Генеалогическое древо котромана, правителя боснии

КОРОНОВАННЫЕ КОРОЛИ БОСНИИ

1. Твртко I — первый коронованный король Боснии. Женат на Елице.

2. Дабиша. Женат на Цветице.

3. Остоя, сначала был женат на Грубе, затем — на Елице, бывшей прежде женой Хрвоя.

4. Стефан. Женат не был.

5. Твртко II. Женат на Елине.

6. Томаш. Женат на Катарине.

7. Стефан II, последний король. Женат на Марии.

ГЕРБ КОРОЛЕВСТВА БОСНИЯ

До сих пор мы вели речь о государях и королях, правивших в древние времена в королевстве Рашка и в Зетах, затронув также род Неманичей, который в течение длительного времени правил упомянутыми областями. Теперь расскажем о государях, банах и королях Боснии. Прежде чем двигаться дальше, необходимо рассказать о происхождении боснийцев. Согласно Карлу Вагрийскому (III книга «О славянах–генетах»), они происходят от фракийского племени бессов, которое, как пишут Солин и Геродот, жило по реке Нест, которую турки (согласно Пьеру Белону) называют Кара–Су (Charasou), а греки — Местро. Ливий и Страбон помещают бессов рядом с горой Гем. Как пишет Евтропий, их городом был Ускудама, называемый Аррианом Адрианополем. Согласно Овидию, это племя жило у Дуная рядом с гетами. Живя там, они постоянно воевали не только с соседними, но и с далеко от них живущими народами. Римляне в числе прочих не раз сражались с ними. Евтропий в «Римской истории» (II) и Иордан Алан пишут, что Лукулл первым сразился во Фракии с бессами, которые славились своей силой и доблестью, и в результате тяжелой войны одержал над ними победу на горе Гем, захватив их город Ускудама. Светоний Транквилл в жизнеописании Окта- виана повествует о том, что упомянутый император сражался с бессами и не раз вел с ними войну. Дион (XLV) пишет, что Брут, став наместником Македонии и Греции, вторгся в страну бессов с намерением наказать их за множество совершенных ими преступлений и заслужить себе титул императора (чтобы облегчить себе борьбу с Цезарем и Антонием). Благодаря усердию обоих государей Расциполиды (Rascipolide) его поход завершился полным успехом. В LI и LIV книгах он пишет: «Бессы жили во Фракии, и с ними сражался М. Красс, а после него Луций [Пизон] (С. Luccio). Было это в 739 году от основания Рима. Ходил на них также и Марк Лукулл, который был преемником Куриона в Македонии, и М. Лоллий». От этого столь доблестного племени и произошли боснийцы. Это утверждают Лудо- вик Цриевич (Lodouico Ceruino) в «Происхождении турок» и Себастьян Мюнцер, который в своей Космографии (IV) пишет: «Бессы, изгнанные болгарами из Фракии по причине взаимных раздоров, пришли в Верхнюю Мезию и заняли земли между Савой, Вардаром (Vladano), Дриной и Адриатическим морем. С течением времени в имени этого народа Е превратилось в О. Так из бессов они стали боссами, а затем — боснийцами (Bosna). Поэтому ошибаются те, кто выводит имя боснийцев от названия реки Бос- ны. Скорее река получила свое название по имени упомянутого народа, которому пришлось немало потрудиться, прежде чем он покорил всю Мезию». Мезийцы отличались воинственностью, свирепостью и чрезмерной заносчивостью. Об этом можно прочесть у Иордана Алана, который рассказывает о том, как римский полководец Марций во времена Цезаря Августа пришел сразиться с упомянутым народом. Когда войска готовились к битве, один из мезийских военачальников, заставив замолчать свое войско, стал громким голосом взывать к римлянам, вопрошая, кто они такие. Ему ответили, что это — римляне, повелители и покровители народов. Тогда он прокричал в ответ: «Будете таковыми, если сумеете нас одолеть!» Несмотря на это, бессы смогли овладеть теми землями, которые носят ныне имя Боснии. Оттуда они часто беспокоили [своими набегами] соседей, особенно венгров, о чем свидетельствует Янош Туроци в «Венгерской хронике», называя их не боснийцами, а бессами. Как пишет [Карл] Вагрийский (III), упомянутые боснийцы совершили