Психолого-психиатрическая экспертиза

КОМПЛЕКСНАЯ СУДЕБНАЯ

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ

Ответственность как психологическая проблема

В психологии под ответственностью понимается осуществля­емый в различных формах контроль над деятельностью субъ­екта с точки зрения выполнения им принятых норм и пра­вил.

Психологические основания состояния вменяемости—невменяемости

Одной из фундаментальных правовых категорий является кате­гория вменяемости—невменяемости,устанавливающая субъектив­ную предпосылку наличия или отсутствия виновной ответствен­ности, т.е. сознательности и произвольности противоправного поведения.

Понятие невменяемости является юридическим, его крите­рии определены в содержании уголовного закона (ст. 21 УК РФ, "невменяемость является основанием для непривлечения лица к уголовной от­ветственности ввиду отсутствия состава преступления: нет субъ­екта — нет вины — нет волевого мотивированного действия" (с. 45).

Невменяемость устанавливается следствием и судом на основа­нии заключения судебно-психиатрической экспертизы при выявлении двух критериев: медицинского и психологического (юриди­ческого).

Медицинский критерий включает четыре обобщенные группы болезненных нарушений психики:

1. хроническое психичес­кое расстройство,

2. временное психическое расстройство,

3. слабо­умие,

4. иное болезненное состояние психики.

После его установ­ления определяется наличие или отсутствие психологического (юридического) критерия, состоящего из двух компонентов: ин­теллектуального и волевого. Установление любого из них является достаточным. Для признания лица невменяемым на момент совершения им преступления необходимо присутствие обоих критериев — и медицинского, и психологического (юридическо­го). При этом, согласно сложившейся в судебной психиатрии традиции, сам юридический критерий "представляет собой обоб­щающую характеристику тех же самых клинических данных о болезненных расстройствах психики, но с точки зрения их тяжести".

Используется следующая формулировка - в силу психического расстройства не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих дей­ствий (бездействия) либо руководить ими. Другими словами, формулирует обобщенный медицинский (психическое расстрой­ство) и юридический (психологический) [невозможность в пол­ной мере осознавать фактический характер и общественную опас­ность своих действий (бездействия) либо руководить ими] кри­терии.

Основные экспертные понятия

Таким образом, общим базовым подходом к решению эксперт­ных задач в КСППЭ является системно-целевой анализ. Он основывается на выделении двух фундаментальных экспертных понятий: потенциальной и актуальной способности косознанию или/и регуляции инкриминируемых действий (к ОРД).

Потенциальная способность субъекта преступления к ОРДпонимается как наличие у обвиняемого психологических ресур­сов, развитых и адекватно функционирующих личностных и познавательных структур, интеллектуальных предпосылок и социальных содержаний (опыта), достаточных для организации и осознанно-волевой регуляции им своего поведения в период времени, относящийся к инкриминируемым ему деяниям.

Актуальная способность к ОРД на деле означает ситуацион­ную возможность субъекта преступления к ОРД, т.е. отражает меру реализации потенциальной способности к ОРД в конкрет­ных обстоятельствах инкриминируемых деяний в зависимости от динамического (эмоционального) модуса функционирования лич­ности, соответствия интеллектуальных и личностных ресурсов субъекта преступления требованиям задачи.

Способность сознавать фактический характер и обществен­ную опасность своих действий означает способность к адеква­тному выбору целей и средств их достижения с учетом культурно­го значения действий и нормативных (моральных, правовых) запретов.

Способность руководить своими действиями в узком смысле понимается как способность к организации поведения на основе принятого ранее сознательного решения, в широком — как способность к сознательному самоуправлению.

Обеспечивается способность к ОРД онтогенетической зрелос­тью, адекватностью и достаточностью функционирования в си­туации правонарушения структурных звеньев целеполагания и целедостижения: прогноза, оценки целей и средств их достиже­ния, выбора и принятия решения, планирования, контроля и коррекции действий.

ü Слаженность и полноценность работы всех звеньев этой сис­темы оценивается как полная сохранность ситуационной воз­можности произвольной и сознательной регуляции инкрими­нируемых действий, что соотносится с состоянием полной вме­няемости.

