Получишь свои трастовые деньги».

Это был не он. Совсем ничего общего.

У меня не было смелости, чтобы повторить попытку. Это слишком больно, терпеть эту резкую холодность от него.

Данни и Фил были замечательными. Они подставляли свои плечи для слез. Обе слушали мою ругань, жалобы, плач, стоны и ор. Они проклинали Никса со мной и защищали мои чувства. Обе угрожали отрезать ему яйца ради меня, но также я знала, они обе поприветствовали бы его с распростертыми объятиями, если бы он зашел через мою дверь, потому

что знали, что это сделало бы меня счастливой.

Райан совсем другое дело. Я еще даже не говорила с ним, но, тем не менее, Данни рассказала ему обо всем. Я не думаю, что Райан будет рад, если Никс зайдет в мою дверь, но на самом деле это не имеет значения. Этого в любом случае не произойдет.

К большому удивлению, я даже сказала своим родителям о нашем расставании, и они оказали поразительную поддержку. Я имею в виду, моя мать не угрожала отрезать ему яйца, но она сказала, что иногда мужчинам просто нужно время, чтобы увидеть ошибки на своем

пути.

Я ненавидела то, что она сказала мне, потому что из-за этого мои надежды жили дольше, чем положено.

«Вот и все», — говорю я себе.

Я встаю с дивана и топаю на кухню. Я заканчиваю жалеть себя. Пора бросить мысли о Никсе Кэлдвелле и снова сконцентрироваться на своей безумной жизни.

Я открываю холодильник и достаю бутылку вина, которую откупорила несколько дней назад. Даже не заморачиваюсь с бокалом и наливаю в чашку из-под кофе.

Ах, преимущества свободы.

Возвращаясь в гостиную, я делаю щедрый глоток. Может быть, я напьюсь сегодня вечером. Как только собираюсь снова сесть, кто-то стучит в дверь.

Поставив вино, я подхожу к двери и смотрю через глазок. Мой мир начинает рушиться, я вижу Никса по другую сторону двери.

Мое сердце начинает биться быстрее, а кожа покрывается мурашками. Я вдруг понимаю, что ношу его футболку. Это же ее я натянула, когда он выгнал меня из квартиры. Несколько дней спустя, когда нашла ее в корзине для белья, я начала носить ее, даже не осознавая этого. Я не стирала ее, потому что

она пахла, как он, я носила ее дома, когда мне было грустно.

Может быть, он здесь из-за футболки. Конечно, не было никакой другой причины.

Я делаю глубокий вдох и открываю дверь. Как только мои глаза встречаются с его, моя напускная храбрость и мой разум двигаются в разных направлениях. Вместо этого я признаю красивого, сломленного человека, в которого я влюбилась.

И слезы сразу же появляются в моих глазах.

Торопливо моргая, говорю шепотом:

— Что ты здесь делаешь?

— Могу ли я пройти, чтобы мы поговорили?

Пройти? Должна ли я позволить ему? Или я должна оставаться непреклонной и неуступчивой?

— Хорошо, — я сразу сдаюсь, сделав шаг назад от двери.

Никс, как всегда, выглядит очень аппетитным. В простой футболке и джинсах. Нисколько не отличается от того, что он обычно носит, но ему очень идет. Его волосы немного подстрижены, но та легкая щетина, которую я так люблю, все еще на месте.

Он заходит, осторожно закрыв за собой дверь.

Я стараюсь, чтобы мои слова

были решительными, уверенными. Мне нужно огородить себя от дальнейшей боли.

— Что тебе нужно, Никс?

— Ты.

Мои ноги превращаются в желе после одного простого слова. Понимает ли он силу того, что только что сказал? Тот факт, что я готова подчиниться его власти, приводит меня в шок.

Я качаю головой, пытаясь очистить свои мысли.

— Я думаю, что немного поздно.

Ты так не считаешь?

— Возможно. Но я должен был попытаться.

Я отворачиваюсь от него и иду в

гостиную. Слышу, что он следует за мной. Я делаю глоток вина, надеясь, что это взбодрит меня. На вкус как уксус во рту.

— Эмили, — тихо говорит он.

Посмотрев на него, я ничего не могу поделать, сразу же теряюсь в ловушке его глаз.

— Я никогда не смогу сказать тебе, как жалею о тех словах, которые наговорил тебе. Это было непростительно. Единственное, что я могу сделать, — это предложить тебе способ понять их.

Он привлек мое внимание, но я понятия не имею, что он пытается сказать.

— Как это?

— Я хочу, чтобы ты поехала со мной в Вашингтон, хочу объяснить тебе, что произошло в Афганистане... почему я был зол, когда увидел орден, почему я сказал тебе эти ужасные слова.

— И ты не можешь сделать это здесь?

Он качает головой, его выражение полно решимости.