немало других славных деяний, память о которых у нас почти угасла, поскольку не нашлось у них (равно как и у прочих славян) ни письмен, ни образованных мужей, которые могли бы увековечить их историю письменно. Королевства Боснии и Рашки, княжество Хум и [обе] Зеты управлялись иногда одним государем, а иногда — несколькими. Посему, когда (как было сказано) государем Хорватии и Боснии был король Крешимир, сын короля Тешимира и внук короля Бело, зять бана Хорватии Чудомира, или Зелимира, правивший (согласно Павлу Скаличу (Paolo Scaligero) с 1009 года, то его господство распространялась не только на Хорватию, но и на всю Далмацию. После его смерти Требеллий, сын Бото делла Скала (Botho della Scala), взяв в жены его дочь Маду, получил вместе с ней и власть над Хорватией и Далмацией. Ему наследовал его сын Стефан. Город Рагуза во времена вышеупомянутого короля Крешимира (около 1035 года) на протяжении почти трех лет непрерывно воевал с боснийцами, и в этой войне потерял многих своих подданных и нобилей, так что многие знатные роды совершенно угасли. Итак, король Стефан, наследовав (как было сказано) власть, вскоре скончался. Ему наследовал его сын Вукмир (Vuchmir), после которого правил его младший брат по имени Крешимир. Жизнеописаний упомянутых Вукмира и Крешимира я не даю, так как не смог отыскать их ни в древних писаниях, ни в сообщениях каких‑либо других авторов. Известно лишь, что у этого короля Крешимира II не было других детей, кроме одной дочери, которую он отдал в жены венгерскому королю, и ее дети стали потом королями Венгрии. И помимо нее и ее детей не осталось более никого из рода вышеупомянутых боснийских королей. Как полагают некоторые, рагузинцы получили в дар от упомянутого короля Крешимира долины Жупы (Вгепо), Омблы (ОтЫа) и Затона (Malfi), хотя другие утверждают, что эти земли они у него выкупили. После его кончины его жена Маргарита прибыла в Рагузу. Покой и набожность этого города так полюбились ей, что, оставив свое королевство, она избрала упомянутый город местом своего жительства. Там она и окончила в святости свои дни и была погребена в церкви Святого Стефана, где и поныне сохранилась об этом память. Итак, когда король Крешимир скончался, не оставив мужского потомства, венгерские короли по случаю упомянутого брака стали именовать себя государями Хорватии и Боснии, утверждая, что эти королевства принадлежат им по праву. Однако хорваты и боснийцы, не желая признавать их верховенство, избрали из своей среды государей и банов. Иногда всей Боснией управлял один государь, иногда его власть делилась между несколькими, каждый из которых правил самостоятельно. Через некоторое время случилось так, что Босния объединилась с Рашкой, Хорватией и княжеством Хум. В то время жили бан Твртко, бан Кулин (Culien), бан Борич (Barich) и многие другие, однако никаких сведений о них и их свершениях до наших дней не сохранилось, за исключением того, что бан Борич, овладев Хумом, начал войну с Рагузой из‑за некоторых разногласий между епископом Боснии и архиепископом Рагузы. Посему в 1154 году он пришел с войском и разорил владения рагузинцев, особенно Жупу. Не успокоившись на этом, он собирался прийти и на следующий год, будучи уверен, что сможет захватить Рагузу и истребить само имя рагузинцев. Последние, получив об этом известие, принялись немедленно собирать силы для отпора. Улцинь послал им в помощь 200 солдат во главе с Николой Кервичем (Cheruich). Котор — 400 под командованием Петра Болицы, и из Перашта прибыло 150 доблестных ратников под началом Милоша Шестокрылича. С помощью этих и других союзников Рагуза смогла выставить отборное войско в шесть тысяч воинов, командование которым рагузинский сенат поручил Михе Неделичу Бобальевичу (Vichele di Dominico Bobali), мужу, сочетавшему в себе ревность к общественному благу и любовь к отчизне с силой духа и знанием военной науки.

