Оперативный дежурный по группировке майор...


Картинка задергалась, покрылась рябью и исчезла. Что за черт?! Я тряхнул головой. Нащупал клавишу под шлемом, попробовал перезагрузиться. Опять тот же результат — нет проекции. Я сильно хлопнул ладонью по затылку.
— Что? — спросил Бугров.
— Засек семь целей на востоке, около семидесяти метров. Проекция исчезла. Картинки нет, пробую перезагрузить — не запускается.
— Это действие ионизированного облака. Все в укрытие!
Мы побежали к пакгаузу, большому зданию с раздвижными воротами. Огромная створка, выломанная какой-то чудовищной силой, лежала на асфальте, внутри стояли поддоны со сгнившими тюками и напитавшиеся влагой, расползшиеся коробы. Сквозь прореху в одном я разглядел выпуклый кинескоп древнего телевизора, скорее всего, еще черно-белого. Пробежав между квадратными колоннами, штабелями и поддонами, мы увидели в противоположной стене большой разлом. За ним открывался вид на далекие кроны деревьев и шиферные крыши между ними. Бугров и Третий присели за перевернутым электрокаром, прицелились в пролом, я и Лабус — возле поддонов с тюками, повернув стволы в противоположном направлении. Аня опустилась на корточки рядом — я заметил, что она старается держаться поближе к нам двоим, — рюкзаком на спине привалилась к рваному тюку с торчащим наружу пенопластом.
Второй встал сбоку от пролома, скользнул вдоль стены, подняв стрелковый комплекс стволами вверх, осторожно выглянул и сразу отпрянул. Показал нам четыре пальца.
Напарник потер запаянную в металл мутно-прозрачную шайбу над левым глазом, постучал пальцами по темени. Второй с Третьим разъединили модули своих комплексов — и в руках у них оказались штурмовые винтовки. Оружие-трансформер. Громоздкие автоматические гранатометы с электронными прицелами сектанты забросили за спину, Бугров перезарядил «Сааб», снял с него компьютеризированный блок наведения.
— Не работает, — указав на шлем, сказал Лабус.
— Наше оружие выстрелит? — спросил я у Бугрова.
— Отключились только электронные устройства, на кинематику ионизированные облака не действуют.
Теперь стало ясно, почему на железнодорожной станции и в пакгаузе не встретилось ни одной аномалии. Ионное поле нейтрализует любую активную среду, несущую заряды — положительные, отрицательные, неважно. Электронный вычислитель, подсветка целей, компьютерное наведение, дистанционный подрыв летящего боеприпаса... А Зона — раз! — и уравняла шансы.
Впрочем, монолитовцы разобрались в ситуации быстро. Полуавтоматическая перезарядка позволяла Бугрову стрелять из «Сааба» даже с отключенной электроникой, а Второй и Третий быстро трансформировали комплексы и теперь хотя бы могли пользоваться штурмовыми винтовками.
— Есть контакт, — прошептал Лабус, и я вскинул голову.
В ворота вбежал зомби — по прямой, вдоль ряда колонн, поддерживающих потолочные балки. Впрочем, «бежал» — не совсем подходящее слово, скорее он быстро ковылял, переставляя негнущиеся ноги, как ходули. Одна рука висела плетью, за спиной болтался автомат, клочья волос торчат во все стороны, левого глаза нет.
Он не замечал нас. Лабус проводил мертвяка стволом, и, когда я принял эстафету, развернулся в другую сторону.
— Ты ворота контролируй, а я ту дверь в стене, — прошептал он. — Вон, за ящиками, видишь? Там вроде...
Напарник не договорил — вверху стукнуло.
И через миг всего в паре шагов от меня, выбив из пола облако пыли и крошек пенопласта, упал снорк. Зомби как раз выбрел из-за высокого штабеля с телевизорами, прыгун очутился прямо на его пути, боком ко мне. Я услышал дыхание Ани — не меняя положения, она повернула голову, наблюдая за тварью. Лабус застыл, не зная, что делать, переводить ли ствол на мутантов или продолжать контролировать сектор с дверями.
Бугров, Третий, Второй возле пролома — все замерли. Краем глаза я заметил, как что-то мелькнуло в проломе, наверное, остальные этого не видели, — а потом все внимание сосредоточилось на происходящем рядом.
Припав на одно колено, снорк широко развел руки, будто заботливая мамаша, которая ловит сбегающего с крутой горки малыша. Он был совсем близко, я ощущал тяжелый кислый запах, видел, как сквозь рваную гимнастерку сочится кровавый гной из покрывающих спину нарывов. Зомби ковылял к нему, расшвыривая ногами грязно-белое крошево пенопласта, неловко дергая руками, пытаясь стащить со спины автомат. Снорк подался вперед, готовясь схватить его... Вдруг голова дернулась, качнулся хобот противогаза, и затянутая резиной морда обратилась ко мне.
Я был готов к этому, заранее просчитал дальнейшие действия. Присел, нагнувшись вперед, согнутые ноги напряжены, винтовку сжал двумя руками. Как только снорк заметил нас — я скользнул вперед, на ходу распрямившись, дал три короткие очереди, резко переводя ствол после каждой: в голову снорка сзади, в гниющее лицо зомби, опять в обтянутый резиной затылок... — Огонь! — скомандовал Бугров. Снорк повалился мордой вперед, мертвяк — на спину, но все же не упал, зашатался, семеня назад. Подошвы с неприятным сухим скрипом поехали на пенопластовых крошках. Шагнув следом, я ударил его каблуком в брюхо, опрокинул. Развернулся, широко расставив ноги, поднял винтовку, упер приклад в плечо. Нагнулся — ствол уставился в голову снорка. Тот дергался, пытаясь подняться. Я тремя выстрелами покончил с ним — голова стала напоминать тыкву, по которой несколько раз вмазали молотком.
Сзади стучали выстрелы, звуки отражались от стен, накладывались и будто резонировали, разгоняясь в пространстве пакгауза, врезались в коробы, в тюки — все вокруг дрожало. Чтобы не оставаться на открытом пространстве, я отскочил к куче битого кирпича, присев за ней, выглянул. Монолитовцы стреляли в пролом, Костя — в сторону двери, где дергались два тела. Я уже собрался бежать обратно к Ане, когда увидел, что она переместилась к поддону, за которым укрылся Лабус. Присела там, нагнула голову, закрыв уши руками, отгородившись от окружающего. Что это с ней?
