Миф № 14. На Западе настоящая демократия

Пояснение мифа: западная демократия даёт возможность людям самим решать свою судьбу и влиять на происходящие в стране процессы.

Определение демократии. Демократия есть форма правления, при которой все граждане имеют равный голос в принятии решений, влияющих на их жизнь.

Некоторые теории рассматривают демократию не только как политическую систему, но как идеал и источник вдохновения, тесно связанный с представлениями о том, что есть человек и к чему он должен стремиться, чтобы стать человеком в полном смысле слова.[119]

Мнение народа? О чём вы говорите? Как замечательно подметил Бертольд Брехт разницу между требованиями демократии и её реальностью: «Если бы выборы могли что-нибудь поменять в системе, их давно бы уже отменили».

Из воспоминаний авторов

Австрия. На Западе, и в частности в Австрии, демократия — «священная корова». Это очень чувствительная тема для всех местных жителей. Вы можете в разговоре с ними свободно критиковать любые темы, но ни в коем случае не высказывайте ваши сомнения в демократии. С этого момента ваш собеседник перестаёт мило улыбаться, внутренне напрягается и как будто начинает тяготиться вашим обществом.

Он может открыто критиковать вместе с вами за кружечкой пива политику и законы, культуру и работодателей, но, если вы позволите себе хотя бы надкусить круглое яблоко демократии, то не рассчитывайте больше на свободные разговоры. Эта тема является неприкасаемой. Ни одно пятнышко не должно омрачать светлого облика западной демократии!

Какова же она на самом деле — западная демократия? Вы, действительно, можете выйти, как в старом анекдоте, на площадь и прокричать: «Президент (нужное имя вставить) — дурак!» И вам за это ничего не будет. Вы можете как угодно обсуждать в кругу друзей все современные порядки в стране. Вам будут дружелюбно поддакивать и кивать головой.

Но если вы отважитесь выйти с этими же критическими взглядами на широкую публику: написать статью, сделать доклад, открытое выступление, — то всё вокруг вас станет достаточно быстро меняться. Ваши друзья начнут сторониться или избегать вас, у вас вдруг появятся неприятности на службе, с вами станут отказываться работать адвокаты и страховые агенты, вас «внезапно» решит выгнать из квартиры ваш арендодатель.

Достаточно быстро вы почувствуете себя неуютно и тоскливо. Лишь некоторые из ваших знакомых, возможно, отважатся сказать вам что-то в этом роде: «Хватит заниматься пиаром, вернись к нормальной жизни!» И всё. Никакой поддержки, никакого дружеского плеча. «Борись один и утони, а мы посмотрим!»

«Овца и волк по-разному понимают слово «свобода», в этом суть разногласий, господствующих в человеческом обществе», — говорил Авраам Линкольн (1809-1865), шестнадцатый президент США.

Германия. Берлин. Партийный критик, профессор и преподаватель Высшей школы административных наук Ганс Герберт фон Аним уже много лет критикует немецкую демократию. Он считает, что в Германии её больше нет. «Народ не имеет права голоса. У нас нет ни власти народа, ни власти для народа — тем самым у нас нет и самой демократии», — сказал фон Аним в своём интервью газете «Bild am Sonntag».

На самом деле, в Германии правит «политический класс». Этот класс состоит из профессиональных политиков, около двух процентов всех членов партий, которые «руководствуются в первую очередь своими интересами». «Слишком роскошное и неоднократно противоречащее конституции, государственное финансирование различных партий» он называет «самым страшным грехопадением с момента основания ФРГ».

К этому фон Аним также относит «неоправданное раздутие парламента и связанную с ним тенденцию к чрезмерно завышенным зарплатам политических деятелей», «извращённую систему выборов», когда депутатов избирают партии, а не граждане страны.[120]

В 2009 году тот же самый Ганс Герберт фон Аним, автор многих книг, посвящённых актуальной политике Германии, высказался по поводу выборов в европейский парламент: «Парламентские выборы Евросоюза имеют мало общего со свободными выборами!»

«Если бы партия Германии на последних выборах ЕС получила меньше чем 1,3 млн. голосов, то она не прошла бы 5% проходного барьера на выборах в парламент. Все голоса были бы ни к чему. В то время как того же самого количества голосов из Кипра, Мальты или Люксембурга хватило бы на то, чтобы получить 17 мандатов в парламенте. Это же вопиющая несправедливость!

