Назойливая мелодия старого сингла 70-х годов проникала в мозг, выцарапывая сознание из благостных объятий сна.

Нью-Йорк

Октября 2015 год

Утра

Назойливая мелодия старого сингла 70-х годов проникала в мозг, выцарапывая сознание из благостных объятий сна.

"Тревога! Тревога!"

Лампочки на приборной панели автомобиля угрожающе мигали, предупреждая об опасности, которая притаилась в тумане, поглотившем автостраду.

Мелодия оборвалась и заиграла вновь, словно на радиостанции заело пластинку. Айзек покрутил колесико, пытаясь настроить волну, но у него ничего не получилось.

- Проклятая развалюха! - он ударил по радиоприемнику и тут же вжал в пол педаль тормоза, чтобы не сбить как будто выросшего из-под земли человека в надвинутой на лицо шляпе.

Машина остановилась всего в каком-то сантиметре от ненормального, и Айзек уставился на него сквозь забрызганное каплями мороси лобовое стекло.

Человек не двигался. Стоял, глядя себе под ноги, словно любовался крыльями тумана, который густой пеленой стелился по асфальту.

Музыка оборвалась. Повторилась вновь и смолкла, превратившись в треск радиопомех. А вскоре исчезли и они, оставив Айзека и непонятно откуда взявшегося пешехода в глухой тишине.

Сердце мужчины почему-то вдруг взбрыкнуло. Забилось усиленно, в такт мигающим лампочкам. Взвыла предупреждающая сирена.

Человек в шляпе, словно услышав этот шум, медленно поднял голову и посмотрел на водителя, который крепко сжимал руль, словно тот был его спасением.

- Ответь на звонок... - проговорил японец бескровными губами, и Айзек с удивлением узнал в нем Кано. - Ответь на звонок!

Директор школы вскинулся на кровати, при этом делая глубокий шумный вдох, и, игнорируя трезвонящий на тумбочке мобильный, бросился к висящей на стене картине. Несколько минут он никак не мог справиться с креплениями и в итоге просто сорвал произведение искусства со стены, кощунственно забросив его в угол. Деревянная обивка поддалась быстрее, и Айзек принялся набирать на открывшейся цифровой панели десятизначный код.

Когда он закончил, еще несколько мгновений ничего не происходило, а потом в стене появилась брешь, в которую мужчина тут же просунул руку.

Телефон он нащупал сразу. Выдернул провод электропитания и, разблокировав монитор отпечатком пальца, нажал на единственное высветившееся сообщение.

"В моем самолете бомба, Айзек. Токей добрались до меня. Передай моему брату, что я настаиваю на своем кандидате в преемники. Присмотри за Видегрелем и береги себя. Кано".

Лаконично, просто, без истерик, словно писал инструкцию по применению какого-то прибора. И не скажешь, что прощание. Так, привет с того света, с обещанием скорой встречи.

- Айзек, что случилось? - за спиной послышался сонный голос Виктора, но мужчина не обратил на любовника никакого внимания. Он бросился к мобильному, который лежал на тумбочке, не переставая трезвонить, и поднес его к уху.

- Ноль Ноль Семь!..

- Включите канал новостей, хозяин. - Послышался в динамике несколько взволнованный голос шпиона.

- Нет времени, - отмахнулся Айзек, - я уже знаю...

- Сомневаюсь. - Ответил крот. - Поспешите.

Мужчина, все так же игнорируя Виктора, выскочил в гостиную и включил телевизор.

И, оборвав связь, повернулся к любовнику, который стоял в дверях между гостиной и спальней, и с тревогой смотрел на него.

- Сегодня... - Айзек сглотнул застрявший в горле ком и прокашлялся. - Сиди в этой комнате и никуда не выходи. Ни шагу отсюда, понял меня?! Считай это приказом.

Цветные картинки, мелькающие на огромном мониторе, злое рычание Айзека, наигранно взволнованный голос диктора... все это отдавалось в ушах Виктора низким гулом, порождая в душе страх. Мужчина понимал, что произошло что-то очень даже паршивое. Будто огромный топор палача вдруг навис над их головами и любое неверное или неосторожное движение вмиг могло лишить их жизни. Но,несмотря на это, последние слова любовника проигнорироватьпочему-то не получилось.

- Ты охренел совсем? - исподлобья глядя на Айзека, спросил Витя. - Это что еще за нахер: "считай приказом"? Тоже мне, нашелся умывальников начальник.

Мужчина сделал глубокий вдох, призывая себя к спокойствию, а потом сказал:

- Просто сиди в этой комнате. Не заставляй меня приставлять к тебе охрану. Мне нужно отлучиться ненадолго. Потом мы поговорим, и ты выскажешь мне все, что думаешь обо мне.