Напарник вскинул «Миними» к потолку, машинально следуя его примеру, я рывком поднял «М4». Высоко на балке мелькнула тень. Лабус выстрелил, пули с визгом ударили в металл, но тень уже исчезла — и почти сразу возникла далеко в стороне, где была дыра, сквозь которую виднелось небо. Ствол винтовки и пулемета одновременно сдвинулись туда... Пусто, никого не видно — снорк выпрыгнул на крышу. В ней много дыр, теперь он может появиться где угодно над нами.
Справа, совсем рядом, раздалось шарканье. Я упал на бок, повернулся. Плечо уперлось в бетон, ствол обратился наискось вверх — там шел мертвяк, на ходу медленно поднимая тяжелую длинную винтовку. Черт знает, что за модель, что-то древнее...
«М4» уставилась зомби точно между ног, и я вдавил спуск.
Его будто ножом взрезало, от паха полетели кроваво-коричневые ошметки. Я повел оружием вверх, и зомби начало разрывать напополам, дыры потянулись по животу, внутри колыхнулось что-то лилово-синее, брюхо провалилось, брызнув слизью. Я прекратил стрельбу. Зомби сделал еще шаг, выпустив винтовку, повалился на бок. Тело булькнуло, внутри плеснулось, по бетону разлетелись зеленоватые брызги.
Вскочив на колени, я увидел головы трех мертвяков за коробами далеко в стороне. Прицелился, но стрелять не стал: они почти сразу исчезли из виду. Развернулся, вскинул «М4» вертикально, отклонившись назад и задрав голову, — ведь там снорк надо мной, он в любую секунду может спрыгнуть...
Монолитовцы прекратили огонь, и тут же Лабус проорал:
— Ты его видишь?!
— Нет! — крикнул я, пятясь обратно под прикрытие поддона с тюками.
— Бугров, там снорк на крыше! Может спрыгнуть, мы не знаем куда...
Костя не договорил — застрочила штурмовая винтовка Третьего, через мгновение к нему присоединился Второй.
— Курортник, возьми право десять! — донесся сквозь грохот крик Бугрова.
Я к тому времени стоял за поддоном. Услышав приказ, присел, поставив локти на тюк. В глубине пакгауза шли два зомби, я прицелился, выстрелил. Один упал.
Вверху протяжно скрипнул металл. Отправив на тот свет второго мертвяка, я поднял голову. Мелькнула тень — очень быстро мелькнула, — Костя крякнул, запоздало выстрелил. Снорк перемахнул на дальнюю часть балки, где она вплотную подходила к стене, и кирпичная кладка образовала уступ.
Мать, какой же он здоровенный! Только сейчас я понял: тварь в два раза больше самого крупного из тех, что я видел раньше. Несмотря на габариты, монстр очень легко и небрежно, будто танцуя, скользнул вбок — и скрылся от Лабуса с Бугровым за двумя массивными колоннами, поддерживающими потолочные балки.
Но я все еще видел его. Заметив, что напарник привстал, собираясь переместиться в мою сторону, сделал знак: на месте! Он застыл. Монолитовцы вновь стали стрелять в пролом, должно быть, снаружи приближалась целая толпа зомби.
Снорк-гигант присел на длинном уступе, словно обезьяна на суку. Хотя я не мог разглядеть его глаз, мне показалось, что наши взгляды встретились. Хобот огромного противогаза — и где он такой размер раздобыл? — начал раскачиваться из стороны в сторону — медленно, гипнотически...
Я открыл огонь. Мутант плавно сместился в сторону, я двинул стволом следом —- вновь не попал. Снорк грузно, но очень пластично, почти красиво танцевал, уклоняясь от выстрелов. Пули врезались в кирпичи, дробили их, брызгала оранжевая крошка. Плавно ведя стволом, я прижал его к углу здания, где выступ упирался в другую стену. Сейчас, сейчас... На линии огня прямо за тюками неожиданно поднялся зомби — тот самый, которого я очередью чуть не разорвал напополам. Он сразу рухнул обратно с разнесенной вдребезги башкой, а у меня закончились патроны.
Но и снорк не удержался на кладке, ступни соскользнули с края, он повис на одной руке, извиваясь, пытаясь влезть обратно. Я отпустил винтовку, вырвал «файв-севен» из кобуры. Хорошо, на боевых моделях в отличие от полицейских обычного механического предохранителя нет — не надо терять даже доли секунды; там особый ударно-спусковой механизм Так называемого двойного действия, то есть при нажатии на крючок сначала сжимается пружина ударника, а уж потом он соскакивает с боевого взвода.
Я выстрелил — и попал. Длинные пальцы разжались, тварь полетела вниз. Вскочив на тюки, я повел пистолетом, раз за разом вжимая спусковой крючок, спрыгнул с другой стороны и зашагал, стреляя на ходу. Я отчетливо видел, как на падающем теле взрываются красные фонтанчики. На выходе пули вырывали из него куски мяса, те шмякались в кладку позади, оставляя цепочку темных пятен.
Снорк рухнул на бетон. Я был уверен, что он мертв, но всадил еще две пули в бесформенную, пузырящуюся кровью кучу, хорошо видимую на фоне светлой дыры в стене. Согнул руку в локте, обратив ствол «файв-севена» к потолку.
Снорк подскочил, как акробат, сделал заднее сальто и канул в дыре.
Твою мать!!! Я кинулся туда, перескочил через неподвижного зомби, запрыгнул на кирпичный бордюр под стеной, выглянул. Трава, кустарник, мусор... ушел, скотина! Зато далеко в стороне брели фигуры, полускрытые зарослями и кучами мусора, — несколько десятков зомби приближались к пакгаузу по пустоши, переступая через тела тех, кого успели положить монолитовцы. Если плюс к этим доходягам сейчас еще и снорки пожалуют... Вдруг это был их главарь? Такой здоровый! Король снорков? Понятия не имею, есть ли вожаки у этих тварей, но если так — он сейчас приведет за собой своих «подданных». Надо валить с этого склада, да побыстрее!
Выстрелы стихли. Я бросился назад, увидел обращенные ко мне лица, крикнул на ходу:
— Он жив! Может вернуться с подмогой!
— Отступаем, — скомандовал Бугров. — Через ворота, в обход здания с востока. Лабус, расчищай дорогу.
Вскочив, Костя бросился к выходу с «Миними» на изготовку. Второй перебежал к электрокару, для чего ему пришлось пересечь пространство перед проломом. Тут же снаружи несколько раз приглушенно хлопнуло, но зомби не попали — стрелки они аховые. Я перезарядил винтовку, спрятал пистолет. Лабус приближался к воротам, сектанты разом показались из-за кара: Третий — со стороны кабины и стрел погрузочного блока, Второй — у капота, а здоровяк Бугров просто вскочил на машину и тяжело спрыгнул на бетон.
