Здешнее и нездешнее встречаются в человеке.

Эрнест Цветков

КЛИНИКА ЗЛА

(Психоанализ греха)
«Вверить себя Богу означает для человека, что он с этого момента не будет поглощен печалью о чем-либо или страхом перед чем-либо и не будет, опять же, мучим мыслью, подобно тому, кто думает, что никто не заботится о нем…

Ибо без веры не может приблизиться человек к свободе помыслов…

Свобода есть власть над помыслом…».

Преподобный Исаак Сирин.

«Берегись, чтобы не стать тебе неверующим… Ибо наказание следует сразу за неверием: сердце, которое не верует, осуждено. Что есть наказание? То, чтобы от этого впал ты в отчаяние из-за богооставленности от неверия твоего. Отчаяние же предаст тебя в руки уныния, а уныние передаст тебя расслабленности, последнее же уведет тебя от надежды твоей. Из того, что может случиться с тобой, нет ничего хуже».

Преподобный Исаак Сирин.

«Истина есть акт свободы».

С. Киркегор.

«Это человеческий Эрос, направленный к Божественному Эросу».

Св. Григорий Палама.

«Человек – это животное, которое получило повеление стать богом».

Василий Великий.

«Бог соединяется лишь с богами».

Преп. Симеон Новый Богослов.

«Я не обращаюсь к счастливцам, обладающим верой, но к тем многим людям, для которых свет погас, тайна поблекла, и Бог умер. Для большинства из них нет пути назад, и к тому же нет уверенности, что возвращение к прежней вере было бы для них благом. Если мы хотим понять религиозные проблемы, то остается, по всей видимости, единственный выход – психологический подход.

…Я пишу не для верующих, которые уже обладают истиной во всей ее полноте, а скорее для неверующих, но умных людей, которые хотят понять нечто важное…».

Карл Густав Юнг.

«Самая прекрасная эмоция, которую мы можем ощущать, - это мистическая эмоция».

Альберт Эйнштейн.

Данная книга посвящена психоаналитическому исследованию извечных тем, традиционно считавшихся богословскими – Бог, дьявол, грех, зло, вырождение… Все ее содержание показывает, что грех есть категория не нравственная, а, прежде всего, психопатологическая и потому клиническая. В психоаналитическом ключе рассмотрены и библейские заповеди.

Таким образом, книга может быть интересна психотерапевтам, психологам, психиатрам, философам, культурологам и самому широкомсу кругу интеллектуальных читателей, которые могут определить ее жанр как - «самоанализ для ищущего».

Использованные сокращения

Книги Ветхого Завета

Быт. – Первая книга Моисеева. Бытие

Исх. – Вторая книга Моисеева. Исход

Лев. – Третья книга Моисеева. Левит

Чис. – Четвертая книга Моисеева. Числа

Вт. - Пятая книга Моисеева. Второзаконие

1 Цар. – Первая книга Царств

Иов. – Книга Иова

Пс. – Псалтирь

Пр. – Книга притчей Соломоновых

Ис. – Книга пророка Исаии

Иер. – Книга пророка Иеремии

Иез. – Книга пророка Иезекииля

Ос. – Книга пророка Осии

Авв. – Книга пророка Аввакума

Книги Нового Завета

Мф. – Евангелие от Матфея

Мк. – Евангелие от Марка

Лк. – Евангелие от Луки

Соборные послания

1 Ин – Первое послание Иоанна

Послания Апостола Павла

Рим. – Послание к Римлянам

1 Кор. – Первое послание к Коринфянам

2 Кор. – Второе послание к коринфянам

Гал. – Послание к Галатам

Еф. – Послание к Ефесянам

1 Тим. – Первое послание к Тимофею

Евр. – послание к Евреям

Использованные знаки

Þ - следовательно

« - взаимопереход значений

Содержание.

Пролог на пороге клиники. Диагноз: Человек.

I. Приемное отделение.

1. Метапсихология здоровья.

2. Заражение злом.

3. Дьявол.

4. Учение о дегенерациях.

5. Важные вехи в развитии учения о дегенерациях.

6. Бог и зло.

II. История болезни.

0. Антропомистика. История о человеке.

III. Страсти по роддому.

1. Генетика грехопадения.

2. Психоанализ первородного греха.