Айзек благодарно кивнул и вышел из своих комнат, по пути пытаясь собрать мысли в кучу и разобраться в происходящем.

Вызвав себе такси, мужчина буквально выбежал из школы и еще несколько минут нервно мерил шагами дорожку перед проходной, размышляя над всей этой, более чем паскудной, ситуацией. А когда к школе подъехал желтый автомобиль, он уже знал, что нужно делать дальше и под кого копать, чтобы отыскать истину.

***

Тяжелый сон, сморивший Ксандра, был беспокойным, но пустым. Тьма, поглотившая сознание, тревожила душунеясным шепотом, доносившимся откуда-то из глубины памяти. Мрак, соткавший вокруг него свой прочный кокон, прятал от криков и воплей. Но даже в этот островок пустоты смог пробраться неожиданно громкий стук в дверь.

Ксандр распахнул глаза и резко сел на кровати. В комнате было светло и холодно. Солнечное утро только недавно вступило в свои права, но мужчине отчего-то показалось, что уже вечер. Стук повторился, и на этот раз разбудил Ноэля. Мальчишка так резво вскинулся на постели и так опасливо заозирался по сторонам, непроизвольно вцепившись в руку Ксандра, что пришлось его успокоить.

- Все хорошо. Отдыхай. - Мужчина протянул руку и пригладил топорщащиеся светлые прядки на голове Ноэля, после чего поцеловал его в сухие поджатые губы и встал с кровати.

Стук вновь повторился, но на этот раз он был уже куда настойчивее и, словно бы окрасился в злобные тона. И потому Ксандр поспешил к двери. Покинув спальню, он тут же наткнулся на испуганного и растерянного мальчишку, который топтался у двери в их с Ноэлем спальню и кутался в теплый плед. По лицу Миллеса было видно, что он не на шутку напуган, и Ксандр, покачав головой, отправил его в спальню к Ноэлю. А сам подошел к двери и, распахнув ее, уставился на раннего визитера.

Арманд посоветовал всем идти скорее на выход. За дверью, и это Ноэля сильно удивило, их ждали люди из Франции. Вооруженные до зубов, хмурые, напряженные, они держали оружие наготове и вели себя очень осмотрительно, проверяя лестничные пролеты и лифт, прежде чем впустить в него своих подопечных. Связались по рации с другими людьми, охраняющими крышу и подъезд. Кто-то сообщил, что в домах напротив все спокойно и ничего подозрительного.

Когда лифт уже спускался вниз, Ноэль посмотрел на беззаботного с виду Армана и спросил у него:

- Когда ты приехал?

- Этой ночью. - Ответил мужчина.

- Что-то случилось во Франции?

- Нет. Твой брат вызвал меня и моих людей. Но большего тебе знать не положено. - Он потрепал Ноэля по голове и, насвистывая какую-то песенку, вышел из лифта.

- Держитесь за спинами ребят. - Сказал он у выхода из подъезда. - Перед машиной не мешкайте, сразу забирайтесь внутрь. Постарайтесь не суетиться и не создавать шума, и тогда, быть может, мы успешно провернем это дельце.

- Все мое детство в кратком изложении. - Посетовал Ноэль и ободряюще улыбнулся Ксандру. - Но эти люди свою работу знают.

- Какое-то хреновое у тебя было детство. - Мрачно проговорил Ксандр и невесело усмехнулся. - И твой брат еще смеет обвинять меня в странных наклонностях? Бред какой-то. - Мужчина тряхнул головой, но делал все так, как сказал господин Я-По-Утрам-Приношу-Плохие-Вести.

Покинув здание, вся их странная компания действовала стремительно и слаженно. Миновав фойе, все быстро прошли к машинам, стоящим на парковке рядом с домом, и так же быстро позабирались в салоны. После чего, автомобили тронулись с места с такой скоростью, словно за ними гнался сам дьявол.

Ксандр не знал, куда их везут. Не знал, для чего это нужно, но никаких вопросов не задавал. Если дело действительно серьезное, то лучше следовать указаниям, даже если они ему не нравятся. В конце концов, терять еще одного любимого человека он не хотел. А потому готов был идти хоть в саму преисподнюю, если это поможет защитить Ноэля от опасности.

Алые брызги липкого тумана окрасили серые стены города. Красные цветы распускались на асфальте. Открывали свои бархатистые лепестки, позволяя острому запаху эфира наполнять легкие. Прекрасные бутоны, чарующие своим дивным видом, взрывались огненными искрами, врезаясь в кожу осколками отравленных шипов. Мир умирал. Заключенный в кусок теперь уже бесполезной плоти, неотвратимо таял, подобно упавшей на горячую ладонь снежинке. И лишь мысль о том, что он подвел так много людей, заставляла ослабевшее сердце биться.