Где Аня? Я дернулся было к поддону, за которым они с Костей прятались, но тут же увидел ее голову в шлеме. Девушка побежала впереди мнолитовцев, стараясь держаться так, чтобы не помешать им при необходимости выстрелить в ворота.
Пулемет Лабуса застучал короткими очередями, и я подскочил к напарнику. Машинка у него неплохая, получше моей «М4», если сравнивать их в своем классе оружия, надежней, питание у него двух типов: магазин и лента. С лентой скорострельность выше, а магазин Лабус у меня всегда может взять, да и с собой у него несколько штук есть.
Мы выскочили наружу. Перед воротами лежало с десяток тел, некоторые еще дергались, один зомби поднимался, судорожными рывками подтягивая за ремень винтовку. Я на ходу выстрелил в него, но попал не в голову, как хотел, а в руку, которой он упирался в асфальт. Локоть взорвался красно-коричневым облачком, зомби упал обратно, и тогда я выстрелил ему в висок.
Напарник побежал вдоль стены, шелестя торчащими из трещин кустами. С востока от пакгауза находилась площадка, обнесенная П-образным земляным валом. Зомби возникали на его вершине, тащились вниз, качаясь, переставляя ноги, будто ножки циркуля, некоторые падали, катились по склону. Лабус на ходу стрелял по ним, как по движущимся мишеням в тире. Не замедляя шага, я тоже открыл огонь. В ответ прозвучало несколько выстрелов, пули пронеслись мимо, несколько ударили в асфальт под нашими ногами. Лабус метнулся в сторону и встал на колено за пышным кустом. Он отстрелял ленту до конца, крикнул:
— Заряжаюсь!
Мертвяки были совсем близко. Когда я присел за приземистым столбом из вонючих черных шин, почти вскользь к шлему пронеслась пуля. Найдя в прицеле стрелявшего зомби, я короткой очередью перечеркнул его голову. Лабус сбросил пустой короб на землю, достал магазин, вставил в приемник, дослал патрон.
Волна зомби накатывала на нас, передние ковыляли всего в нескольких метрах. Я выстрелил — еще раз, еше, еще, быстро двигая стволом из стороны в сторону. Повернул «М4» почти на метр левее и всадил одиночный сбоку в лоб мертвяка, который почти добрался до напарника.
— У тебя короба с лентами закончились? — прокричал я, хотя Лабус был совсем недалеко.
— Нет, — ответил он в паузе между выстрелами. — В рюкзаке один на сотку. Долго перезаряжать, не рассчитал.
В зданиях ему удобней бегать с магазином — скорострельность ниже, ствол меньше греется, а длинные очереди в помещениях обычно и не нужны, наоборот, можно на рикошет нарваться.
— Магазины побереги, — сказал я, и он ответил:
— Знаю.
Сзади донеслись шаги. Костя открыл огонь по последним остававшимся на ногах зомби, я глянул через плечо: монолитовцы с Аней бежали к нам от склада.
Пулемет напарника смолк, Лабус сказал: «Всё» — и тогда я крикнул Бугрову:
— Чисто!
Он бросил на ходу: «За мной», — и побежал к земляному валу.
Не самая удачная идея. Когда окажемся прямо под склоном, сверху будет удобная позиция для противника, могут всю группу накрыть. Но другого пути не было — вал длинный, с одной стороны вплотную стена склада, с другой надо бежать метров триста, к тому же неизвестно, что там дальше.


* * *

Пока мы взбирались по скользкому травянистому склону, нас никто не атаковал. С вершины открылся вид на гаражи — длинные ряды проржавевших черно-рыжих коробок. Мы сбежали вниз, обошли наполовину сгоревший сарай и углубились в гаражный кооператив.
По дороге я несколько раз косился на Анну. Девушку трясло, лицо в проеме шлема побледнело. Что это с ней? Всю дорогу она нормально переносила трудности, стрельбу и смерти, а теперь...
Пошел мелкий дождь. Мы быстро двигались между гаражами, вел Второй, за ним я, потом Бугров, Аня, Лабус и Третий. Прошли мимо распахнутых ворот, из которых торчал передок красного «запорожца», миновали лежащий на боку мотоцикл «Ява» с раскуроченным двигателем, потом впереди показалась мотоциклетная коляска... Аня вдруг сказала:
— Стойте!
Все остановились.
— Что? — не оборачиваясь, спросил Бугров. Проекция все еще не работала, дважды я включал ее, но в голове лишь шипело, и почему-то начинало покалывать в кончиках пальцев. Я присел возле мотоцикла, подняв винтовку к плечу. Второй направил ствол вперед, Бугров — вправо, Лабус — влево, Третий целился обратно по ходу движения. Мы застыли на плотно утоптанном земляном пятачке между железными коробами. Плохое место. Если на крышу одного из гаражей кто-то выскочит и спрыгнет на нас... крыши низкие, не успеем отреагировать.
— В чем дело? — повторил Бугров. — У нас осталось очень мало времени, чтобы...
Монолитовец смолк — все мы услышали этот звук одновременно.
Он доносился из мотоциклетной коляски, лежащей на боку днищем к нам. Шуршание, писк... потом будто кошка поскребла когтями по паркету.
Штурмовая винтовка Второго и моя «М4» одновременно дернулись в ту сторону, «Сааб» Бугрова уже смотрел на коляску. Пули наверняка пробьют эту штуку...
— Стойте! — повторила девушка.
Мы замерли.
— Что там? — спросил из-за спины Лабус, но я не ответил.
Шорохи раздались вновь. Бугров покосился на Аню и сказал:
— Там мутант.
Он шире расставил ноги, встал к коляске вполоборота, прицелился. Девушка ударила кулаком по стволу, и «Сааб» ушел вниз.
— Не стрелять, я сказала!
Еще один удар — по раненой руке.
Бугров зарычал, развернулся, плечом оттолкнув Аню так, что она чуть не упала. Перехватив оружие за широкий ремень, занес над ней кулак в черной перчатке.
— Эй, эй! — Я прыгнул мимо Второго и резко присел, выставив правую ногу, крутанулся на левой.
Опрокинуть такого борова непросто, но мне повезло, он как раз приподнял ногу, чтобы шагнуть к отпрянувшей Ане.