IV. Амбулатория мятежного детства.

1. Свобода и помыслы.

2. Выбор.

V. Морг.

1. Путь смерти.

2. Грех как психопатология.

3. Стадии развития греха.

4. Психические вирусы.

VI. Кладбище жизни.

1. Психопатический круг. Базовые страсти.

2. Больничный некрополь.

3. Взаимообращаемость элементов некроидного круга.

VII. Отделение реанимации. Заповеди и психоанализ.

Эпилог. За пределами клиники?

Библиография

Пролог на пороге клиники.

Диагноз: человек.

Наиболее актуальным вопросом психотерапии остается: почему пациенты, освобождающиеся от актуальных симптомов, с которыми приходят на первый прием, все равно продолжают испытывать особого рода недомогание, проявляющееся в чувстве неудовлетворенности – собою, жизнью, отношениями? Ощущение некой неполноты постоянно заявляет о себе, и хотя формальных жалоб на свое состояние уже нет, можно ли в данном случае говорить об окончательном выздоровлении?

Первая радость оттого, что что-то перестает болеть, вскоре уходит, так как становится привычной. Ничто не проходит так быстро, как новизна. А после насыщения вновь дает знать о себе голод. Невольно над поверхностью смутных бытийных глубин зависает тревожный вопрос – а что же дальше?

Вот это самое «что же дальше» и инъецирует паралитическим смыслом организм всего существования личности и делает его нездоровым на фоне вроде бы относительного благополучия.

Матрица страдания остается, и, так или иначе, вся жизнь многих людей становится этаким единым и тоталитарным симптомокомплексом.

«- Каков же мой диагноз?

- Человек».

На торжествах и вечеринках желают здоровья друг другу и пьют за это самое здоровье. Спросить в эту минуту – а что оно, собственно, есть это здоровье? – и в ответ раздастся лишь неясное помыкивание.

Определимся с данным понятием.

I. Приемное отделение.

Метапсихология здоровья.

Здоровье.Основной темой, равно как и основной целью любой медицины является здоровье. Не смотря на чрезвычайную распространенность этого понятия, смысл его и по сей день представляется затемненным. На просьбу разъяснить, что такое норма, почтенные теоретики, да и практики тоже, либо разводят руками, либо пускаются в трудоемкие рассуждения, которые сами по себе требуют новых комментариев.

Особенно же насущно и актуально данная тема звучит в области, касающейся душевного состояния. Многие психиатры интуитивно обнаруживают тонкую грань между патологией и нормой, но определить последнюю, как таковую, все же затрудняются. Формулировки словарей выглядят столь же маловразумительными, сколь и абстрактными, отчужденными от насущной жизненности конкретной реальности. Как, например, воспринимать следующую дефиницию: здоровье – это «правильная, нормальная деятельность организма, его полное физическое и психическое благополучие»? Если с «деятельностью» и «организмом» картина того, о чем идет речь, более менее, ясна, то понятия «правильная», «нормальная», «благополучие» вызывают чувство некоторой неопределенности. В чем и чем именно проявляются эти значения? Каковы их признаки, свойства, критерии?

Говоря о предзаданности и предназначенности человеческого существования св. Григорий Нисский пишет: «Создатель предназначил нам оставаться не в виде зародышей. Равным образом, целью нашей природы не служит младенческая жизнь, а также следующие за ней возрасты, в которые мы последовательно облекаемся, изменяя с течением времени свой вид, и, наконец, не происходящее по причине смерти разрушения тела; но все это и подобное – часть того пути, которым мы идем». (16).

В приведенном фрагменте сочинений святителя четко и явственно прослеживается мысль о состоянии человеческого существа-существования как поступательного процесса развития – эволюции.

Стало быть, понятия «здоровье» и «норма» вполне могут соотноситься с темой эволюции. В реальной жизни так и происходит. Когда тридцатилетний субъект ведет себя как пятилетний ребенок, даже не вооруженные психологическим взглядом окружающие, подмечают, что с ним не все в порядке. В то же время для ребенка подобное поведение представляется вполне естественным – соответствующим уровню его развития.

Вместе с тем, эволюция есть процесс целе-сообразный и целе-направленный. Наличие же цели выражает наличие разума. Разум всегда проявляет себя через цель (telos) и, возможно, в этом проявляется его основное свойство.