Узнав, что бан Борич приближается к границам Рагузы, он выступил с войском и встретил его в княжестве Требинье, где оба войска стали лагерем. Сражение должно было состояться на следующий день. Бобальевич, собрав своих, обратился к ним с такими словами: «Вот, доблестные мои товарищи, враг ваш вышел в поле, где нет ни рвов, ни частоколов, ни насыпей, но одна только доблесть. И если вы таковы, за которых я и другие вас держат, то есть славяне, то нам не составит труда освободить себя от гнета и притеснения. Бейтесь храбро, заставьте их признать, что вы сильнее! Помните, что все ваше добро, жены, дети и, наконец, сама свобода зависят от вашей храбрости, а сила ваших рук принесет или рабство и вечный позор, или почет и вечную славу вашей родной Рагузы». Такими и многими другими подобными речами опытный и доблестный Бобальевич поднимал дух своих товарищей, а на следующее утро загодя построил свое войско в боевой порядок. Левое крыло он отдал Ивану Матеичу Цриевичу, своему заместителю, поставив там Николу Улцинянина и Милоша Шестокрылича со своими пераштанами, а себе взял правое крыло и Петра Болицу. Бан, стоявший недалеко от рагузинцев, поднял лагерь, численность которого превосходила десять тысяч человек, и двинулся на неприятеля. Закипела великая кровопролитная битва. Левым крылом боснийцев командовал То- маш Вукмирич, брат жены бана Лавицы, муж высокого роста и опытный воин. Он сошелся с Цриевичем, который неосмотрительно отдалился от своих и, перебив множество врагов и ранив самого Томаша, пал замертво. Никола Улцинянин ринулся ему на помощь, но какой‑то босниец ранил его стрелой, и он был вынужден отступить. Видя это, Шестокрылич двинулся на Томаша, который, уже считая себя победителем, охотно поджидал его. Разъяренные пераштане, позабыв об угрозе собственной жизни, кинулись на него и, невзирая на большие потери со своей стороны, бились до тех пор, пока не сбросили упомянутого Вукмирича с коня и, отрубив ему голову, не принесли ее Бобальевичу. Тот находился тогда в большом затруднении, поскольку бан, сражавшийся против него на правом крыле, имел в своем распоряжении почти весь цвет своего войска, и особенно конницу, в числе которой было немало венгров, искушенных в войнах. Когда же ему принесли голову Боснийца, то он, воспрянув духом, принялся объезжать своих, воодушевляя их словами: «Теперь, теперь настал час битвы, братья рагузинцы! Нам суждено победить, чтобы освободить нашу отчизну и себя самих от гнета, более того, от вечной покорности и рабства столь жестокого врага». Рагузинцы, воспылав духом, решили или погибнуть на поле боя или вернуться домой с победой. С большим напором ринулись они на врага, стремясь нарушить его строй. Бан, поняв это, послал против них венгерскую конницу, но все оказалось тщетно, так как место, где происходила битва, не было удобно для конницы. Посему он был вынужден отступить, или, лучше сказать, бежать, под ближайшую гору с горсткой тех, кто сумел с ним спастись. Не имея возможности ни долго находиться в этом ненадежном месте, ни вернуться домой без потерь, бан на третий день отправил епископа Требинье послом к Бобальевичу, чтобы договориться о мире. Тот немедленно известил об этом сенат Рагузы, который уполномочил Бобаль- евича решать все по своему усмотрению. Бобальевич столь успешно повел дело с баном, что сделал его чуть ли не данником рагузинцев, которым тот обязался возместить все понесенные расходы и ущерб, причиненный этой войной, и в течение всей своей жизни посылать им ежегодно двух скакунов благородной породы и пару белых борзых. Эти обязательства бан нерушимо соблюдал и стал впоследствии большим другом Рагузы, которая, как можно с уверенностью сказать, обрела тогда свое спасение благодаря одной только доблести и рассудительности Бобальевича. Сенат Рагузы, желая выразить благодарность тем, кто в такие тревожные времена пришел городу на помощь, щедро одарил Николу Улцинянина, Петра Болицу и Милоша Шестокрылича, не забыв и их ратников. Вскоре после их возвращения домой Шестокрылич во время праздника в Которе [во всеуслышанье] заявил, что его пераштане храбрее которцев, за что Петр Болица отвесил ему несколько пощечин. Это послужило причиной величайших волнений и несчастий. В самом деле, разом поднявшиеся пераштане схватили брата Болицы, который в то время случайно находился вне города в