Десятки немецких депутатов были избраны ещё до голосования! Причина: 99 немецких парламентариев ЕС не выставляют свою кандидатуру непосредственно в избирательных округах. Вместо этого люди голосуют за фиксированные партийные списки, согласно которым и устанавливают партийного делегата».[121]

На портале демократической партии Германии опубликована серьёзная статья под замечательным названием «Почему Германия не демократия». Вот, лишь небольшие выдержки из довольно большой статьи:

«Неужели в Германии демократия? На это вопрос легко ответить, если проверить, соответствует ли она своему определению — «власть народа». Выборы президента ещё раз показали, что в Германии власть исходит не от народа, а от картеля правящих партий. Далее в статье приводится ряд аргументов, свидетельствующих о том, что в Германии нет демократии:

1. Нелегитимность конституционного закона.

2. Выборы в Германии — это фарс.

3. Свобода рыночной экономики? Не для властного картеля устоявшихся партий.

4. Сизифов труд в марафоне с препятствиями: как правящие партии укрепляют власть картеля с помощью установления порядков выбора в бундестаг.

5. 5% проходной барьер на выборах в парламент: паника вокруг так называемых «Веймарских соотношений».[122]

6. Противоречащие конституции голосования среди членов фракции.

7. Решения народа? Почти невозможны.

8. Полная несостоятельность прессы, в качестве т.н. «4-й силы». Унификация СМИ.

9. Кому это нужно? Купленные решения.

10. Самоувольнение: государство без граждан.

11. Бросить вызов — единственный шанс для демократии.[123]

Ещё немного о понятии европейской демократии. Есть такой документ под названием «Европейская Конвенция по защите прав и основных свобод человека». Статья конвенции 8.2 посвящена уважению личной и семейной жизни, неприкосновенности жилища и тайны корреспонденции.

Не допускается вмешательство государственных органов в осуществление этого права, за исключением случая, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц».[124]

То есть, все люди имеют эти права, за исключением тех случаев, когда они ограничиваются необходимостью демократического общества. Кто устанавливает критерии необходимости? Где и когда общество, т.е. народ западных стран, голосовал за то, чтобы его телефоны прослушивали или его письма читали? Об этом собирали народное мнение, проводили народное голосование? Такого припомнить не удаётся. И кто, наконец, в таких случаях даст гарантии против злоупотреблений?

США. Ильф и Петров, путешествуя по Америке в тридцатых годах прошлого века, отмечали несоответствие между внешними формами «демократичности» и истинным содержанием американской демократии.

«…право на свободу и на стремление к счастью имеется несомненно, но возможность осуществления этого права чрезвычайно сомнительна. В слишком опасном соседстве с денежными подвалами Уолл-стрита находится это право. Зато внешние формы демократии соблюдаются американцами с необыкновенной щепетильностью. И это, надо сказать правду, производит впечатление.

Генри Форд по положению своему в американском обществе — фигура почти недосягаемая. И вот однажды он вошёл в одно из помещений своего завода, где находилось несколько инженеров, пожал всем руки и стал говорить о деле, из-за которого пришёл. Во время разговора у старого Генри был очень обеспокоенный вид. Его мучила какая-то мысль. Несколько раз он останавливался на полуслове, явно пытаясь что-то вспомнить. Наконец, он извинился перед собеседниками, прервал разговор и подошёл к молоденькому инженеру, который сидел, забившись в далёкий угол комнаты.

— Я очень сожалею, мистер Смит, — сказал мистер Форд, — но я, кажется, забыл с вами поздороваться.

Лишнее рукопожатие не ляжет тяжёлым бременем на баланс фордовских автомобильных заводов, а впечатление — громадное. Этого молоденького инженера Форд никогда не пригласит к себе домой в гости, но на работе они равны, они вместе делают автомобили. Многих старых рабочих своего завода Форд знает и называет по имени: «Хелло, Майк!», или: «Хелло, Джон!» А Майк или Джон тоже обращаются к нему: «Хелло, Генри!» Здесь они как бы равны, они вместе делают автомобили. Продавать автомобили будет уже один старый Генри. А старый Майк или старый Джон сработаются и будут выброшены на улицу, как выбрасывается сработавшийся подшипник».[125]