Выдающийся психиатр Эмиль Крепелин замечает: «Под именем вырождения мы разумеем выступление унаследованных свойств, затрудняющих или делающих невозможным достижение общих жизненных целей». (9).

Св. Григорий Нисский: «Что же касается цели и предела такого путешествия, то им является восстановление в первобытное состояние». Буквально у Нисского – archeion apokatastasis. (16).

В психоаналитической терминологии существует аналогичное обозначение – «архаические состояния» – archaic states (18), типичным примером которого является «океаническое чувство», описанное Фрейду Роменом Ролланом. Характерным для такого состояния является переживание бесконечной, безграничной, неразрывной связи со всем сущим, возврата чего-то старого, хорошо знакомого и близкого, подъема творческой активности, наличия мистического источника благотворно действующей энергии. Его основные ощущения – «слияние» и «безвременность».

Таким образом, здоровье можно интерпретировать как состояние индивида, осознанно участвующего в осуществлении эволюционного процесса, обусловленного воздействием интегрирующей цели, в свою очередь являющейся выражением активности непрерывающегося и непрерываемого разума.

Разбив приведенное определение на фрагменты, получим смыслы простые и элементарные.

А. Здоровье – это эволюция.

Б. Оно представляет развитие к той цели, которая это развитие и обусловливает.

В. Эта цель является выражением активного и креативного (творческого) разума.

Тогда получается, что уклонение от такого развития и есть патология.

· Патология – это извращенная эволюция.

· Извращенная эволюция – это инволюция, то есть распад, некроз - смерть.

Если сотворяющий и целеполагающий разум определить через понятие «бог», то теологическая парадигма как нельзя точно впишется в контекст исследуемой нами темы. И в этом случае формулировка св. Гр. Нисского «для разумной природы истинную жизнь составляет общение с Богом, а уклонение от Него имеет название смерти» (16) приобретает характер антропологической формулы.

«Это есть болезненное уклонение от первоначального типа». – Писал психиатр Бенедикт Морель (9).

А что получится, если пойти дальше и задуматься над морелевским «первоначальным типом»? В Традиции ответ однозначен. Ссылаясь на св. Гр. Нисского, получаем столь же точное, сколь и выразительное пояснение: «Мы были образованы в начале, будучи созданы по образу Первообраза» (archetipon genomenoi) (16). Под Первообразом святитель понимает Божество. «Первоначальный тип» на греческом языке звучит как «архетип», он же – Первообраз. Смыслы смыкаются.

… В общем, история поворачивается таким образом, что понятия вроде бы специфически очерченные – клинические, вдруг, начинают соприкасаться с категориями, хотя и насущными, но относящимися к запредельному.

Заражение злом.

«Человек злоязычный не утвердится на земле; зло увлечет притеснителя во гибель». (Пс. 139:12).

Этимологически слово «зло» восходит к праязыковому индоевропейскому корню g’hul – «изгибаться», «кривиться», «изворачиваться». В авестийском языке zbarэmna – «зло» означает также - «идти вкривь», в персидском зур – «ложь», в древнеиндийском hvalati – «сбивается с пути», «заблуждается». На древнеисландском «зло», синонимичное также таким понятиям как «вред», «бедствие», «несчастье» обозначено словом bol, в котором совсем нетрудно увидеть звучание «боль». И, поскольку речь идет об однокоренных соответствиях, понятие зла может вмещать в себе и объединять ряд значений: Зло – Ложь – Изгибаться – Кривиться – Изворачиваться – Сбиться с пути – Боль.

Сопоставляя первый и последний элементы обозначенного смыслового ряда, обнаруживаем четкое и явное соответствие, которое позволит нам избежать долгих метафизических дискуссий и нравственной риторики по поводу добра и зла. Зло – это боль, болезнь.

Интересно и то, что богословский подход интерпретирует данную проблему не как этическую, но как клиническую.

Если говорить относительно человека, то зло заложено на уровне инстинктов в самой его природе – как следствие грехопадения – катастасиса. Тем не менее, оно уживается в нем с позитивными и созидательными силами любви – в силу наличия первичного архетипа рая – стасиса.

