Дальнейшее развитие теории Фрейда.

Современные психоаналитические аспекты сексуальности.

В десятилетия, последовавшие за смертью Фрейда, психоаналитиче­ская теория сексуальности обогатилась многочисленными новыми вкла­дами, была усовершенствована и дифференцирована. Это. в частности, подтверждает и книга Мартина С. Бергмана «Анатомия любви» (1987), в которой наглядно описана неспособность любить, а также разнообраз­ные формы мазохистской, садистической, нарциссической, платоничес­кой и сублимированной любви. В последние десятилетия появилось много литературы на тему женской сексуальности, что было вызвано женским движением 70-х годов. Женщины привнесли некоторые изме­нения в классическую точку зрения Фрейда, и мужская сексуальность, единственно «правившая бал» в «эпоху патриархата» — как мера и ориентация,— лишилась своей монополии. В социологических, педаго­гических, психологических и политических кругах большие изменения произвела открытая дискуссия на тему феномена гомосексуальности, ос­вободившая впоследствии многих от прежних предрассудков и выдви­нувшая новые точки зрения.

Имеет смысл начать с общей проблемы половой идентичности (Geschlechtsidentitaet), затем рассмотреть некоторые аспекты разнооб­разной литературы о женской сексуальности, после чего перейти к теме мужской сексуальности, чтобы в конце концов обратиться ко все еще спорной теме гомосексуальности.

Половая идентичность.

Если мы хотим сколь-нибудь широко понять женское и мужское половое развитие и его нарушения, то нам следует обратить внимание на три следующих аспекта половой идентичности:

1. Биологический аспект, т. е. определенный физиологический пол мужчины или женщины с относящимися к нему первичными и вторич­ными половыми признаками.

2. Общественные половые стереотипы или клише, по которым опре­деляется, что является женским, а что мужским. Сверх того, сущест­вуют, как известно, различные мнения по этому поводу в разных груп­пировках, слоях и группах. К этому же относятся перемены в мнениях по поводу женского и мужского на протяжении всего исторического развития. Различным восприятиям мужского и женского соответствует господствующее законодательство, закон о семье, уголовный кодекс, практика распределения заработной платы, разделение труда в про­мышленности, торговле, сельском хозяйстве и на общественной службе. По традиционному разделению ролей женщине отводится роль домохо­зяйки и матери, а мужчине — профессиональная жизнь. Это типичное половое разделение мужчины и женщины рассматривается в психологии по-разному: различия в агрессивном поведении, уровне активности, доминантности и импульсивности, принимается во внимание страх и тре­вога, относящиеся как к послушанию, так и к протесту и к пространст­венному восприятию. Согласно тесту Гиссена (Giessen-Test) женщины предстают скорее боязливыми, заботливыми, уступчивыми, менее чес­толюбивыми, более слабыми, аккуратными, более депрессивными и бо­лее утомляющимися, чем мужчины, у которых доминируют твердость, господство, меньший страх и большее честолюбие (Beckmann, Richter, 1972). Таким образом, старые стереотипы ролей мужчины и женщины по их собственной оценке все еще остаются в силе, несмотря на извест­ные изменения в этой области.

3. Психическое самосознание себя как мужчины или женщины. Психолог и психоаналитик Роберт И. Штолер, который занимался про­блемой половой идентичности, указывал в целом ряде своих работ (1968, 1973, 1975а, 1975Ь), в частности, на чувство, при котором инди­вид вполне определенно ощущает себя либо мужчиной, либо женщиной. Это по большей части зависит от родителей, но также и от влияния группы сверстников. Так, уважение к отцу способствует раскрытию мужской идентичности, а к матери — женской. Если дочь испытывает проблемы с женской идентичностью матери, тогда это с большой веро­ятностью скажется впоследствии в виде «ломаной идентичности» (gebrochene Geschlechtsidentitaet).

Не следует упускать из виду. что мы, во время своего развития, в большей или меньшей степени идентифицируем себя с важнейшими участниками отношений. При этом в любом обществе принципиально важное значение для обоих полов имеет первый объект отношений — универсальный объект — мать.