— Нет, чтобы это было зачтено, это должно быть сделано перед другим человеком. Перед моим лучшим другом, Полом.

Что? У него есть лучший друг по имени Пол?

Я не знала этого, но почему я не удивлена? Я многое не знаю о Никсе.

— Когда ты хочешь поехать?

— Сейчас.

Сейчас? Твою мать.

— Я знаю, что это пугает тебя,

— продолжает он, — но я отчаянно хочу, исправить все, что произошло с тобой, и это единственный способ. Чем скорее мы сможем поехать, тем быстрее ты сможешь полностью понять меня. То есть... если ты хочешь.

Мне не нужно даже думать об этом. Я не могу с собой ничего поделать, я люблю Никса Кэлдвелла. Если он готов рискнуть и открыть всю свою боль мне, я готова поехать даже на Луну с ним, если только он попросит.

Я достаточно умна, понимать, что это не означает, что мы снова будем вместе. На самом деле он не предлагает мне ничего больше, чем способ понять его в этот момент.

Ничего из этого не имеет значения, хотя… Совсем нет.

Не существует ничего, чего бы я ни сделала для Никса.

— Хорошо, поехали.

***

Наша поездка в Вашингтон была однообразная и довольно тихая. Никс рассказал мне, что он путешествовали по стране с Харли.

Они ездили в Калифорнию и

обратно. Он сказал, что он использовал это время, чтобы подумать. Он также поговорил со своим психотерапевтом, доктором Антоняк, по телефону несколько раз. Они, видимо, обсуждали меня, но Никс сказал, что подробности расскажет мне позже. Единственное, что я узнала о Поле, что он якобы лучший друг Никса, и что они служили в морской пехоте вместе во время его последнего задания.

Когда мы приблизились к дому Пола, Никс рванул в отель. Он объяснил это тем, что сейчас очень поздно, и мы разбудим Пола, поэтому останемся на ночь в отеле. Он вернулся с ключами от двух

номеров и вручил мне мой. Я ничего не сказала, хотя мысль о двух номерах расстроила меня. Это заставило меня думать, что Никс не очень верит, что мы можем пройти через это.

Проехав несколько миль по дороге, мы въезжаем в небольшой район среднего класса. Он, наконец, находит дом, который ищет, и мы выходим.

Повернувшись ко мне, он протягивает руку и гладит мою щеку.

— Я боюсь, Эмили. Потому что ты должна будешь услышать то, за что мне невероятно стыдно. Я делаю это, потому что хочу, чтобы ты поняла, почему я накричал на тебе. Я

надеюсь, что это позволит тебе, возможно, простить меня.

Я просто киваю, потому что не знаю, что сказать. Я могу только представлять, воображать худшее, и я могу только молиться, что все, что узнаю о Никсе, не столь ужасно, что мои воспоминания о нем будут запятнаны навсегда. Думаю, что мне столь же страшно, как и ему сейчас.

Мы выходим из его грузовика, и Никс ведет меня к крыльцу. С каждым шагом он нервничает, его плечи становятся более сгорбившимися. Он выглядит, как будто идет на свою смерть.

После короткого стука, дверь распахивается, и я вижу красивого,

коренастого мужчину, который смотрит на Никса. У него очень короткие волосы одной длины. Он блондин, и у него ярко-синие глаза. Он гораздо ниже, чем Никс, но это не играет против него. Под его футболкой и штанами выделяется неплохое телосложение.

— Никс Кэлдвелл, — человек говорит с благоговением. — Я и не думал, что доживу до долбаного дня, когда ты появишься на моем пороге.

Его слова смягчаются. В глазах что-то сверкает, что я не могу назвать, хотя это могут быть просто слезы. Никс не двигается, но парень этого не замечает. Вместо этого он шагает в направлении Никса и

обнимает его большой медвежьей хваткой. Никс колеблется только на одну секунду, а затем его руки плотно обнимают другого человека.

Расцепив объятья, Никс делает шаг назад ко мне.

— Пол... это Эмили Бёрнэм.

Моя очень хорошая подруга.

Мои брови поднимаются.

Хорошая подруга? Это правда?

Я понятия не имею, кто мы друг для друга. Если бы спросили меня

— особенно после того, как все закончилось — я не уверена, что мы были гораздо больше, чем друзья по сексу. Акцент на сексе, а не на друзьях.

Пол подает мне руку.

— Эмили... рад с тобой познакомиться. Никс не рассказывал мне, что у него есть такая красивая подруга.

Я краснею, потому что это был самый приятный комплимент, который мужчина может сказать.

Пол приглашает нас войти. Он говорит нам о своей невесте, Мари, которая все еще на работе. Он, кажется, по-настоящему рад видеть Никса, но я не вижу, что это взаимно. Никс напряжен, и это исходит от него вибрирующими волнами.

