Аффекты как многогранный психологический опыт

Как говорилось ранее, мы рассматриваем аффекты как ментальные структуры, имеющие:

1) мотивационно-поведенческий компонент;

2) соматический компонент;

3) эмоциональный компонент;

4) экспрессивный компонент;

5) коммуникативный компонент;

6) ассоциативная идея или когнитивный компонент.

По мере развития ребенка мы постепенно наблю­даем все большую дифференциацию аффективных пат­тернов поведения и большую дискретность эмоциональ­ной экспрессии; посредством этого ребенок извлекает из матери нужную реакцию. Однако, его аффективная экс­прессия не может дать ему ориентиры для адаптации в мире независимо от матери. Когда ребенок обретает па­мять, способность выражать идеи и конструировать же­лания и фантазии (которые требуют способности формировать связь идей), он постепенно подходит к аффек­тивной поведенческой реакции и к составляющим ее идеям и фантазиям. Теперь его собственное поведение и поведение других людей обретает для него новое значе­ние. Связи паттернов аффективных поведенческих реак­ций с памятью и идеями (сознательными и бессозна­тельными) — это нечто большее, чем эмоциональное выражение аффекта в начале психологического опыта. Когда чувства связываются с идеей, они могут тут же вербализоваться. Теперь Эго легче распознать и отрегу­лировать их, защититься от них и проконтролировать их; таким образом, умственная деятельность уже не зависит от требований чувств.

– 203 –

Фрейд утверждал (1926), что различие между эмо­циональным выражением и аффектом (как многогран­ным психологическим опытом) позволяет отделить страх разлуки от страха перед чужими. Это различие было за­мечено Спитцем, но предположено Бенджемином (1961а, 1963). Страх перед чужими предсказуем, он является ос­новой для появления страха и причинно-следственных связей. Но мы можем сказать, что страх перед чужими не подразумевает соединение эмоции с идеей или фан­тазией. Стресс при разлуке отличается от страха перед чужими и меньше согласуется с курсом развития. Реак­ции на разлуку появляются рано — в четыре месяца. (Burlingham & Freud, 1942; Gensbauer, 1982), но стресс в предвестии разлуки наступает только на втором году жизни (Tennese & Lumle, 1964).

Чтобы к страху присоединилось предчувствие по­тери объекта, необходимо, чтобы ребенок приобрел оп­ределенную способность к умопредставлению объекта и себя и способность фантазировать о последствиях пре­бывания без объекта. Как только начинает пониматься смысл отделения от объекта, моментально появляется чувство беспомощности. Ребенок чувствует потребность в присутствии объекта, создающего безопасность, он предчувствует беспомощность при угрозе потери объекта. Много позже страх потери объекта может начать ассо­циироваться с невротическим конфликтом. В этом слу­чае мы можем увидеть, что многие фантазии об объекте и предчувствие разлуки с объектом сливаются друг с другом.

СИГНАЛЬНАЯ ФУНКЦИЯ

Когда прогресс развития становится достаточным для связывания чувств с идеями и аффекты начинают выполнять сигнальную функцию, ребенок начинает луч­ше контролировать и регулировать свои аффекты и уже не подпадает всецело под их власть. Исследователи уде-

– 204 –

ляли мало внимания эволюции развития этой функции в сравнении с патологическими состояниями, при кото­рых она отсутствует (см. клинические примеры, обсуж­даемые Hartmann, 1953; Ritva, 1981; Kernberg, 1984).

Мы считаем, что использование сигнальной функ­ции начинается с успешной интернализации и иденти­фикации с материнскими организующей и регулирую­щей функциями. Следовательно это может появиться только бок о бок и в соотношении с постоянством объекта либидо (R. Tyson).

Использование аффектов как сигналов подразуме­вает, что Эго способно опознать опасность при получе­нии аффекта и вызвать соответствующее поведение, что­бы защититься и пойти на компромисс. Следующий воп­рос: что облегчает или обеспечивает способность так вос­принимать, опознавать и применять защиты и компро­миссы. Вот что думал Фрейд по этому вопросу: «Есть общие опасности для человечества, они есть у каждого. Но мы нуждаемся и не можем уловить те факторы, от которых зависит способность некоторых людей субъек­тивировать аффект тревоги и, независимо от индивиду­альных способностей, нормально работать умом, в то время как другие люди решают, что обречены потерпеть неудачу (1926, стр. 150).