При этом следует отметить, что такое явление как ненависть имеет свое предназначение – быть направленной на борьбу со злом в самом человеке, а не с другими людьми, и в этом заключается ее очистительный смысл (15). Извращение механизма регулирования деструктивных сил начинается тогда, когда они направляются на других людей. И тогда в конечном итоге получается, что личность в течение всей своей жизни занимается самоуничтожением.

Мы непрестанно сталкиваемся с одним из труднообъяснимых феноменов, который проявляется в склонности людей объединяться с деструктивными силами. А свидетельством тому является наполненность мира ненавистью, склоками, бессмысленными конфронтациями. Кстати, любопытная тенденция, подтверждающая сказанное, наблюдается и у пациентов – тех людей, чей уровень саморазрушения оказался уже критическим: нередко они вовсе и не стремятся к излечению. Откуда это парадоксальное и бессмысленное сопротивление?

Таким образом, инстинкты жизни и смерти пребывают в динамическом взаимодействии. Развитие же динамики этих отношений таково.

Рождение проявляется болезненным неприятием негативных реалий, что вызывает противоречие с субъективным восприятием внутриутробного развития.

Взросление подкрепляется убеждением, что путь удовольствия пролегает через неизбежные самоограничения и страдания.

Период младенчества вынуждает ребенка столкнуться с пассивной формой ограничения, например, когда он испытывает голод, будучи оторван от материнской груди.

Однако со временем приходит осознание того, что удовольствие неизменно сопряжено со страданием (голод сменяется насыщением и наоборот). И тогда самоограничение становится активным, что порождает сознательное принятие страдания.

Формы саморазрушения хорошо известны – это неудачи, травмы, болезни, жизненные невзгоды, так называемые несчастные случаи.

Теперь рассмотрим механизм развития личного зла.

С самого момента рождения, как уже выяснилось психоанализом, ребенок наполнен агрессивностью, направленной на внешний мир.

Любое ограничение вызывает даже у младенца неприятие и протест.

Первым же ущемлением комфорта является сам акт рождения, когда приходится покидать благоприятную среду материнской утробы.

Однако материнская ласка вскоре компенсирует подобную утрату. Объятие имитирует теплое чрево и тем самым обеспечивает чувство безопасности, а питающая грудь насыщает силой.

В этот момент любое обстоятельство, несущее угрозу лишения удовольствия, резко повышает агрессивность ребенка с целью уничтожить опасный объект.

Следовательно, подсознательная цель любой агрессии есть уничтожение угрожающего объекта, иными словами, его убийство.

Значит, побуждение убить обусловлено примитивным и конкретным мотивом самообороны.

В повседневной жизни добропорядочного субъекта эти порывы подавляются. Но, будучи подавленными, они не исчезают, а формируются в комплексы.

Подавление связано с возникновением вторичного страха – перед возможным возмездием. Отсюда и желание избавиться от объекта, вызывающего страх. При осознании невозможности его прямого уничтожения включается механизм косвенного, символического убийства, видами которого являются: устранение, уход, отторжение. Или же включается механизм подавления подобного импульса – во избежание возможного возмездия. Человеческое существо оказывается в двойном зажиме личного зла.

В Традиции проблема зла размещается в сердцевине концепта дьявола (22). Рассмотрим, насколько органично данное понятие вписывается в парадигму психиатрическую.

Дьявол.

«Легион имя мне, потому что нас много». (Мк. 5:9).

Слово «дьявол» в лингвистической интерпретации предстоит как понятие «двойная воля». Само по себе значение двойственности в контексте клинического понимания соотносимо со смыслом «болезненности», «расщепленности». Хорошо известное наименование страшного и тяжелого психического состояния – шизофрения – происходит как раз из значений schiso – расщепляю, fren – душа. Стало быть, «двойственность воли» и «расщепленность души» суть проявления одного и того же качества. И, следовательно, дьявол есть «расщепляющий душу» – «схизофренер».

Мы со своим человеческим мышлением и персональной логикой, разумеется, не способны познать измерения инобытийных пространств, которые постигаются лишь через озарения откровений, но мы можем узнать их проявления, опираясь на обширный и глубокий опыт Духовной Традиции, с которым, как сейчас выясняется все больше и достоверней, вполне согласуется строгая добросовестность научных отчетов.

Опытный врач по определенным признакам, нередко едва уловимым, может выявить то или иное заболевание, не заглядывая в микроскоп и не разрезая органы. Вооруженный же аппаратурой, он лишь подтверждает свой диагноз.