В начале XXI века американцы, как большие мастера устраивать «шоу», ещё более усовершенствовали внешние формы демократичности. В октябре 2008 года, когда подходили к концу предвыборные кампании кандидатов в президенты Джона МакКейна и Барака Обамы, в Америке появился новый народный герой — «Сантехник Джо» (Joe the Plumber).[126]

На самом деле, его звали Джо Вюрцельбахер, он жил в маленькой деревушке Холланд (штат Охайо). Когда предвыборная кампания Обамы докатилась до этой деревни, случилось так, что Джо спросил у кандидата в президенты о подробностях новой налоговой программы для малого бизнеса. Обама проявил самое демократичное внимание к представителю народа и ответил подробным объяснением, которое было растиражировано СМИ. На следующий день имя «Сантехник Джо» стало нарицательным.

15 октября 2008 года на финальных президентских дебатах в Университете Хофстра (штат Нью-Йорк) оба кандидата часто обращались не к аудитории, а к «Сантехнику Джо».

— Эй, Джо, мы снизим тебе налоги на расходы по медицинскому страхованию, — говорил Обама.

— Послушай, Джо, у тебя будет свобода выбора медицинской страховки, — не отставал Маккейн.

«Галантерейщик и Кардинал — это сила!» — вспомнилось старое доброе кино.

После выборов 2008 года Джо больше не понадобилось водопроводное дело, пользуясь хорошим моментом, он начал карьеру публичного оратора и комментатора новостей. Для остальных сантехников, плотников и электриков жизнь существенно не изменилась, кандидаты в президенты не могут заехать в каждую деревню.

Из воспоминаний авторов

США. Я работал в штаб-квартире большой компании, известной на всю Америку. Однажды наше высшее руководство решило устроить что-то вроде «дня демократии», смысл его состоял в том, что высшие руководители должны были на денёк спуститься с небес на землю и «помогать» обычным работникам.

Когда в обеденный перерыв я, как обычно, пришёл в кафе, то увидел непривычную длинную очередь. У самого начала очереди стоял… Генеральный исполнительный директор компании, тот самый, кого я раньше видел только на фотографиях, и накладывал каждому в тарелку пюре с сосисками.

Поверх белоснежной рубашки и дизайнерского галстука у него был повязан кухонный фартук, заляпаный каплями пюре. Накладывать у него получалось плохо, поэтому дело двигалось медленно. Когда подошла моя очередь, стало видно, что наш Генеральный уже прилично устал — на лбу капельки пота, на губах — резиновая улыбка.

Когда я поел, то Генеральный финансовый директор, работавший в обеденном зале, убрал за мной грязную посуду и вытер стол. Обеденный перерыв в тот день продолжался в два раза дольше обычного, остаток дня сотрудники делились впечатлениями. Да, кстати, сосиски с пюре всем достались бесплатно по случаю праздника.

Когда есть надобность, элита посылает сигнал народу: «Мы такие же, как вы, носим рваные джинсы, можем иногда перекусить в Мак-Дональдсе и не боимся убирать грязные тарелки. Верьте нам, идите за нами!»

Многие иронизируют по поводу подобных акций, другие верят в сотрудничество классов и надеются на перемены, а есть ещё третьи, которые хотят занять место избранных.

Во времена экономических трудностей демократичность откладывается до лучших времён. Рядовые работники лишаются своих мест без выходных пособий, а высшие руководители при увольнении получают так называемые премии «Золотой парашют», платятся эти премии независимо от качества работы.

Алан Фишман. Возглавлял банк Washington Mutual всего в течение 17 дней, до того, как случилось банкротство в сентябре 2008 года. Уволен с компенсацией $19 миллионов. Поразительная эффективность — более миллиона за один рабочий день.

Ричард Сайрон. Уволен из обанкротившейся Федеральной Ипотечной Корпорации Freddie Mac в сентябре 2008 года после 5 лет службы. Получил компенсацию $16 миллионов.

Чарльз Принс (не путать со старым принцем из Англии). Уволился из Citigroup после 4 лет службы и плохих показателей за 3-й квартал 2007 года. Получил $100 миллионов. Страшно подумать, сколько бы он мог получить за хорошие показатели.

