Стыд в семьях активных алкоголиков.
Стыд взаймы (borrowed shame).
Стыд заразен. Дети или взрослые, которых заметным образом затрагивают отношения с алкоголиком, часто перенимают его стыд. Иногда кажется, что они стыдятся больше, чем сам алкоголик. Выздоравливающим клиентам нужно исследовать это наследие, которое может продолжать наносить вред индивидам годы спустя после того, как они покинули дом алкоголика.
В интересах терапии я назвал этот феномен «стыдом взаймы», чтобы не фокусироваться на нем как на болезни или расстройстве. Слово «взаймы» имеет несколько важных применений:
(1) стыд на самом деле принадлежит кому-то другому;
(2) созависимый индивид просто использовал этот стыд на временной основе;
(3) поскольку стыд принадлежит кому-то другому, правильным решением для созависимого будет вернуть его настоящему владельцу;
(4) было бы проявлением эгоизма продолжать держаться за этот стыд, раз он не является законной собственностью клиента.
Безусловно, не весь стыд созависимого - заимствованный. Он может нуждаться в работе с собственными сущностными проблемами отчаяния, отсутствия собственной ценности и унижения. Но полезно помочь клиенту отделить эти критические проблемы от негативных чувств на свой счет, порожденных поведением алкоголика.
«Разъединение с любовью» – фраза, связанная с лечением созависимости. Она относится к тому, как затронутые члены семьи учатся вести жизнь, не крутящуюся физически и эмоционально вокруг алкоголика. Стыд взаймы должен быть возвращен владельцу, чтобы человек мог увидеть свою жизнь в новой перспективе. Возврат стыда – это способ начать построение более прочных и определенных границ.
Заимствованный стыд является проблемой людей, в настоящее время живущих с активными алкоголиками. Они регулярно испытывают смущение или подвергаются насмешкам из-за безответственности последнего. Они никогда не могут знать, в какой момент образ респектабельности будет сорван с них небрежным замечанием соседей или слишком вежливыми вопросами друзей. В результате члены семьи с большой вероятностью становятся настороженными и изолированными от общества. Это только подтверждает для них и их соседей, что у них, должно быть, есть, чего стыдиться, и так раскручивается спираль возрастающего стыда, дальнейшей изоляции и дальнейшего еще большего стыда.
Заимствованный стыд является характеристикой многих взрослых детей алкоголиков. Годы спустя после ухода из дома алкоголика эти люди все еще несут на себе его стыд. К этому времени становится трудно отделить его от сердцевины личности. Взрослый ребенок должен сначала понять, что стыд взаймы существует. Затем, с некоторой помощью и руководством, он может постепенно понимать и вспоминать, как много раз он чувствовал стыд только потому, что ему привелось жить с алкоголиком. И даже тогда клиент не будет способен просто отделить от себя заимствованный стыд. Он должен сначала принять его. Взрослый ребенок в конце концов станет более способным восстановить свое чувство собственного достоинства, когда поймет, что «плохость», которую он считал неотъемлемой частью себя, на самом деле является реакцией на семейный дистресс.
Клиенты могут возвращать заимствованный стыд в процессе индивидуальной и групповой терапии. В норме клиент символически говорит родителю-алкоголику, что не хочет больше чувствовать стыд вместо него. Может быть полезным обсудить главные причины, по которым стыд был взят взаймы, как, например, чтобы защитить алкоголика. Клиенты могут проговаривать эти вопросы с консультантом, или они могут разыграть данную ситуацию с другими членами группы. Цель, конечно, заключается не в том, чтобы перевалить стыд на алкоголика, а в том, чтобы избавить его взрослого ребенка от бесполезной и болезненной ноши.
Критические суждения о себе
Woititz (1983) отметил, что взрослые дети алкоголиков судят себя без всякого милосердия.
Индивид, которого немилосердно судили, вероятно, интернализует критицизм. Он не будет нуждаться в критическом голосе извне. Скорее, он научится быть самокритичным. Он будет регулярно говорить себе, что ничего не стоит. Не важно, насколько он успешен, он будет считать себя обманщиком, не достойным называться человеком. Ребенок, которого стыдили таким образом, вырастая, овладевает искусством стыдить себя самого. Он не может принять того, что делает, потому что не принимает того, кто он есть. Он никогда не может убедить себя в том, что достаточно хорош или достоин любви.