ü Нарушения, недостаточность или дисфункция взаимодействия отдельных составляющих целевого действия при отсутствии ком­пенсаторных процессов свидетельствуют о существенном ограни­чении возможности сознательной произвольной регуляции ин­криминируемого деяния.

ü Глубокая дезинтеграция, выпадение или инверсия психоло­гических составляющих отражают утрату произвольности инкри­минируемого поведения, что соотносится с состоянием невме­няемости.

НАЗНАЧЕНИЕ КСППЭ.

ОБЩИЕ ТРЕБОВАНИЯ К ФОРМУЛИРОВАНИЮ ВОПРОСОВ ЭКСПЕРТАМ

Как уже отмечалось, в соответствии со ст. 78 УПК РСФСР общим фактическим основанием назначения любой судебной экспертизы является потребность в специальных познаниях при разрешении вопросов, имеющих значение для дела. Поэтому первое условие обоснованного выбора КСППЭ — правильное решение вопроса о принципиальной необходимости применения специальных знаний психиатра и медицинского психолога в каждом конкретном случае.

Второе условие — установление необходимости применения специальных знаний психолога и психиатра именно в форме экспертизы. Иногда представители этих профессии могут высту­пить в качестве специалистов по делу (ст. 133¹ УПК РСФСР).

Третье условие обоснованного назначения КСППЭ — адек­ватное решение вопроса о необходимости одновременного сов­местного обсуждения и интегративной оценки результатов при­менения специальных психологических и психиатрических зна­ний.

При отсутствии такой необходимости по делу назначаются последовательно проводимые судебно-психиатрическая и судебно-психологическая экспертизы, т.е. используется комплекс экс­пертиз, а не КСППЭ.

Четвертое условие — обязательность исключения вопросов, требующих сугубо правовых оценок, например наличия в действиях лица умысла, мер наказания с учетом особенностей его личности, нравственного облика, нравственного содержания кон­кретных мотивов инкриминируемых деяний и т.п. Последнее следует специально подчеркнуть, так как мотивы относятся к существенным характеристикам личности. Однако определение их нравственного "радикала" применительно к конкретному пре­ступному деянию входит в прямые задачи органов следствия и суда, относится к сфере их профессиональной компетенции и поэтому не может быть предметом экспертного исследования ни судебного психиатра, ни судебного психолога.

И, наконец пятое (и последнее) условие обоснованности назначения КСППЭ — постановка вопросов, соответствующих уровню научной компетенции экспертов, кругу правомочий, тео­ретических знаний и опыту КСППЭ. На современном этапе развития КСППЭ к этому кругу вопросов (экспертных задач) относятся следующие:

1. Установление индивидуально-психологических особенностей (личности) обвиняемого (подозреваемого) и их влияния на его поведение во время совершения инкриминируемых ему деяний.

Влияние этих особенностей на поведение традиционно рас­сматривается как одно из условий, способствующее или препятст­вующее определенному поведению. Такое понимание соответст­вует общетеоретическим положениям (внешняя причина опосре­дуется внутренними условиями, т.е. личностью), современным психологическим представлениям о строении и регулятивных функциях личности (выделение нравственно-ценностного "ядра", черта как внутренняя преграда, основным концепциям отечественной криминологии: о значе­нии особенностей осознания, содержания правосознания и нрав­ственного сознания в генезисе противоправного поведения, об аномалиях личности как условии (например, вследствие сниже­ния самоконтроля и др.), а не причине правонарушений. В ка­честве таких условий в зависимости от конкретной ситуации могут выступать пассивная подчиняемость, внушаемость, возбу­димость, зависимость, агрессивность и др.

В общем виде соответствующий вопрос экспертам может быть сформулирован так:

Имеет ли обвиняемый индивидуально-психологические особен­ности (личности) в виде... (желательно, а нередко и необходимо указать, какие именно особенности интересуют следователя или суд), могли ли они оказать существенное (ограничивающее осо­знанность и произвольность инкриминируемых действий) влияние на поведение в такой-то ситуации (указать конкретный аспект ситуации).