одном из своих имений, и хотели отрезать ему нос и уши, однако один житель Рисана, которому он некогда спас жизнь, избавил его от этой участи. Тем не менее, его привязали к дереву и жестоко высекли, после чего вырубили все принадлежащие Болице виноградники. На его защиту поднялся весь Котор, и в отместку ночью было подожжено несколько пераштанских кораблей. Однако вскоре которцы об этом пожалели, поскольку пераштане с помощью преданных им рисанцев совершили ночной налет и сожгли две которские галеры, стоявшие у стен города, сбросив в воду всех тех, кто их охранял. Рагузинцы, услышав об этих раздорах, решили встать между враждующими сторонами и примирить их. С этой целью был послан Никола Будачич (Bodazza), который ценой немалых усилий сумел их примирить. Произошло это во времена вышеупомянутого бана Борича. После его смерти ему наследовал бан Кулин, который затем правил Боснией в течение 36 лет. В его времена (как говорят) было такое изобилие всего необходимого для пропитания, что у местных жителей это вошло в поговорку. Встретив где‑нибудь подобное изобилие, они говорят, что «вернулись времена Кулина–бана». Был он мужем благочестивым, набожным и преданным папе римскому. Когда в 1171 году в Дубровник для прохождения обряда посвящения прибыл епископ Боснии Радингост (Radogost), то он привез с собой множество даров папе, посланных упомянутым баном. В том же году эти дары были поднесены папе архиепископом Рагузы Бернардом. Последний в 1194 году по настоянию жупана Юрки (Iurca) прибыл в область Захумье (Zaculmie), именуемую славянами Захлумье (Zahliunie), и освятил там церковь Свв. Косьмы и Дамиана. Возвращаясь через Боснийское королевство, он был призван баном Кулином и освятил для него две церкви, после чего, получив от бана богатые подарки, вернулся домой. После смерти бана Кулина тогдашний венгерский король в силу вышеупомянутых причин решил захватить Боснийское королевство. С этой целью он послал войско под началом одного из своих магнатов по имени Котроман Немец, знаменитого военачальника. Последний, придя в Боснию и обнаружив, что в ней нет государя, легко ее захватил. В награду за это король сделал его баном Боснии, повелев, чтобы упомянутый титул переходил бы по наследству всем его потомкам. С течением времени число его потомков умножилось, и все они стали именоваться родовым именем Котроманичи. Власть над Боснией очти всегда была у представителей этого рода, которые именовались то банами, то князьями. Достоинством их правления было сохранение в Боснии свободы и древних обычаев. Хотя в Боснийском королевстве в ту пору было немало именитых правителей, [Котроманичи] никому из них не позволяли вести себя, как тираны, по отношению к другим, следя за тем, чтобы каждый сохранял свое достоинство и имущественное положение. Никаких письменных сведений о Котроманичах, правивших в древние времена в Боснии, до времени, когда власть принял представитель упомянутого рода бан Стефан, мне найти не удалось. Правя Боснией согласно указанным выше началам, он прослыл за доброго и мудрого государя. После своей кончины в 1310 году он оставил трех сыновей: Стефана, Нинослава (Niroslau) и Владислава, к жизнеописанию которых мы сейчас приступим, предупредив читателя о том, что границей между Боснией и Рашкой служит река Дрина. Итак, когда после смерти упомянутого бана Стефана его старший сын Стефан пожелал с согласия своих братьев занять боснийский престол, против него восстали все вельможи упомянутого королевства и не допустили его до власти. Видя, что он и его братья весьма рассудительны и между собой едины, они опасались, что те узурпируют свободу и отменят боснийские законы. Стефан, понимая это, счел тогда разумным уступить ярости своих подданных и дождаться часа, когда Господь предоставит ему возможность вернуть себе отчий престол. Посему он со своей матерью Елизаветой укрылся в Рагузе. Там ему было оказано немало почестей, как со стороны городских властей, так и частных лиц, и всякий старался ему услужить. Остальные два его брата, а именно Нинослав, или (как его еще именуют) Мирослав, и Владислав отправились в Хорватию, а одна из его сестер по имени Даница уехала в Рим на богомолье, но заболела там лихорадкой и отошла в лучший мир. Она была погребена в храме [девы Марии над] Минервой, и на ее могиле было высечено (как и сейчас можно увидеть):