Видение тает, растворяется в мягком свечении, но так не хочется его отпускать. Вот только пальцы, хватающиеся за родной образ, ловят лишь пустоту. Лишь воздух, наполненный запахом лекарств и солнечным светом.

Видегрель скривился. От боли, от злости, от бешенства и жуткой тоски. Вся эта гамма чувств отразилась на его лице мерзкой гримасой. А резкая попытка подняться, отозвалась во всем теле нестерпимой болью. Перед глазами поплыло. Заплясали яркие круги. Зашумели ритуальные барабаны в ушах. И кто-то мелькнул в размытом, затянутом туманом помещении. Кто-то, кто, по всей видимости, пришел по его душу.

Только ждать зачем?

- Ну и чего ждешь? - очень тихо и сипло спросил Видегрель, вновь откидываясь на подушку и тяжело вдыхая сгустившийся в палате воздух. Говорить было тяжело. Язык распух и прилипал к небу, из-за чего в горле ужасно першило. - Если пришел убивать, стреляй. Нечего тянуть со всем этим дерьмом.

- Убивать? - мужчина подался вперед, разглядывая Видегреля. - Интересная догадка.

Мутное как прогнившая вода сознание Видегреля плохо воспринимало происходящее. Палата кружилась перед глазами, к горлу подкатывал сгусток горькой рвоты, а тихоепоскуливание медсестры играло не натянутых нервах ужасно раздражающую мелодию.

- Прекрати уже. – Негромко попросил Видегрель, устало глядя на своего душеприказчика. - Нет у нее ничего.

- Наивность, есть величайший из пороков, присущих людям. - Незнакомец подошел к сотрясающейся от рыданий девушке и, присев перед ней на корточки, провел ладонью по внутренней стороне ее ноги, от колена до бедра, прощупывая тонкий чулок.

Прощупав одну ногу, мужчина принялся прощупывать другую, при этомулыбаясь как бывалый маньяк. Он продвигался все выше и выше, почти к самому сокровенному месту. Кожа девушки при этом покрылась колючими мурашками, что привело незнакомца в восторг.

- Да ей нравится! Эта шаловливая девица, верно, грезила по ночам о встрече с опасным и привлекательным мужчиной.

Он встал, лаская пальцами упругие ягодицы, запустил пальцы под резинку кружевного белья, и проверил под ней. Девушка уже задыхалась и тряслась так, словно по ее телу пропускали мощные разряды тока. Впрочем, и под трусиками не нашлось ничего интересного.

Дыхание, казалось, совсем перестало слушаться Видегреля. Вырываясь из груди рывками, оно то учащалось, то вовсе останавливалось, отчего голова то кружилась, то начинала нестерпимо болеть. И все же до мужчины, наконец, дошло,что человек, который свалился на него как снег на голову, не враг. По крайней мере, пока.

- Кто Вы? - спросил Видегрель, когда быстрые шаги медсестры стихли за дверью. - Что Вам от меня нужно?

- Мне? - незнакомец приподнял бровь и поскреб ногтем белеющий на щеке шрам. На его правой руке не хватало одного пальца. - Мне ничего от Вас не нужно. Ах да, совсем запамятовал. - Он достал из кармана мобильный телефон Видегреля и бросил гаджет на койку так, чтобы мужчина смог до него дотянуться. - Вам сообщение пришло. Я осмелился прослушать. Соболезную.

Видегрель схватил телефон дрожащими пальцами и поднес его к лицу. Зрение все еще подводило его, а держать гаджет и набирать комбинацию цифр для прослушивания сообщения одной рукой оказалось довольно сложной задачей. Впрочем, уже через несколько мгновений он с замиранием сердца слушал голос Акено.

"У меня мало времени. Кано убили. Никому не верь. Его убили. Покушались на нас. Прости, брат, я не могу рисковать ими. Только не ими. Не ищи меня. И... держись. Выживи любой ценой".

Всего несколько фраз, в спешке наговоренных на голосовую почту. Всего несколько слов, но такое чувство, словно молотом по головеогрели. Сердце безумствовало. Отбивало свой похоронный набат и скулило от тоски. Выло от боли, которой не было выхода.

Как же так? Как так вышло?

Кано...

Старый ты маразматик! Ты не имел права умирать! Ты не имел права бросать меня одного, долбаный ты ублюдок!

Видегрель скрипнул зубами.