Одним из симптомов такой самокритичной натуры является нетерпимость к похвале. Взрослый ребенок алкоголика выстраивает толстую стену, чтобы предохраниться от выражения благодарности другими. Первый способ, которым он отказывается от комплиментов – это пожимание плечами. Если возможный хвалитель упорствует, он отступает на другую линию обороны, «да, но». («Да, но на самом деле это заслуга моего друга», «Да, но я только угадал один из их вопросов», «Да, но если бы ты действительно знал меня, ты бы увидел, что я не всегда так хорош»). Если и это сопротивление неудачно, стыдящийся человек может выйти из комнаты, разозлиться на того, кто его хвалит, или обернуть ситуацию в раздачу комплиментов другой персоне. Он может казаться смущенным и напуганным. Взрослый ребенок обладает ригидным и негативным понятием о себе, которое может быть разбито получением позитивной обратной связи.
Супруги алкоголиков могут также быть критичными к себе. Они могут жить с высоко критичным человеком, алкоголиком, который с готовностью говорит им об их ошибках. К тому же, другие члены семьи часто обращают свой гнев и фрустрацию по поводу семейной ситуации на трезвого супруга, настаивая, что именно в нем реальная проблема. Атакуемая со всех сторон, супруга, даже выросшая в семье, не перегруженной стыдом, вероятно, понесет ущерб в области самооценки. Будучи окруженным людьми, показывающими на тебя пальцем и стыдящими, любому из нас было бы трудно не направить на себя и свой собственный палец.
Созависимые супруги часто проживают жизнь мучениц, пожертвовавших своим счастьем ради «сохранения» своих семей. Это мученичество не рассматривается созависимыми как их выбор. Они верят, что семья развалится без их постоянной бдительности, что они должны отказаться от большинства радостей жизни ради предотвращения возможной фатальной катастрофы. Так или иначе, супруги часто излучают чувство горечи; они думают, что их не ценят – и это часто является правдой. Случилось следующее: фокус семейного стыда был перенесен на трезвого супруга. Остальная семья атакует созависимого родителя, делая его ответственным за семейную боль. Они могут обвинять супругу в сучности (bitchiness) или в попытках контроля за их жизнью, и даже в том, что она – источник семейного стыда. Например, одна из моих клиенток пыталась регулировать пьянство своего мужа, сопровождая его в бар. Муж сопротивлялся, говоря, что она его все время смущает. Если он напьется и начнет приставать к другой женщине, она даже не будет взволнована. Когда она возразила, он стал громко жаловаться, что она истеричка, и приказал ей уйти, пока она еще больше не повредила его репутации.
Созависимые, обвиненные в семейном стыде таким образом, склонны становиться самокритичными. Они начинают верить, что по сути своей плохи, потому что именно так говорят самые важные в их жизни люди. Они, в конце концов, приобретают привычку критицизма – допущение, что, поскольку они ущербны и злы, все, что они делают, кончится плохо. Они могут заключить, что владеют собственным видом черной магии, приносящим стыд и неудачу в жизни всех, с кем они соприкасаются. Затем они начинают жестоко осуждать каждый аспект своей личности и поведения. Как и взрослый ребенок, обсуждаемый выше, они становятся нечувствительными к чужой похвале, потому что она противоречит тому, что они слышат дома. Такие индивиды критикуют себя, потому что уверены, что должны стыдиться.
Блокирование интимности
Schaefer и Olsen (1981) идентифицировали пять отдельных типов интимности: эмоциональная, сексуальная, социальная, рекреационная и интеллектуальная. Созависимые индивиды могут испытывать трудности в установлении связей в любой из этих областей, или во всех сразу. Некоторые причины проблем с интимностью связаны со стыдом.
Возможно, самый серьезный эффект стыда имеет место в сфере эмоциональной интимности, определяемой как переживание близости чувств. Эмоциональная интимность влечет за собой проникновение в личную сферу (Shneider, 1977), показывание другому человеку частей себя, которые, как мы боимся, могут дискредитировать и устыдить нас. Некоторые части этой потенциально катастрофической информации могут показаться другим тривиальными, как, например, факт, что мужчина носит парик. Другой постыдный материал может быть травматической природы – женщина могла быть изнасилована несколько лет назад и не говорила об этом никому. Еще такой материал может быть связан с семейным скандалом алкоголизма. Каково бы ни было содержание, акт эмоциональной интимности включает в себя риск отвержения вследствие раскрытия потенциально дискредитирующего материала. Опасность состоит в том, что раскрытие может вести только к большему стыду. Поделившийся почувствует стыд, если узнавший секрет в ответ посмеется над ним или проигнорирует его, или пожмет плечами в ответ на откровенность. Еще хуже, если он выразит гнев или презрение. Однако, если человек может выслушать полное стыда признание без того, чтобы устыдить признавшегося еще сильнее, и особенно если он может выразить то, что по-прежнему принимает его, стыд может начать уменьшаться. Акт эмоциональной интимности – азартная игра, в которой персона, которой я открываю свои наиболее важные несовершенства, может по-прежнему принять меня как человеческое существо.