HIC IACET DIANA ILLIRICA.

(Здесь покоится Иллирийская Диана.)

Стефан, живя в Рагузе, не оставлял попыток договориться с боснийскими вельможами о возвращении себе отчего престола. Рагузинцы помогали ему в этом всеми силами и, в конце концов, сумели добиться возвращения его и братьев в Боснию. Стефан, которого все считали самым мудрым, с согласия всех вельмож был избран правителем упомянутого королевства, получив титул бана. Стефан, приняв власть, пожелал в первую очередь установить границы Боснии, Усоры и Хума, чтобы затем жить в мире со всеми своими соседями и, в частности, с венгерским королем Карлом. Этими своими действиями он укрепил свою власть и внушил страх всем своим подданным. К числу последних относилось четверо сыновей Бранивоя, дворянина из Хума. Они захватили упомянутое княжество и чинили там произвол. Бан Стефан решил положить этому конец и, собрав войско, схватил и казнил двух из них. Завоевав упомянутое княжество силой оружия, он владел им на протяжении всей своей жизни, а после его смерти оно перешло к его племяннику Твртко, который наследовал его престол. Упомянутый бан Стефан очень любил Рагузу. Рагузинских купцов всегда было много в его землях, и они свободно торговали во всех его владениях. И сама Рагуза не раз отправляла к нему послов с дарами. Посему он в благодарность за это и многие другие услуги, оказанные ему рагузинцами, в тысяча триста тридцать третьем году продал им Стон с Пелешацем, который, как он говорил, принадлежит ему, как князю Хума. Рагузинцы же обязались ежегодно выплачивать ему сто пятьдесят дукатов. Однако на следующий год по навету недругов рагузинцев, которые говорили ему, что рагузинцы не в состоянии ни содержать, ни защищать упомянутые земли, он отправил посольство в Рагузу с требованием об их возвращении. Рагузинцы, отвезя боснийских послов на своей галере в Стон, показали им возведенные ими крепость и стены. Упомянутые послы по возвращении в Боснию рассказали обо всем бану, и он послал потом рагузинцам сто фунтов золота и столько же серебра в помощь упомянутому строительству. При этом бане венгерский король Лайош вел с венецианцами большую войну за Задар. Город принадлежал королю и был осажден венецианцами, стремившимися его захватить. Посему Людовик собственной персоной пришел ему на выручку, приведя с собой бана Стефана. Было это в тысяча триста сорок шестом году. Венецианцы, однако, окружив город цепью мощнейших бастионов и множеством сухопутных и морских сил, не позволили королю оказать ему помощь. Посему он был вынужден отступить. С того времени бан Стефан не осмеливался более показываться на глаза Лайошу. Причиной этого могло быть то, что он осознавал, что при обороне Задара проявил себя не лучшим образом и разочаровал короля, или (как полагают некоторые) то, что он по настоянию венецианцев вместе с некоторыми венгерскими и хорватскими магнатами составили заговор против Лайоша. Да и тот позднее не жаловал упомянутого бана. В его время в Боснии было множество еретиков, и особенно патаренов. Посему в тысяча триста сорок девятом году римский папа, которым был Климент VI, послал в Боснию миноритов, мужей святой жизни, и в их числе брата Пелегрина и брата Хуана (Gioanni) из Арагонского королевства, чтобы с их помощью искоренить упомянутые ереси. В чем состояли эти ереси и кем первоначально были введены в упомянутом королевстве, будет к месту тут упомянуть.