Стэн О’Нил. Покинул финансовую компанию Merrill Lynch в октябре 2007 года после 21 года службы, получил компенсацию $165 миллионов. Компания объявила об убытках в $8 миллиардов за отчётный период.[127]

«Люди, мы — такие же, как вы!»

Из воспоминаний авторов

Австрия. «Недавно мы общались с одним из австрийцев. Он страшно возмущался по следующему поводу. Приведу его слова: «Что такое демократия? Это — право народа избирать правила и законы, согласно которым народ живёт. И даже если эти правила и законы принимаются без ведома народа, то народ — то есть такие же люди, как я, — имеет право хотя бы узнать во всех подробностях об этих законах и решениях.

А что мы видим на деле? Когда принимали европейскую конституцию, кто нас спросил, а согласны ли мы с её положениями? Никто. Кто дал нам узнать, что это за положения? Никто. Всё приняли, ратифицировали без нашего ведома.

А где можно было прочитать подробный текст этой самой конституции Евросоюза, по законам которой мы живём и за неподчинение коим мы будем судимы? Нигде. Я много часов и дней провёл в поисках в Интернете текста конституции и ничего не нашёл. Такая же участь постигла и многих других ищущих. Где же тут демократия?» — отчаянно спросил он меня под конец. Ну что тут ему ответишь?

По словам нынешнего английского неолибеpала Р. Спутана, «недовольство усмиряется не равенством, а приданием законной силы неравенству».[128]

Канада. Вот что пишет канадский учитель Михаил Шатурин в своей статье «Демократия без кавычек»: «Одна из расставляемых ловушек такова: альтернативой демократии объявляют диктатуру (желательно, с эпитетом «кровавая»). («Как, разве ты за диктатуру!!») Видать, ничего не попишешь, придётся быть «за демократию»… Демократия, конечно, вещь замечательная. Только есть у неё один маленький недостаток: в природе эта птица что-то уже давненько не встречается…

А вот про то, как работает современная западная демократия, стоит поговорить подробнее.

Я в настоящий момент живу на Западе, в Канаде, знаю этот мир, смею думать, неплохо и потому хотел бы рассказать о здешнем опыте. Знаю по многим своим знакомым, что в «преимуществах демократической жизни на Западе» их не мог разубедить ни один философский трактат, но все фантазии рассыпались вдребезги после полугода жизни «за бугром».

Тут ведь детали важнее умозрительных построений! Запад любит называть себя «свободным миром». И в России так верили и верят в его свободу! В былые времена, вырвавшись в короткую командировку «туда», человек возвращался с выпученными глазами: надо же, там молодые люди могут ходить по улице с зелёно-малиновыми волосами, и никакие «народные дружинники» им не страшны! Там на предприятиях нет парторгов! «В Лондоне собаки гуляют везде», — говорил персонаж «Бриллиантовой Руки».

Когда на Запад приезжаешь не туристом, а поселяешься там, то скоро видишь, что наши с ними «свободы и несвободы» просто очень не совпадали по фазам: у них можно то, чего нельзя было у нас, но и наоборот! Кто свободнее? — вопрос неудачный, ясно, что все мы несвободны, пока живы.

«Нет, ну а всё-таки, кто свободнее?» Что ж, измерение количества личной свободы — дело настолько затейливое, что сразу же располагает к упрощениям. Про себя лично могу сказать, что мне свободнее жилось в СССР, многие естественные человеческие чувства и движения не приходилось скрывать и прятать.

Допустим, лектор в американском университете скажет студентам что-нибудь крамольное: нет, не призовёт взорвать ещё пару-тройку небоскрёбов, а, например: «Стремление наших женщин сделать карьеру, передав своих детей на руки «бебиситтерам», не бесспорно и может привести Америку к тяжёлым последствиям». Что ж, сказал и сказал, в «1-й отдел» его для «беседы» никто не вызовет.

Но в конце семестра, очевидно, скажут: «Дорогой доктор Х., мы весьма благодарны Вам за сотрудничество! К сожалению, слишком мало студентов заинтересовано в Ваших лекциях, поэтому у нас нет возможности предложить Вам читать курс в следующем семестре. Желаем удачи!»

Бедняга начнёт искать работу, разошлёт письма в другие университеты, те, естественно, свяжутся с его прежними работодателями. Через некоторое время он получит несколько аккуратных конвертов: «Дорогой доктор Х., мы благодарим Вас за интерес к нашему университету. К сожалению, у нас сейчас нет и не предвидится новых вакансий, но мы сохраним Ваше заявление на будущее. Желаем удачи!»