Бугров упал, оружие громко лязгнуло, длинное тело в броне с глухим стуком ударилось о землю. Услышав сзади шелест, я развернулся на корточках, вскинул винтовку. Ствол чуть ли не уперся в поясницу Второго. Его оружие сверху вниз смотрело на меня, между длинным стволом и моим теменем было не больше нескольких сантиметров. Чуть дальше Лабус и Третий тоже целились друг в друга. Краем глаз я увидел, как Бугров приподнялся, на лице его мелькнуло удивление — надо же, хоть какое-то подобие человеческого чувства наш Фан-томас проявил, — потом злость. Так, это уже хуже, нас все-таки двое, а их трое.
Нет, нас тоже трое.
Моя кобура дернулась, когда Аня вытащила из нее «файв-севен». Бугров сел, широко расставив ноги, потянулся к своему оружию, но замер — пистолет смотрел ему в лоб.
Писк и шуршание все это время доносились из мотоциклетной коляски, теперь к ним добавилось негромкое ворчание.
— Урод, — холодно произнесла Аня. — Выродок Зоны. Не смей прикасаться ко мне, понял? Еще раз дотронешься — я тебя убью.
Бугров опять мало походил на человека — лицо застыло, даже глаза не бегали. Он глядел мимо Ани и не шевелился, казалось, его это все вообще не касается.
Опустив пистолет, девушка прошла мимо него в сторону коляски. Мы не шевелились, я смотрел на Второго, готовый выстрелисть, его ствол глядел мне в лоб. Лабус, не меняя позы, чуть повернул голову, сплюнул и опять уставился на Третьего в прицел «Миними». Бугров сидел, расставив ноги, и пялился перед собой, будто манекен. Капли дождя с тихим шелестом падали вокруг.
— Бугров, мы сейчас выглядим очень глупо, — сказал я.
Он резко подогнул ноги и встал, сграбастав в кулак ремень. Гранатомет закачался, чиркая по земле единственной рукояткой.
— Отставить, — негромко приказал Бугров.
Второй и Третий опустили оружие. Ворчание в коляске стало громче. Я выпрямился, посмотрел в мертвые глаза офицера, на Лабуса — он тоже опустил пулемет, но поглядывал на Третьего недоверчиво, — и повернулся; «М4» держал двумя руками, направив ствол к земле.
Аня сидела возле коляски и, судя по движению губ, что-то говорила, хотя слова сюда не доносились.
— Что там? — спросил я у нее, но девушка не ответила.
Я направился к ней, проходя мимо Бугрова, зацепил его плечом — не намеренно, случайно, — но он не заметил или сделал вид, что не заметил. Когда до коляски оставалось несколько шагов, Аня выпрямилась — на руках ее была небольшая псевдоплоть. Я шарахнулся, сзади крякнул Лабус. Моя винтовка взлетела сама собой...!
— Нет! — крикнула она.
Я едва сумел сдержать движение, не вдавить спусковой крючок. Помог даже не ее крик, скорее понимание, что могу зацепить девушку.
Хотя я не видел этого, но чувствовал, ощущал спиной: все стволы позади меня нацелились на псевдоллоть. Раздался шорох — кто-то из группы переместился немного в сторону, чтобы я не перекрывал линию огня.
Аня не смотрела на нас, опустив голову, она разглядывала псевдоплоть. Та была непривычно мелкая и слабо шевелилась на руках девушки, двигала клешнями. Из коляски донесся писк, псевдоплоть потянулась к ней. Анна окинула нас взглядом исподлобья, огляделась и сказала:
— Не шевелитесь. На месте стойте!
Она пошла к гаражу со сломанными воротами. Я не мог без дрожи смотреть на мутанта, все инстинкты, успевшие появиться за время службы в Зоне Отчуждения, кричали, вопили: «Это враг, убей его, быстрее!» Не отпуская рукоять «М4», тыльной стороной ладони я вытер пот со лба. Псевдоплоть на руках у человека! И они не дерутся, не пытаются убить друг друга... Да как такое возможно?!
Теперь стало понятно поведение Ани в пакгаузе и после него — почему она закрывала лицо руками, почему была так бледна. Ведь мы убивали мутантов — а девушка жалела их. Для нее, родившейся и всю жизнь прожившей в этих местах, мутанты — обычные существа, животные, такие же, как для других людей зайцы, лисицы, бобры. Опасные зайцы, с клыками и когтями, но все равно не монстры, нормальные живые создания. Они не могут не нападать на людей, таковы их инстинкты. Сколько мутантов мы перестреляли с начала операции? А она смотрела на все это и терпела.
Оглянувшись на пороге гаража, Аня шагнула внутрь.
— Теряем время, — процедил Бугров и широко зашагал к мотоциклетной коляске.
Я направился за ним. Офицер заглянул в коляску, Достал нож, но я не дал ему сделать задуманное — схватил за широкое запястье и отвел руку в сторону.
Внутри лежали пять дрожащих детенышей — розовые, как новорожденные крысята, с мягкими клешнями, похожими на изогнутые морщинистые стручки. Ножки — как мой мизинец, головы как орех. Они ползали по куску мокрого дерматина, сорванного с сиденья в коляске, и пищали. Замерзли под дождем? Или есть хотят? Человечинки им, может, надо...
— Мы должны идти, — произнес Бугров глухо. Я все еще держал его за руку, он не пытался вырваться, хотя, наверное, мог бы легко сделать это. Я ощущал его напряжение, Бугров был готов отшвырнуть меня в сторону—а ведь он явно сильнее меня — и раскромсать детенышей широким клинком.
— Убьешь их, и что дальше? — спросил я. — У нее будет истерика. Нам же хуже.
Странное впечатление производили дрожащие розовые существа в коляске. Они казались мерзкими — и в то же время трогательными. Мне одновременно хотелось растоптать их каблуком тяжелого армейского ботинка — и сунуть за пазуху, чтобы согрелись. Детеныши млекопитающих, включая и человеческих, вызывают умиление и желание защитить их, это на подсознательном уровне, так нас природа спроектировала. То же самое и с детенышами мутантов, но тут вступали в дело и другие инстинкты, не врожденные, не генетические, а приобретенные в Зоне, из-за этого я ощущал растерянность и тревогу.
— Отойдите!
Вышедшая из гаража Аня увидела нас возле коляски и побежала к ней. Она оттолкнула Бугрова, заметив, что я держусь за руку с ножом, протиснулась между нами. Из гаража высунулась голова лежащей под стеной псевдоплоти, тварь наблюдала за нами, слишком слабая, чтобы вмешаться. Аня потянула дерматин из коляски, детеныши запищали громче, псевдоплоть тревожно залопотала.
— В гараже теплее и безопаснее, — сказала она, выпрямившись. Крошечные существа сбились в розовую кучку, пытаясь спрятаться друг за другом от опасностей окружающего мира. Аня осторожно понесла их к гаражу.
