Это прозвучало так киношно, что Стаса невольно передернуло от подобного обращения.

- Полковник Лазарев, - представился он, снова предъявив удостоверение, а затем быстро его спрятав. - Пройти можно, или на пороге разговаривать будем?

- Да, разумеется, - тоном, которым обычно просят выйти вон, произнесла женщина и посторонилась, позволяя Стасу войти. - Сменной обуви у вас, разумеется, нет. Ну что ж, проходите так, не разувайтесь.

- Галина, кто это? - пробасили из глубины квартиры. Женщина сделала большие глаза и укоризненно посмотрела на Стаса.

- Это офицер милиции, - громко сообщила она. - Славочка, ты отдыхай, я сейчас уведу его на кухню.

- Не шумите только, - страдальчески попросил невидимый Славочка, и женщина, ловко ухватив Стаса за локоть, потащила его дальше по коридору.

- Мой муж - писатель, - сообщила она, когда они оказались на кухне. - Ему требуется полный покой и сосредоточенность! Иначе вдохновение упорхнет.

- И много он издал книг, этот писатель? - скептически поинтересовался Стас, усаживаясь на невысокий диванчик. Галина посмотрела на него осуждающе.

- Истинные гении, - с нажимом произнесла она, - при жизни никогда не были признаны обществом.

- Значит, ни одной, - насмешливо фыркнул Стас, изрядно позабавленный порядками в этом доме. И здесь вырос тот самый Чернов? Очень интересно.

- Виталий Чернов приходится вам сыном? - спросил он, решив перейти к делу. Он достал из кармана фотографию, на которой заранее вымарал изображение Кости, и женщина сразу будто окаменела.

- Этот человек мне не сын, - холодно ответила она. Стас удивленно поднял бровь. - Больше не сын. Я растила хорошего, добропорядочного мальчика. И он умер - для меня. Та аморальная тварь, которая сейчас носит это имя, не имеет ко мне отношения.

- Что? - опешил Стас, ничего не разобравший из услышанного бреда. - Как - умер? Когда? От чего? Где свидетельство о смерти?

- Вы что, не понимаете? - взвилась Галина, порывисто стиснув ворот платья. - Он... Он преступил все законы морали и нравственности. Мой сын, мой мальчик, пал на самое дно порока, связавшись... Я не могу это произнести.

Она отвернулась, едва не глотая слезы. Стасу стало противно. Он ясно видел наигрыш, фальшь разыгрываемого спектакля, и от этого оставалось липкое чувство брезгливости. Резко поднявшись, он грубо потряс женщину за плечи.

- Толком говори, что случилось. И хватит истерик!

- Что вы себе позволяете! - вскрикнула она, но быстро стушевалась под яростным взглядом.

- Что произошло? - настойчиво повторил Стас, отпустив ее.

- Я застала его... - Галина, испуганно глядя ему в глаза, всхлипнула, - с парнем! Господи, я чуть не сошла с ума! Я требовала, чтобы он пошел к врачу, к священнику, психологу...

- К черту на рога, я понял. Дальше! - поторопил ее Стас, которому изрядно надоело выслушивать поток сетований.

- А он сказал мне, что это нормально! - всплеснула руками Галина. - Что он любит его! Славочка так переживал, у него даже случился творческий кризис! Мы пригрозили выгнать его из дома, если он не откажется от этой гадости, а он взял и ушел! К этому!

- Давно это было? - продолжал допытываться Стас. - Как звали его любовника?

Губы Галины болезненно искривились.

- Любовника... - повторила она. - Как это мерзко.

- Его имя, - прошипел Стас, теряя терпение. - Быстро!

- Я не помню! - заполошно выкрикнула та. - То ли Кирилл... То ли Костя... Да, Костя! Я уговаривала его вернуться, угрожала, что прокляну. Но в него словно бес вселился! А потом эти фотографии...

- Фотографии? - насторожился Стас, моментально сделав стойку. - Какие фотографии?

- В журнале, - брезгливо скривившись, ответила Галина. - Такая гадость...

- Что за фотографии? - Стас едва сдерживался, чтобы снова не встряхнуть ее. - В каком журнале?

Плечи женщины внезапно поникли, она разом постарела на десяток лет.

- Я покажу, - неожиданно спокойно произнесла она. - Сама не знаю, зачем я это сохранила...

Журнал оказался обычный, глянцевый – двухгодичной давности. С одной из страниц на него смотрел тот самый Виталий Чернов. Что он рекламировал, Стас не обратил внимания - было не до этого. На тех фотографиях, которые ему подкинули, лицо Чернова было видно в профиль, что сильно искажало восприятие. Здесь же...

- Он работал моделью? - забыв, как дышать, уточнил он у Галины, которая обхватила себя руками, будто ей было холодно. Та кивнула.

- Агентство у них еще так пошло назвалось, - тихо произнесла она. - "Нарцисс". Разве это мужское занятие? Это позор, пятно на всю семью. После этого я решила, что у меня нет сына.

Стас не слушал ее. Он, не отрываясь, смотрел на фотографию, и внутри становилось все холоднее и холоднее. Пальцы сжались, комкая жесткую бумагу. Он, наконец, узнал изображенного на них человека, а название модельного агентства только подстегнуло проснувшуюся память. Теперь все становилось на свои места.

- Где он сейчас? - перебил он продолжавшую что-то бубнить Галину. Та, осекшись, недоуменно воззрилась на него. - Где живет, я спрашиваю! Адрес!

- Он уехал чуть больше двух лет назад, - под его почти безумным взглядом женщина в испуге отступила назад. - В Канаду, кажется... Он звонил, что-то пытался сказать, но я бросила трубку.

- Уехал, значит... - Стас смотрел сквозь нее, бездумно сминая журнал. - Два с половиной года назад... Как и было велено... Молодец мальчик, сообразил, что не стоит дергаться. Только вот...