Скоро он заметит, что его друзья-приятели, с которыми он пил кока-колу в обеденный перерыв, все куда-то подевались, вокруг него — вакуум…

Наверное, у кого-нибудь по прочтении моих записок возникнет вопрос: зачем и кому нужны там все эти феминизмы-мультикультурализмы?

Полагаю, для того, чтобы успешно управлять населением, необходимо выбить из-под ног у человека всякую почву — от национальной принадлежности, до половой и семейной роли. Тогда государство, с его послушными СМИ и другими «приводными ремнями», легко заполнит образовавшуюся пустоту. Отныне именно государство, и только оно, сможет объединять плавающих в невесомости людей.

Тут всё время говорят: «Чем больше разнообразия, чем пестрее общество, тем прочнее демократия», да и в России многие в это верят. Что ж, тогда самую совершенную демократию надо было строить сразу же после падения Вавилонской Башни! (Очевидно, в те дремучие времена не хватало телевидения и газет, оттого несознательные люди вскоре снова объединились по национальным признакам, и блестящий шанс был упущен).

Однажды в Торонто я наблюдал празднование юбилея крупной больницы: уличное движение было перекрыто, и всех желающих катали с песнями на гигантском, более чем 20-ти местном велосипеде. Это была огромная конструкция, где люди, сидящие в 3 ряда, крутили педали. На отдельном сидении ехал «инструктор», управляющий всей махиной.

Тогда я подумал, что вот передо мной аллегория западного мироустройства: всё делается дружно, с улыбками и под музыку; перед каждым установлен персональный руль, но — не надо обольщаться, он наглухо приварен, настоящий же рулевой механизм и тормоза находятся совсем в другом месте.

Зато педали у каждого настоящие, и их нужно непрестанно крутить. И вся «демократически движущаяся» машина легко обгоняется одиночкой-гонщиком! Занимайте места, господа!»

Со врёмен Античной Греции демократия прошла долгий путь. Появившись на свет как форма народного управления, она превратилась в инструмент управления народом. Не кажется ли вам, что в наши дни древнему изобретению требуется капитальный ремонт?

Миф № 15. Западное школьное образование самое высококлассное

Пояснение мифа: Западное школьное образование одно из самых высококлассных в мире, оно охватывает все аспекты психологического и умственного развития ребёнка. Дети, оканчивая западную школу, поступают в лучшие учебные заведения с мировыми именами.

Германия. Для начала мы бы хотели внести ясность и подробно остановиться на структуре школы в Германии. Эта структура сформировалась около двух столетий назад и с тех пор практически не видоизменялась. Она значительно отличается от нашего представления о том, какой должна быть школа, и в этом кроется, пожалуй, основная трудность понимания вопроса.

В возрасте 6-7 лет все немецкие дети поступают в начальную школу и учатся там четыре года. По окончании сдаётся экзамен, который и определяет дальнейшую судьбу десятилетнего ребёнка — в какую из школ он пойдёт учиться дальше.

Результаты экзамена складываются из двух составляющих — количества баллов и характеристики классного руководителя. Он, впрочем, и выносит окончательное решение. Причём, при желании получения впоследствии высшего образования, ребёнку важно попасть именно в гимназию, так как только при наличии аттестата гимназии (Abitur) у него появляется реальный шанс поступить в высшее учебное заведение (см. схему).

Со сдачей экзамена тоже не всё так просто. Уровень подготовки в начальной школе не дотягивает до гимназических требований. У ребёнка остаётся два варианта — заниматься дополнительно частным образом либо дома с родителями, в противном случае придётся навсегда забыть о высшем образовании, а в дальнейшем об интересной, высокооплачиваемой работе.

Теперь давайте представим себе семью, где папа ребёнка — слесарь, а мама — домохозяйка без профессии. Что ждёт его в жизни? Вот как описывает сложившуюся ситуацию один из корреспондентов немецкой газеты «Время» («Die Zeit») Стефан Леберт:

«До третьего класса баварской начальной школы все её учащиеся имеют равные возможности. И даже в четвёртом ситуация похожа. Но потом всё меняется. Временами очень трудно сказать, почему жизнь складывается так или иначе. Но иногда этому есть вполне чёткое объяснение.