Ересь боснийских патаренов, как пишет Пьетро Ливио из Вероны (Pietro Liuio Veronese), ввел в тамошних краях римлянин Патерн (Paterno), который со всеми своими последователями был изгнан из Рима, а затем и из всей Италии. Изгнанники, не находя себе ни места, ни приюта, через Фриули перебрались в Боснию. Там часть их осела, остальные же отправились дальше во Фракию, где поселились на Истре недалеко от Никополя. Последние не совершали таинств, не отправляли литургий и не имели священнослужителей, хотя и называли себя христианами. Постились они по пятницам, соблюдая воскресные дни и все христианские праздники, особенно Вознесение Господне. Они отрицали крещение, гнушались креста и именовали себя павликианами (Pavlichiani). В этих своих заблуждениях они пребывали вплоть до начала последней войны между императором, Трансиль- ванцем и Турком. Видя, что христиане нападают на них и уводят в плен, как если бы они были турками, они решили принять истинное христианское учение. Было в тех краях четырнадцать поселков, населенных павликианами. Некоторые из греков по причине сходства имен полагают, что [павликиане] были последователями Павла Самосатского, однако они заблуждаются, поскольку [их учение] было далеко от заблуждений последнего. Я думаю, как те в Боснии называли себя патаренами, намекая на имя святого Петра, так и эти — на имя святого Павла, апостолов и покровителей Рима. Вернемся теперь к рассказу о Боснии. Итак, когда вышеупомянутые минориты прибыли в упомянутое королевство, действительность превзошла все их ожидания. Они опасались, что бан Стефан, придерживавшийся греческого обряда и по этой причине не подчинявшийся папе, воспротивится их миссии, однако тот повел себя иначе. Приняв их с большим радушием, он дозволил им вести публичную проповедь против упомянутых еретиков и вводить римскую веру, поскольку считал, что лучше иметь в своем государстве подданных римско–католической веры, которая мало чем отличается от греческого обряда, чем еретиков, которые были против и греков и латинян. Большую помощь упомянутым братьям оказал рагузинский каноник Доманя Волцевич Бобальевич, образованнейший муж и образцовый христианин. Находясь на службе у бана в качестве главного секретаря, он убедил его оставить греческое суеверие и принять римскую веру. Во время войны бана с императором Стефаном Неманей упомянутый Неманя, страстно желая захватить бана, тайно снесся на предмет этого с Доманей и другими боснийскими вельможами, обещая им в награду за помощь деньги и имения в своем и Боснийском королевствах. Однако Доманя (Damagna) сразу отверг все предложения, говоря, что долг перед своим государем, любовь к своей родине и достоинство рода Бобальевичей, к которому он принадлежит по рождению, запрещает ему сделать это. Посему он немедленно предупредил своего государя об упомянутых кознях Немани. После этого бан сильно привязался к нему, выдав немало привилегий, которые и поныне хранятся в доме Бобальевичей в Рагузе, и ни разу, пока был жив, не отпускал от себя, часто повторяя в присутствии своих вельмож (как видно из этих привилегий), что обязан ему спасением и королевства и самой своей жизни. В значительной степени благодаря ему и упомянутые братья–минориты (как было сказано) смогли проникнуть в Боснийское королевство. Упомянутые братья, рьяно споря с еретиками и разубеждая их, сумели привлечь на свою сторону всю Боснию, где с помощью принявших римскую веру возвели немало больших и малых монастырей. Дело свое они продолжили в У соре и Хуме, а затем и в Стоне, испросив на это дозволения у рагузинцев, которые (как было сказано) стали хозяевами упомянутого города. Многих из еретиков они, крестив, обратили [в истинную веру]. Привлеченные славой об их доброте и благих деяниях, множество людей святой жизни стекалось отовсюду в Боснийское викариатство (Vicaria di Bosna) — так именовалось тогда главное место их пребывания. Вышеупомянутый брат Пелегрин за обращение еретиков–патаренов был избран епископом Боснии. Была в Боснии и другая разновидность еретиков под названием мани- хеи. Согласно [Рафаэлю из] Вольтерры (Volaterrano) и Сабеллико, они жили в обителях, расположенных в долинах и других укромных местах, куда матроны, исцелившиеся от какой‑либо болезни, должны были идти служить по обету в течение некоторого установленного времени. Так они и жили с упомянутыми монахами, или, лучше сказать, еретиками. Продолжалось это до 1520 года. Аббата в этих обителях именовали «дедом» (ded), а приора — «стройником» (stroinik). Священнослужитель, входя в храм, брал в руку хлеб и, повернувшись к народу, возглашал: «Благославляю его!», и народ отвечал ему: «Благослови его!» Затем он восклицал: «Преломлю его!», и народ в ответ: «Преломи его!» Преломив хлеб, он причащал им народ. Когда об этом обращении боснийцев узнал император Рашки Стефан Неманя, то, собрав мощное войско из пехоты и конницы, он вторгся с ним в Боснию. Сделал он это либо по побуждению своей жены–императрицы, люто ненавидевшей католиков, либо, возможно, исходя из прав по отношению к Боснийскому банату, на которые он притязал. Бан укрылся в горах и неприступных местностях, и Неманя, не сумев ни поймать бана, ни захватить главные крепости Боснии, вернулся назад, как было рассказано в его жизнеописании. Посему бан Стефан, освободившись от охватившего его страха, остался государем Боснии. Рассудительностью, проявленной во время этой войны, он заслужил большое уважение в народе, и наказал многих, кто в эту грозную пору принял сторону врага. Когда татары разоряли Трансильванию, он, как