Это обстоятельство играет значительную роль в развитии половой идентичности как мужчины, так и женщины: в начале развития дочь идентифицирует личность матери со своим полом, а сын — с полом противоположным. Это представляет для мальчиков опасность фемини­зации, которой противостоят с помощью: отделения (Abwendung) от матери, обращение (Zuwendung) к отцу или путем дезидентификации. т. е. обратного изъятия идентификации.

Опасность для дочери по отношению к матери заключается в « недо­статочном разграничении» (fehlende Abgrenzung). Чтобы не стать его жертвой, дочь со своей стороны нуждается в особенных усилиях в фор­ме «постоянной работы по разграничению» (konstanter Abgrenzungsarbeit).

Исходная ситуация отношения детей в отношении матери содержит в себе как недостатки, так и преимущества для каждого пола. Женщи­на имеет шанс на стабильную женскую «эго — идентичность», посколь­ку ей легче, будучи рожденной женщиной, идентифицироваться с ней, чтобы прийти к стабильной половой идентичности. Опасность же сохра­няется в чрезмерном «соединении» (Bindung) и недостаточном разгра­ничении при нечетких границах личности, что может препятствовать развитию автономии и независимости.

В начале своей жизни мужчина вынужден идентифицировать себя с лицом противоположного пола. При слишком большой идентифика­ции с матерью ему угрожает феминизация. Это, правда, имеет и свое преимущество, заключающееся в стимулировании у него желания отме­жеваться от противоположного пола и тем самым развить в себе боль­шую автономность.

Рано или поздно в поле зрения растущего ребенка попадает мужская персона, как правило, отец. При его отсутствии в роли мужского нача­ла могут выступать дядя, дедушка или другие родственники мужского пола. Предпосылкой для идентификации с «отцовской фигурой» явля­ется преимущественно хорошее отношение к ней. Идентификация ока­зывается прочной, если в ее основе лежит положительное отношение к «отцовской фигуре». Подчеркнуто мужественный отец будет способ­ствовать раскрытию половой идентичности мальчика, а слабый, феминный отец, напротив, усложнит этот процесс. Для девочки слишком сильная идентификация с отцом несет опасность чрезмерной «маскули­низации». В то же время в отношениях с отцом дочь получает наилуч­ший шанс понять разницу полов и тем самым достигнуть «отграниче­ния» (Abzugrenzen).

Наряду с идентификацией с мужским и женским началом для самоосознания ребенком своей половой роли, немаловажное значение имеют сами повседневные отношения с отцом или матерью. Весьма значимо и отцовское восхищение растущей дочерью как женщиной, и то, как мать поощряет развивающееся мужское начало сына. Не стоит удивляться силе и стойкости классических стереотипов, если в семье одобряют лишь традиционные игры (для дочери — игра в куклы, для сына — игра в автомобили).

В этой области родители послевоенных десятилетий кое-чему научи­лись. Они позволяют своим детям параллельно с традиционными роля­ми опробовать в игре и новые формы поведения. Это позволяет расши­рять половую идентичность на другие области, которые ранее считались привилегией другого пола (например: вязание и приготовление пищи — для мужчины и вождение машины — типичная мужская профессия — для женщины).

Самоосознание определенной половой идентичности во многом зависит от бессознательных фантазий о том, что слывет мужским или женским. Мальчик в подобной ситуации находится в более выигрышном положении, поскольку он без труда определяет свою половую принад­лежность, наблюдая и касаясь своего полового члена (Glied). Девочке же в этом отношении приходится тяжелее в виду отсутствия зримых признаков пола. Как известно, Фрейд выстроил на этом основании свою теорию «зависти к пенису» (Penisneidtheorie). Впрочем, зависть к пени­су угасает, как только девочка обнаруживает, что внутри своего тела она также имеет вполне выраженные половые органы. Анализ пациенток в психоанализе свидетельствует, что у женщин чаще всего отсутствуют положительные фантазии относительно своих половых органов. Подчас женщины представляют их в виде полости, содержащей мочу, грязь, кровь, полости, из которой наряду с этим появляются дети. Но как только женщина включается в психоаналитический процесс, у нее появ­ляются образные картины. Одна пациентка представляла женские гени­талии в виде цветков лотоса или ларца с сокровищами, который следует открыть. Жорж Деверо в своей книге «Баубо. Мифическая вульва» (1981) собрал коллективные фантазии о женских гениталиях и, таким образом, пришел к выводу, что последние могут быть использованы как оружие против мужчины путем их внезапного обнажения, что, в из­вестной степени, аналогично мужскому эксгибиционизму.

