие, если кто-то из знакомых хорошо отзывался о его супруге. А вообще-то, наверное, так и было на самом деле...

ВСЕ ПО НАУКЕ

Валерий ДЗГОЕВ,

член-корреспондент РАЕН, президент фонда «Кредо-знания»

С 14-ти лет я занимался на «Динамо» в секции вольной борьбы у Асланбека Захаровича. Но судьба сложилась так, что в 19-лет­нем возрасте мне пришлось решать: тренироваться дальше или се­рьезно заняться наукой. Сделал выбор в пользу второго и, когда по­том поступил в аспирантуру, долгие годы жил и работал в крупней­шем научном центре - Новосибирском академгородке. И что удиви­тельно, здесь была такая же организация труда и процесса обуче­ния, как и в секции борьбы! Такое впечатление иногда у меня возни­кало, будто методику организации работы на «Динамо» и в Академ­городке писал один и тот же человек.

Сегодня бы я это назвал так: одна и та же наука управления. Или одна и та же наука организации труда. В чем это проявлялось? От­ношения «Учитель - Ученик» и здесь и там строились на взаимном уважении, взаимном доверии. Ученик и учитель, словно отец и сын, должны стремиться к чему-то общему, к какому-то конкретному ре­зультату. В спорте, если между тренером и его воспитанником нет взаимопонимания, не будет никакого роста. То же самое и в науке. Для талантливого молодого человека должны создаваться все усло­вия. Даже если он не очень одарен, но душой и сердцем предан де­лу, за такого человека держатся, потому что он - часть системы.

Расстояние между учителем и учеником - как в хорошей семье.

Оно маленькое, но вместе с тем и достаточно большое. Учителя бо­готворят, ему подражают во всем. Мое поколение, например, стара­лось быть похожим на Асланбека Захаровича, вплоть до манеры го­ворить, держаться, ходить, рассказывать смешные вещи. Второе. Обстановка в секции борьбы и на семинаре. Отношение к новому. Асланбек Захарович, возвращаясь с очередного чемпионата Совет­ского Союза или другого представительного турнира, выстраивал нас и начинал комментировать увиденное: «Сегодня на большом ковре делается вот это!» И он начинал показывать, какие именно приемы применяют ведущие спортсмены. «А вот это уже не делает­ся!» И снова «разбор полетов».

Точно та*; же и в Академгородке. Здесь каждую неделю обнов­лялся библиотечный фонд, и каждый должен был быть в курсе всех работ по специальности, появившихся в последнее время. Уехал в отпуск, на каникулы - и все, ты уже отстал от жизни. Приезжая со всемирных научных конференций, академики, профессоры собира­ли нас, молодых научных работников, и подробно рассказывали о том, что делается в той или иной области в мире.

Еще что поражало: у Асланбека Захаровича все стояли в одном строю - и чемпион, и начинающий. Любой пацаненок мог запросто общаться с прославленным борцом. Точно так же дело обстояло и у нас на кафедре. На семинаре за одной партой иногда оказывались профессор и второкурсник.

Асланбек Захарович был исключительно образованным и эруди­рованным человеком. Мог спокойно решать любые задачи из школьной программы. «Ну что, ты не знаешь, как решить биквадрат­ное уравнение? Делаешь подстановку, извлекаешь корень»... Он любил поговорить с нами на философские темы, хорошо знал тру­ды философов и до своих учеников старался донести самые разно­образные знания.

Я на всю жизнь запомню март 1967-го года, когда мне довелось впервые выехать на соревнования. Они проходили в Грозном. Это было первенство российского совета «Динамо». Впервые тогда вы­ехал из республики не только я, но и 15-летний Сослан Андиев, вы­ступавший пока в полутяжелом весе. С нами были будущий знаме­нитый хирург, лауреат Государственной премии СССР Каурбек Са-ламов, друзья моего детства Ахшар Ходов, Аслан Албегов и другие.

Асланбек Захарович имел к тому времени колоссальный автори­тет в борцовском мире. Его знали и уважали далеко за пределами Осетии. Помню, как все заискивали перед ним, старались угодить. А он держался прямо и гордо, будто не тренер, а минимум кандидат в президенты. Мы очень гордились тем, что у нас такой наставник, что каждое его слово все ловят буквально на лету. Так себя поставить не всякому дано.

До сих пор вспоминаем с друзьями один курьезный эпизод из той поездки. Один из наших ребят должен был успеть согнать вес к началу взвешивания. Он, бедный, ничего не ел и не пил, лишь бы избавиться от лишних граммов: «Асланбек Захарович, можно я хо­тя бы один огурец съем?» Тот посмотрел на него исподлобья и от­вечает, выделяя каждое слово: «Ты хоть куриный помет ешь, но что­бы завтра весил столько, сколько надо!»