- Глупый мальчишка! - прошипел он, яростно сжимая кулаки. - Маленький гаденыш. Вечно лезет, куда не просят... - Он замолчал, переваривая сказанное. Мысли в голове загудели рассерженным роем диких пчел, жаля и причиняя почти физическую боль. - Мне надо к нему. Я хочу его видеть. - Мужчина поднялся и, поморщившись от боли в плече, сел на койке. Дыхание тут же сбилось. Легкие запротестовали, заходили ходуном, расширяясь до треска в ребрах и сужаясь так, что, казалось, просто слипнутся.

Алан поднялся из кресла и сделал несколько шагов по направлению к Видегрелю, но тут же остановился. Схватился за оружие и, повернувшись к мужчине спиной, направил дуло пистолета на дверь. А через мгновение в палату ввалились охранники из клуба.

- Господин Родже, - начал один из них, но быстро умолк, уставившись на Алана. - Какого хера?! Ты кто такой?!

- Развернулись и вышли, живо! - приказал новый телохранитель и встал перед Видегрелем, загораживая его собой. - Дважды повторять не буду.

Охранники далеко не ушли. Барри кому-то звонил, Сэм стоял в стороне и нервно жевал зубочистку, Наоки молча прожигал Алана взглядом, но никто и словом не обмолвился, чему Видегрель только порадовался. Остальных ребят не было. Должно быть, ушли вниз или караулят на лестничной площадке и остальных этажах клиники.

Коридор,который вел к палате Кайлера, показался Видегрелю бесконечным. Хотя на деле, его протяженность составляла всего несколько метров. Но когда мужчина увидел мальчишку через стеклянное окошко в двери, мысли о собственном здоровье тут же испарились из его головы. Исчезла боль, исчезла слабость, пропала тошнота и головокружение… остался только Кайлер. Яркое пятнышко в кромешной тьме ярости, обмотанное трубками и проводами, тянущимися к приборам жизнеобеспечения, показатели которых не предвещали парню ничего хорошего.

Возле выхода из больницы, перекрыв все пути и подъезды, стояло не меньше пяти десятков вооруженных до зубов японцев. Двадцать черных автомобилей, таких чистых и блестящих, как будто только что из салона, приковывали взор случайных прохожих, посетителей и докторов. Особенно пристальным вниманием удостоился Лексус, который перегородил въезд одной из машин скорой помощи. Водитель скорой ругался с якудза. Фельдшер уже набирал на мобильном какой-то номер, явно намереваясь вызвать полицию. И Видегрелю пришлось громко приказать поклонившимся ему японцам рассаживаться по машинам и следовать за ним.

Но, уже подъезжая к клубу, Видегрель понял, что заблуждался насчет своего помощника. Мишель его не предавал. А спокойствие на районе было обеспечено исключительно личным участием Ригара Вальдрэ, который вмешался в заваруху и отогнал от клуба зарвавшуюся шваль.

Молодой мафиози стоял рядом со своим темно-серым Майбахом и скучающим взглядом наблюдал за тем, как его люди подбирают трупы раздетых догола врагов и сносят их к стене противоположного дома, аккуратно укладывая штабелями и накрывая белыми простынями. В этом доме, в отличие от других, все окна были наглухо закрыты, а в некоторых даже были опущены металлические роллеты. Что, по мнению Видегреля, было очень мудро со стороны жителей.

Новый телохранитель равнодушно кивнул. Он, по-видимому, был предупрежден о том, что Ригар Вальдрэ не представляет для его подопечного никакой опасности. Хорошо, что господин Айзен уверен в преданности молодого мафиози. Видегрелю и самому теперь стало как-то спокойнее на душе.

Видегрель же приказал своим людям ждать на улице, а сам направился к главному входу. Дверь была забаррикадирована с внутренней стороны, и мужчине пришлось долго стучать в нее и звать охранников, пока те сообразили, кто именно к ним обращается. После, внутри помещения слышалась суетливая возня, пока, наконец, дверь не распахнулась, и в нее не выглянуло дуло пистолета.

Охранники, сообразив, что это никакая не подстава и их жизням больше ничего не угрожает, хором издали облегченный вздох и обступили Видегреля, как дети в детском саду обступают любимую нянечку. Странно, но в их глаза читался такой же восторг, как и у дошколят, которым пообещали прочитать интересную сказку.

- Босс, нам сказали, что Вас убили… - выдохнул один.

- Рад, что Вы в порядке, босс… - подал голос другой.

- Мы уже приготовились к смерти…

- Эта ночь была жаркой…

- Вы все молодцы. Хорошо держались. – Похвалил Видегрель, чувствуя прилив братской нежности к этим людям, которые готовились отдать свои жизни за то, что было ему дорого. – Я этого никогда не забуду. Но сейчас мне нужно освободить ваших "заложников". – С улыбкой сказал он.

После чего отдал распоряжения насчет людей Вальдрэ и Такаяма-доно, и, в сопровождении Алана поднялся в свой кабинет. Там он взял из сейфа небольшой ключ и спустился в подвал, где находилась хорошо замаскированная дверь в убежище, которое было построено на случай таких вот облав.