Проблемы с половой идентичностью, как правило, являются резуль­татом нарушения идентификации в период развития: чрезмерная иден­тификация мальчика с матерью может привести к феминизации, а доче­ри с отцом — к маскулинизации.

К указанной проблеме относятся и последствия идентификаций, ставших необходимыми в результате защиты от невыносимой тревоги. Широко известна кастрационная тревога (Kastrazionsangst) —; «страх кастрации» — мальчиков. Являясь маленькими эдипами, они желают спать с матерью, боятся папиного наказания и. чтобы избежать его, с са­мого начала отрекаются от своей мужественности и ведут себя скорее пассивно, т. е. «по-женски».

Аналог со стороны женщин состоит в том, что женщина из страха взять на себя женскую роль предпочитает развиваться маску линно. Страх при этом может иметь различные причины. Он может происте­кать из того, что «быть женщиной» значит «беременеть и рожать детей» или «взять на себя все те неприятности, которые пережила мать», т. е. быть подвластной мужчине, сохранять обязательство вступать с ним в половые сношения и т. п.

Отсутствие одной из персон того или иного пола, как это случается в неполных семьях или в семьях с часто отсутствующим отцом, разуме­ется, неблагоприятно для развития зрелой половой идентичности. Рас­тущий в такой семье ребенок мужского пола может испытывать серьез­ные сложности с развитием по мужскому типу.

Один лечившийся у меня мужчина, отец которого погиб во время войны, когда ребенку не было еще и года, демонстрировал, тем не менее, что отсутствие непосредственного «переживания отца» (Vatererlebnisse) успешно компенсируется фантазиями о нем, основанными на рассказах об отце других людей. Однако подобные случаи скорее оказываются исключением, чем правилом. Опыт показывает, что отсутствие отцовского примера неизбежно оставляет пробел в развитии, особенно в по­ловой идентичности ребенка мужского пола. Вредны также и слишком симбиотические отношения с матерью, особенно проявляющиеся при т. н. «неврозе связи» (Bindungsneurose) (см. гл. VI. 3.3) — тесной свя­зи ребенка с матерью, выходящей далеко за пределами младенчества и раннего детства, поскольку мать чрезмерно к нему привязана, отчасти оправдывая свое поведение (и манипулируя им) тем, что третья сторона в союзе — как правило отец — психологически отсутствует.

Дальнейшими причинами неустойчивой половой идентичности являются нарушения отношений с родителями — с родительской фигу­рой, отношения с которой нарушены, ребенок идентифицируют себя как правило, неохотно.

Последнее (но не по важности), что действует на формирование половой идентичности, это точка зрения окружающих по отношению к мужской и женской половой принадлежности, т. е. на отношение к своим гениталиям (мужским или женским). Мать, испытывающая неприязнь к гениталиям дочери, вряд ли поможет ей в обретении уве­ренности в отношении со своими гениталиями. Точно также не способ­ствует развитию чувства собственного достоинства поведение матери, выражающей испуг при виде первой эрекции сына. При этом родитель­ские ошибки могут с успехом компенсироваться хорошими отношения­ми с другими людьми: дочь, испытывающая определенные сложности с самоидентификацией в отношениях с неуверенной в себе матерью, может развить здоровую женскую половую идентичность в отношениях с отцом, если он высоко оценивает ее женские качества. Так же и маль­чик, узнающий от матери, что он не любим по причине наличия у него мужских гениталий, все-таки развивает определенную мужскую иден­тичность. если отец поощряет его мужское начало, и мальчик стремит­ся идентифицировать себя с ним.