Хочу напомнить, что ориентация данной работы, прежде всего, прикладная психоаналитическая, нежели сугубо богословская, а потому с обозначенных позиций и продолжим наше исследование.

Итак, дьявол, по определению, «схизофренер», «раскалывающий душу». Это значит, что в своих проявлениях он (оно?) действует посредством любого фактора, которому присуще свойство психической деструктивности. Если вспомнить, что таких факторов «легион», то невольно напрашивается вывод о непосредственном здесь участии психических вирусов – паразитов сознания.

Кстати, среди научных теорий относительно шизофрении есть версия ее вирусного происхождения. Впрочем, сейчас в наши задачи не входит выяснение причин данного заболевания, по поводу которого специалисты до сих пор не пришли к единому мнению, ибо какую бы попытку, претендующую на обоснование этого крайне таинственного процесса, мы ни взяли, вряд ли ее можно определить как исчерпывающе доказательную.

Тем более, с крайней осторожностью, как мне кажется, следует квалифицировать шизофрению как состояние «демонической» одержимости, хотя, конечно, же, и подобный подход не лишен своих оснований и обоснований.

Дабы не заблудиться в лабиринтах затемненных смыслов, обратимся к параллели более явственной и исторически обозначенной.

Учение о дегенрациях.

В 1857 г. Бенедикт Морель (1809 – 1872), знаменитый французский психиатр издал научный труд под названием «Трактат о вырождениях», в котором определил это понятие.

Вырождение – «есть болезненное уклонение от первоначального типа. Как бы не было элементарно это уклонение на первых порах, оно обладает свойством передаваться по наследству, все более и более увеличиваясь. Таким образом, носители этих зародышей становятся все более и более неспособными выполнять свое назначение в человеческом обществе, а умственный прогресс, нарушенный в их лице, подвергается еще большей опасности в лице их дальнейшего потомства… Итак—вырождение и уклонение от нормального типа есть одно и то же» (9).

Вырождающийся носит на себе как бы роковую печать, клеймо – стигмат дегенерации.

Динамика дегенеративного развития, по Морелю, являет собой прямой и конкретный пример прогрессивного ухудшения расы. Проследив и проанализировав родовую линию нескольких поколений, он получил обобщающие результаты.

Первое поколение: наблюдается некоторое преобладание нервного темперамента, наклонность к мозговым приливам, проявляющимися раздражительностью, резкостью, необузданностью характера.

Второе поколение: происходит обострение указанных особенностей – кровоизлияния в мозг, эпилепсия, истерия, ипохондрия.

Третье поколение: совершаются поступки эксцентричные, беспорядочные, опасные.

Четвертое поколение: наступает глухота, врожденная слабость психики, раннее слабоумие (шизофрения); бесплодие, пониженная жизнеспособность детей, отсталость, идиотизм, кретинозное вырождение.

Важный пункт учения Мореля заключается в том, что вырождение связано не только с одной наследственностью, но и с целым рядом факторов внешней среды.

Этиологические факторы дегенерации таковы:

1. Вырождение от интоксикаций.

2. Вырождение, зависящее от социальной среды.

3. Вырождение от патологического темперамента.

4. Вырождение в связи с тяжелыми психическими переживаниями (mal moral).

5. Вырождение от врожденных или образовавшихся в детстве уродств.

6. Вырождение в связи с наследственными влияниями.

Морель выделяет как наиболее особенную, группу наследственных психозов, которая в свою очередь подразделяется на 4 класса.

1.Субъекты с неуравновешенной психикой, которые в усиленной степени представляют «нервный темперамент» их родителей. Люди эксцентричные, оригиналы с фиксированными идеями. Большая тенденция к самоубийству. Наклонность к странным, нередко опасным действиям. Импульсивность.

2.Люди со стойкими эмоциональными и интеллектуальными дефектами. «Мания при полном сознании» в терминологии Пинеля. Мономания убийства и самоубийства, клептомания, дипсомания (запойное пьянство), половые извращения.

3.Недоразвитые физически, умственно и морально. Склонные к бродяжничеству.

4.Типические формы врожденного слабоумия, идиотизма и кретинизма.

Бог и зло.

И все же – если есть Бог, то почему есть зло?