Наемник ничего не ответил. Взглянул только коротко на неподвижно сидящего у стены Садиса, и направился следом за Мишелем и мальчишками. А когда в помещении никого не осталось, Видегрель подошел к любовнику.Опустился рядом с ним, устало прислонившись спиной к стене, и прикоснулся кончиками пальцев к его руке,легко поглаживаясухую кожу.После чего с силой сжал ледяную ладонь.

- Мне кажется, в какой-то момент пути мы просто свернули не туда. - Тихо проговорил Видегрель, прикрывая глаза. - Как будто пошли по разным дорогам. Ты в одну сторону, я - в другую, не совсем осознавая, что эти дороги больше никогда не пересекутся. И знаешь, новый путь не пришелся мне по вкусу. Хреновый он, этот путь. Блеклый совсем, пустынный как выжженная земля.

Прикосновение теплой, даже горячей ладони током прошлось по расшатанным, оголенным нервам Садиса. Он моргнул несколько раз, словно пробуждаясь от сна, и резко повернул голову, с тоской во взгляде рассматривая бледное лицо любовника.

- В конечном итоге я оказался прав. - Сдавленно сказал он. И когда Видегрель устало посмотрел на него, сжал его руку в ответ, вновь обращая свой взор в пустоту. - Когда-нибудь тебя убьют, а я так и буду сидеть в каком-нибудь подвале, не в состоянии повлиять на ситуацию и что-либо изменить. Я не смогу даже отомстить за тебя. Но... - он вздохнул глубоко, чувствуя странную, раздирающую изнутри душевную боль, смешанную с пережитым потрясением и предчувствием новой беды, и проговорил: - Я принимаю твой выбор и буду рядом столько, сколько смогу. Столько, сколько нам позволят. Я сожалею о том, как поступал с тобой в последнее время. Я пытался тебя уберечь, но надо было просто быть рядом, чтобы поймать пулю вместо тебя... вместо мальчишки. Просто сделать то, что нужно, а не то, что правильно. Прости, что оказался таким безвольным дерьмом.

Садис повернулся к любовнику и убрал прядку волос ему за ухо, нежно лаская пальцами кожу, но не для утехи, а чтобы почувствовать, чтобы удостовериться в том, что все это не сон. Что Видегрель в действительности рядом, из плоти и крови, а не бледный призрак, явившийся сказать последнее "прощай".

Тепло. Прикосновения такие легкие, осторожные, почти невесомые, но от них внутри разгорается пламя. Как долго... как давно он не чувствовал их. Как сильно скучал по этим рукам, по этим глазам, по этой испуганной и запутавшейся в "правильности" душе.

- Мы оба наворотили дел. - Ластясь к ладони любовника, тихо сказал Видегрель. - Оба. Но остался последний рывок. Всего один, Садис. И все изменится. Я обещаю тебе.

Он больше не одинок. Человек, который нужен ему как воздух, снова рядом. В глазах за прозрачными линзами очков скрывается до сих пор непознанный им мир: таинственный, многогранный, суровый. И в этом мире так много места для него, что и представить сложно.

Целые океаны чувств, в которых хочется утонуть… захлебнуться собственным стоном… раствориться как кристаллики соли, чтобы слиться с этими чувствами в одно и стать их частью.

Целые горы стремлений и надежд, на вершинах которых призывно сияют достижения и победы. И хочется стать ветром этого мира, чтобы подняться на эти горы и хотя бы на миг прикоснуться дыханием к прозрачным кристаллам структурной логики, которая движет любовником во всех его поступках.

А над всем этим яркое солнце чистого… правильного разума, в лучах которого тает даже душевный лед, сковавший сердце Видегреля толстой коркой.

- Как же я, оказывается, устал… - едва ворочая языком, проговорил мужчина.

Тогда в доме проходило совещание. Стоял почти такой же галдеж, в котором французская речь мешалась с японской. Звенящим гулом он заполнял холл и коридоры, проникая в каждый закуток огромного дома. На улице было холодно. А измученное тело не желало слушаться, давая сбои.

Мишель хмыкнул, разглядывая парня. Он помнил его долговязым нескладным подростком, который в свои четырнадцать лет был выше всех в классе, выше всех в семье, и казался очень нелепым из-за своей худощавости.

Теперь же это был действительно выдающийся человек, физическая мощь которого угадывалась даже через плотную ткань строгого костюма, выгодно подчеркивающего широкие плечи и массивную грудь. Лицо парня было суровым, словно высеченным из камня. И таким же резким, с подробной прорисовкой линий, что только придавало ему еще больше привлекательности. Длинные черные волосы были стянуты в хвост, что совсем не портило парня, а наоборот выделяло из толпы.

