Заикание в старшем возрасте.

Помимо заикания в раннем детском возрасте, затруднения с речью имеют также многие более взрослые дети. Этим детям оказать помощь следует как можно раньше, так как с годами заикание может прогрессировать. Вследствие этого, возможно, существенно ухудшится умственное и физическое созревание ребенка.

Описание случая.

Сильвии 9 лет. Как говорит ее мать, у ребенка затруднения в разговорной речи, которые делают ее очень несчастной. Вечерами она часто долго плачет в своей постели, и иногда проходят часы, пока она не заснет. История ее раннего развития указывает на то, что Сильвия, которая до определенного времени разговаривала совсем нормально, пережила тяжелый момент, оказавшийся для нее шоковым. У девочки развилось ощущение страха, когда ее мать и отец шумно выясняли отношения, крича при этом столь громко, что она была вынуждена затыкать себе уши. Это время кризиса в семейной жизни родителей запечатлелось в сознании Сильвии, потому что после этого переживания она стала говорить мало, слова как бы застревали и она повторялась. Девочка начала заикаться. Сначала это состояние мало замечалось и даже долго не распознавалась роль показанной выше причинной взаимосвязи его развития. Поэтому заикание еще больше усилилось.

В классе ее осмеивали. Она все более ощущала страх, когда ей надо было вступать в разговор. Ее школьная учительница, которая все прекрасно представляла и знала непростую жизнь ее матери (последняя была в разводе с отцом девочки), насколько могла помогала Сильвии. В этом она добилась понимания и со стороны класса, когда девочка отвечала устно на уроках. В письменных работах дела у нее обстоят хорошо.

Сильвия, которая мало говорит с окружающими, выглядит грустной, все более замыкается в себе. Однако на уроке гимнастики она обращает внимание окружающих своими грациозными движениями. Учительница, видя способности ребенка, советует ей заняться балетом. Девочка там исключительно проявляет себя и скоро становится лучшей среди учениц. Она обладает способностью, забыв себя, так танцевать (не забывая, однако, ранее указанной ей точности танцевальных па[7]), что все, кто за нее переживает, искренне восхищаются ею. «Она танцует, словно сказочный эльф», — говорит ее мать, и глаза Сильвии при этом вспыхивают. И вопреки требованиям здесь быть внимательной, что связано с напряжением, Сильвия кажется раскованной и расслабленной.

Понятно, что при назначении ей лечения я исхожу из стремлений девочки к ее любимому занятию, чтобы помочь ребенку окончательно найти саму себя. Когда удается перенести сюда внутреннюю расслабленность и снятие напряжения, достигаемое танцем, сделать видимым в спокойствии то силовое поле, из которого человек может черпать силу и развивать собственную энергию, тогда находится путь выхода из скованности, освобождения от чувства страха.

Вначале наша беседа с Сильвией носит односторонний характер, чтобы не смущать девочку. Мне требовалось только вызвать у нее доверие ко мне.

Она должна знать, что я только тогда ей смогу помочь, когда она и сама в этом будет принимать участие. Я объясняю ей некоторые взаимосвязи. Сильвия все это сказанное воспринимает хорошо и понимает, о чем идет речь. Теперь уже мы можем действовать совместно с ней.

После нашей первой беседы она непринужденно и естественно танцует перед нами. Существенным для Сильвии является самоутверждение, поднятие ее самосознания. Для нее встреча и вместе с ней выполненный концентрированный сгусток движений в танце — все это сосредоточение энергии и силы. Здесь она вырастает в собственных глазах.

Для меня это тем более поразительно, так как норму движения в балете нельзя расценивать как фактор, снижающий напряжение. Для Сильвии же это является тем не менее внутренне разрешающим и снимающим напряжение обстоятельством, которое можно и нужно использовать для придания ей смелости в ее речевой деятельности.

От каждодневного напряжения будней Сильвия перемещается (через напряжение в танце) в глубокую расслабленность и спокойствие.

Описание случая.

Яну 8 лет. Его привела ко мне мать из-за речевых нарушений. Вот что она рассказывает: «Его развитие в раннем детском возрасте было нормальным. С одного года он начал говорить «мама», а с 3 лет уже говорит быстро, ясно и отчетливо. С 4 лет его повели в детский сад. И он начал то там, то сям запинаться. Детский врач полагала, что это пройдет самостоятельно, но с 5 лет он стал уже заикаться. Когда Ян после однонедельного пребывания (ему было при этом пять с половиной лет) с детьми из детского сада в деревне, где они жили в доме одного крестьянина, вернулся назад, его речь была полностью нарушена, и он едва мог выговорить одно слово. Переговорив с руководительницей, выяснили только то, что он с радостью и воодушевлением участвовал там во всех играх. После этого потребовалось, чтобы прошли многие недели, пока он снова мог сколько-нибудь разговаривать.