Этот вопрос способен озадачить даже самые просветленные и светлые умы, не знакомые с учением Священного Писания, и является основным стратегическим аргументом атеизма. Он поставлен жестко, точно и оправданно, а потому требует такого же ответа. И его актуальность особенно усиливается именно в контексте вероисповедующей традиции.

Исторически попытки разъяснения и прояснения столь насущной тематики сводились к следующим вариантам:

1. Бог не является ни всеблагим, ни всемогущим. – Но в этом случае, по определению, его нельзя назвать Богом.

2. Бог всеблаг, но не всемогущ. – И в этом случае он – не Бог.

3. Бог всемогущ, но не всеблаг. – Все та же недостаточность для того, чтобы быть Богом.

4. Бог всеблаг и всемогущ. – Последнее определение единственное, которое соответствует смысловым критериям Божественного.

Но если Бог и всеблаг, и всемогущ, почему он допускает зло?

В рамках философской теодицеи (оправдания Божьих путей относительно человека) предлагается ряд концептуальных решений:

1. То, что воспринимается как зло, на самом деле, необходимо ради высшего блага.

2. Зло является необходимым побочным продуктом сотворения доброй по своей сути вселенной.

3. При правильном понимании зла не существует.

4. Вселенная несовершенна, но Бог направляет ее к совершенству.

5. Семантически весь вопрос о зле лишен смысла.

6. Смысл зла – это тайна, которую Бог всегда скрывает от нашего разумения.

7. Страдание испытывает и наставляет нас, способствуя нашему совершенствованию.

8. Страдание есть наказание за грехи.

Богословская же интерпретация выдвигает качественно иной постулат: Бог, создавая по образу своему и подобию своему человека, даровал последнему высшее из благ – свободу, то есть возможность осуществления выбора. Человек мог выбрать «древо жизни» и мог выбрать «древо познания добра и зла». Человек сам выбрал зло. Чтобы увидеть, как и почему это произошло, обратимся к его протоистории.

II. История болезни.

Что такое познание «добра и зла»? Скорее всего, это желание самому устанавливать и оценивать, что есть добро, а что есть зло, то есть быть самому вершителем и судией. Нам известно, что слово «познать» несет в себе интимный оттенок соединения, совокупления. Именно данным глаголом обозначаются близкие, интимные отношения между мужчиной и женщиной. То же самое было сказано и в отношении Адама, который «познал» жену свою. Стало быть, познание добра и зла означает сопричастность к ним, соединенность с ними.

Если Дерево Жизни – это Стасис – основа, покой, блаженство и Экстасис – восторг, пребывание в любви, богообщении и наслаждении безграничном, то есть без границ и ограничений, то Дерево Познания Добра и Зла в самом имени своем содержит уже некий диссоциативный, разделительный смысл, выражаемый союзом и (для наглядности сравним: Война и Мир, Преступление и Наказание), предполагающий раскол, расщепление. Хорошо известно греческое слово, обозначающее расщепление – Схизис. Расщепление души – Схизофрения. Отсюда и – шизофрения.

Быт. 3. 7. «И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги…».

Узнали они, что открыты и проницаемы перед Духом. И оттого смутились, что совершили поступок, который впоследствии захотели утаить. Утаивание – верный признак страха. Ибо, какой резон утаивать и лгать кому-то, если перед ним не испытывается страха?

И таким образом, в душе человека наметился первый схизис – первый раскол, первое расщепление. Когда «открылись глаза у них обоих», они при соприкосновении со злом почувствовали, что уязвимы.

Каковы же их дальнейшие действия – Адама и жены его?

Быт. 3. 8. «И услышали голос Господа Бога, проходящий по саду; и скрылся Адам и жена его от лица господа Бога между деревьями рая».

Данный отрывок показывает, что, не смотря на формальное пребывание в раю, Адам и его жена по своему внутреннему состоянию уже оказались в преисподней, куда они сами себя и погрузили.

Быт. 3. 9. «И воззвал Господь Бог к Адаму и сказал ему: где ты»?.

«Где ты»? – можно воспринимать как фигуру психоактивную, призванную вывести из трансового оцепенения того, кто в него провалился – пал, и призывающую к ответственности, покаянию. По древнееврейски <шуву> - «покайтесь» - означает еще «возвратитесь», «вернитесь».

