Двойное движение рефлексии

Характерным проявлением мышления является, как мы видели, организация фактов и условий, которые сами по себе изолированы, отрывочны и несвязаны, организация, производящаяся путем введения объединяющих связей или средних членов. Факты, как они есть, являются данными, сырым материалом рефлексии; отсутствие в них связи порождает смущение и вызывает рефлексию. За этим следует возникновение понятия или значения (meaning), которое, если может быть доказано, образует целое, в котором найдут свое место разные отрывочные и, по-видимому, несовместимые данные. Возникшее понятие заменяет умственную платформу, интеллектуальную точку зрения, с которой можно более тщательно замечать и определять данные, искать добавочных наблюдений и экспериментально устанавливать изменение условий.

Таким образом, во всякой рефлексии существует двойной ход: движение от частичных и смутных данных фактов к возникшему широкому (или объемлющему) общему положению, и обратно — от возникшего целого, — которое, как производное, является значением или идеей, — к отдельным фактам так, чтобы связать их друг с другом и с добавочными фактами, на которые вызванное представление направило внимание. Иначе говоря, первое из этих движений индуктивно, второе — дедуктивно. Полный акт мышления заключает оба, т.е. он заключает плодотворное взаимодействие наблюдавшихся (или вспоминаемых) отдельных рассмотрений и объемлющие, широкие (общие) значения или понятия.

Это двойное движение по направлению к понятию и обратно может, однако, происходить случайным, не критическим путем или остроумным правильным образом. Мыслить, всяком случае, значит заполнить пропасть в опыте, связать факты или поступки, иначе разъединенные. Но мы можем просто сделать поспешный скачок от одного соображения к другому, позволяя нашему отвращению к умственному беспокойству перепрыгнуть через пропасть, или мы можем настойчиво замечать путь, пройденный при образовании связей. Короче, мы можем охотно допустить всякое представление, кажущееся возможным, или мы можем отыскивать добавочные факты, новые затруднения, чтобы увидеть, действительно ли возникшее заключение завершает дело. Последний метод подразумевает определенную формулировку соединяющих связей, установление принципа или, логически выражаясь, пользование общим. Если мы формулируем все положение, то первоначальные данные превратятся в предпосылки рассуждения; окончательное мнение является логическим или рациональным (racional) заключением, а не простым фактическим констатированием.

Важность связей, соединяющих разрушенные части в единое связное целое, сказывается во всех выражениях, указывающих на связь предпосылок и заключений между собой. (1) Предпосылки называются основаниями, причинами, началом заключения, они его поддерживают, обосновывают, утверждают. (2) Мы "нисходим" (descend) от посылок к заключению и "восходим" или поднимаемся в обратном направлении, как постоянно можно указать на реку от истоков к морю и обратно. Так заключение выходит, вытекает или выводится из посылок. (3) Заключение, как показывает самое слово, заключает, соединяет вместе, включает различные факторы, устанавливается в посылках. Мы говорим, что предпосылки "содержат" (contain) в себе заключение и что заключение "содержит" посылки, отмечая, таким образом, наше чувство вмещающего и объемлющего единства, в котором тесно связаны элементы рассуждения [СНОСКА: См. Vailati, Journal of Philosophy, Psychology and Scientific Methods, Vol. V, No. 12]. Короче говоря, систематический вывод (inference) значит признание определенных взаимоотношений между положениями до сих пор неорганизованными и несвязными; это признание вызвано открытием и включением новых фактов и свойств.

Это более систематическое мышление является, однако, подобно более грубым формам в их двояком движении, движением по направлению к представлению и гипотезе и обратно к фактам. Разница заключается в большей сознательной осторожности, с которой преодолевается каждая фаза процесса. Условия, при которых допускается возникновение и развитие представлений, регулируются. Поспешное принятие всякой возможной идеи, которая, по-видимому, разрешает затруднение, сменяется условным допущением, зависящим от дальнейшего исследования. Идея принимается как действующая гипотеза, как нечто, направляющее исследование и освещающее новые факты, а не как окончательное заключение. Если употреблены усилия, чтобы сделать возможно точным каждое положение в процессе, то процесс образования идеи известен под названием индуктивного открытия (короче — индукции); процесс развития, приложения и проверки — под именем дедуктивного доказательства (короче — дедукции).