Так, например, случилось с моими школьными товарищами Юргеном и Максом, дальнейшая судьба которых окончательно определилась в тот жаркий июльский день, 15 лет назад. Оба были моими лучшими школьными друзьями — настоящими друзьями.

В ту пятницу мы последний раз стояли все втроём на школьном дворе где-то на юге Мюнхена, потом шли все вместе домой, получив свои табели с оценками, и никто из нас тогда не мог даже подумать, что мы никогда больше не увидимся.

Этот день ничем не отличался от предыдущих дней накануне летних каникул. Три самых обычных ученика, со средней успеваемостью, бежали из школы домой с чувством радости об окончании ещё одного учебного года — в этот раз четвёртого класса.

Юрген и Макс оказались, как говорится, в похожей ситуации. Наш классный руководитель решил, что чем учиться в гимназии, лучше им пойти в среднюю школу (Hauptschule). Несмотря на то, что оценки наши были одинаковыми, классный руководитель вынес вердикт, по которому оба они были малообучаемы и по зрелости очень отставали от одноклассников.

Возмущённая мама Юргена тут же отправилась к учителю со словами, что ее сын обязательно должен пойти в гимназию. «Раз вы так этого хотите», — был его положительный ответ. Отец Макса, по профессии фермер, тоже пришёл поговорить с учителем. Он был согласен с решением о средней школе, в которой его сын мог приобрести настоящее ремесло и позже помогать ему работать в поле.

Итак, наши пути разошлись. Уже в зрелом возрасте я однажды встретил Макса. Он получил аттестат об окончании школы, но должен был оставить профессию столяра, которую получил в этой самой школе, из-за несчастного случая, лишившего его нескольких пальцев на руке.

Позже он работал продавцом и маляром. Но, несмотря ни на что, он был таким же милым и жизнерадостным, каким я знал его и раньше. Неудача не заставила его свернуть с намеченного жизненного пути. Через некоторое время наш разговор перестал быть напряжённым, и Макс спросил меня о моей жизни: неоконченное высшее образование, школа журналистов.

Внезапно он поменялся в лице и добавил: «Да, твоя жизнь должна была сложиться иначе». Он не забыл спросить и о Юргене. Неоконченное высшее образование, затем другая специальность и опять неоконченное образование, школа актёра, и вот уже долгое время, как он живет в Париже. Я чувствовал себя ужасно, когда заканчивал рассказ о Юргене совершенно неподходящими словами: «Ему так и не удалось по-настоящему найти себя».

Последний день школы — серьёзный перелом в жизни учащихся. До этого времени все они равны, после их судьбы предопределены. Тысячи Максов и Юргенов оканчивают начальную школу ежегодно по всей стране. И с каждым годом ситуация только ухудшается».[129]

Программы обучения гимназии и обычной школы построены совершенно по-разному. При попадании в обычную школу у ребёнка остаётся очень мало возможностей получить образование, формирующее целостную картину мира.

В итоге, такое распределение приводит к тому, что дети в десять лет уже поставлены на определённую ступень социальной лестницы и двигаться вверх по этой лестнице практически не представляется возможным. С.Г. Кара-Мурза в своей книге «Манипуляция сознанием» так описывает западную школу:

«Новое, буржуазное общество нуждалось в школе для «фабpикации субъектов», которые должны были заполнить, как обезличенная рабочая сила, фабрики и конторы. В этой школе Бог был заменён наукой, а в ум и даже в организм ученика внедрялось новое, нужное для фабрики представление о времени и пространстве, разделённых на маленькие, точные и контpолиpуемые кусочки.

На такие же контpолиpуемые частицы pазделялась масса самих учеников — всем укладом школы, системой оценок и премий, поощряемой конкуренцией. Школа, «фабpикующая субъектов», не давала человеку целостной системы знания, которая учит человека свободно и независимо мыслить. Из школы должен был выйти «добpопоpядочный гражданин, работник и потребитель».

Для выполнения этих функций и подбирался запас знаний, который заранее раскладывал людей «по полочкам». Таким образом, эта школа оторвалась от университета, суть которого именно в целостности системы знания. Возникла «мозаичная культура» (в противовес «университетской»).