Я могу сказать, что Пол будет болтать и дальше, если Никс не остановит его, и это именно то, что он делает.

— Слушай, Пол. Мне нужно поговорить с тобой кое о чем серьезном.

Беззаботная улыбка Пола быстро угасает.

— Конечно, чувак. Что у тебя на уме?

Я сижу рядом с Никсом на диване, а Пол сидит в кресле напротив нас. Я немного поворачиваюсь, чтобы можно было видеть лицо Никса, когда он говорит. Он явно испытывает стресс. Мой желудок сжимается, видя его дискомфорт, и я чувствую, что меня может просто стошнить от страха из- за того, что собирается сделать Никс.

Никс наклоняется к Полу,

облокотившись на колени. Он отпускает руки свободно висеть в течение минуты, но потом крепко сжимает их вместе. Я хочу положить свою руку между его рук, чтобы утешить его, но не делаю этого. Я замираю на месте от страха и ужаса.

— Пол... Я должен сказать тебе кое-что, что я должен был сказать тебе несколько лет назад, и это разрывает меня на части. Хуже, это превращает меня в кого-то, кто мне не нравится, поэтому мне нужно, чтобы это ушло из моей груди.

Пол взволнованно смотрит на него и говорит:

— Никс... чувак... что за херня?

Ты меня пугаешь.

«Он меня тоже пугает, Пол».

Никс делает глубокий вдох и продолжает:

— Ну ладно, поехали. Пол... мне нужно извиниться перед тобой. Чувство вины за то, что я сделал, съедает меня, чувак. И я надеюсь, ты простишь меня однажды. Но я хочу, чтобы ты знал, как я сожалею.

Я смотрю туда-сюда между Никсом и Полом. Похоже, Никс готов сломаться, а Пол? Пол выглядит... злым. Это не сулит ничего хорошего.

Затем Пол делает немыслимое, он начинает смеяться. Подлинным, глубоким смехом. Я смотрю на Никса, который выглядит удивленным.

— Какого черта ты смеешься над этим? — Никс звучит оскорбленным, каким он, видимо, и должен быть. Никс только что обнажил свою душу, а Пол смеется над ним.

Пол, наконец, успокаивается. Он наклоняется вперед в собственном кресле и указывает пальцем на Никса.

— Давай кое-что проясним. Наш отряд застревает в гуще перестрелки. Я получаю пулю. Как и ты. Ты тащишь меня в безопасное место и спасаешь мою жизнь, и ты... ты... извиняешься? Ты куришь крэк или что-то еще?

В его голосе больше не сквозит веселье. В самом деле, похоже, что

он разозлился.

Никс резко встает с дивана.

— Это не так, и ты это знаешь.

Из-за меня получилось, что тебе оторвало гребаные ноги. — Как будто доказывая свою точку зрения, Никс идет к Полу и подтягивает обе штанины на его брюках. Я вижу сине-серые металлические прутья, которые торчат и исчезают в его теннисных туфлях.

— Посмотри на это, Эмили. Ты хотела знать, что ты нашла в моем ящике. Это то, за что мне дали орден.

Мои глаза расширяются от удивления. Я смотрю на мужчину с двумя протезами вместо ног. Я ничего не могу сказать. Он ходит...

прекрасно. Не хромая. Никакой неуклюжей походки.

Удивительно.

Никс поднимает руки в воздухе.

— Бл*дь, я не могу сделать это.

Я думал, что могу, но это не так.

Он подходит к двери, открывает ее и выходит наружу.

Я просто сижу в гробовой тишине, размышляя, что делать дальше. Наконец, Пол встает и трясет каждую ногу по очереди, чтобы поправить свои брюки.

— Хочешь пива?

— Конечно, — отвечаю я. Потому что понятия не имею, что еще сказать.

— Проходи в кухню. Я расскажу

тебе всю историю.



Глава

Эмили

Пол достает два пива из холодильника для нас и открывает их. Мы сидим на его кухне.

— Вы больше, чем просто друзья с Никсом, — подмечает он.

— Не совсем. Может быть, раньше... но не сейчас.

Он наблюдает за мной, когда делает очередной глоток пива.

— Почему Никс захотел приехать сюда?

Я пожимаю плечами.

— Я не уверена. Он психанул на меня несколько недель назад, потому что я нашла его крест военно- морского флота и спросила его об этом. Я не видела его с тех пор. Он просто слинял. Следующее, что я знаю, он появился на пороге моего дома сегодня днем. Он хотел, чтобы я приехала сюда с ним, чтобы он смог объяснить, почему вышел из себя.

Пол ставит свое пиво и прислоняется к стойке.

— Я встретил Никса шесть лет назад, когда нас назначили на одно подразделение. Мы совершили обе поездки в Афганистан вместе... лучшие друзья… навсегда.

— Чем вы занимались в морской пехоте?