В 6 лет Яна определили в школу. Я рассказала его учительнице с самого начала о нарушениях у него речи. В школе он считался хорошим учеником, с готовностью участвовал в учебном процессе, обладал быстрой сообразительностью. Чтение и пересказ стихотворений у него проходили без заикания. Однако только лишь он пытался приступить к свободному пересказу, речь у него становилась быстрой и неотчетливой, как будто он говорил всегда плохо, начинал заикаться или не мог выговорить ни слова.

С 7 лет он обучается под руководством квалифицированных специалистов в условиях лечебного учреждения нормальной речи. Однако ничто здесь не может помочь моему ребенку, так как в основе нарушения речи у него не лежат речевые ошибки в собственном смысле слова.

Мой домашний врач сказала, что, вероятно, эти речевые нарушения обусловлены душевными обстоятельствами и рекомендовала обратить внимание на домашние условия так, чтобы ребенок чувствовал, что его балуют и даже предпочитают его брату, который старше его на 3,5 года. Все это было сделано, но улучшения не наступило». И вот здесь у матери Яна появляется надежда. Будучи сама ознакомленной с аутогенной тренировкой, она рассчитывает на помощь этой формы упражнений на концентрацию внимания.

У Яна в первую очередь страх перед самим процессом речи. Он уже не доверяет себе. Часто, прежде чем он успевает выговорить слово, наступает пауза от наступления страха, затем следуют повторные попытки начать речь, т. е. появляется заикание. Я предлагаю Яну рисовать и потом заняться музыкой. Он поет с детьми в одной группе детские песни, стишки, самопроизвольно возникающие рифмы. При этом он совершенно естественно регулирует свое дыхание.

Неожиданно он замечает, что может разговаривать: ведь человек, способный петь, способен также и разговаривать. Переход к упражнениям на сосредоточенность, выработку спокойствия и заключающие упражнения проходит без каких-либо усилий. Через четыре месяца он начинает говорить без заикания. С этого момента он здоров и жизнерадостен.

Описание случая.

Одна мать сообщает мне: «Гидо, которому 11 лет, родился от близнецовой беременности, вторым ребенком по счету. Он всегда был спокойным в противоположность своему брату-близнецу, который всегда отличается повышенной активностью и шумливостью.

С 3 лет он посещает детский сад. Он мог уже все говорить правильно. С 4 лет у него неожиданно появились затруднения с речью, которые, однако, вскоре исчезли. В 6 лет Гидо отдали в школу. Здесь все новое приводило его в нервозное состояние. Вновь появились затруднения с речью: он заикается при произнесении первых трех-четырех слов в предложении, затем все выправляется. Его учительница говорит, что в школе ни у кого речевых затруднений нет, т. е. о подражании нет оснований думать. С 8 до 11 лет мальчик вообще не заикался.

После смены учителя, когда он был уже в 4-м классе, нарушение речи еще более усилилось. Гидо стал заикаться дома и особенно в школе. Тогда он в течение четырех месяцев (по одному разу в неделю) посещал речевую школу, однако успеха не было. Его учитель сказал, что заикание, вероятно, относится к компетенции нервно-психической сферы; у ребенка не было бы ошибок в построении речи.

Причиной заикания у Гидо были имеющиеся у него затруднения – торможение и комплексы. Происхождение же этого, по всей вероятности, – его брат-близнец. Но мне также рассказали, что это могло бы самостоятельно выправиться, а потом таким же образом и ухудшиться. Я должна была с этим примириться.

Во время больших каникул заикание снова полностью исчезло. Гидо был принят в реальное училище[8]. И здесь, вероятно, в связи с изменившимся окружением ребенка и новыми требованиями в учебе заикание началось снова. И до сего времени оно не улучшилось.

С нового учебного года по совету учителя я перевела второго близнеца, брата Гидо, в соседний класс.

Я очень надеюсь, что моему мальчику можно будет помочь аутогенной тренировкой.

Здесь, по всей очевидности, конечной причиной нарушения речи является брат ребенка–из близнецовой пары. Гидо чувствует, что уступает ему; у него появляется ощущение страха также и в том случае, когда как будто прямого выражения это не находит. Он нуждается в самоутверждении и в стабильности собственной жизни.