Топлин предположил, что способность использовать малые количества тревоги и других аффектов как внут­ренний сигнал конфликта или опасности начинается с материнской реакции на аффективное поведение ребен­ка (1971; также Ritvo, 1981). Структурализация и эффек­тивное оперирование сигнальной функцией, однако, га­рантируется только своевременной и содержательной ре­акцией матери на экспрессию чувств младенца и связы­вающим поведение с действием, уменьшающим стресс и обеспечивающим комфорт и безопасность, и, таким об­разом, поддерживающим чувствительность и саморегуля­цию функций Эго. Первый успех таких попыток матери становится очевидным, когда восьмимесячный младенец начинает утилизировать материнские аффективные сиг-

– 205 –

налы как индикатор опасности или безопасности в со­циально значимых отношениях.

Конфликт анально-воссоединительной фазы воз­буждает аффективное состояние и повышает потребность в матери, уравновешивающей фрустрации и удовлетворе­ния ребенка. Все больше и больше ребенок начинает чувствовать страхи объектных отношений, упоминаемых Фрейдом: страх потери объекта, страх потери любви объекта, страх быть наказанным объектом. Эти фанта­зии наделены общим предчувствием опасности, связан­ным с представлением о матери. Для ребенка безопас­ность зависит от внешнего ощутимого присутствия мате­ри. Итак, он считает, что она способна предотвращать состояние всеохватывающую беспомощность является источником стабильности.

Если мать не охвачена требованием ребенка или стрессом, она может ответить на его смещение чувств таким образом, чтобы установить баланс между терпи­мостью по отношению к удовлетворению влечений и подходящим компромиссом. Таким образом, регулирова­ние баланса редуцирует стресс, обеспечивает формирова­ние терпимости по отношению к фрустрации и самоко­пирующий механизм, уверяет ребенка в стабильности материнской любви, благоприятствует интернализации, и вносит свой вклад в развитие способности контролиро­вать аффект. Без периодических вмешательств, материн­ской эмпатии, регулирующих реакций, в которых есть потребность, как в высшем Эго, тревога может разру­шить функционирование Эго и создаст состояние беспо­мощности и ощущение потери либидной связи с объек­том (например — вспышки капризов ребенка) (York & Weisberd, 1976). Таким образом, мы полагаем, что всеох­ватывающая беспомощность — это проявление травмати­ческой тревоги, как первоначально писал Фрейд.

Катан (1961) обращал внимание на важный аф­фект — регулирующую функцию языка. Если слова мо­гут быть наложены на аффективный опыт, что-то, что обозначает родительские чувства, ребенок начинает рас-

– 206 –

познавать, внимать, увеличивать понимание своих чувств. Сообщение, что данный поступок более приемлем в дру­гое время, дает возможность отложить его. Желаемое общение может быть установлено, и эго-мастерство и самоконтроль будут сосуществовать благодаря чувству гордости. Если ребенок не сумеет научиться адекватной вербализации аффектов, может развиться несоответствие между силой и сложностью аффективных состояний и способностями их выражения. Если нет нужных слов, ребенок может положиться на действия или на другие формы выражения; в таких условиях существует минимум возможностей отложить импульсивное действие, что подрывает эго-мастерство, усиливает конфликт с окру­жением и развивает, а не предупреждает состояние, в котором ребенок склонен повторно впадать в беспомощ­ность и подпадать под власть аффектов.

Если мать успешно выполняет роль высшего Эго, ребенок будет способен идентифицироваться с ее отно­шением к либидным и агрессивным влечениям и с под­ходящей регулирующей реакцией на аффективное состо­яние. Другими словами, чтобы превозмочь свою беспо­мощность в отсутствие матери, ребенок нуждается в по­стоянном внутреннем присутствии матери и ее интерна­лизированных способностей регулировать и сохранять безопасность. Успешная интернализация убеждает, что ребенок имеет необходимые ресурсы для независимого регулирования аффектов. Образ объекта, его любовь, функция поддержания комфорта становятся внутренни­ми ресурсами, которые, как предполагала Малер, прихо­дят с постоянством объекта либидо (Mahler et al., 1975), тогда функция соответствия аффективному сигналу с использованием регулирующей и организующей активно­сти становится эго-функцией ребенка. Следовательно, ребенок способен распознавать свое собственное аффек­тивное состояние и утилизировать его как сигнал, в со­ответствии с его внутренней организацией, регуляцией и защитной активностью. Способность эффективно утили­зировать сигнальную функцию зависит от успешности

– 207 –

интернализации и обычно появляется с приобретение некоторой степени постоянства объекта либидо.