Следует помнить, что у обвиняемых, потерпевших и свидете­лей одни и те же личностные свойства могут иметь разную правовую значимость, что зависит от несовпадения аспектов юридической оценки. В частности, при оценке у обвиняемых виновной ответственности и процессуальной дееспособности, на­пример способности давать показания, участвовать в следствен­ных действиях, в качестве уголовно-релевантных могут выступать различные личностные особенности. Это является еще одним аргументом необходимости конкретной формулировки вопросов экспертам.

Основанием для назначения КСППЭ личности обвиняемого обычно являются сведения о перенесенных им нервно-психи­ческий заболеваниях (черепно-мозговых травмах, интоксикаци­ях, менингитах и др.) или признаки отклонения в поведении, его особая брутальность (грубость), необычность, непонятность для следователя и суда как в целом, так и по конкретному эпизоду (эпизодам) накануне, в момент или после содеянного, в том числе и на предварительном или судебном следствии. К таким основаниям могут быть также отнесены своеобразие объяснения отдельных эпизодов, тех или иных мотивировок содеянного, ссылок на психологическое влияние окружающих лиц, указание на индивидуальные особенности отдельных психо­логических функций, например памяти, и др. В последнем слу­чае наряду с вопросом об особенностях личности может быть задан вопрос о характере тех или иных психических процессов подэкспертного.

На современном этапе развития КСППЭ в ее практике чаще всего встречаются вопросы о наличии у подэкспертного таких личностных (характерологических) черт, как повышенная внуша­емость, агрессивность, жестокость, зависимость, подчиняемость, лидерство, склонность к фантазированию, вымыслам.

Из отдельных психических процессов следователя и суд обычно дополнительно интересует состояние памяти: общий уровень развития функций памяти (запоминания, удержания, воспроизведения) и их особености, в частности избиратель­ное забывание тех или иных психотравматизирующих событий, или, наоборот, наличие эйдетизма — способности к подробно­му визуализированному воспроизведению увиденного и пережи­того.

Иногда дополнительно спрашивается также о характере и уровне развития познавательных процессов: мыслительной дея­тельности и восприятия.

2. Установление у обвиняемого вида и глубины эмоциональных реакций во время совершения инкриминируемых ему деяний.

Необходимость в назначении КСППЭ эмоциональных состоя­ний может возникнуть тогда, когда у следователя и суда возника­ет предположение, что эти состояния могли повлиять на способ­ность (ограничить ее) субъекта преступления в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий или руководить ими.

Основанием для назначения КСППЭ в таких случаях, наряду с данными о перенесенных нервно-психических вредностях и (или) о наличии стабильных психических отклонений, является не­обычное поведение обвиняемого в момент совершения инкрими­нируемых деяний, множественность повреждений у жертвы, на­личие длительного конфликта с ней или внезапность деяния, ссылки обвиняемого на изменение в понимании ситуации, непол­ноту осмысления и восприятия в момент криминала, указание на невозможность в это время владеть собой, запамятование отдель­ных эпизодов содеянного и др.

Соответствующий вопрос может быть сформулирован так:

Находился ли обвиняемый в момент совершения инкриминируе­мых ему деяний в состоянии аффекта или ином эмоциональном состоянии, связанном с конфликтной ситуацией, которое могло существенно ограничить осознанность и произвольность инкрими­нируемых ему дейстствий?

Указание на ситуационный характер эмоциональных реакций, не носящих характера аффекта, необходимо, поскольку в случае их значительной глубины и особенно развития в связи с обстоя­тельствами, названными в ст. 107 УК РФ, именно они имеют правовое значение. Хотя в ч. 1 ст. 61 УК РФ нет аналога п. 5 ст. 38 прежнего уголовного законодательства, ч. 2 ст. 61 УК РФ позволяет учитывать такие эмоциональные реакции. Ограниче­ния, накладываемые ч. 3 ст. 61 УК РФ, не распространяются на такие реакции, так как они не предусмотрены соответствующи­ми статьями Особенной части настоящего Кодекса (ст. 107, 113), где в качестве признака преступления фигурирует аффект. По­этому при достаточной глубине эти эмоциональные реакции, хотя и по общим основаниям, а не привилегированному составу преступления, как в случае аффекта, могут служить психологичес­кой предпосылкой ограничения ответственности.

