Любить ребенка: увидеть мотивы

– Но ведь он не только набирается опыта, как вы говорите, он еще дерзит, не слушается, дерется, берет чужое. Он много чего творит, что не вписывается в «набирание» опыта. А как же с этими поступками быть? – именно так часто звучит вопрос родителей.

И ответ на этот вопрос прост – сначала нам нужно понять, что стоит за этими поступками? Почему ребенок их делает? И это осознание поможет нам решить – что делать с такими поступками.

Ведь у каждого поступка есть некие причины, есть мотивы, которые и заставляют ребенка делать это. И если мы не разберемся – почему ребенок так поступает, мы не сможем правильно отреагировать.

И я обращаю твое внимание на то, что раньше, в воспитании «по‑старому», в ответ на плохое поведение ребенка мы осуждали, читали нотации, ругали, наказывали. Мы что‑то делали . Мы совершали какие‑то действия по отношению к ребенку.

И в нашем новом отношении к ребенку – нам надо сразу не делать, а понять – почему он это сделал? В этом принципиальная разница в отношении к поступкам детей.

Глупо и неправильно сразу выдавать какую‑то реакцию на поступок ребенка, если ты не понял – почему это произошло? Что на самом деле произошло? Произошло ли что‑то действительно плохое – или это оценка с высоты твоего родительского положения? Может, поступок – это тот жизненный опыт, который проходит ребенок?

Нам не нужна поспешность, если мы сами не хотим выглядеть глупыми и ограниченными (какими нас видят иногда многие дети!) после наших «мудрых» и «педагогичных» действий.

Нам нужно понять, что стоит за поступком ребенка. Нам нужно понять мотивы его поведения. Только тогда мы можем правильно и грамотно отреагировать на поступок ребенка.

И первое, что нам нужно понять – это на кого направлено плохое поведение ребенка. Кому он вредит, на кого нацелена его агрессия? Кому становится плохо от его поведения?

Мы говорили с тобой об этом много раз – мы своим отношением к детям очень часто сами создаем их ответные реакции, поступки, которые потом сами же и считаем плохими. Поэтому, прежде чем действовать , применяя какие‑то воздействия на ребенка, нужно понять – не сами ли мы создали такое поведение.

Если поступки, плохое поведение ребенка направлено на тебя, то, может быть, ребенка не устраивают ваши отношения? Может быть, он добивается, чтобы ты обратил на него внимание? Может быть, он мстит за что‑то? Тогда чем ты вызвал эту агрессию ребенка? Какие ты действия совершал в отношении его? Где ты его задевал, если он сейчас стремится задеть тебя? Где ты его игнорировал, если он сейчас игнорирует твои просьбы? Чем ты вызвал такое отношение к себе?

Может быть, его поведение направлено на бабушку? Почему именно на нее? Может, бабушка сама довела до этого ребенка своим «воспитанием» и получает в ответ отклик?

Может быть, поступки направлены на младшего ребенка? Может быть, он самоутверждается за счет брата? Тогда – хватает ли ему любви и принятия от родителей – если он старается унизить брата, чтобы ощутить свою ценность и значимость? Может быть, он ревнует брата? Может, завидует – тогда чему? Чего ему не хватает в отношениях, если он срывается на другом?

Очень часто агрессия ребенка направлена на самого себя. Мы уже знаем, что дети, недовольные собой, перегруженные чувством вины, считая себя очень плохими, сами себя как бы наказывают новыми и новыми плохими поступками. Но если это так, их не ругать надо, а помочь вернуть веру в себя – хороших.

Каждый поступок ребенка действительно имеет некую причину, побудительный мотив.

Ребенок разбил в школе окно – почему? Почему он оказался в группе детей, которые стояли и бросали камни? Что он находит там? Почему именно он отличился? Ему так важно отличаться? Ему так нужно одобрение сверстников? Почему? Может быть, потому что он не получает дома этого одобрения?

Ребенок подрался – почему? Может быть, он защищал себя? Может быть, что‑то отстаивал? Может, это было выражение его агрессии? Тогда откуда в нем агрессия? Чем он недоволен? На что или на кого он злится?

Ребенок прогуливает уроки. Почему? Если он ходил в школу несколько лет, а потом перестал хотеть туда ходить, о чем‑то это говорит? Может, у него конфликтная ситуация с учителями или сверстниками? Может, он не хочет чувствовать себя глупым и неуспешным на каких‑то уроках, в которых он отстал?

Он украл – почему? Почему не попросил? Боялся, что не дадут? На что такое важное нужны ему деньги, что он идет на воровство? Чтобы купить что‑то, очень нужное ему? Чтобы выделиться или быть своим среди сверстников?

Ребенок врет. Может, не хочет признаваться, что поступил плохо, боясь стать плохим в твоих глазах? Может, просто не верит, что его поймут? Может, вранье дает ему возможность создать о себе более выгодное представление? Может, он просто видит мир и жизнь по‑другому, и то, что ты считаешь враньем, – его видение или его фантазии?

Лжет только тот, кто боится.

Сенкевич

Какие бы поступки детей мы ни анализировали – мы всегда найдем много возможных причин такого поведения. И нам нужно найти ту единственную, которая и ответит на вопрос – почему это произошло. Она и определит – как нам реагировать на произошедшее.

Но если мы внимательно подумаем обо всех этих возможных причинах – мы не увидим плохих причин.

Действительно, ребенку нужно самоутверждение, и он просто вынужден получать его где‑то, если не получает дома. Что плохого в этом мотиве? Ничего!