— Мы были частью Командования сил специальных операций Корпуса морской пехоты США. Это команда спецназа морской пехоты. Нас учили делать различные вещи. Мы как аналог морских котиков. Наша последняя миссия заключалась в патрулировании местных деревень, помощь в защите против талибов, попытки договориться с талибами и помощь в дальнейшем обучении местных полицейских и военных сил.

Голос Пола низкий и мелодичный. Я сижу на краю стула и,

наконец, получаю информацию, которую надеялась, однажды, мне расскажет Никс.

— Одним из самых опасных аспектов нашей работы была угроза атаки «зеленых на синих».

— Что это?

— Это, в основном, афганские силы, атакующие силы НАТО. Как правило, люди, с которыми мы тесно сотрудничаем. Скажем, например, нас могли послать в местную деревню на несколько месяцев. Мы работали с местной полицией, чтобы помочь обучить их защищать деревню. К сожалению, многие из них тайная часть «Талибана». А атака «зеленых на синих» — когда

один из них нападает на нас.

Это ужасно и невероятно пугающе.

— Как вы кому-либо доверяли?

— Мы не доверяли. Мы научились смотреть на все, как будто в любой момент кто-то может наставить на тебя пистолет. В любом случае, это случилось с нами.

Однажды ночью, во время патрулирования, несколько человек афганской полиции, с которой мы работали, повернулись к нам и открыли огонь. Вспыхнула перестрелка, и троих из нас прижали. Это были я, Никс и наш приятель, Гарри.

Пол поднимает свое пиво и

делает глоток, прежде чем продолжает. Я чувствую, что вся как на иголках, смотрю ужастик и жду чудовища, которое выпрыгнет и напугает меня.

— Нам пришлось звать в поддержку вертолет, чтобы он помог нам, но талибы превосходили нас по численности и двигались в сторону нашей позиции. У нас не было выбора, кроме как попытаться изменить наш путь и выйти на возвышенность, чтобы вертолет мог бы легко и доступно сесть. К сожалению, все трое из нас были ранены. Я был ранен в правое бедро и уверен, что пуля попала в кость, потому что не мог ступать на ногу.

Гарри получил одну прямо в живот и истекал кровью. И Никс... он получил одну.

Я закончил за него:

— …в грудь. Пол кивает.

— Верно. К счастью, пуля попала довольно высоко, чуть ниже его плеча. Поэтому он был еще довольно мобилен. Во всяком случае, у нас было краткое обсуждение и было решено, что Никс отнесет Гарри первым, в то время как я буду прикрывать их от огня. Так и сделали. Хотя Никс был с пулевым отверстием, он смог отнести Гарри до безопасного места, где приземлился вертолет. После Никс

вернулся, чтобы забрать меня.

Мое сердце бешено колотилось. Я боялась за жизнь Никса, хотя знала, что все миновало.

— Что произошло дальше?

— Никс вернулся, забросил меня себе на плечо и побежал оттуда, пока я стрелял из своего 9ти-мм пистолета в них... вися практически вниз головой на спине.

— Но... — я знаю, что наступает кульминация.

— Но... один из афганцев бросил в нас гранату. Она не попала прямо в нас, но упала достаточно близко, в результате взрыва Никс оступился.

Мы оба рухнули на землю. Никс поднялся на ноги и тащил меня за

руки, когда прилетела вторая граната. Я помню ее посадку, когда она взорвалась прямо в пяти шагах от моих ног.

— Я сожалею, Пол.

— Эй, — тихо говорит он и берет мою руку. — Нет. Это история героя, не более того. Граната оторвала мои ноги, и она подбросил Никса в воздух. Он ударился о землю так сильно, что его мозг, вероятно, взболтался и, конечно, он был с пулевым отверстием в груди. Хотя это не помешало ему. Он подполз ко мне и начал тащить меня в безопасное место. Конечно, я весил намного меньше к тому времени.

Я в ужасе смотрю на Пола.

— Блин. Ты и Никс, нужно немного расслабиться. Вы оба слишком напряжены.

Я пытаюсь улыбнуться, но у меня ничего не получается. Я прочищаю горло.

— Извини. Что произошло дальше?

— Никс принес меня в безопасное место. Вертолет прилетел за нами, и мы отправились в полевой хирургический госпиталь. Тогда мы были разделены. С медицинской точки зрения Никс был в состоянии стабилизироваться намного быстрее, чем я. Но мы оба, в конечном итоге, оказались в Национальном военно-медицинском

центре Уолтера Рида.

Я некоторое время молчала. Никс вышел из себя, когда я нашла орден. Он приехал сюда, чтобы извиниться перед Полом. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что он чувствует себя так, будто сделал что-то неправильно в спасении. Но после того, что Пол только что сказал мне, я не могу понять что.