пишет Мюнстер, оказал большую помощь королю Лайошу, дабы осадить их дерзость и изгнать из упомянутых мест. Этим он заслужил большую признательность короля Лайоша. Мать последнего, узнав, что у бана Стефана есть дочь–девица пятнадцати лет по имени Елизавета, красивая и умная, стала просить бана прислать ее к себе, обещая обходиться с ней как с собственной дочерью. Когда отец ответил отказом, королева, покинув Венгрию, сама прибыла с большой свитой в Усору. Остановившись на берегу Савы, она послала за баном Стефаном и имела с ним долгий разговор. Стефан не соглашался на предложение королевы, но королева настаивала, клятвенно обещая выдать его дочь за мужа подобающего ему достоинства и заверяя, что он останется премного доволен этим браком. В конце концов, ее клятвы и обещания убедили бана, и он позволил ей забрать свою дочь. Королева увезла ее в Венгрию и держала при себе три года. За это время красота ее еще больше расцвела, да и нрав она проявила на редкость рассудительный. Тогда королева–мать стала склонять к браку с ней своего сына Лайоша, потерявшего свою первую жену Маргариту, дочь польского короля Казимира. Добившись согласия Лайоша, она немедленно известила об этом Стефана, пригласив его посетить Венгрию по случаю свадьбы своей дочери. Во время сборов и приготовлений к поездке бан был сражен тяжелой болезнью, от которой и скончался. Произошло это в 1357 году. Он был погребен в миноритской церкви Святого Николая в Милешево в Боснии, которую возвел при своей жизни. Поскольку он не оставил сыновей, его престол наследовали его племянники Твртко и Ву- кич, сыновья его брата Владислава. Другой его брат Нинослав, так и не сумев обзавестись законным наследником, умер, как и Вукич, еще при жизни Стефана. Переход власти к сыновьям Владислава не вызвал никаких затруднений, поскольку они выросли при дворе своего дяди и получили благородное воспитание. Посему вся Босния сочла их достойными наследовать престол. Так Твртко в возрасте двадцати двух лет, исполненный немалых способностей и еще больших надежд, взошел на престол. Хотя вначале по причине молодости ему и не оказывалось должного повиновения, однако со временем, убедившись в его рассудительности и добронравии, все стали оказывать ему уважение и стремиться во всем ему угодить. Мать его обладала редкой рассудительностью, и сын, окружив ее почетом, во всяком деле спрашивал ее совета. Посему некоторые вельможи ее недолюбливали, и особенно Павел Кулишич (Paolo Culisich), родственник Твртко, также принадлежавший к роду Котроманичей. Не желая быть под властью неопытного юнца и подчиняться женщине, он удалился в У сору и, захватив ее, стал именовать себя баном, открыто проявляя враждебность по отношению к Твртко. Последний, собрав войско, отправился на подавление упомянутого Павла. Преуспев в этом походе, он поймал его и, заставив вернуть себе все усорские крепости, бросил в темницу, где тот и окончил свои дни. Венгерский король Лайош, узнав об этом, пригласил Твртко в Венгрию. Прибыв туда, он был милостиво принят королем и своей двоюродной сестрой королевой, равно как и всеми вельможами и магнатами упомянутого королевства. Проведя в Венгрии немало дней с большим удовольствием, он стал собираться обратно в Боснию, однако Лайош вопреки его ожиданиям задержал его, дав понять, что не отпустит, пока тот не вернет ему княжество Хум, являвшееся, по его словам, наследственным владением его жены Елизаветы. Твртко, чтобы освободить себя и тех вельмож, что прибыли вместе с ним из Боснии, условился с королем об уступке ему в Хуме Нерет- ванского торга и всех земель между Неретвой и Цетиной с крепостями Имотски (Imota) и Нови (Noui). После этого король отпустил его в Боснию, щедро одарив и письменно подтвердив его права на Боснию. Это послужило причиной того, что все боснийские вельможи и магнаты в будущем беспрекословно ему повиновались, боялись и еще больше чтили. Вскоре он вновь отправился в Венгрию, оставив вместо себя свою мать. Крайне возмущенные этим сыновья Дабиши Владислав, Пурча (Purchia) и Вук, владевшие обширными землями по Дрине, и в Боснии, и в Усоре, а также Санко Младенович (Senco figliuolo di Mladien) из Загорья, владевший всеми землями Хума от побережья до Невесинья и Коньица вместе с Влахией (Vulacchi), и правитель Неретвы Дабиша, незаконный сын Нинослава, брата бана Стефана, «выкрикнули» государем Боснии Вукича, младшего брата бана Твртко. Мать Твртко они изгнали из Боснии, сослав ее в одно селение в Неретве, где она влачила унизительное существование. Едва весть об этом восстании вельмож достигла Венгрии и ушей бана Твртко, он, вскочив на коня, стремглав помчался в У сору. Собрав там войско, он вместе со многими вельможами и магнатами, бывшими на его стороне, пошел на своего брата Вукича. Тот, не располагая достаточными силами для отпора, заблаговременно отступил и бежал в Венгрию. Устроившись там при дворе короля Лайоша, он поступил к нему на службу. Посему Лайош не раз обращался к Твртко с просьбой примириться с братом и уступить ему часть своих владений. Поскольку Твртко неизменно отвечал отказом, венгерское войско не раз подступало к пределам Усоры, причиняя там большой ущерб. Твртко же отважно защищал свои владения, не позволяя венграм проникнуть в глубь страны. Этому способствовали неприступные проходы, обеспечивавшие безопасность всем городам Боснии. Он вернул ко двору свою мать, которую безмерно чтил, не предпринимая ничего без ее совета. Вскоре ему удалось поймать вышеупомянутого Владислава Дабишича и его брата Вука. Владислава