Наиболее частая ошибка следователей при назначении КСППЭ эмоциональных состояний и формулировании вопроса экспертам — подмена психологических понятий (аффект, эмоциональ­ное состояние, эмоциональная реакция) правовыми понятиями "сильное душевное волнение" или "внезапно возникшее сильное душевное волнение". Следует подчеркнуть, что констатация экс­пертами в психологических понятиях эмоционального состояния обвиняемого как аффекта служит лишь одной из предпосылок его юридической квалификации следователем (судом) в качестве привилегированного состава преступления.

3. Установление у несовершеннолетнего обвиняемого, который достиг возраста уголовной ответственности с отставанием в психическом развитии, не связанном с психическим расстройст­вом, возможности или невозможности во время совершения обще­ственно опасного деяния в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездейст­вия) либо руководить ими.

Основанием для назначения КСППЭ в этих случаях являются симптомы замедленного психического развития несовершенно­летнего, состоящего или не состоящего на психиатрическом учете и (или) имеющего признаки педагогической запущеннос­ти. Они проявляются в легкомысленности его поступков, по­верхностности суждений, недостаточном осмыслении противоп­равности своего поведения, его неадекватной нравственной оцен­ке, неспособности достаточно полно предвидеть его отрица­тельные последствия для себя, своих близких, окружающих. Значение всех этих особенностей усиливается при объективно сложной или конфликтной ситуации в момент криминала, по­дозрении о развитии у несовершеннолетнего в этот период острой эмоциональной реакции и (или) наличии эмоциональной напряженности (стресса), состояния хронической фрустрации вследствие длительного неудовлетворения важных для него по­требностей.

Правильный вопрос экспертам в общем виде может быть сформулирован так.

Имеется ли у несовершеннолетнего отставание в психическом развитии, если да, то в чем оно выражается и с чем связано? Если несовершеннолетний отстает в психическом развитии, то мог ли он вследствие этого в полной мере осознавать фактичес­кий характер и общественную опасность своих действий или в полной мере руководить ими с учетом конкретной ситуации ?

Последнее уточнение принципиально важно. Можно согла­ситься с М.М. Коченовым (1980. С. 80), что недостаточное осознание (оценка) своих действий, и особенно слабость воле­вого контроля и самоконтроля, у несовершеннолетнего резче проявятся в объективно сложной ситуации и будут связаны с большим дефицитом жизненного опыта, недостаточностью ин­теллектуальных и личностных ресурсов, более выраженной дезор­ганизацией деятельности при затруднениях и неуспехе (состоя­нии фрустрации).

В настоящее время, как и прежде, следователи и суды нередко ставят перед экспертами также вопросы о соответствии уровня психического развития несовершеннолетнего возрасту уголовной ответственности или фактическому паспортному возрасту. Как следует из содержания ч. 3 ст. 20 УК РФ, такие вопросы не основаны на законе.

Прежде всего, надо отметить, что ни ст. 392 УПК РСФСР, ни тем более ч. 3 ст. 20 УК РФ, определяющие предмет экспертизы несовершеннолетних, не предусматривают установления так на­зываемого "психологического возраста", который в явной или неявной форме подразумевается в рассматриваемых вопросах. Диагностика возрастного периода психического развития не само­цель, а вспомогательное средство, общий ориентир в достижении конечной цели — определении возможности или невозможности лица в полной мере осознавать фактический характер и общест­венную опасность своих действий (бездействия) и руководить ими в конкрегной ситуации, при конкретных внешних и внутренних (динамическое состояние личности) условиях. Поэтому в соответ­ствии с конечной, а не промежуточной целью КСППЭ и должен быть сформулирован вопрос.