— Что случилось с Гарри? — спрашиваю я.

Прежде чем Пол отвечает, Никс сообщает мне информацию голосом, который едва слышнее шепота.

— Он умер на вертолете.

Я оборачиваюсь и вижу, что

Никс прислонился к дверному косяку. Он выглядит грустным. Измотанным.

— Если бы я забрал Пола первым, у него все еще были бы ноги. Гарри все равно бы умер, потому что он бы не выжил... не с такой раной в животе. Если бы я взял Пола первого, он бы остался с ногами.

В этом был источник вины Никса. Он раздумывал над своим решением все это время. Имея возможность обдумывать прошлое в спокойных условиях, он решил, что сделал неправильный выбор.

Я хочу ударить его.

Но прежде чем я успеваю что-то сказать, Пол обходит стол и встает

перед Никсом.

— Вытащи голову из задницы, приятель. Ты не единственный, кто принял это решение. Мы решили это вместе.

— Что, черт возьми, ты знаешь?

Ты страдал от потери крови.

— Как и ты, придурок. Это было правильным решением. Если бы у нас были все шансы спасти Гарри, мы бы отвезли его к врачам в первую очередь. В конечном итоге они не смогли спасти его, но это было все- таки правильное решение.

Никс молчит, переваривая это. Пол не унимается. Он хватает Никса за затылок и заставляет его смотреть на него.

— Услышь меня, когда я говорю... я бы опять принял это же решение за всех, даже зная то, что знаю сейчас. И если ты будешь честен с собой, ты скажешь то же самое.

Никс опускает голову, и он, кажется, обдумывает то, что говорит Пол. Я хочу обнять его так сильно, но это не время и не место. Сейчас это работа Пола.

— Никс, — Пол говорит тихо, жестко. — Ты должен отпустить это, чувак. Ты сделал все правильно и спас мне жизнь. Ты меня слышишь. Ты не причина, по которой я потерял ноги... ты причина, по которой я все еще живу. Ты. Спас. Мою. Жизнь. Я

навсегда в долгу перед тобой.

Я смотрю на Пола и Никса сквозь туман из слез, которые льются по моему лицу. Я вижу что-то красивое здесь... то, что я никогда не видела в жизни.

Внимательно слежу за Никсом. Я вижу боль и страх, а потом надежду, что, возможно, он представлял все неправильно. Что, возможно, в его жизни есть больше целей, чем он когда-то думал. Я вижу, что он хочет верить тому, что говорит Пол, но боится рисковать. Он погряз в чувстве вины и страданий, что сама идея, что он мог на самом деле быть настоящим героем, является слишком чуждой ему.

Пол, наконец, говорит, еще раз:

— Спасибо тебе, Никс, за спасение моей жизни. Ты самый удивительный человек, которого я знаю, и я имею честь называть тебя лучшим другом.

И тогда я вижу это. Я вижу тот момент, когда Никс, наконец, отпускает боль. Он немного выпрямляется. Налет вины спадает с его глаз, и я вижу небольшую улыбку благоговения на его красивых губах.

Он ничего не говорит, но этого и не нужно, Пол притягивает его в объятия.

***

Остальная часть вечера была приятной. Невеста Пола, Мария, пришла домой с пиццей. Мы с ней ели на кухне, знакомясь друг с другом. Никс и Пол проводили время в гостиной, беседуя вполголоса. Когда мы закончили, я крепко обняла Пола и Марию. Я не уверена, что когда-нибудь увижу их снова, но надеюсь на это.

В отеле мы идем в наши номера. Никс был заметно тише и спокойней по дороге сюда. Я не уверена, чего от него ожидать. Черт, я не знаю, чего жду, но я все еще хочу просто обнять его и поблагодарить за то, что он поделился частью себя со мной. И наконец дал себе разрешение быть

свободным от чувства вины.

Мы добираемся до моего номера, и я держу ключ в руках.

Никс спрашивает:

— Могу я войти? Я хочу показать тебе кое-что.

— Конечно, — говорю я с улыбкой. Я понятия не имею, намеревается ли он показать мне фотографии своей поездки на Запад или хочет меня соблазнить. В случае выбора я за второй вариант, но сейчас просто благодарна, что он хочет поговорить.

После того как дверь закрывается, я оборачиваюсь, чтобы взглянуть на Никса.

— Что ты себя чувствуешь после

беседы с Полом?

— Освобождение. Облегчение.

— Он замолчал на секунду. — Умиротворение.

Я улыбаюсь ему.

— Я так рада. Спасибо, что поделился со мной. Я в восторге, что знаю кого-то вроде тебя.

Судорожный вдох, и Никс выглядит почти застенчивым.

— Так... как я сказал... я хочу тебе кое-что показать, если ты не против.

— Конечно. — Мне очень любопытно.