Возвращаясь к вопросу Фрейда (1926), мы предпо­лагаем, что не обречен потерпеть неудачу в управлении тревогой тот, кто детерминирован важной саморегулиру­ющей способностью, полученной с интернализацией и тот, кто приобрел постоянство объекта либидо. Сигналь­ная функция аффекта усиливает способность Эго выдер­живать давление конфликтов развития, особенно в Эди­повом комплексе. Способность реагировать в соответ­ствии с растущим требованием конфликта и, таким об­разом, сдерживать болезненность аффектов в пределах границ послушания зависит от того, будут ли аффекты функционировать согласованно, как сигналы, организу­ющие функционирование Эго.

БУДУЩИЕ СТУПЕНИ РАЗВИТИЯ

Способность утилизировать сигнальную функцию может детерминировать путь, в котором Эдипов комп­лекс, превратности его итогов и задачи латентной и под­ростковой стадии управляемы. Относительная неподвиж­ность влечений и расширение когнитивных способнос­тей в латентный период облегчают функционирование аффектов, как сигналов. Расширение когнитивных спо­собностей так же способствует большему самосознанию, в том числе осознанию аффективного опыта, которое в будущем усилит сигнальную функцию.

В отрочестве аффекты подвижны и вариации фа­зоспецифических защит должны соответствовать широ­кому диапазону колебаний настроения. Хотя настроение колеблется без ограничений и до отрочества, но это осо­бенно характерно для данной фазы. Связь между аффек­тами и настроением неоднозначна. Разное настроение обусловленно влиянием комплекса аффективных состоя­ний, про которое Вайншел (1970) сказал, что ему трудно дать определение, но он предположил, что оно относит-

– 208 –

ся к воспоминаниям о ранних событиях. Когда опреде­ленный провоцирующий опыт возбуждает ранние воспо­минания, они будят определенные предчувствия и моби­лизуют раннее состояние Эго в формировании настрое­ния. Арлоу (1977) добавляет, что провоцирующий опыт может развиваться, когда он уже достаточно близок к бессознательным фантазиям, связанным с соответствую­щей ранней памятью.

Настроение колеблется особенно в соответствии с подростковой реорганизацией Эго и Суперэго. Мы до­пускаем, что колебания настроения могут, как и аффек­ты в целом, служить сигнальной функцией, хотя, если они порочны, то служат дезорганизации функций Эго. Будут ли они всеохватывающими или будут служить сиг­нальной функции, зависит от силы Эго, о чем мы де­тально поговорим в этой книге в связи с развитием Эго в отрочестве.

РЕЗЮМЕ

Интерес к аффектам не ограничивается только пси­хоанализом, и в последней главе мы кратко ссылаемся на различные дисциплины, вовлеченные в эти исследо­вания. Здесь мы концентрируемся на внутрипсихическом значении аффектов и на развитии сигнальной функции. Мы отметили, что, если способность к эмоциональной экспрессии проявляются от рождения в виде поведен­ческих паттернов, то психологическое значение прихо­дит в связи с этой экспрессией и развивается постепен­но. До этого они играют решающую роль привлекатель­ного сторожа таким образом, чтобы аффективная взаим­ность между матерью и ребенком может быть установле­на в интеграционном диалоге. После периода ранней инфантильности, когда интенсивный аффективный опыт может дезорганизовать функционирование Эго, интерна­лизация и идентификация с материнским организующей и регулирующей реакцией на эмоциональный сдвиг мла-

– 209 –

денца дает возможность ребенку использовать свои соб­ственные аффекты, как сигналы надвигающейся угрозы. Аффекты затем функционируют как сигналы, что облег­чает организующую и регулирующую функции Эго. Хотя наше может создаться впечатление, что ингредиенты ста­новления сигнальной функции — это хорошо известные факты, это совсем не так. Многие вопросы остаются без ответов и много исследований должно быть проведено в будущем. Но из этих двух глав, мы надеемся, станет очевидно, что современная концепция аффектов — запу­танная и неоднозначная, как и роль аффектов в разви­тии психики.

– 210 –

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

КОГНИТИВНОЕ РАЗВИТИЕ

Глава 10