4. Установление способности свидетеля или потерпевшего с учетом его психического состояния, индивидуально-психологических свойств и особенностей (уровня) психического развития правильно воспринимать имеющие значение для дела обстоятель­ства и давать о них правильные показания.

Основанием для КСППЭ может быть наличие внешних усло­вий, затрудняющих восприятие и осмысление определенных со­бытий. К ним, в частности, могут относиться неблагоприятные условия восприятия, скоротечность наблюдаемых явлений, чрез­вычайно большой объем информации, слишком большая (сверх­пороговая) или слишком малая (подпороговая) сила раздражи­телей.

Однако значительно чаще необходимость в комплексном ис­следовании вызывается потребностью в оценке психических ка­честв самого подэкспертного. Сомнения в способности правиль­но воспринимать и воспроизводить информацию могут вызвать особенности его восприятия, мышления, памяти, речи, связанные с малолетним или старческим возрастом, дефектами органов чувств центрального происхождения, психической патологией, низким уровнем умственного развития, своеобразием черт лич­ности (повышенной внушаемостью, склонностью к фантазирова­нию и др.), высоким эмоциональным напряжением в момент наблюдения, состоянием алкогольного или наркотического опья­нения.

Значение имеют как внешние, так и внутренние причины, влияющие на восприятие, удержание в памяти и воспроизведе­ние. Поэтому соответствующие вопросы могут быть сформулиро­ваны так.

Мог ли подэкспертный с учетом его актуального психического состояния, индивидуально-психологических свойств и особеннос­тей (уровня) психического развития в таких-то условиях воспри­ятия правильно воспринимать такие-то (указать, какие кон­кретно) имеющие значение для дела обстоятельства и давать о них правильные показания?

5. Установление способности потерпевшего с учетом его пси­хического состояния, индивидуально-психологических свойств и особенностей (уровня) психического развития понимать характер и значение совершаемых с ним действий или оказывать сопротив­ление виновному.

Данный вид КСППЭ назначается главным образом в отно­шении малолетних и несовершеннолетних потерпевших по делам об изнасиловании.

Основанием для назначения КСППЭ, наряду с данными о психической патологии, является пассивное поведение потерпев­шей (потерпевшего) в период совершения преступления (изнаси­лования), неадекватное (равнодушное, беззаботное, легкомыслен­ное и др.) отношение к случившемуся, заявление о применении обвиняемым средств психологического давления, о наступившем изменении психического состояния или его особенностях, ли­шавших возможности оказывать сопротивление, и др.

Адекватным вопросом экспертам будет такой.

Могла ли потерпевшая в момент преступления правильно понимать характер и значение совершаемых с нею преступных действий или оказывать сопротивление виновному с учетом особенностей ее психического состояния, индивидуально-психологических свойств, уровня психического развития, обстоятельств ситуации (указать, каких)?

Под особенностями психического состояния (функционирова­ния) потерпевшей в период посягательства на ее половую непри­косновенность помимо стойких психопатологических и возрас­тных характеристик подразумеваются динамические эмоциональные сдвиги, прежде всего наличие парализующего волю и экс­прессию аффекта страха.

Хотя ситуация должна оцениваться экспертами в целом, все же конкретизация в ее наиболее значимых моментах необходи­ма. Это связано с тем, что разные по смыслу фрагменты ситуа­ции потерпевшая может оценивать по-разному в зависимости от осведомленности в вопросах сексуальной жизни, опыта и стиля взаимоотношений с лицами противоположного пола, об­щего нравственного развития, подхода и объяснений (прие­мов обмана) насильника, степени замаскированности истинного смысла его поведения, камуфлирования им своих намерений и др.

6. Установление психического состояния лица, в отношении которого подозревается или установлено, что оно покончило жизнь самоубийством; определение возможных причин развития этого состояния и связанной с ним предрасположенности к самоубийству (степени его суицидоопасности).