Возник и её носитель — «человек массы», наполненный сведениями, нужными для выполнения контpолиpуемых операций. Человек самодовольный, считающий себя образованным, но образованным, именно чтобы быть винтиком — «специалист». И вот, на мой взгляд, важнейшее наблюдение: «ученики этих классов не имеют книг, только тетради. Здесь не изучают математику или литературу, а только счёт, диктанты и словарь…

Отсутствие книги, первейшего инструмента школьной работы, неслучайно. В системе полной средней школы исповедуется настоящий культ книги: действительность здесь познаётся через книгу, со всеми отклонениями, связанными с абстракцией, неминуемой при такой практике. В полной средней школе ничто не считается слишком абстрактным.

Напротив, «неполная» отворачивается от книги и от абстрактного мышления ради «изучения вещей».

Но, было бы ошибкой считать, что всё буржуазное общество формируется в мозаичной культуре. Господство через манипуляцию сознанием предполагает, что есть часть общества, не подверженная манипуляции или подверженная ей в малой степени. Поэтому буржуазная школа — система сложная.

Здесь для подготовки элиты, которая должна управлять массой разделённых индивидов, была создана небольшая по масштабу школа, основанная на совершенно иных принципах. В ней давалось фундаментальное и целостное, «университетское» образование, воспитывались сильные, уважающие себя личности, спаянные коpпоpативным духом.

Так возникла раздвоенная, разделённая социально школьная система, направляющая поток детей в два коpидоpа (то, что в коpидоp элиты попадала и некоторая часть детей рабочих, не меняет дела). Это — «школа капиталистического общества», новое явление в цивилизации».[130]

«Уровень математической подготовки даже в развитых странах вызывает тревогу. Академик Владимир Игоревич Арнольд, например, считает, что школьное образование Франции, Англии и Америки просто гибнет в результате непродуманных реформ, проведённых там во второй половине XX века. Умение пользоваться калькулятором привело к неумению мыслить аналитически и логически, понимать суть физических и математических задач».[131]

Ирландия. «От невежества подавляющего большинства западной (и нашей постсоветской) молодёжи просто за голову хочется схватиться. Когда видишь, как впустую пропадает человеческий интеллектуальный потенциал, насколько неразвиты здесь от природы весьма неглупые дети, становится просто больно.

И, когда я увидела, как в Ирландии (Северной) мучают детей, заставляя их «выбирать своё будущее», сдавая экзамены, которые определят, где они будут продолжать образование, уже в 11-летнем (!) возрасте, у меня просто мурашки по коже пошли.

И это притом, что первые три года они в начальной школе играют в игрушки и чуть ли не с сосками туда ходят! Оно понятно, конечно: зачем буржуазному государству тратиться на полноценное образование детей каких-то работяг или, тем более, безработных?…»[132]

Организация экономического сотрудничества и развития (Organization for Economic Co-operation and Development, OECD) в 2003 году стала инициатором международной программы оценки образовательных достижений учащихся «PISA». 41 страна принимала участие в этом исследовании, было опрошено около 250 000 школьников по всему миру. Германию представляли 4660 учеников из 216 школ.

Результат неутешительный. Математика — 503 балла, чтение — 491 балл, естественные науки — 502 балла. (Прим. — Китай в последние годы достигает максимума — 600 баллов.) Для сравнения ниже приведены показатели оценки других стран:

Данные Организации экономического сотрудничества и развития (OECD) о результатах Международной программы по оценке образовательных достижений учащихся (PISA) за 2003 год.

Результаты Международной программы по оценке образовательных достижений учащихся PIS

Математика	Чтение	Естественные науки
Гонконг (Китай) 550	Финляндия 543	Финляндия 548
Финляндия 544	Южная Корея 534	Япония 548
Южная Корея 542	Канада 528	Гонконг (Китай) 539
Голландия 538	Австралия 525	Южная Корея 538
Лихтенштейн 536	Лихтенштейн 525	Лихтенштейн 525
Япония 534	Новая Зеландия 522	Австралия 525

Но самое главное, на что обратила внимание комиссия OECD, — ни в одной из опрошенных стран, кроме Германии, возможность получения образования у ребёнка не зависит так сильно от социального статуса родителя: «Школы не делают ничего, чтобы дать ребёнку шанс на повышение социального статуса, унаследованного от родителей».[133]

Вспомните, как в советской, да и в нынешней, России заставляли образумиться заядлых двоечников? Их оставляли на второй год. И не было больше стыда, чем стать второгодником. Это было мощнейшим стимулом для всех, кто плохо учился. Вспомните, как стремились и ныне стремятся лодыри, а также нерадивые ученики «подтянуть» к концу года все свои двойки и выучить предмет хотя бы на «троечку».