Опыт сексуальной фрустрации способен угрожать половой иден­тичности. Агрессивность, вытекающая из фрустрации, в свою очередь сказывается на представлении о противоположном поле и очень легко приводит к его искаженному восприятию. Опыт разочарования в отно­шениях с матерью оборачивается реактивным гневом, который, однако, направлен не на мать, если ее любят и боятся, а сдвигается на отца. В последствии такой гнев очень часто переносится на мужчин вообще. В результате формируется т. н. «тип мести» (Rachetyp) (Abraham, 1921). К нему относятся женщины, мстящие мужчинам за пережитые в связи с ними разочарования. Поначалу они дают им надежду, чтобы затем отвергнуть. В женском движении долгое время фигурировал от­рицательный образ мужчины (см. гл. IX. 5.), явно не способствовав­ший миролюбивым отношениям между женщиной и мужчиной. Если же подавляемый гнев обращается против собственной личности — во внутрь.— то результатом будет не меньший вред. Реактивно возникшая ненависть к матери обернется ненавистью и презрением к себе, связан­ными с пренебрежительным отношением и к собственному полу. Если же к этому присоединяется и вытеснение генитальных желаний, тогда становятся ясны экстремальные формы мазохизма с его удовольствием от получения «мучений и истязаний». Униженная позиция дополня­ется перверсивным (извращенным) удовольствием.

Женская сексуальность.

Некоторые аспекты женской сексуальности, уже упомянутые в пре­дыдущем параграфе, связанные с половой идентичностью, должны быть представлены здесь в резюмированном виде из-за совершенно специ­фических половых особенностей женщины. Основополагающая идея психоанализа Фрейда состоит в том, что психические феномены часто могут быть сведены к сексуальным. Неспецифические в половом отно­шении психические нарушения, представленные в этой книге, должны быть в связи с этим выражены соответственно в их мужском и женском вариантах. Так, к примеру, истерические неврозы у мужчин и женщин обнаруживают большие различия. Истерия прямо-таки характеризу­ется как женское заболевание (Israel, 1983; Schaps, 1982). При психосо­матических заболеваниях специфические половые осложнения от рака падают на женский пол (рак груди, Portiokarzinom). от сердечных инфарктов — на мужской (Pflanz. 1962).

Мы не будем долго задерживаться на теории «зависти к пенису», хотя психоаналитическая практика дает множество интересных случаев в контексте наших размышлений. Ведь мужская роль в обществе по — прежнему оценивается выше, и это продолжает находить свое выраже­ние во многих семьях. Если же повышенная оценка увязывается непо­средственно с мужскими гениталиями, тогда нет ничего удивительного в том, что растущая в подобной среде девочка развивает зависть к муж­скому полу. В сравнении с братом или кузеном, гордящимися своими мужскими атрибутами и «способными» помочиться «высокой струёй», она кажется себе жалкой и ненужной. В соответствии с Фрейдом здесь берет свое начало широко распространенный женский комплекс непол­ноценности.

Как мы убедились, такой комплекс может развиться из опыта, приоб­ретаемого дочерью в общении с матерью; этот опыт противостоит устой­чивому чувству уверенности в себе, в своей половой принадлежности. Негативный опыт такого рода случается гораздо чаще, чем это принято считать в классическом анализе: «маленькое» отличие (изначально уста­навливаемое девочкой) не имело бы столь «большого» (Alice Schwarzer, 1975) значения, если бы мать была более уверена в своей женской иден­тичности. Негативная оценка женщины, в соответствии с тем. как она ощущается матерью и воспринимается дочерью, еще более возрастает, если она дополняется соответствующим невысоким мнением отца.