Основанием для назначения КСППЭ является наличие факти­ческих данных о конфликтной обстановке или, наоборот, внеш­ней безмотивности суицидального поступка, признаков измене­ния поведения суицидента, о проявлениях у него накануне содеянного и в прошлом подавленности, отчаяния, замкнутости, внутренней растерянности и т.д.

Соответствующий вопрос экспертам правильно может быть сформулирован так.

В каком психическом состоянии находилось лицо в период, непосредственно предшествовавший его смерти? Имело ли это состояние характер, предрасполагавший к самоубийству? Если да, то каковы возможные причины его развития?

В случае установленного самоубийства вопрос следует поста­вить в более определенной форме.

В каком психическом состоянии находилось лицо, покончившее жизнь самоубийством? Каковы причины развития этого состоя­ния и суицидального поведения?

В случаях, когда речь идет об обвинении в доведении до самоубийства (ст. 110 УК РФ) или наступлении тяжких последст­вий в виде самоубийства в результате совершения преступления (п. "б" ст. 63 УК РФ), возможна дальнейшая конкретизация вопроса.

В каком психическом состоянии находилось лицо, покончившее жизнь самоубийством? Какую роль в развитии этого состояния и реализации суицидального поведения сыграли противоправные дей­ствия обвиняемых (указать, какие именно)?

7. Установление у лица с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, невозможности во время совершения преступления в силу психического расстройства в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) или руководить ими с решением вопроса о наличии или отсутствии оснований для назначения принудительных мер медицинского характера.

Основанием для назначения КСППЭ служат данные о нали­чии у обвиняемого особенностей поведения, позволяющих запо­дозрить психическое расстройство пограничного уровня, или (и) сведений о его лечении в психиатрической больнице, наблю­дении в психоневрологическом диспансере (ПНД) по поводу психических нарушений (заболевания). В этом плане большого внимания заслуживают поступки, отклоняющиеся от общепри­нятых конвенциальных стандартов, проявления девиантного по­ведения, связанные с нарушением норм и правил в семье, шко­ле, среди сверстников, признаки аддиктивного поведения (упот­ребление наркотиков и др.), расстройства влечений, отклоне­ния в сексуальной сфере, недостаточность (снижение) трудовой, школьной и семейной адаптации и т.п. Среди медицинских данных (диагнозов), определяющих необходимость КСППЭ, сле­дует указать на психопатии, олигофрении в степени умеренной или нерезко выраженной дебильности, органическое поражение головного мозга с психопатоподобными синдромами, парафи- лии (половые извращения), хронический алкоголизм и наркома­нию и др.

В согласии с содержанием ст. 22 УК РФ и принимая во внимание сказанное, адекватный вопрос экспертам следует поста­вить так.

Имеются ли у обвиняемого (подозреваемого) лица психическое расстройство, не исключающее вменяемости, т.е. возможности осознавать характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими?

Если имеются, то мог ли обвиняемый во время совершения преступления в силу этого психического расстройства в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо в полной мере руково­дить ими?

Список задач, которые разрешает КСППЭ, носит открытый характер. В соответствии с общим правилом, КСППЭ может быть назначена не только в связи с перечисленными, но также по поводу других обстоятельств, установление которых требует спе­циальных познаний в психологии и психиатрии, если указанные обстоятельства имеют значение для уголовного или гражданского дела и входят в компетенцию судебного эксперта-психолога и эксперта-психиатра.

ОФОРМЛЕНИЕ РЕЗУЛЬТАТОВ КСППЭ

Важным этапом КСППЭ является составление заключения экспертов. Правильное оформление этого вида судебных доказа­тельств делает возможным документально разграничить функции экспертов-психологов и экспертов-психиатров, упрощает кон­троль за соблюдением каждым из них пределов своей компетен­ции, позволяет обеспечить принцип личной ответственности экспертов за выполненное исследование и выводы из него.

С учетом периодизации производства КСППЭ в экспертном заключении можновыделить три части:вводную, исследовательскую и выводы. Такое деление общепризнанно. Оно передает общую логику исследования и обладает внутренней стройностью.