А что происходит в Европе?

Австрия. Оставление на второй год скоро уйдёт в прошлое во всех австрийских школах. Такое обещание дала министр образования Клаудия Шмид в феврале 2011 года. Эта реформа уже оговорена с правящими партиями и вступит в силу в новом учебном году, т.е. с сентября 2011 г.[134]

Смогут ли такого рода нововведения улучшить общий уровень школьного образования? Много ли ещё методов повышения успеваемости ребят в западных школах останется после такой реформы? Пусть читатель сам даст на это ответ!

Что такое функциональная неграмотность?

Функционально неграмотным считается человек, который, при прочтении фразы или текста, не понимает прочитанного — например, не понимает простой инструкции по использованию того или иного товара или по употреблению лекарств. Функциональная неграмотность не позволяет человеку нормально жить и трудиться.

Теперь приведём небольшие статистические данные:

Голландия. В стране насчитывается 250 000 неграмотных (1,5% населения!) и 1,3 миллиона функционально неграмотных (7,9% населения).[135]

Ирландия. 25% взрослых ирландцев, закончивших среднюю школу, функционально неграмотны. Ещё 20% ирландцев могут читать и писать только простые тексты. Всего это — 45% населения.[136]

Великобритания. В Британии функционально неграмотен каждый пятый взрослый. Это 7 миллионов человек.[137]

В 2006 г. отделение британского Министерства образования сообщило, что 47% школьников бросили школу в 16 лет, не достигнув базового уровня в функциональной математике, и 42% не в состоянии достигнуть базового уровня английского языка. Ежегодно британские средние школы отправляют в жизнь 100 000 функционально неграмотных выпускников.[138]

Австрия. По данным Еврокомиссии и Организации экономического сотрудничества и развития (OECD), в 2009 году в Австрии были функционально неграмотными 21,5% 15-летних подростков, а в 2011 году эта цифра выросла до 27,5%. Исследования показывают, что в начальной школе детскому чтению уделяют слишком мало внимания. В итоге, к концу 4-го класса качество чтения детей скорее ухудшается, по сравнению с первыми классами.[139]

США. В Соединённых Штатах, согласно журналу «Business magazine», в начале десятых годов XXI века приблизительно 15 миллионов функционально неграмотных взрослых трудились на различных рабочих местах. В США 30 миллионов человек (14% населения) не в состоянии решать ежедневные житейские вопросы, требующие функциональной грамотности.

Только 13% населения являются достаточно грамотными для совершения следующих трёх задач: сравнить точки зрения в двух (напр., газетных) статьях; интерпретировать таблицу с данными кровяного давления, возраста и физической активности человека; вычислить и сравнить стоимость продуктов за унцию.[140]

По-моему, данные говорят сами за себя.

Из воспоминаний авторов

Австрия. «Что можно сказать о начальных школах? Дети, приходящие в первый класс, не должны уметь читать, писать или считать, иначе им будет скучно, и они будут чувствовать себя некомфортно.

В первом классе австрийские дети изучают алфавит, в то время как в российских школах учебники «Русский язык» начинают свои задания, уже исходя из того, что ребёнок умеет читать. Только благодаря этому происходит разрыв в уровне начального образования в 0,5-1 год.

То же самое происходит и в математике. Текущие оценки в большинстве начальных школ вообще не ставят. Они отменены, согласно современной реформе образования, как элемент, калечащий психику ребёнка. Знания оцениваются только два раза в году, в полугодовом табеле. Так что фактор оценочной ориентации в системе знаний — своих и одноклассников — равно как и здоровая мотивация к учёбе, в данном случае исключаются.

Теперь о математике. Говорю со знанием дела, так как уже много лет занимаюсь со старшей дочерью по русской школьной системе параллельно к австрийской школе. В математике первых трёх классов многих австрийских школ вообще нет элементарных азов геометрии, в то время как в русских школах их изучают с первого класса.

Задачи и примеры являются зачастую простым<