Вероятно, Бог дает человеку шанс подняться, приняв ответственность за содеянное. Однако Адам не принял предложения исцелиться. Люди не захотели принять ответственности. Адам высказывает претензию к Богу и обвиняет жену. Жена сваливает вину на змея. Виноватыми оказываются «все, кроме меня».

Быт. 2. 17. «А от древа познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь».

Отягощенный злом, человек стал смертным. Вероятно, зло как раз и есть смерть. Выражение «смертью умрешь» указывает не на мгновенную гибель, а на переход в разряд смертных.

Итак, Адам пал. Вместе с ним пал и мир, так как все мироздание таинственным образом связано с Адамом. Не является ли очевидным, что воспринимаемый мир и тот, кто его воспринимает суть одно?

Нам остается выяснить, насколько современное состояние человека генетически сопряжено с его первозданной ситуацией.

III. Страсти по роддому.

Генетика грехопадения.

Быт. 3:16. «Жене сказал: умножая умножу скорбь твою в беременности твоей, в болезни будешь рождать детей».

Никто из людей еще не пришел в этот мир с улыбкой на устах. Более того, наше появление на свет сопровождается плачем, болью, муками, страданиями и всепоглощающим ужасом. Что вполне естественно, если вспомнить заявление, согласно которому рождение ребенка – это смерть плода.

Стало быть, каждый из нас несет в себе опыт смерти и уже при жизни.

К данной теме проявили интерес и представители психоанализа, полагая, что здесь можно отыскать один из ответов на те вопросы человечества о себе самом, которые принято называть «проклятыми».

Согласно психоаналитическим исследованиям, ситуацию, в которой оказывается очередное вновь прибывшее сюда существо, можно представить в следующем виде.

Свобода и помыслы.

«Где Дух Господень, там свобода». (2 Кор. 3:17).

Откуда приходят помыслы?

Как правильно выразиться: «я подумал» или – «ко мне пришла мысль»?

Последуем путем апелляции к очевидному.

Наиболее же явным и очевидным является то, что наших «собственных» мыслей у нас нет. Ребенок не рождается с готовыми смыслами. Они ему прививаются в результате воспитания – вместе с формированием картины реальности путем ее моделирования при помощи описания. Иными словами, значительная часть информации прививается нам извне. Она инъецируется в нашу плоть и кровь как психоактивная субстанция. Заряженные – зараженные этой информацией, мы становимся активными агентами ее воли.

Продолжая отвечать на поставленный вопрос, мы не можем избежать четырех актуальных понятий, неизбежно возникающих в связи с его постановкой – ген, мем, коллективное бессознательное, архетип.

Ген – биологический носитель информации. он обусловливает развитие особи, от ее зародышевого состояния до превращения в зрелый организм. Поэтому нам не приходится говорить о наличии даже «наших собственных» инстинктов и рефлексов. Не мы их формируем. Они уже давно сформированы как готовые матрицы поведения и посредством генетического кода сообщены нам. И пусть мой архаический прапращур питался плотью убиенного им мамонта, а я употребляю гигиенический стейк, купленный в ближайшем супермаркете, мой и его, прапращуров аппетиты ничем не отличаются друг от друга. И, не смотря на существенную разницу в возрасте, составляющую, по меньшей мере, несколько десятков тысяч лет, мы с ним сходны в проявлении одной генетически предзаданной программы.

Мы всего лишь на всего наследуем, потому что мы следуем – уже проторенными самой природой тропами. Мы только приобретаем, но ничего не изобретаем. Так что гены – это мириады мостиков, по которым прошлые поколения просачиваются в свое будущее.

Коллективное хранилище генетической информации человечества составляет его генофонд.

Перенося данное открытие на область психологии, К. Юнг (36) сформулировал идею коллективного бессознательного – как хранилища психического наследства и потенциальных возможностей человека. И, не смотря на всю свою индивидуальную неповторимость, каждый отдельно взятый человек, связан с коллективным бессознательным и информационно к нему подключен.

Исследуя таинственную область коллективного бессознательного на обильном материале снов, собственных и пациентов, и сопоставляя их с мифологией, Юнг пришел к обнаружению того, что впоследствии назвал архетипом.

Первообраз – Протоэйдос (первичная идея) – Образец – Матрица – Схема – Чертеж - в соответствии с чем осуществляется строительство и воплощение последующих форм и представляет собой Архетип.