В вводной части заключения излагаются данные о виде экспертизы, месте и времени ее проведения, составе экспертной комиссии, присутствующих лицах, указываются юридические ос­нования производства КСППЭ, дата поступления исследуемого в экспертное учреждение, перечисляются исследованные объекты (психическая и сомато-неврологическая сферы подэкспертного, материалы уголовного дела, медицинская документация, другие дополнительные материалы, приобщенные к делу). Вопросы, поставленные на разрешение экспертов, приводятся в той фор­ме, как они сформулированы следователем или судом.

Статьи 191, 288 УПК РСФСР предоставляют экспертам право на инициативу в установлении обстоятельств, по которым им не ставились вопросы. Знакомясь с материалами дела, эксперты иногда полнее, чем следователь или суд, могут определить круг вопросов, доступных разрешению на основе представленных на экспертизу объектов (источников информации) и имеющих суще­ственное значение для установления истины по делу. Такие вопросы также должны быть изложены во вводной части заклю­чения КСППЭ.

В вводной части заключения обычно оформляется и подписка о предупреждении экспертов об уголовной ответственности в соответствии со ст. 307 и 310 УК РФ за дачу заведомо ложно­го заключения и за разглашение данных предварительного след­ствия.

Исследовательская часть заключения состоит из двух разделов: частного синтезирования и общего синтезирования. В разделе частного синтезирования обособленно описываются признаки и качества исследуемых объектов (психической сферы подэкспертного, ситуации и др.). Указывается, какие исследования и в ка­ком объеме провели эксперты каждой специальности. Излагаются использованные экспертами-психологами и экспертами-психиатрами методы и методики, констатируется извлеченная с их помощью информация, конкретизируются ее источники (страни­цы дела и др.), приводится оценка, указываются способы ин­терпретации. Приводятся также данные вспомогательных иссле­дований (соматического, неврологического, генетического, биохи­мического и др.). Результаты исследований фиксируются в виде промежуточных выводов, завершающих соответствующие психи­атрические и психологические разделы заключения. Каждый эксперт подписывает тот раздел и ту его часть, в которой содержатся проведенные им исследования.

В следующем разделе исследовательской части — разделе общего синтезирования — резюмируется и сопоставляется полу­ченная информация. На основании этого дается совместная оценка результатов исследований экспертов-психологов и экспертов-психиатров, определяются значение и место выявленных результатов в решении задач, поставленных следователем и су­дом или сформулированных дополнительно самими экспертами, обосновываются положения окончательных экспертных выводов. При невозможности дать ответ на некоторые вопросы следователя или суда в данном разделе приводятся причины этого.

Исследовательская часть заключения КСППЭ должна быть написана предельно ясно, последовательно, содержать минимум специальных терминов, могущих быть непонятными для следова­теля и суда. При невозможности обойтись без их употребления термины должны обязательно разъясняться. Вместе с тем эта часть заключения ни в коем случае не должна терять своей научной информативности, полноты и точности.

Последняя часть экспертного заключения — Выводы — наибо­лее важный в доказательственном отношении раздел, передаю­щий суть проведенного исследования. Выводы даются в форме ответов по существу на вопросы следователя (суда) или в виде обоснованного заключения о невозможности разрешения этих вопросов. Отдельно формулируются выводы, сделанные по ини­циативе экспертов и обоснованные в исследовательской части. Общие (совместные) выводы делают и подписывают эксперты, компетентные в оценке полученных результатов. Если основани­ем окончательного вывода комиссии или части ее являются факты, установленные экспертами (экспертом) одной специаль­ности, то об этом должно быть указано в заключении. Выводы должны быть изложены четко, исключать возможность разно­чтения.

В случае разногласий эксперты вправе в общем заключении сформулировать самостоятельные выводы. Каждый эксперт или группа экспертов одной специальности обязаны обосновать при­чины своего несогласия с мнением других членов комиссии. Для этого они могут использовать и результаты исследования, полу­ченные экспертами, придерживающимися других взглядов, да­вая выявленным ими фактам свою научную трактовку и собст­венную экспертную оценку. КСППЭ при этом не распадается на комплекс раздельных судебно-психиатрических и судебно-психологических экспертиз. Несмотря на то что каждый из экспер­тов здесь отстаивает свои выводы, их оформление в едином заключении позволяет следователю и суду составить четкое пред­ставление о сути различий в оценке доказательственных призна­ков.

