Простой советский шизофреник

Как Голиаф огромный чайник,

Мне обещал мешочек денег

за избавление от нянек:

- Иначе будем в дураках!..

Избитого, в одних носках» его доставили по «скорой». Он дома всюду вешал шторы, в непроницаемых очках, покрытый кожею гусиной, сгибаясь, крался в туалет...

Был убежден, что Бога нет, но есть Психическая Сила, вполне научная. Она ему кастрацией грозила, внедрялась в мозг, лишала сна, бранила голосом отцовским...

Он никому не доверял и с наваждением бесовским боролся сам: расковырял квартирный свой электросчетчик (следящий аппарат-наводчик...)

ГЛА&А /. Гипнотизер шходит ъ полночь

и, наконец, противогаз надел, но он его не спас — агенты воду отравили какой-то жуткой жидопастой... Он жил в своем бредовом мире, считал себя Фиделем Кастро, племянником Мао Цзэдуна, профессором Джордано Бруно, блюстителем гражданских прав, и был во всем отчасти прав...

— Насчет моих галлюцинаций в Совет Объединенных Наций прошу вас, срочно позвоните, не верьте вражеским угрозам, а за настырность извините

и не воздействуйте гипнозом, не поддаюсь!!!

— Да что вы... что вы...

— Ага! Попался, хрен моржовый! Гипнотизер, ха-ха! Видали таких в гробу! Своим навозом все зодиаки закидали!

А я не дамся! Я гипнозом владею сам! Я под экраном!.. Ща как проткну тебя тараном! Щща ка-а-ак гипнотизну! Бараном, блин, станешь! Ты и есть баран, шпион звезды Альдебаран! Ну, что уставился?..

Два метра

В нем было росту, центнер веса,

пшюзлр?

стеклянный взгляд, как у осетра, мускулатура Геркулеса, а голос тонок... Сей ребенок себя любить не догадался, боялся, как гадюк, девчонок...

В палате страшно возбуждался —

В часы, когда гулял синдром,

Его вязали впятером,

а он, как вепрь, освобождался...

Я был боксер, валил иных,

но никогда не бил больных;

А он схватил меня за шкирку,

Поднес кулак под носопырку

и — блямс!..

С тех пор мой нос — тупой.

Сему способствовал запой

дисциплинарного состава.

Начальство не имело права

м>еня к больному подпускать

Без ПЕСТУНА — да где ж сыскать?

Уполз в ближайшую канаву

портвейном горло полоскать...

Дееспособных санитаров там, в буйном, было два всего: «Пестун» Василий Сухопарое и Николай Несдоброво, два уголовничка-садиста. Работали со вкусом, чисто, но если брали на хомут, еще не получив зарплаты, то мог случиться и капут. Из наблюдательной палаты

Г/1 htA /. Гипнотизер тходит ъ полночь

и Николая черт унес:

его в тот день пробрал понос...

Так путь к народному здоровью

Я окропил своею кровью

И оттого столь тупонос.

Что этот бедный параноик

Во мне просек?..

Не до гипноза

М/Не было, я дрожал, как бобик.

А в нем барахталась заноза

Души - она в его мозгу

Вращалась в замкнутом кругу

Ворсистых

Мысленных

цепочек...

Российская шизофрения

имеет характерный почерк:

Как будто небо накренили,

И сам Господь строчит донос

Себе на собственное имя

И черту задает вопрос -

С какой балды Ильич Владимир,

Садист, в порядке извращения,

У жертвы попросил прощения?..

Он древен как язык угроз,

Он жил и в Иерусалиме,

И во втором, и в третьем Риме,

Он врос в московский наш мороз —

Тот злой наследственный гипноз,

Владевший предками моими

И мною в детстве - миф-ублюдок,

Смешавший истину и вздор

ГИМОЗАРГ

в кровавом трансе - красный вор, скрестивший веру и желудок попам и ксендзам на позор...

А в жизни личной предрассудок — сильнейший наш гипнотизер, но это понял я позднее, хлебнувши славы полным ртом...

Тот пациент мне стал роднее

Родного брата, он потом

Меня признал, дал имя «Спасик» -

А я его благодарил

За то, что он мне подарил

восторг врачебной ипостаси...

Еще произошло (верней, проявилось) родовое посвящение в дело, возможно, главное, — от моей мамы.

После 50 лет у нее начались выпадения памяти. Сначала медленно, потом все быстрее память принялась таять, стираться вместе с ориентировкой, затем интеллектом, затем личностью... Болезнь Альцгеимера. Все стадии неотвратимого исчезновения маминой психики мы с папой пережили у себя дома.

(Вероятнее, это был не Альцгеймер. Когда мама была ребенком, ей облучили голову рентгеном — так тогда лечили стригущий лишай. Волосы в 15 лет поседели.)

За время маминой болезни я стал знаменитым психотерапевтом, популярным писателем. И ничем, ничем, кроме ласки и музыки (мама ее глубоко чувствовала, любила мою игру и пела даже после утраты речи), не мог ей помогать уходить полегче...

Она отдала всю свою память мне.

ТА АР А /: Гипнотизер выходит & полночь

7?\№ с жизнью

гипноз лечебный классический эскиз к портрету доктора Черняхобского

Но кто ж он? На какой арене