Дети алкоголиков часто не могут развивать отношения эмоциональной интимности. Они вырастают со слишком большим количеством секретов. Они приучаются к тому, что от них ожидают утаивания правды об их семьях. Когда они идут на риск поделиться чем-либо, он могут быть пристыжены еще сильнее своими родителями или проигнорированы авторитетами вне семьи. Дети алкоголиков могут в детстве прийти к заключению, что не могут позволить себе глубоко чувствовать. Чтобы выжить, они подавляют большую часть чувств. Позже они находятся в поверхностных отношениях, сомневаясь в своих партнерах, даже когда последние ничего не сделали, чтобы заслужить недоверие. Они очень боятся, что люди, которых они любят, наткнутся на их подлинную, неприемлемую натуру, и немедленно отвергнут их.
Сексуальная интимность – другая проблемная зона для лиц, затронутых семейным алкоголизмом. Частично это результат сексуального абъюза, часто сопровождающего алкоголизм. Бывшая жена, жившая в страхе супружеского изнасилования на протяжении своего брака, может встретиться с суровым сексуальным торможением в будущих отношениях. К тому же, я уверен, что базовой проблемой многих созависимых является искажение паттернов прикосновения. Физический комфорт, возможно, менее частое явление в алкогольных семьях, чем в каких-либо других. Прикосновение как таковое может ассоциироваться с опасностью. К тому же, отвращение есть торговая марка стыда. Индивиды, испытывающие стыд, часто ощущают, что их тело отвратительно, уродливо и отталкивающе. Они могут рассматривать сексуальный акт как модель того, как заботливо защищаемый публичный имидж может быть потерян в момент физического овладения.
Шнейдер заметил, что функция стыда – усиливать сексуальность, акцентируясь на потребности в скромности и уединении во время соития (Schneider, 1977). Скромность и уединенность часто в дефиците в алкогольной семье. То, что дети слышат звуки родительских сексуальных боев или видят их кажущееся “бесстыдным” поведение, может повредить их сексуальному развитию. Сексуальность становится связана со стыдом вместо радости, и естественные физические потребности только подтверждают сущностную “плохость”.
Социальная и рекреационная интимность связана со способностью индивида разделять деятельность, связанную с дружеским общением и отдыхом, со значимыми другими. Проблемы стыда тут менее критичны. Однако, Woititz (1983) указала на трудности взрослых детей в том, чтобы расслабляться и веселиться. Она заметила, что они всегда серьезны. Перфекционисты, постоянно боящиеся выдать свой стыд, похоже, имеют проблемы с расслаблением. Также и созависимые, живущие с активным алкоголиком, могут быть расстроены или чувствовать слишком большую боль, чтобы играть. В результате, они могут изолироваться от прежних друзей и отходить от активности, раньше приносившей удовольствие.
И наконец, интеллектуальная интимность связана с взаимным обменом идеями, как в исследовательской работе или школьной деятельности. Интеллектуальная интимность случается, когда оба индивида верят, что, поделившись своей идеей, они не встретят насмешки или очернения ее своим партнером. К несчастью, созависимые уже тысячи раз слышали, что они глупые или сумасшедшие. Их опыт говорит им, что высказывание мысли часто приводит к унизительному нападению. В результате, многие созависимые начинают верить, что они “безмозглые” (Steiner, 1975). В таких условиях даже одаренные люди становятся смущенными и интеллектуально недостаточными, особенно в значимых отношениях. Поскольку стыд созависимого проникает в его мозг, он вообще трудно поддается вовлечению во взаимно возбуждающий диалог.
Созависимые испытывают проблемы с интимностью частично из-за своего стыда. Индивиды, уверенные, что они не хороши и недостойны любви, редко развивают способность рисковать собой эмоционально, сексуально или каким-либо другим образом, который может привести к отвержению.