Никс, не стесняясь, стягивает свою футболку через голову. Это происходит каждый раз, когда я вижу

его потрясающий торс... все мысли улетучиваются и все, что я могу думать:

«О, боже мой, он великолепен».

Он бросает футболку и просто смотрит на меня. Я не знаю, чего он хочет от меня. Он хочет, чтобы я сделала шаг? Потому что если это так, то я готова броситься в его объятия.

Мой взгляд проходится по его телу вниз, затем вверх, и сразу останавливается на глазах, и я вижу там веселье.

Я еще раз повторяю осмотр, более неторопливо осматривая его грудь.

А потом дыхание перехватывает.

Я вижу, что он хочет показать мне. Его татуировка закончена.

Я не вижу того, что там написано, но свиток уже отходит от его ребер слева и поднимается вверх по левым грудным мышцам. Тату завивается сверху и останавливается прямо на его сердце. Я вижу, что в конце свиток завершен. Татуировка закончена.

— Ты закончил свою татуировку? — Я в восторге, что он нашел для себя достаточно вдохновляющие цитаты, которые имели для него значение, и закончил так быстро. Я изнемогаю от желания подойти ближе и посмотреть, какие откровения он написал на своих

ребрах и груди, чтобы завершить произведение искусства.

— Я это сделал. Можешь посмотреть ближе.

О, боже, конечно.

Я подхожу к нему на дрожащих ногах. Кончики пальцев покалывает только от одной мысли касаться его кожи. Я знаю, что мне не нужно прикасаться к его телу, чтобы прочитать татуировки, но я собираюсь это сделать.

Подойдя к той стороне, где начинается татуировка, я замечаю, что Никс смотрит на меня напряженно. Я делаю круг вокруг его спины. Следую пальцами по его коже, оценивая, как его мускулы

дергаются от моего прикосновения. Наконец добираюсь до места, где раньше заканчивалась татуировка, и касаюсь слов:

«Я решил пройти по жизни с любовью. Ненависть — слишком тяжелое бремя. Мартин Лютер Кинг Младший 1929 — 1968».

Это была последняя запись, которую я видела.

Я вглядываюсь в следующее слово.

«Эмили».

И следующее...

«Эмили».

И далее...

«Эмили».

Я позволяю пальцам касаться

слов.

Я ошарашена. Мое имя несколько десятков раз написано на его теле Я прослеживаю его по ребрам и снова встаю перед Никсом. Скольжу пальцами по татуировке...

«Эмили, Эмили, Эмили...»

Все дальше и дальше, вверх по груди, затем спускаясь к его сердцу. Последние два слова:

«Моя Эмили».

Я поднимаю свои глаза на Никса, который смотрит на меня напряженно. Он затаил дыхание, ожидая моей реакции. И он ее получает.

Я сразу начинаю рыдать.

— О, Эмили... не плачь, — он

пытается успокоить меня.

Его руки обнимают меня, притягивая к груди. Моя щека покоится на вершине моего имени.

Никс целует меня в макушку.

— Тебе нравится?

Я киваю головой и всхлипываю сильнее.

Наконец, он поднимает меня, хватает салфетки из комода и несет меня к кровати. Сидя на краю, он усаживает меня на свои колени и позволяет плакать. Когда я, наконец, измучена, я тихо лежу, любуясь красотой этого человека.

Мой Никс.

Так же как я его Эмили.

Никс оставляет поцелуй на моей

макушке.

— Спасибо, что приехала сюда со мной, Эм. Я не уверен, что набрался бы смелости поговорить с Полом, если бы ты не поехала.

Я откидываюсь на спину, так, что могу видеть его лицо, и отвожу руку, чтобы погладить его по щеке.

— Я рада, что ты попросил.

Никс накрывает мою руку своей и закрывает глаза, наслаждаясь прикосновением. Когда он открывает их, они горят.

— Я хочу заняться с тобой любовью, Эмили. Ты позволишь мне?

О, мой бог. Эти слова я хотела услышать, но не хочу искать смысл в

них.

Медленно киваю, держа свой

язык за зубами.

Никс впивается в меня своими губами. Рот с готовностью открывается ему и его язык проскальзывает внутрь для неторопливого исследования. Я погружаюсь в это чувство, не желая отпускать его.

Никс вдруг отстраняется.

— Ты заметила, я сказал, что хочу «заняться любовью»?

Он улыбается мне, и в этот раз его улыбка отличается от всего, что я когда-либо видела на его лице. Она совершенно спокойная... умиротворенная.

— Я заметила.

— Я просто хотел убедиться, что ты слышала. Потому что... теперь у нас все по-другому.

— Как по-другому? — произношу я шепотом.

— Ну, во-первых, не думай, что мой стиль изменится. Я все также буду вбиваться в тебя так сильно, что тебя будет слышно за пределами этих стен.