он ослепил, а Вука вместе со многими его сторонниками бросил в темницу. Пурча же бежал в Венгрию. После этого, собрав войско, он пошел на Дабишу, внебрачного сына своего дяди Нинослава, и изгнал его из его владений. Вторгшись в Хумское княжество, он разорил и опустошил все владения Санко и его сторонников. Сам Санко, не имея сил для отпора, в страхе быть пойманным бежал в Рагузу. Твртко, узнав об этом, двинулся с войском к упомянутому городу, чтобы схватить его, однако Санко, предчувствуя это, успел бежать до его прихода и направился к жупану Николе Алтомановичу, вместе с которым (как было сказано ранее) ходил потом разорять Хум. Итак, когда Твртко с войском вступил на территорию рагузинцев, те пригласили его (как друга) посетить их город. По его прибытии в город ему был оказан радушный, великолепный и почетный прием. Было это в 1368 году от Рождества Господня. Когда после десятидневного пребывания в Рагузе он вернулся в Боснию, Санко, разорвав дружбу с Алтомановичем, примирился с ним, попросив у него прощения. Послав его в Хумское княжество, Твртко дал ему на прокорм небольшое имение близ Невесинья, а остальные земли княжества раздал боснийским и хумс- ким дворянам. Когда через некоторое время Твртко по просьбе князя Лазаря послал войско против Николы Алтомановича, то вместе с ним и тем войском под началом Джураджа Мартинушича (Giorgio di Martinusc), которое прислали на подмогу рагузинцы, он послал и Санко. Тот, разорив владения Николы, пришел в Требинье и был там в одной теснине по причине своей нерасторопности и небрежения собственной жизнью убит тамошними жителями. Никола, потеряв в результате этой войны власть, был (как было сказано) пленен князем Лазарем, и все его земли на границе с Боснией получил Твртко. После смерти Джураджа и Балши он занял также и многие земли, принадлежавшие Рашке — от рагузинского и которского приморья до Милешево. Покорил он и влахов, у которых было более сотни общин (Catuni). Возгордившись по причине завоевания стольких земель, Твртко восхотел короноваться и именоваться королем Рашки. Известив об этом короля Лайоша, который полностью одобрил его намерение, он в 1376 году был коронован силами митрополита Милешевского монастыря и его братии в церкви упомянутого города и был наречен Стефаном Мирчей (Stefano Mirce). После этого он правил в мире и довольствии, и все вельможи и дворяне были ему беспрекословно покорны, ни в чем не смея ему перечить. Посему он вершил дела в Боснии по своему произволу, не допуская никого из вельмож к совету. Было это совершенно противно обычаям и установления Боснии, и ее свободе. Перед тем как принять титул короля, он взял в жены Доротею, дочь видинского императора Страцимира, которая прежде жила у венгерской королевы в качестве ее фрейлины. Сделал он это по настоянию короля Лайоша, который, как и его мать, заботился о ней и очень любил, поскольку та была девушкой редкой добродетели. Недолго прожив со своим мужем, она, не успев родить ему детей, скончалась почти в одно время с кончиной матери короля Твртко. Тот взял себе другую жену по имени Елица (Ielliza), знатную боснийскую матрону. По настоянию своей матери он призвал из Венгрии своего брата Вукича, который провел там долгие годы, испытав немало лишений, и, пока тот был жив, обращался с ним со всем почтением, хотя тот этого и не заслуживал, будучи человеком никчемным. Когда примерно в то же время скончался король Лайош, и венгерским королевством правила его жена Елизавета вместе со своей дочерью Марией, Твртко вступил с ними в переговоры о передаче ему Котора, который подчинялся венгерской короне и в то время был в их власти. Он утверждал, что сумеет лучше защитить его от славянских государей, которые на него посягали. Заручившись поддержкой жителей Котора, которых он привлек на свою сторону подарками и щедрыми обещаниями, он, в конце концов, добился своего. Но и этого ему показалось мало. Видя, что венгерское королевство по причине смерти Лайоша погрузилось в пучину смут, он решил воспользоваться этим и занял все Хумское княжество вплоть до Цетины, захватив все бывшие в нем крепости. Разорив Неретванский торг, находившийся близ Норина (Norino), древнейшего города тамошней округи, и в весьма выгодном месте на Неретве заложил крепость, назвав ее Брштаник (Barsctanik). Вскоре, однако, по настоянию рагузинцев эта крепость была им разрушена. Помимо этого, он захватил все земли до границы с Венгрией, дойдя до Биелины (Bilena) и реки Савы. На побережье Котор- ского залива он заложил еще одну крепость, которая ныне носит имя Каш- тел–Нови (Castel‑nuouo). После освобождения королевы Марии, дочери прежнего венгерского короля Лайоша, которую бан Иваниш, его братья и приор Враны, бунтовщики и изменники венгерской короны, заключили в темницу, сын и родственники палатинского графа Николы Горянского стали преследовать упомянутых бунтовщиков, чтобы отомстить за страдания, причиненные Марии, и за убийство ее матери Елизаветы. Иваниш, не в силах справиться с ними, бежал в Боснию к королю Твртко. Будучи весьма ловок, он сумел так расположить к себе короля (обещав доставить ему венгерскую корону), что Твртко принял его в число своих придворных и послал с большим войском в Хорватию. Совершив грабительский набег вплоть до Задара, тот возвратился в Боснию с большой добычей. Заслужив этим любовь короля Твртко, он получил от него в дар несколько городов в Усо- ре, дабы пребывать там, пока не представится другой случай воспользоваться его услугами. Произошло это в 1387 году. После этого король Твртко пос