Между тем как индукция переходит от отдельных подробностей (или частного) к связному взгляду на положение (общему), дедукция начинает с последнего и идет обратно к частному, соединяя и связывая его. Индуктивный процесс ведет к открытию связующего принципа, дедуктивный — к его проверке — подтверждению, отвержению, изменению на основании своей способности превращать разрозненные подробности в целостный опыт. Поскольку мы проводим каждый из этих процессов при свете другого, мы получаем действительное открытие или проверенное критическое мышление.

Простой пример может подтвердить положение этой формулы. Человек, оставивший в порядке свои комнаты, находит их при возвращении в беспорядке, вещи разбросаны в беспорядке. Автоматически в его уме возникает представление, что причина беспорядка — воровство со взломом. Он не видал воров, их присутствие не есть наблюдаемый факт, это — мысль, идея. Кроме того, человек не имеет в виду определенных воров, ему приходит на ум отношение, понятие воровства, нечто общее. Состояние его комнат воспринимается, является частным, определенным, таким, каково оно есть; о ворах делается заключение, они являются общим положением. Состояние комнат — факт, достоверный, говорящий сам за себя; присутствие воров — возможное значение, толкование (meaning), которое может объяснить факт.

До сих пор здесь проявлялась индуктивная тенденция, вызванная частными данными фактами. Тем же индуктивным путем он приходит к тому, что шалили его дети и покидали все веши. Эта соперничающая гипотеза (или условный принцип объяснения) удерживает его от догматического признания первого предположения. Суждение задерживается и положительное суждение отсрочивается.

Тогда появляются моменты дедукции. Дальнейшие наблюдения, воспоминания, рассуждения ведутся на основании развития возникших идей: если виноваты воры, случилось бы то-то и то-то, пропали бы ценные вещи. Тут человек переходит от общего принципа или отношения к отдельным чертам, его сопровождающим, к частностям, но, однако, не обратно к первоначальным частностям (которые были бы бесплодны или ввели бы его в заколдованный круг), но к новым подробностям, действительное открытие или неоткрытие которых проверило бы принцип. Человек обращается к шкатулке с ценностями: кое-что исчезло, однако кое-что осталось. Может быть, он сам вынул недостающие вещи, но забыл об этом; его опыт не является решительной проверкой. Он вспоминает о серебре в буфете — дети его не возьмут, и он не мог бессознательно его переложить. Он смотрит: все массивное серебро исчезло. Предположение относительно воров подтверждается: исследование окон и дверей показывает, что они были взломаны. Уверенность достигает высшей степени, первоначально разрозненные факты соединены в связное сооружение. Идея, сначала возникшая (индуктивно), была использована, чтобы в виде гипотезы рассмотреть некоторые добавочные часности еще неисследованные, но которые должны существовать, если предположение верно. Тогда новые наблюдения показали, что теоретически требуемые частности действительно налицо, и этим процессом гипотеза поддерживается и подтверждается. Это движение взад и вперед между наблюдаемыми фактами и условной идеей поддерживается, связный опыт одного объекта не заменит опыта противоречивых подробностей, — иначе приходится отказываться от всего дела, как от неудачного предприятия.

Науки выясняют сходные положения и действия, но с большей степенью тщательности, точности и основательности в процессе разработки. Эта большая разработка приводит к специализации, точному разделению разных типов проблем друг от друга, и соответствующие подразделения и классификацию данных опыта, связанных с каждым типом проблем. Мы посвятим остаток этой главы рассмотрению способов, которыми научно достигается установление, развитие и проверка понятий.