Только эта мысль заставляет мои пальцы сжаться.

— Разница сейчас в том… я люблю тебя больше, чем воздух, которым дышу, и я чувствую себя так пусто без тебя в моей жизни. Поэтому независимо от того, как

непристойно, жестко или быстро это будет, мы всегда будем заниматься любовью, детка.

Я сажусь и быстро закидываю свою ногу на Никса. Я седлаю его и хватаю его лицо своими руками. Его прекрасные зеленые глаза смотрят в мои с неограниченной любовью и желанием.

— О, Никс. Я так сильно люблю тебя. Больше, чем я когда-либо считала возможным.

Он дарит мне короткий поцелуй, затем отстраняется.

— Я никогда не чувствовал себя таким потерянным, как эти последние две недели. Не могу поверить, что никогда даже не

признавал глубину чувств, которую к тебе испытываю... пока не потерял тебя. Мне так жаль, что я сделал это с тобой, Эмили. Я обещаю, что буду держать твое сердце с величайшей осторожностью, если ты будешь доверять мне.

Я вздыхаю и прислоняюсь лбом к его. Я, наконец, понимаю это. Понимаю, как любовь может проникнуть в тебя так глубоко, что затрагивает каждую фибру твоей души.

— Никс... ты самый удивительный человек, которого я когда-либо знала. Я слишком потеряна без тебя. Мое сердце твое, но если ты хочешь сохранить его.

— Как насчет навсегда? — говорит он, потирая нос.

— По рукам.

Никс наклоняется ко мне, и мы сливаемся в поцелуе, который не поддается логике. Он глубже, чем каньон, выше стратосферы и жарче лавы. Он говорит об обещании любви и благодарности, что мы нашли друг друга.

Мы быстро раздеваемся, шепча нежные слова любви и сексуальные слова, наполненные страстью.

Перед тем как Никс скользит в меня, я еще раз смотрю на свое имя, вытатуированное на его сердце, и я знаю, что мы оба боролись с невероятными разногласиями, чтобы

найти свой путь в жизни друг друга. Мы так отличаемся друг от друга, тем не менее, мы похожи. Мы с ним упорно трудились, чтобы преодолеть все, что удерживало нас в прошлом.

Мы нашли любовь вместе, и это великолепно.



Эпилог

Эмили

Шесть месяцев спустя

Я вытаскиваю одну наволочку из корзины и подношу ее к носу. Глубоко вдохнув, издаю мягкий стон. Ничто не пахнет лучше, чем чистое постельное белье из сушилки. Засовывая подушку в наволочку, я

смеюсь над своей новой семейной жизнью.

Я заправляю кровать Никса. Мы, наконец, закончили ремонт, подвели воду к его дому, и он вернулся в него. Я говорю «мы» закончили ремонт, потому что очень горжусь тем, что помогала более чем просто заправлять кровать свежим постельным бельем. Последние несколько месяцев я провела большую часть моих выходных здесь, с Никсом, помогая ему с ремонтом. Я люблю этот дом и то время, что провела здесь с ним.

И я люблю все свое время, проведенное с Никсом, где бы мы ни находились.

Когда я заканчиваю со второй подушкой, звонит телефон. Я протягиваю руку, чтобы взять его.

— Здравствуйте... личная горничная Никса Кэлдвелла.

Теплый смех встречает меня на другом конце провода. Это Пол.

— Эй, Эм. Парень надел на тебя костюм французской горничной?

Я фыркаю.

— Едва ли... он предпочитает, чтобы я ходила голая.

Я слышу, что Пол глубоко вдыхает и, похоже, он поперхнулся на другом конце. После приступа смеха вперемешку с кашлем, он спрашивает:

— Говоря о первом... он здесь?

— Да, подожди.

Положив трубку в руку, я кричу в сторону открытой двери спальни. Никс внизу в гостиной, пытается подключить всю свою электронику. Я оставила его там, ругающегося себе под нос.

— Никс! Пол на телефоне.

Я слышу громкие проклятия, и что-то падает на пол. Никс поднимает трубку внизу, и я вешаю здесь.

Никс и Пол прошли долгий путь с того вечера много месяцев назад, когда Никс признался в своих несуществующих грехах нам обоим. Освободившись от боли и вины, Никс легко окунулся в прочную дружбу с

Полом, которая сложилась до их травм.

Мое сердце готово взорваться, просто от мысли, как Никс легко смеется с Полом. Или то, как они дразнят друг друга беспощадно. Блин... Пол даже заставил Никса смеяться над его шутками о протезах. Это дружба не подвластна времени.