- Кузен... –сглотнув тяжелый комок, позвал Мишель, понимая, что его просто-напросто не узнали.

Ригар, словно почувствовав, что обращаются именно к нему, скользнул по бармену скучающим взглядом. И, хотел было что-то сказать стоящему рядом с ним мужчине, но тут же поперхнулся фразой и вытаращился на Мишеля.

Спутник молодого Вальдрэ так же взглянул на бармена, и лицо его за несколько секунд сменило несколько оттенков, сперва резко сделавшись нежно-зеленого цвета, а потом залившись яркой, явно нездоровой краской.

Галдеж в помещении не сразу позволил Ригару услышать голос, который он, казалось, забыл навсегда. Словно эхо, рожденное в мире мертвых, вдруг проскользнуло в брешь между измерениями и коснулось его слуха стоном призрака.

Взгляд метнулся к говорившему. Тело замерло в неподвижности.И ни сказать ничего, ни вздохнуть. Лишь грохот сердца набатным звоном отдается в ушах. И мысли роятся в голове обезумившими пчелами, беспощадно жаля и не давая возможности собрать их в кучу.

Но ступор прошел так же быстро, как и наступил. Шаг вперед. Несмелый, на подкашивающихся ногах. Еще один. И еще. Как давно он не чувствовал ничего подобного. И вот уже между ним и кузеномосталось расстояние длиною всего несколько дюймов.

Ригар вскинул руку. Сжал пальцами рубашку и галстук Мишеля, дернул на себя и, скрипнув зубами от невероятного по силе всплеска эмоций, обнял брата, прижимая его к себе так сильно, что тот невольно застонал.

- Я бы тебя убил. Я бы раздавил тебя как ебучую букашку, чертов ты ублюдок! - прорычал он, впервые за много лет, чувствуя как глаза горят от подступившим к ним слез. - Ты хоть представляешь, как он плакал? Ты хоть на мгновение можешь себе представить, как он по тебе скучал, ебаный ты шифровальщик. Да я хотел воскресить тебя и задушить собственноручно. А ты... все это время... под самым носом... ну ты и гондон!

- У меня не было выбора. - Сдавленно проговорил Мишель. Его кости трещали от медвежьих объятий младшего брата, но эта внезапная по своей теплоте встреча, сильно ударила по самообладанию.

Он-то готовился отстаивать свою правоту даже с дулом у виска, или терпеть безразличный презрительный взгляд в свою сторону. Но это...

Перед глазами уже темнело от нехватки кислорода, когда парень ослабил хватку и снова сгреб Мишеля за грудки, бешеным блестящим взглядом впиваясь в его лицо, словно пытался найти в нем какой-то подвох.

- В любом случае... - Ригар тяжело сглотнул и улыбнулся. - Ты все сделал правильно. Я рад, Мишель. Я до усрачки рад, что ты жив. Но не думай, что эта выходка сойдет тебе с рук. Неделю!.. Ноэль рыдал целую неделю. И даже я не мог его упокоить. И ты за это ответишь. Даже не мечтай, что тебе удастся легко отделаться. – Пригрозил парень, широко и счастливо улыбаясь, и хлопнул кузена по плечу. - Будь тут, и ни шагу отсюда, пока я не поговорю с господином Родже.

Сердце колотилось как ненормальное, словно у загнанного в ловушку зверя. Человек из прошлого сделал шаг вперед, игнорируя слова Мишеля. Его лицо бледным пятном маячило перед глазами в сгустившейся вокруг тьме.

Этот демон... чудовище! всегда имел над ним непонятную власть, словно удав над кроликом. Но сейчас он особенно пугал своим упрямством и бесстрашием, словно присутствие в клубе Ригара и Видегреля совершенно не беспокоило его. Он делал, что хотел, и плевать на то, что подумают другие.

- Отойди... - голос дрогнул, выдавая истинные чувства - почти животный страх перед силой и яростью, таящейся внутри этого человека.

В ушах звенел собственный крик, который давным-давно наполнял одну из комнат особняка семьи Ниадаль, где эта мразь глумилась над ним, даже не опасаясь того, что отец Мишеля может услышать. Не думая о том, что в комнату может заглянут его мать. Или забежать младший кузен, который так любил проводить с Мишелем все свое свободное время.

- Я хочу, чтобы ты сдох, захлебнувшись собственной злобой. - Тихо выдохнул парень, чувствуя, как по телу мощными волнами прокатывается озноб. - Я молился об этом каждый день, каждую ночь, каждую свободную минуту, сейчас и всегда, до тех пор, пока твой расчлененный труп не найдут на какой-нибудь помойке.