Помимо изысканий Юнга, широкое распространение данное понятие получило также благодаря исследованиям Мирчи Элиаде (34) и Павла Флоренского (28). Вместе с тем, трактовки этих авторов в отношении рассматриваемого термина несколько различны, хотя в сути и смыкаются.

По Юнгу Архетип – это исконный образ, сходный с общеисторическими, культурными мотивами. Основные его свойства – сила, глубина, автономность.

У Элиаде Архетипы – не «содержимое коллективного бессознательного», а внеземные и вневременные прообразы – символы, некие внечеловеческие модели. Они – символическая основа мироздания, его крестец – sacrum, животворящее начало космоса.

Однако, не смотря на присутствующее различие в определениях, в них обнаруживается общая мысль: Архетип–это униврсальный прототип. Он внеличностен, доличностен, дологичен, довербален, добиографичен, не формируется жизненным опытом, хотя и управляет последним. Также не зависит от конкретного времени, этноса, морали, культуральных установок. Поэтому он вне-историчен, над-историчен.

Архетип воплощается в символах. Он представляет собой персонифицированный прототип. Стало быть, он символичен и образен.

Что касается проявлений архетипов, то за каждой житейской ситуацией, словно бы за кадром, присутствует тот или иной архетип.

Мем. Этот термин ввел в 1976 г. биолог Ричард Докинс в книге «Самолюбивый ген». Мем можно уподобить гену в том смысле, что он также является передаточным звеном, осуществляющим перемещение информации. Разница состоит лишь в том, что мем работает не как биологическая программа, а как программа психосоциальная (6).

Потому меметика в сфере психологии является своеобразным аналогом генетики, действующей рамках биологии.

Таким образом, мему можно дать и сходное определение.

Вот как его определил сам Докинз: «Мем есть основная единица культурной трансмиссии (передачи), то есть имитации».

В формулировке психолога Генри Плоткина мем представляется аналогичной гену единицей культурного наследия, внутреннего представления гена.

Само греческое слово mimesis означает «подражание».

И как бы там ни было, это явление тотально распространяется на весь живой мир, начиная от человека и кончая насекомыми. Действительно, младенец, имитируя поведение взрослых особей, тем самым получает возможность элементарным образом поддерживать свою жизнедеятельность, укреплять ее и развиваться дальше. Он таким способом приобретает знания. Вообще же любое поведение основано на подражании.

Вот, что пишет по этому поводу В. М. Бехтерев (3):

"Подражание вообще глубоко коренится в органической природе и может быть обнаружено даже у низших организмов".

"Впечатление движения стремится вызывать сходные движения у лица, которое получает это впечатление (так называемая двигательная индукция)".

"Вообще всякое движение, всякий жест или символ возбуждает в другом соответствующее ему впечатление, которое благодаря установившимся сочетаниям стремится вызвать то же движение, жест или символ".

"В конце концов, - говорит Бехтерев, ссылаясь на Г. Тарда, - подражание представляется одним из проявлений общего мирового закона Repetition universelle, выражающегося: 1) колебанием физической среды, 2) размножением организмов и 3) подражанием в социальной среде".

"По Тарду большая часть подражаний бессознательны и непроизвольны по происхождению".

"Подражание делает ребенка способным к восприятию того, что было достигнуто прежними поколениями путем упражнений".

В данном случае нам представлены свидетельства, подтверждающие положительное значение подражания как способа адаптации к среде, формирование и развитие навыков и умений.

Но с другой стороны, которая содержит в себе известную двойственность, подражание также лежит и в основе всякого внушения.

По Бехтереву, ссылку на которого я полагаю в данном случае более чем уместной, «к подражанию примыкает внушаемость, под которой мы понимаем оживление действия или следов протекших впечатлений не путем модели, как в подражании, а путем словесного символа, соответствующего данному действию или протекшим впечатлением. В этом случае словесный символ как бы заменяет образец для подражания, вследствие чего внушение прививает путем слова другому лицу определенные действия или даже впечатления и их следы».

Таким образом, исходя из наблюдений и здравых размышлений, мы понимаем, что отождествление помимо своего заданного значения, которое необходимо для жизни, способно также и причинить ущерб. Последнее происходит в случае уподобления