Видегрель кивнул, хотя с каждой минутой подобные движения давались ему все сложнее.

- Все же решил не показываться Ригару на глаза? - поинтересовался он, пропуская Алана вперед, чтобы тот первым вышел в коридор.

- Вовсе нет. - Бармен замешкался у двери. - Но, на всякий случай, я хотел бы воспользоваться твоим покровительством. Все-таки воскресшие родственники могут пошатнуть неокрепшую юную психику.

Видегрель понимающе улыбнулся. Хотя за психику Ригара совсем не беспокоился. Если это неокрепшая июная, тогда страшно даже представить,какой она будет, когда войдет в полную силу.

- Идем. - Негромко сказал он, на несколько мгновений опираясь на Садиса и делая глубокие вдохи. - Пора покончить уже хотя бы с этим. В любом случае, мое мнение по этому поводу останется неизменным и... ты всегда можешь на меня рассчитывать.

Мишель нервно хмыкнул, но по лицу молодого мужчины было ясно, что эта встреча, несмотря на всю его решимость, станет для него тем еще испытанием на прочность.

***

Прошлое, комками налипшей на стекло грязи, проступало сквозь сумрак коридора.

События давно минувших дней больше не пугали. Кошмары не тревожили по ночам, и призраки не восставали, чтобы вновь и вновь терзать измученное тело, и держать в напряжении и без того звенящие нервы.

Много воды утекло с тех пор, как Мишель, освободившись от стягивающих его рук ремней, буквально вывалился на улицу из окна своей комнаты и чуть ли не ползком добирался до автострады.

Он навсегда запомнил ту ночь. Каждая подробность, каждая деталь раскаленным клеймом впечаталась в память, оставив на сердце глубокие раны, а на душе горький осадок.

Тогда в доме проходило совещание. Стоял почти такой же галдеж, в котором французская речь мешалась с японской. Звенящим гулом он заполнял холл и коридоры, проникая в каждый закуток огромного дома. На улице было холодно. А измученное тело не желало слушаться, давая сбои.

Мишель, тихо следуя за Видегрелем, горько усмехнулся. Странно. Он думал, что давно пережил это. Но заметив среди толпы Ригара Вальдрэ, понял, что каждый шаг теперь дается ему с огромным трудом.

- Может, все-таки не стоит? - в последний раз поинтересовался хозяин клуба.

Мишель сделал глубокий вдох и упрямо повторил:

- Я должен. Теперь мы все в одной упряжке.

И больше не говоря ни слова, решительно выступил вперед, в пятно достаточно яркого света, чтобы все присутствующие могли его увидеть.

Ригарсперва вообще никак не отреагировал на него. Скользнул скучающим взглядом, и тут же перевел его на Видегреля.

Мишель хмыкнул, разглядывая парня. Он помнил его долговязым нескладным подростком, который в свои четырнадцать лет был выше всех в классе, выше всех в семье, и казался очень нелепым из-за своей худощавости.

Теперь же это был действительно выдающийся человек, физическая мощь которого угадывалась даже через плотную ткань строгого костюма, выгодно подчеркивающего широкие плечи и массивную грудь. Лицо парня было суровым, словно высеченным из камня. И таким же резким, с подробной прорисовкой линий, что только придавало ему еще больше привлекательности. Длинные черные волосы были стянуты в хвост, что совсем не портило парня, а наоборот выделяло из толпы.

- Кузен... –сглотнув тяжелый комок, позвал Мишель, понимая, что его просто-напросто не узнали.

Ригар, словно почувствовав, что обращаются именно к нему, скользнул по бармену скучающим взглядом. И, хотел было что-то сказать стоящему рядом с ним мужчине, но тут же поперхнулся фразой и вытаращился на Мишеля.

Спутник молодого Вальдрэ так же взглянул на бармена, и лицо его за несколько секунд сменило несколько оттенков, сперва резко сделавшись нежно-зеленого цвета, а потом залившись яркой, явно нездоровой краской.

Впрочем, на этого человека Мишелю было глубоко плевать. А вот потерявший дар речи глава мафиози выглядел очень даже забавно.

- Давно не виделись. - Смущенно улыбнулся бармен и, превозмогая сильную внутреннюю дрожь, подошел к Ригару, разглядывая его внушительную фигуру и с теплотой вспоминая их общего деда, который был таким же здоровенным, сильным и суровым, но невероятно добрым и отзывчивым человеком, всегда поступавшим по справедливости.

Галдеж в помещении не сразу позволил Ригару услышать голос, который он, казалось, забыл навсегда. Словно эхо, рожденное в мире мертвых, вдруг проскользнуло в брешь между измерениями и коснулось его слуха стоном призрака.

Взгляд метнулся к говорившему. Тело замерло в неподвижности.И ни сказать ничего, ни вздохнуть. Лишь грохот сердца набатным звоном отдается в ушах. И мысли роятся в голове обезумившими пчелами, беспощадно жаля и не давая возможности собрать их в кучу.