— Быстрее, — сказал Бугров ей в спину, убирая нож, и повернулся к остальным. — Всё, идем!

* * *


За гаражами протянулась объездная трасса, так называемая «кольцевая», дальше был лес, между кронами виднелись крыши городских домов.
Бугров остановил группу и выглянул из-за угла крайнего гаража.
— Отдых три минуты, — сказал он, изучая окрестности.
Мы присели под ржавой стенкой: Третий и Второй по краям, я посередине, справа от меня Лабус, слева Аня — совсем близко, плечом к плечу. Про инцидент возле коляски никто не обмолвился ни единым словом.
— Спасибо, — негромко сказала девушка, глядя перед собой.
Я ответил:
— Ты можешь поблагодарить меня другим способом.
Голова в шлеме повернулась ко мне.
— Каким?
— Остаться здесь. Вернее, идти обратно.
— Без меня ничего не получится, Алексей. Скорее всего. Я вам нужна.
Я знал, что она так ответит, и не видел никакой возможности заставить ее поступить иначе.
— Почему ты хочешь, чтобы я ушла? — спросила она.
Лабус достал флягу, свинтив колпачок, глотнул, ткнул меня локтем в бок. Я качнул головой — пить не хотелось. Второй и Третий сидели неподвижно, подняв оружие. Бугров смотрел куда-то за гаражи, стояла полная тишина, ветер стих, дождь закончился.
— Почему? — повторила она.
— Женщинам не место в таком отряде.
— И только?
Я пожал плечами с деланым безразличием.
— Хочу, чтобы ты осталась жива.
Несколько секунд девушка глядела на меня, потом вдруг наклонилась, коснувшись лобовой частью шлема моего виска, толкнула в плечо и отодвинулась. Я покосился на нее — она улыбнулась, улыбка сразу растаяла—и тут Бугров позвал:
— Курортник, сюда.
Когда я встал рядом, он сказал:
— Кажется, мы вышли за границу ионизированного облака. Но источники питания после него надо менять в облаке они разряжаются.
— Ну и где этот источник взять? То есть источники...
— У нас есть.
Бугров отстегнул от боковины ранца продолговатую коробку.
— Защитный контейнер, — пояснил он. — Стенки из экранирующего материала.
Внутри лежали три аккумуляторные батареи разного калибра. Бугров заменил энергоблок в «Саабе», поставил новый источник питания в компьютеризированный прицел. Пощелкал кнопками управления на оружии — все заработало.
— Попробуй загрузиться, — предложил он.
Я включил чип. Несколько секунд потрескивания — и в сознании развернулась картинка. Поползли во все стороны зеленые линии, сетка расширилась, внизу проросла аналоговая шкала...
Сбоку на сетке возникли белесые шестиугольники: три, пять, семь... десяток. Мигнули — и стали красными. Я стоял на границе гаражного кооператива, спиной к пакгаузу, лицом к Припяти, а они приближались сзади и справа.
И они не просто ползли к ярко-зеленым иконкам «союзников» — передвигались быстрыми рывками, то есть скакали. Я схватился за винтовку.
— Что? — спросил Бугров.
— Работает, но ерунда какая-то — цели скачут.
— Это снорки. Направление, количество?
— На пять часов, близко. Где-то полтора десятка. Шестиугольники заметались, выстраиваясь дугой, и когда до меня дошло, что это значит, я выкрикнул:
— Группируются для атаки!
Значит, у стаи есть вожак, и он каким-то образом отдает команды. Я вспомнил Годзиллу, скачущего по стенам пакгауза, — ну да, наверняка это он.
Второй и Третий вскочили, направив собранные стрелковые комплексы на ближайшие крыши. Лабус, подняв «Миними», присел на одно колено рядом с Аней. Бугров пробежал мимо меня, сунул бойцам батареи из контейнера. Крикнул:
— Сколько у нас времени?
— Три минуты. Откуда здесь снорки? Я думал, все ушли к дому Доктора, только тот здоровяк остался...
— Значит, вернулись. Сколько целей?
— Восемнадцать. Аня, иди сюда!
Лабус вскочил, девушка пронырнула под стволом и подошла ко мне. Бугров скомандовал своим:
— Остаетесь здесь, прикрываете нас. Встреча в гостинице «Полесье» через полчаса, ждем вас там, но не дольше двадцати минут. Остальные — за мной!
Бугров пробежал мимо.
— Лабус, Аня, давайте! — крикнул я.
Они тоже побежали. Я задержался еще на несколько секунд — дождался, когда между гаражами, там, где сектанты не могли увидеть, соберется с десяток целей, и транслировал картинку Второму. Тот кивнул, не оборачиваясь, и тогда я прыгнул на шоссе, за которым начинался мертвый город.

Часть четвертая

Эндшпиль

Глава 16


Докладная записка начальника блока "С"
руководителю экспедиции

Озеро Янтарь

Выявлено отсутствие четкой связи между погодными условиями, сменой времен года и возникновением очага выброса. Предположительным местом происхождения данного явления является территория ЧАЭС. Прошу рассмотреть возможность осуществления силами малой экспедиции, при поддержке командования группировки и отряда военных сталкеров, исследование очага выброса путем доставки специального оборудования как можно ближе к прогнозируемому эпицентру.

Когда мы пересекли шоссе и поле за ним, начало темнеть. Со стороны гаражей доносилась стрельба, иногда хлопки и частый стук заглушали взрывы реактивных гранат.
Сразу за полем начался город. Детектор бегущего впереди Бугрова то и дело давал сигналы о приближении аномалий, но темпа мы не снижали. Я двигался вторым; миновали ряд тополей, растущих вдоль покосившейся сетчатой ограды, остов трактора и двухэтажный дом, из окна которого торчал изогнутый ствол березы. Она взломала фундамент, проросла сквозь пол... Обычное растение на такое не способно, значит, мутация. За домом начались непролазные заросли в человеческий рост, над ними виднелась остроконечная крыша кирпичной башенки. Рядом на боку лежал автобус, из окон высунулись кроны молодых деревьев.
Бугров повел группу вокруг зарослей, взял в сторону, огибая жарку, потом по прямой, опять свернул...
— Куда спешим? — не выдержал Лабус. — Детектор надрывается!
Зарослей стало поменьше, мы наконец достигли улицы, вдоль которой росли деревья. Над кронами виднелись крыши пятиэтажных домов.
На краю улицы Бугров остановился и сказал, не оборачиваясь:
— Отдых — пятнадцать секунд. Снорки двигаются быстрее нас, если не оторвемся, Лабус, останешься, будешь прикрывать.