Арман не боялся призраков. Он не верил в привидений и злых духов, на собственном опыте убедившись, что самые страшные кошмары и самые кровожадные демоны прячутся внутри человеческих сердец. Однажды он не смог удержать своих. Не смог воспрепятствовать своему обращению в монстра. Не смог остановить безумие, поглотившее его с потрохами. И ценой этого поступка была жизнь небезразличного ему человека.

- Я искал тебя. - Голос звучит словно вдалеке. Приглушенный расстоянием и туманом, наполнившим полутемное помещение клуба. Он все еще слышал мольбы и просьбы, все еще помнил тот ад, что творился в небольшой комнате. Все еще чувствовал вкус брызнувшей на него крови, когда его кулак врезался в незащищенный живот совсем юного и перепуганного мальчишки. - Я все это время искал тебя, Мишель.

Мишель улыбнулся собственным мыслям, потом рассмеялся, представляя, что было бы, останься он в комнате, когда этот выблядок пошел за новой дозой наркотиков. Наверное, смерть не пришлось бы симулировать.

Она пришла бы к нему в лице этого бледного, долговязого человека, для которого в то время не было ничего святого. Он играючи отдал сына своего покровителя толпе обдолбанных приятелей, чтобы те насиловали его несколько часов подряд, а потом измученного и зареванного, перепачканного спермой и кровью, отволок на второй этаж и связал, чтобы избивать до потери сознания, обзывая шлюхой, извращенцем и пидаром, который кончает от одного только вида чужого члена.

Смех оборвался так же внезапно, как и начался. Мишель, все еще переживая не самые приятные воспоминания, поднял на Армана взгляд и тихо спросил:

- Я так тебя впечатлил, что ты не можешь меня забыть? Как ты потом в глаза моей матери смотрел? Как ты посмел после всего садиться за один стол с моей семьей? Скажи, мой старший брат гордился своим новым бешеным псом? Наверное, на радостях от моей смерти, чесал тебя за ушком и кормил с рук сахарными косточками. Уверен, все так и было. Скажи, он мучился, подыхая от пули? Я слышал, ему дробью разнесло лицо, но он был еще жив, когда приехала полиция. Как и ты... Вы два грязных выблядка! Как вы посмели выжить, когда все они погибли?! Как такая мразь как ты посмела пережить всех, кто был мне дорог?!

Звонкий голос Мишеля разнесся по всему клубу. Самообладание парня внезапно лопнуло по швам, словно некачественно сшитая вещь. Он задохнулся, уворачиваясь от потянувшейся к нему руки, и, шарахнувшись в сторону, врезался в Ригара.

Кузен стоял уже совсем близко, с явным недоумением глядя на помощника и партнера, и крепко обнимая Мишеля за плечи. А тот давился подступившими к горлу рыданиями и не мог взять себя в руки, понимая, какую ошибку совершил, решив открыть свою тайну.

Но никто в семье Ниадаль так и не понял, почему наутро два лучших друга устроили драку, после которой один оказался в больнице со сломанными ребрами, а второй настолько замкнулся в себе, что на несколько месяцев лишился дара речи и возможности вообще что-либо чувствовать. И даже приставленное к виску дуло пистолета не смогло развязать ему язык.

Сегодня он мог бы раскрыть эту тайну. Признаться во всем, глядя Мишелю в глаза. Вот только понимал, что это уже никому не нужно. Разве это как-то поможет? Разве исправит то, что осталось в прошлом? Разве вернет улыбку, которой младший из братьев Ниадаль всегда одаривал его при встрече, согревая гниющее сердце?

- Я хочу поговорить. - Вновь попытал удачу мужчина, но, вопреки желанию, так и не подошел к Мишелю. – Прошу, всего один разговор.

Всего за какие-то полчаса ясное небо затянуло серой пеленой тяжелых туч. Поднявшийся ветер взъерошил волосы Ригара и швырнул в лицо пригоршню колючей мороси, напоминая о приближающихся холодах. Парень поморщился и, приподняв воротник пальто, поспешил к машине.

- Ну и что это была за хрень? - забравшись в теплый салон и прикрыв за собой дверцу, спросил он у хмурого Армана. - Что между вами двумя такого произошло? Вы же вроде как... дружили.

Дружили...

Дружили.

Если бы все ограничивалось только дружбой, ему бы не хотелось удавиться от осознания того, что он натворил. Если бы он считал Мишеля просто другом, то никогда не сделал бы с ним все то, на что его толкнули Патрис и доза некачественных наркотиков.

- Мне надо с ним объясниться. - Арман повернулся к другу. - Поговори с ним. Уговори его. Тебя он послушает.