Вытащив простыню, я поднимаю ее, и она парит над огромным матрасом. Никс купил новую кровать, когда вернулся в свой дом. Он сказал, чтобы я не сомневалась, что мы используем каждый ее квадратный сантиметр, и мое лицо краснеет, вспомнив, как мы ее окрестили. Забравшись на кровать, чтобы

разгладить простынь в дальних углах, я вспоминаю, как в прошлую ночь он трахал меня, пока я лежала на спине, а голова свешивалась сбоку матраса. Я могла видеть дверь его ванной своим практически перевернутым кверху ногами зрением, пока он отправлял на небеса мое тело. Я дрожу от этого воспоминания.

Прежде чем могу перейти к следующему углу, я ощущаю, что матрас прогибается, и Никс хватает меня за талию со спины. Он тянет мои бедра назад, пока они не прижимаются к его очень жесткой эрекции. Желание разгорается в моем животе, и я трусь об него. Этот шаг рассчитан свести его с ума, но,

кажется, он в настроении не торопиться. Я знаю это, потому что он ничего не делает, просто мурлыкает, прежде чем прижимает меня к матрасу и медленно накрывает своим телом.

Перекатившись на свою сторону, он тянет меня за собой, тепло от его груди обжигает через тонкий материал моей футболки со спины.

Его руки аккуратно обнимают мою талию, и он крепко меня сжимает. Я до сих пор чувствую его твердость, прижимающуюся к моему заду, но он не делает ничего, кроме того, что утыкается носом в мои волосы и глубоко вдыхает их запах. Я могу сказать, это, безусловно, будет

медленно и нежно.

— Как поживают Пол и Мария?

— спрашиваю я, упиваясь тем, что Никс просто хочет обнимать меня какое-то время.

— Хорошо. Он сказал, что они, возможно, приедут навестить нас на этих выходных.

— Потрясающе. Я знаю, что Мария хочет посмотреть на свадебные платья, так что я возьму ее в город в субботу днем.

— В то время как Пол и я можем остаться здесь и пить пиво, хорошо?

Я хихикаю. Идея о том, что Никс отправляется с нами покупать свадебные платья, забавляет меня.

— Конечно, вы можете остаться

здесь с Полом и пить пиво.

Никс не отвечает, потому что он сейчас занят, посасывая мою шею.

Его рука спускается с моей талии и переходит к моим бедрам, нежно лаская меня. Я люблю, когда Никс хочет сделать это медленно, но он сводит меня с ума от нетерпения.

Никс вдруг отодвигается от меня и толкает меня на спину. Опираясь на одну руку, он парит надо мной, ища мое лицо.

— Переезжай ко мне?

Я моргаю в ответ. Я не уверена, как это получилось. Находясь под влиянием жесткого доказательства, что только что было прижато к моему телу, я поражена, что эта

мысль даже пришла в голову Никса. Мы никогда не обсуждали ничего подобного ранее.

Проведя пальцами по его подбородку, я спрашиваю:

— Зачем, малыш? Мы проводим почти каждую ночь вместе, то у тебя, то у меня.

Его глаза темнеют и становятся серьезными, но он пожимает плечами, как будто не понимая своих собственных желаний.

— Я не знаю... это, кажется, следующий логический шаг для нас: съехаться вместе.

Мое сердце поет от любови к этому человеку. Он хочет сделать наши отношения более серьезными,

и он прав, это то, что большинство людей делают. И хотя я не хочу ничего больше, чем назвать это место нашим с Никсом домом однажды, у меня есть и другие обязательства.

Наклонившись, я дарю ему нежный поцелуй.

— Я не могу оставить Фил. Я должна быть ее соседкой по комнате, пока мы не окончим университет в следующем году.

Никс прижимает свой лоб к моему и глубоко вздыхает.

— Я знаю. И ты права.

Немного отстранившись, он снова смотрит в мои глаза. Одной рукой он обхватывает мою голову, как

будто боится, что я пропущу то, что он собирается сказать. Поглаживая большим пальцем мою щеку, он говорит:

— Я просто хочу, чтобы ты знала, что это навсегда. Моя любовь к тебе. Мое сердце является твоим рабом, и я просто хочу, чтобы ты была рядом со мной... всегда.

Я не могу сдержать свою сентиментальность, а Никс знает меня достаточно хорошо, так что он не удивлен внезапным порывом слез, наполняющих мои глаза. На самом деле, вид их заставляет его подарить мне нежную улыбку.

— Никс, ты — мой мир, и так будет всегда.

Мы ничего не говорим больше, но еще один сладкий поцелуй от Никса превращается вдруг в пожар. Разговор забыт, наши руки начинают соприкасаться. У Никса есть власть заставить меня забыть кто я, когда он ко мне прикасается. Он сказал, что его сердце является моим рабом, но эта мысль работает в обоих направлениях. Но он также владеет моим телом, и я полностью одобряю это.

Как только рука Никса достигает моих трусиков, мой iPhone начинает звонить из заднего кармана. Я тянусь, чтобы взять его, но Никс шепчет напротив

Наши рекомендации