Посреди дороги между взломавшими асфальт кустами помигивала синими молниями электра, дальше виднелись две жарки. На проекции было пусто: снорки остались вне сферы контроля БТС.
Из-за деревьев сзади донеслась череда взрывов, и Бугров побежал вдоль края улицы.
Беспорядочная стрельба вскоре стихла, лишь иногда доносились приглушенные хлопки. Небо серело, на город наползали тени. Захлопали крылья, все машинально подняли головы — с крыши девятиэтажного дома сорвалась стая ворон. Оглашая пустынные улицы карканьем, птицы полетели на север, к ЧАЭС.
Бугров повернул, вслед за ним мы пересекли проезжую часть. Обогнули бетонную будку, возле которой лежал скелет, перескочили через гниющий овраг. Под кронами стало темнее, я попал шлемом в паутину, тихо ругаясь, стер ее с очков. Бугров выскочил на свободную от растительности площадку перед высоким жилым домом, мы побежали вдоль стены. Вверх тянулись ряды одинаковых балконов, с козырька под крышей свисали ржавые волосы.
— Бугров, куда точно мы направляемся? — спросил я.
Возле угла здания он остановился, выглянул и поспешил дальше.
— В порт через гостиницу «Полесье», — донеслось спереди.
— Речной порт? — переспросил Лабус, но монолитовец не ответил.
За домом открылась площадь, окруженная одинаковыми жилыми домами с темными окнами. Сколько людей здесь жило — тысяча, две? Во дворах играли дети, по утрам взрослые спешили на работу, сигналили машины, гул голосов лился из магазинов... Я моргнул — вот сейчас вспыхнут гирлянды ламп на фонарных столбах, сквозь занавески на окнах проникнет свет, голоса взрослых, детский смех и плач заполнят улицу. В сознании эта картина наложилась на реальность и будто проникла в нее, мне показалось, улица вот-вот оживет... Ничего такого не произошло, безлюдный город застыл в холодной вечерней тишине.
Бугров спешил дальше. Темнело быстро, пора включать фонари. Я потянулся к ремню, когда на другой стороне площади темноту разорвали искры сработавшей аномалии. Меня на миг ослепило, колыхнулись тени...
Споткнувшись, Аня упала на асфальт, я отскочил в сторону, чтобы не наступить на нее. Бугров на бегу повернул стрелковый комплекс, но Лабус уже открыл огонь. В гаснущем световом пятне возле аномалии корчилась фигура в лохмотьях, второй зомби силился подняться, далеко отставив ногу. На бегу офицер выстрелил ему в колено — разлетелись ошметки гнилой плоти, зомби повалился на асфальт.
— Не останавливаемся, — сказал Бугров.
Мы включили фонарики, я ухватил Аню за плечо, поднял и потащил дальше, направив винтовку вправо, чтобы контролировать часть площади. Лабус бежал, повернув ствол влево.
Достигнув поворота на Лазарева, свернули. Лучи фонарей качались, вокруг извивались и прыгали тени, Вот и Курчатова — наверное, нет на карте бывшего СССР города атомщиков без улицы с таким названием. Это как статуя Ленина на центральной площади, визитная карточка.
Впереди стоял городской универмаг, за ним — комплекс разномастных зданий. Дом культуры «Энергетик» и гостиницу «Полесье» дугой соединяла крытая колоннада, широкие проемы между колоннами сплошь заросли кустами. К «Полесью» примыкало здание горисполкома, а дальше на восток по Курчатова виднелся кинотеатр «Прометей».
На повороте Бугров остановился, разглядывая открытое пространство впереди. Дал знак погасить фонари. Несколько секунд после этого глаза привыкали — и потом в разных местах на площади будто включились тусклые разноцветные лампы: синие, зеленые, желтые.
Аномалий было не меньше десятка, а скорее — куда больше. Холодцы, электры, жарки, наверняка и другие, не дающие свечения.
— Вот так вот... — пробормотал Лабус и потянулся за фляжкой.
Высокие тополя почти закрывали от нас гостиницу. Перед «Энергетиком» тоже росли деревья, но там их было меньше, между ними я разглядел низкий гранитный бордюр — ограждение фонтана. Любые препятствия, небольшие постройки, выступы и углубления сами собой притягивали взгляд — возможное укрытие и для нас, и для противника.
Бугров негромко сказал:
— Сейчас по очереди двигаемся к гостинице. Я первый добегаю до главного входа, за мной Курортник. Поднимаемся на три этажа, с южной стороны здания, вон оттуда, — он показал. — Даю сигнал фонариком. Три раза коротко мигну. Анна и Лабус, ваша очередь бежать, мы будем прикрывать.
— Сколько ждем? — спросил я.
— Полчаса, не больше. Заодно осмотримся с «Полесья». Не могу объяснить это, но в городе что-то изменилось.
— Изменилось? Может, Осознание устроило нам засаду?
— Не знаю. Такая возможность есть. Снорки откуда-то появились на железнодорожном узле, хотя их там быть не должно. Возможно, доктор Кречет пригнал их туда. А может, просто случайность.
— Хочешь сказать, это Кречет за нами наблюдает? — удивился Лабус. — Как?
— Не знаю, — повторил Бугров. — Прямое наблюдение мне не представляется возможным. Хотя, вероятно, противник опосредованно контролирует наше передвижение. — Он повернулся к девушке. — Ты выдерживаешь темп?
Когда Аня кивнула, монолитовец продолжил:
— В городе много крыс. Внутри здания старайтесь не заходить в узкие помещения, там часто висят жарки, детектор на них может не сработать, стены экранируют. Некоторые аномалии ночью разгораются ярче, их видно издалека, из-за этого многие расслабляются. Помните: не все аномалии излучают в видимом диапазоне, не за бывайте про детекторы. Лабус, Анна, когда будете пересекать площадь, держитесь восточней, за деревьями. В сторону «Энергетика» не смотреть, может затянуть
колесо обозрения. Вопросы?
Мы молчали.
— Курортник, фонарик не включать. Интервал пять метров, за мной — марш!
Он сорвался с места, через две секунды я последовал за ним. Поборол желание глянуть на запад, в просвет между тополями, где краем глаза заметил большое, мерно кружащееся колесо. Бугров впереди повернул, я тоже. Кинул взгляд на гранитный бассейн — его наполняла грязная вода. Детектор, все это время беспорядочно пищащий, чуть ли не заверещал, я отшатнулся, едва не угодив в мерцающий зеленым кисель, запрыгнул на бордюр, пробежав по нему несколько метров, опять соскочил на асфальт.