Но, как ни странно, этот хороший мотив иногда приводит к плохим поступкам. Ребенок старается в чем‑то «отличиться», делать то, за что его зауважают сверстники, даже если это «что‑то» – плохое.

Отстаивание своей позиции, защита каких‑то своих убеждений или мнений – хороший мотив. Но приводить он может и к дракам, и к вранью.

Отстаивание чувства собственной значимости, ценности, желание остаться в глазах других хорошим и любимым – тоже может приводить и к вранью, и к прогулам.

Сколько бы поступков наших детей мы ни анализировали, мы увидим, что всегда есть какие‑то причины, заставляющие ребенка поступать «плохим» образом. И причины эти, мотивы поступков детей всегда хорошие.

И если ты сам, проанализировав поступки своего ребенка, докопаешься до этих мотивов, ты сам в этом убедишься: мотивы поступков – всегда хорошие, но они могут приводить к плохим поступкам.

Точно так же, как мы, родители, имея такие замечательные мотивы – воспитывать наших детей, делать их лучше, – совершали иногда плохие поступки по отношению к ним: унижали их, отвергали, разрушали их совершенство и целостность. Наши самые лучшие побуждения не мешали нам поступать плохо. Чем наши дети отличаются от нас?

И если ты признаешь сам факт, что мотивы поступков наших детей хорошие, – ты поймешь, что детей не за что ругать. Им нужно помочь, исходя из их самых лучших побуждений, находить правильные средства, установить некие рамки, осознать некие правила.

Я помню как в детстве моей подружке, пятилетней Вальке, досталась от мамы порка – за то, что она, оставленная дома одна, к приходу мамы, чтобы ее «порадовать», – вырезала из штор цветочки, куда ее рука доставала. Мама – не порадовалась, увидев в поступке дочери крайнюю степень баловства. Ох и орала Валька, когда ее пороли! А сколько обиды было в ней, когда она рассказывала мне, как старалась к маминому приходу вырезать побольше цветочков! Сейчас, смотря на эту ситуацию со стороны, я понимаю: никто из взрослых не увидел ничего хорошего в ее желании порадовать маму, никто не понял этих хороших мотивов, и главное, ее непонимания рамок и границ дозволенного. Иначе бы ее не били, а спокойно объяснили, что вырезать цветочки можно только из бумаги.

Любить ребенка – это и значит понять, что им движут всегда самые хорошие побуждения, причины.

Любить ребенка – это найти, увидеть, понять эти причины, приводящие ребенка к конкретным (иногда плохим!) поступкам и поведению.

Любить ребенка – это, поняв эти причины, помочь ему в будущем действовать правильно.

Совсем недавно мой драгоценный внук совершил поступок – самостоятельно и тайно отрезал себе челку.

– Мне нужны большие ножницы, – сказал он мне, работающей за компьютером.

– Нет, дорогой, большие ножницы тебе брать нельзя, у тебя есть маленькие, режь ими.

– Но мне нужно кое‑что отрезать…

– Подожди, я освобожусь, помогу тебе отрезать, – ответила я и углубилась в работу. Потом покормила его ужином и уложила спать.

Утром, зайдя в комнату дочери, которая повела ребенка в сад, я застала картину «парикмахерской». На полу лежали остриженные волосы, на стуле – машинка для стрижки волос. Вернувшаяся из детского сада дочь сообщила:

– Мне пришлось с утра стричь ребенка.

И в ответ на мое удивление спросила:

– А ты не видела, он вчера отрезал себе челку?

– Как отрезал? – не поняла я, удивляясь, когда он мог это сделать и как я могла этого не заметить? Потом поняла – он сделал это перед сном. Потом, приготовившись ко сну, выключил свет, лег в кровать и позвал меня – как всегда поцеловать его перед сном. Вот я в полумраке комнаты и не заметила изменений в его внешности.

– Ты не представляешь – он обкорнал себе всю челку, просто отрезал ее целиком. (Спустя некоторое время, разбираясь в его комнате перед привозом новой мебели, мы нашли эту челку лежащей за шкафом. Это действительно была целая челка, отрезанная, по‑видимому, одним движением руки и спрятанная за шкаф, чтобы никто не нашел!)

Оказалось, у этого поступка – смешного и одновременно неправильного – было (как всегда во всех поступках детей!) простое объяснение. В детском саду должен быть утренник. Воспитатель сказал ребенку, играющему главную роль в утреннике: «Тебе нужно постричься!».

Просьбу воспитателя, которого ребенок любил и уважал, конечно же, надо было выполнить! Но мамы, которая стригла ребенка специальной машинкой, дома нет, и она все никак не приходит. Маруся занята, и он знает, что ей нельзя мешать, когда она пишет. Но постричься надо – потому что об этом просила воспитательница.

Значит, надо постричься самому! Что он и сделал! И утром, когда пораженная мама увидела, как он над собой «поработал», – он и объяснил ей, что у него просто не было другого выхода!

– Ну и как ты к этому отнеслась? – спросила я у дочери.

– Как отнеслась? Похвалила его за самостоятельность. Сказала, что он молодец, потому что сам принял решение и сам его осуществил. Но объяснила ему, что стрижка – это сложный процесс и самому себе ее делать очень сложно. Попросила, чтобы в следующий раз, когда ему нужно будет постричься, он дождался моего прихода, или позвонил мне, или сообщил об этом тебе, в общем, чтобы он сам себя больше не стриг.

Мы посмеялись надо всей этой историей. Еще больше посмеялись, когда нашли эту отрезанную целиком и спрятанную за шкафом челку. Этим все и закончилось: ребенок действительно действовал исходя из лучших мотивов!