Ригар молчал. Он думал над тем, стоит ли вмешиваться в отношения этих двоих. Если уж Мишель пронес свою ненависть к Арману через столькие годы, то дело, скорее всего,дрянь. И одним разговором тут явно не поможешь. И, в то же время… если не примирить их, жизнь может очень сильно усложниться.

- Так ты не расскажешь мне? - все же спросил он у помощника, и тот отрицательно покачал головой, словно ребенок, который не хотел признаваться в содеянном поступке, хоть и признавал свою вину.

- Прости. Не думаю, что имею право открывать тебе эту тайну.

- Не думает он. - Пробурчал Ригар. - А надо бы! Думать вообще полезно, если ты не в курсе. Помогает не вляпаться в дерьмо. Впрочем... если вы и дальше будете вести себя как малолетние придурки, проблем не оберешься. Так что… я попробую убедить его. Но если ты хоть пальцем его тронешь, я оторву тебе руку и засуну ее тебе же в жопу. Надеюсь, ты меня услышал.

- Спасибо. - Шумно выдохнул Арман,глядя на Ригара глазами преданного пса.

- Поехали уже! – раздраженно бросил парень и потянулся за ремнем безопасности.

Он обещал Ричарду, что все его дела займут от силы часа два, а на деле задержался чуть ли не до обеда. И теперь, когда не смог дозвониться домой, буквально умолял таксиста сделать что-нибудь с пробками и ехать быстрее.

К сожалению, водитель не обладал способностями супергероев, и не смог заставить бесконечную очередь из машин сдвинуться с места. Поэтому, последние два квартала до дома Оскар шел пешком, думая лишь о том, как вывести Дика из ужасного состояния депрессии, в которую парень загнал себя после происшествия в клубе.

Терзающее Ричарда чувство вины не давало покоя и Оскару. Мужчина уже не раз мысленно обзывал себя ублюдком, за то, что заставил любимого человека пойти на нелегкое испытание, но изменить ничего не мог. А как исправить сложившуюся ситуацию попросту не знал. Это выматывало. Заставляло чувствовать себя беспомощным и бессильным. Заставляло сомневаться в правильности принятых решений и совершенных действий. А еще… бояться. До замирания сердца бояться потерять Ричарда.

Ворвавшись в квартиру, он ожидал увидеть Дика сидящим на диване и упрямо смотрящим в стену, или в постели, с таким же пустым безразличным взглядом. Но явно не того, что парень вновь напьется до беспамятства, да еще и до кровати дойти не сможет.

- Дик... – шумно выдохнул Оскар, наспех стащив с себя пальто, и быстро подошел к спящему на полу парню, приподнимая его и вглядываясь в бледное лицо.

Ричард дышал глубоко и ровно. Глаза его быстро двигались под плотно сомкнутыми веками, а искусанные губы сжимались в тонкую бледную линию. Кожа парня была такой холодной, словно он спал на открытом ветру. А рядом с ослабевшей рукой лежала пустая бутылка из-под виски.

- Сколько же ты выпил? - спросил Оскар у любовника и, подхватив его под руки, отволок на кровать. Осторожно раздел парня, оставив только нижнее белье, и укрыл двумя одеялами и пледом, чтобы тело поскорее согрелось. После чего снял с шеи Ричарда цепочку с обручальным кольцом и спрятал ее в карман.

Но, несмотря на неудобство и дискомфорт, открывать глаза не хотелось. Да и зачем? Для чего все это нужно? Чтобы в очередной раз вспомнить? Чтобы в который раз попытаться понять и не найти даже толики логики во всем, что произошло?

И все же... веки приподнялись.

Затянутое тучами небо, краешек которого был виден в зазоре между неплотно задернутыми шторами. Капли осеннего дождя, стекающие по стеклу. Сумрак, царящий в комнате, и громкое, просто оглушительное тиканье настенных часов.

Глубоко вздохнув, Ричард несмело пошевелился. Поворочался, пытаясь выбраться из тяжелого плена одеял, но вскоре вновь укутался в кокон и, закусив губу, повернулся на бок, чтобы тут же зажмуриться, встретившись с пристальным взглядом холодных, подобных заиндевевшим озерам, глаз.

- Не смотри на меня так, будто я один во всем виноват. - Пробурчал Дик озлобленно. - Не смей обвинять меня еще и в этом преступлении. Не смей!

- О чем ты говоришь? Я ни в чем тебя не обвиняю. - Оскар, который терпеливо ждал пробуждения своего вредного, капризного и такого ранимого возлюбленного, протянул руку и погладил Дика по взъерошенной макушке, которая торчала из вороха одеял. - Вся ответственность на мне. Мне жаль, что пришлось так поступить. Но я не мог допустить, чтобы Ксандр убил ее. То, <