Вот и парадный вход «Полесья». Монолитовец встал сбоку, спиной к стене, контролируя участок позади меня. Взгляду открылся темный холл; подняв винтовку, я вбежал туда, и Бугров заскочил следом.
Холл оказался не очень большим. Сломанная мебель, выцветшие картины на стенах, в глубине — выбитые двери двух лифтов. Скорее всего, их кабины заклинило где-то в шахтах.
— Вправо, стой. Двигаешься за мной.
Я повернул, офицер обогнал меня, и мы стали подниматься.
Лестница тянулась длинными зигзагами, каждая площадка — очередной этаж. На втором — все почти то же самое, что и на первом, только помещение поменьше. Сломанный стол дежурной, диванчик с вылезшими пружинами, темные проемы лифтовых шахт...
На третьем этаже Бугров показал влево.
— Посмотри с той стороны.
Помня о его предупреждении насчет аномалий, я решил не заглядывать в номера, сразу направился к широкому окну. На подоконнике стояли горшки с высохшими цветами; стекло было разбито, из рамы торчали осколки. Я выглянул.
И увидел Чернобыльскую атомную электростанцию.
Она находилась в нескольких километрах от Припяти — приземистые массивные здания посреди разноцветного озера аномалий. Над Саркофагом торчала полосатая труба, блеклое свечение аномальной энергии волнами накатывало на ЧАЭС. То и дело в темном лабиринте крыш разгорались и гасли едва различимые пятнышки далекого света. Станция высилась посреди Зоны, как мрачный остров, — главный рубеж, центр Притяжения, недосягаемый для большинства местных обитателей.
- Курортник! — окликнул Бугров, ушедший в глубь коридора за лифтами. — Контролируй внизу, со стороны «Прометея».
Я наконец смог оторвать взгляд от ЧАЭС. На площади под окном натужно гудела и пыхала огнем пара сработавших жарок, в их свете от «Прометея» к гостинице длинными скачками приближались тени.
— Снорки! — крикнул я.
Несколько тварей уже взбирались на здание горисполкома по соседству.
Внизу зазвучали шаги, я развернулся, подняв винтовку, хотя знал, кто там идет. На лестнице показался Лабус. Он увидел меня и сказал:
— Хреново дело.
— Много их? — спросил я.
— Слишком много. По Курчатова скакали. Через пару минут будет весело.
Вслед за Костей на этаж поднялась Аня.
— Что делать? — крикнул я Бугрову, выбежавшему из коридора.
— Крыша, — бросил монолитовец, поворачивая к лестнице. — Фонари не включать!
Правильно, надо подниматься, в узких коридорах на этажах никакого маневра, друг друга покрошим. Снорки твари шустрые, живучие, если окружат на этаже, вряд ли отобьемся.
Раз они здесь, да еще и появились так быстро, значит, Второй с Третьим мертвы. Или нет? Способны монолитовские бойцы отступить, сбежать, нарушив приказ? Я не знал этого.
Прыгая через куски бетона и торчащую из ступеней арматуру, мы достигли технического этажа. Бугров остановился перед проемом, за которым короткая железная лесенка вела на крышу, я тоже встал, Аня ткнулась мне в спину, позади всех выругался, споткнувшись о верхнюю ступень, Лабус.
В проеме кружился мелкий мусор. Аномалия, хотя я не мог понять, какая. Напоминает воронку, но что-то не так с ней. Смерч вроде вращается быстрее, но с другой стороны — он гораздо меньше тех, что образуются даже над молодыми воронками. Рядом под стеной светились несколько спиралей, похожих на скрученную пружиной раскаленную проволоку — это что, артефакты у нее такие?
— Что за ерунда? — спросил Лабус негромко.
Аня ответила:
— Волчок. Разновидность воронки, которая бывает только в Припяти.
— А-а, — протянул он. — И что делать будем?
Вытащив похожий на фонарик цилиндр, Бугров приказал:
— Всем на пролет вниз.
Лабус, прыгая через ступеньку, слетел на промежуточную площадку, за ним спустилась Аня, потом я.
Бугров зажег проблесковый переносной маячок, похожий на те, что используют спасатели, и побежал за нами. Костя присел под стеной, отдыхая, мы с Аней встали рядом. БТС ничего особенного не показывала, гостиничные стены экранировали сигналы.
Забросив за спину гранатомет, офицер перегнулся через перила и поглядел вверх. Оттуда донесся шорох крыльев и надрывное карканье. Лабус поднял голову, Аня сморщилась, как от боли. Вслед за Бугровым я выглянул в просвет между пролетами. Загудело, карканье стало громче, в темноте над нами что-то мелькнуло — быстрее, еще быстрее... Ага, значит, парочка птиц попалась в смерч, приманенная устройством Бугрова. Раздался глухой шлепок, тут же второй. Гудение смолкло.
— Вперед! — Бугров побежал,
И тут же снизу донесся грохот, зазвенело стекло — снорки ворвались в гостиницу.
Вслед за Бугровым мы вновь поднялись на технический этаж. Аномалия погасла, на стене остались разводы с прилипшими перьями, под ними на полу лежали дохлые вороны. Бугров нырнул в проем, я последовал за ним, потом Аня и Лабус. Ржавая лестница скрипела, стонали утопленные в бетон штанги. Когда я встал на верхнюю ступень, сзади донесся недовольный голос Кости — он торопил девушку.
Выскочив на крышу, я глянул через плечо и позвал:
— Быстрее!
— Сейчас, — отозвалась она. — Лабус, не мешай!
Над лестницей показалась голова напарника.
— Артефакт она там голой рукой схватила, — проворчал он. ~- Спираль эту, теперь в контейнер свой сует...
Донесся голос Ани:
— Все, готово.
На западной стороне крыши высилась надстройка вроде смотровой площадки, по пожарной лестнице мы забрались на нее.
— Всем к восточному краю, на запад не смотреть! — скомандовал Бугров.
Сбоку торчали верхушки больших букв, образующих название гостиницы. Когда-то они светились, теперь все лампочки были разбиты. Рассматривая их, я повернул голову, взгляд зацепился за что-то вдалеке — что это там движется посреди темного пейзажа, да так спокойно, неторопливо? И тогда оно позвало меня. Все смолкло. Стало легко, спокойно, тревоги схлынули, весь мир отступил вместе с ними, осталось только это медленное вращение — захотелось приблизиться к нему. В затылке кольнуло, на мгновение передо мной проявился прямоугольник крыши, фигуры рядом, донесся неразборчивый голос, который что-то спрашивал, внизу замигали аномалии... И опять тишина, все пропало.