Примером может служить КСППЭ подэкспертного С.,23 лет, обвиняемого в самовольном оставлении части (дезертирстве) и заведомо ложных сообщениях об акте терроризма.

Из материалов уголовного и личного дел, со слов С. известно, что наслед­ственность его психопатологически не отягощена. Раннее развитие С. было правильным, рос здоровым, в школу пошел своевременно. С детства обращал на себя внимание склонностью к измышлениям, фантазированию, выдаче желае­мого за действительное. Был легко возбудим, вспыльчив, но "отходчив". Среди сверстников держался неровно: был то замкнут, обособлен, то чрезвычайно общителен, непредсказуем в своих поступках. Часто без разрешения брал у отца из кошелька деньги, в ответ на замечания и другие меры педагогического воздействия неоднократно, начиная с 10 лет, убегал из дома, выезжал в Москву, Сочи, Прибалтику, помещался в детские приемники-распределители. Корриги­ровать его поведение не удавалось, объяснений своему поведению Не давал, хвастался своей ранней "самостоятельностью". По окончании 9 классов посту­пил в коммунально-строительный техникум, где учился хорошо, но в поступ­ках оставался незрелым, говорил о своей "любви к деньгам", брал деньги в долг, но возвращать "забывал". От матери не скрывал, что любит "легкие способы получения денег". По окончании техникума по специальности не ра­ботал. Непродолжительное время был барменом, продавцом, слесарем-сантех­ником, нигде подолгу не задерживался из-за того, что работа быстро "надоедала". Родственникам заявлял, что хочет получить высшее образование, иметь прес­тижную работу и хорошую должность, но конкретных усилий для осуществле­ния этого не предпринимал. От службы в армии в течение 3 лет уклонялся, говорил, что армия "не шкатулка для алмазов", подразумевая свои достоин­ства. По словам С. , он не столько не хотел служить, сколько не мог, чего окружающие, особенно родители, "не понимали", так как "не давали себе труда" вникнуть в его "внутренний мир", "отдать себе отчет" в том, что он "не такой, как другие", "не может что-либо долго делать", особенно "под давлением приказов", что ему необходимы "не те встряски и смена обстановки", кото­рые дает армия, а совсем иные впечатления, поскольку "сильная ранимость" приводит у него к тому, что любая неприятность, неудача сразу вызывает мысли о "никчемности, бессмысленности жизни", апатию и спад настроения с "не­преодолимым" желанием "все бросить" и ехать "далеко-далеко" либо "встряхи­вать" себя долгой игрой в карты в казино. Родственники, знакомые и друзья отмечают, что алкоголем С. не злоупотреблял, в употреблении наркотиков замечен не был, в связи с бродяжничеством имел приводы в милицию, но к уголовной ответственности не привлекался. Под давлением близких С. все же прошел медкомиссию и был признан годным к строевой службе. Сослуживцам стал заявлять, что он — "сатанист", в потверждение чего на левом предплечье сделал себе татуировку "тремя шестерками". Из показаний сослуживцев и дан­ных служебной характеристики следует, что близких друзей С. не имел, посто­янно "что-то недоговаривал", был "хитроват", "себе на уме", не скрывал свое­го отрицательного отношения к службе, "выдвигал" различные версии укло­нения от нее. В поведении обращал на себя внимание способностью располо­жить к себе, "привлечь беседой", а потом обмануть "со спокойной совестью". О себе сообщал, что до призыва якобы работал "инструктором по рейтингу банков" "консультантом-аналитиком рынка ценных бумаг", что по окончаний службы его ждет "престижная работа в Москве". Через 7 месяцев службы С. убыл в отпуск, который получил, сообщив командованию вымышленные све­дения о неблагополучии в семье, откуда по истечении срока в часть не вер­нулся.