Раздался звук удара, голова качнулась. Едва не потеряв равновесие, я отступил на шаг. Еще один удар -— узкая ладонь врезала по скуле, и я упал на колени. Стоящая надо мной Аня ударила в третий раз, я машинально перехватил руку, сжал запястье. В гулкую тишину ворвался грохот пулемета. Стоящий у края надстройки Лабус оглянулся и крикнул:
— Что, Леха, прокатиться на колесе решил?!
Отвернувшись, он вновь открыл огонь, стреляя в сторону «Прометея».
В затылке ломило. Отпустив руку девушки, я поднялся на дрожащие ноги, мотнул головой. Ведь чуть не попался! Столько баек слышал про это колесо, напарника предупреждал — и сам же свои предупреждения забыл.
Аня отошла от меня. На проекции светился широкий квадрат надстройки, со всех сторон от него мерцали красные шестиугольники. Они приближались вдоль вертикальных стен, которые на выдаваемой БТС картинке выглядели как линии и накладывались одна на другую. Я видел лишь какое-то шевелящееся месиво, невозможно было определить, сколько врагов ползет к нам. Мелькали пунктиры векторов направления, скакали цифры скорости, аналоговая шкала то наливалась оранжевым, то тускнела.
Бугров присел, поставив локти на бордюр и подняв к плечу гранатомет.
— Южную сторону проверь! — не поворачивая головы, крикнул монолитовец в паузе между выстрелами «Миними». — И Лабусу помоги!
Боль в затылке исчезла. Тряхнув головой, я поднял винтовку и шагнул к напарнику, который стрелял короткими очередями, пытаясь сбить тварей с крыши горисполкома. Расстояние было велико. Некоторое время я целился, потом дважды выстрелил и со второго раза попал в обтянутую резиной башку. Мутант упал —- и пополз под защиту парапета. Я выстрелил еще раз, в грудь. Он полз. Чертыхнувшись, я опять прицелился, но тут Лабус быстро повел стволом в сторону — снорк задергался под пулями — и сразу опять перенес огонь куда-то на дальнюю сторону крыши. Мутант замер.
Я уже хотел перебежать к южному краю, когда напарник крикнул:-
— Заряжаю!
Пришлось шагнуть к бордюру с низкими перильцами, присесть за ним и взяться за дело всерьез.
Лабус уже поднял пулемет, когда снизу донесся звон стекла, застучали падающие камни. Я перегнулся через перила, выглянул. Из окна на два этажа ниже выбрался снорк, оттолкнулся и в длинном прыжке перемахнул целый этаж. Ухватившись за подоконник, уперся подошвами в стену, согнулся, собираясь прыгнуть дальше. Когда он поднял голову, на меня уставились круглые стеклянные глаза. Я перехватил «М4» одной рукой, навалившись животом на перила, выставил ствол далеко вниз и трижды выстрелил. Пули размозжили голову в противогазе, длинные пальцы соскользнули с подоконника, и мутант, кувыркаясь, полетел к земле.
Заработал пулемет. Я выпрямился и повернулся. Бугров стрелял с противоположного края надстройки, Аня присела на корточки посреди крыши.
— Курортник, южная сторона! — Крик монолитовца едва донесся сквозь громовые хлопки «Сааба».
Да, черт, южная сторона! Красных шестиугольников там больше всего, линии стены вообще не видно, сплошная шевелящаяся масса. Я побежал туда. На крышу запрыгнул снорк, на ходу я разрядил в него остатки магазина — пули сбросили мутанта обратно.
Два десятка красных иконок приближались к прямоугольнику крыши, снизу нарастала волна звуков: стук, шелест, фырканье, тяжелое дыхание. Заряжать винтовку времени не было. Перебросив ее за спину, я выхватил из кобуры «файв-севен», достал второй из потайного кармана. Нагнувшись над бордюром, выстрелами сбил со стены четырех снорков. Краем глаза заметил, как за углом, где надстройка опиралась на массивную колонну, возникла голова. Огромный снорк перебросил ногу через ограждение... Тот самый, которого я ранил в пакгаузе! Отскочив от края, я выстрелил из обоих пистолетов.
Моторика стрельбы с двух рук отрабатывается долгими нудными тренировками. Снорк будто ждал, когда я начну неоконченную дуэль, — и высоко подскочил, уйдя с линии огня. Я поднял пистолеты выше, но он каким-то образом пронырнул под пулями. Справа мелькнула голова, продолжая выцеливать здоровяка «файв-севеном» в левой руке, я дернул правой в сторону. Всадил две пули в лоб мутанта, показавшегося над бордюром, вновь направил оба ствола на вожака. Тот прокатился под пулями, нырнул вперед, потом вбок, двигаясь с неестественной скоростью и ловкостью. Я прекратил стрельбу. Он застыл на перилах, согнувшись в три погибели, упираясь в узкую перекладину подошвами и цепляясь руками. Я прицелился ему в лоб. Все, конец тебе...
Он прыгнул. Но не вперед, как я рассчитывай, а назад — и пропал за бордюром. Тут же оттуда вылетел другой, поменьше. Я выстрелил, пули разбили оба стеклянных глаза, и мутант свалился обратно.
Я ждал, широко разведя руки, быстро поворачивая голову то в одну сторону, то в другую. Взгляд скользил по краю бордюра — влево, вправо... На проекции было слишком много целей, БТС больше мешала, чем помогала.
Сзади Лабус стрелял короткими очередями, иногда начинал хлопать «Сааб» — и почти сразу смолкал. Я ждал. Сейчас-сейчас, ты переместишься вбок и опять вылезешь. Ведь не сбежал, наверняка где-то там, внизу, ждешь, чтобы я подошел к краю, выглянул — хочешь подпрыгнуть, схватить меня за голову, сдернуть вниз. А мы умнее, мы тут будем стоять и целиться, пока у тебя терпение не лопнет.
Вожак выскочил на том же месте, где и в первый раз, — этого я не ожидал. Он взлетел на перила, я резко свел руки, стволы нацелились прямо в него, пальцы вдавили спусковые крючки, но он, вместо того чтобы прыгнуть на меня — а он бы успел, и тогда мне конец! — провалился обратно за бордюр. «Файв-севены» запоздало громыхнули, пули ушли к темному горизонту. Да что же это такое?! Выругавшись, я шагнул вперед, чтобы выстрелить в него сверху, и только тогда понял, что стало светлее. Тусклые тени протянулись по крыше. Я повернулся. Вдалеке над крышами ЧАЭС небо наливалось тяжелым сиянием.

Глава 17

Наши рекомендации