Не следует недооценивать в этой связи неочевидность восприятия женских гениталий, в отличие от мужских, особенно в состоянии эрек­ции. Отсутствие ощущения гениталий представляет для девочек опреде­ленные трудности, о чем свидетельствует анализ девушек и взрослых женщин, а органическое ощущение скрытого внутри влагалища и непо­средственно присоединенных к нему фаллопиевых труб и яичников выра­жено достаточно смутно. Более или менее детальное образное представ­ление о женских гениталиях может быть получено лишь путем собствен­ного исследования с помощью пальца или, как в женских группах, путем визуального наблюдения. Иногда такое представление можно получить с помощью врача — гинеколога, способного зримо продемонстрировать картину возбужденного состояния женщины. Тогда женщина почувству­ет себя не «пустой» в генитальной области, а выстроит более адекватный образ собственного тела, в котором гениталии будут представлены доста­точно подробно. При этом закладываются благоприятные предпосылки для переживания не только женской сексуальности, но и для последую­щей возможной беременности, родов и воспитания ребенка.

Если женская сексуальность будет оцениваться по этим принципам. тогда мы сможем забыть раннюю фаллическую ориентацию психоана­лиза. Фрейдовские положения о «зависти к пенису» и женском ком­плексе неполноценности отвергаются многочисленными авторами — феминистками. Движение «женского протеста» включает в свои ряды следующие имена: Симона де Бовуар (1960). Нэнси Чодороу (1978). Суламифь Файрстоун (1970), Бэтти Фридон (1963), Люси Иригерей (1977), Джульетт Митчелл (1976). Урсула Шой (1977), Рената Шлезир (1981) и Алис Шварцер (1975). Между тем существуют попытки поло­жить начало синтезу двух экстремальных позиций, что находит свое выражение, к примеру, у Маргарет Мичерлих-Нильсен (1985).

Стоит упомянуть об особом значении смены объекта (Objektwechsel) в развитии здоровой женской сексуальности. Последнее означает, (следуя высказываниям Фрейда в его работе о женской сексуальности), что рано или поздно женщина переориентируется с первого объекта (матери) на второй объект (отец).

В патологических случаях, когда имеют место неврозы связи (см. гл. VI. 3.3.). первичная связь с матерью сохраняется в своем перманент­ном виде, характеризуемом как торможение в развитии. Последнее усу­губляется негативным опытом в отношениях с отцом. Смене ориентации с матери на отца, напротив, способствует негативный опыт в отноше­ниях с матерью и позитивный — с отцом.

Ранний психоанализ, полностью фиксируясь на плохо исследован­ных на тот момент патологических случаях, полагал, что девочка не развивается дальше из-за того. что она — в отличие от мальчика — не страдает от кастрационной тревоги. Поэтому у нее нет необходимости (по причинам защитного характера, а не из специфических особен­ностей развития) идентифицировать себя с отцом. Сейчас стало оче­видным, что решающим фактором в развитии здорового женского сек­суального поведения является оценка роли женщины обществом. Насколько уверенно чувствует себя мать в той или иной ситуации как женщина, как отец и другие люди — мужчины и женщины — ведут себя с подрастающей девочкой и насколько естественно приобщены к этому ее гениталии (если они вообще к этому приобщены).

Мужская сексуальность.

Возникшая в психоанализе теория сексуальности тождественна теории мужской сексуальности. Она по сути «фаллократическая», т. е. прославляющая мужской член, ориентированная на мужские генита­лии. Тем самым данная теория представляет своеобразное выражение мужской гордости по отношению к лишенной пениса женщине. Эта гор­дость. вне всякого сомнения санкционированная общественным мне­нием, способствует развитию у мужчины здорового чувства собствен­ного достоинства. Фаллократическая ориентация дает. однако, и повод для некоторой переоценки собственной значимости. Крайним выражением такой переоценки может служить описанный Гансом Эбергардом Рихтером «комплекс бога» (Gottescomplex, Н.— Е. Richter, 1979), при котором превозносится все мужское, а все женское обесценивается. По­добное самовозвеличивание может приводить к большим техническим успехам — небоскребам, самолетам, полетам на луну и к звездам, но одновременно — и к саморазрушающему началу.— например, изобре­тению атомного оружия.

Негативное воздействие на мужскую чувственность оказывают и не­которые ограничения: нацеленность на профессиональные достижения и успехи, отрицание проявления чувств вообще, в особенности таких тонких их проявлений, как любовь, ласка или печаль. Сомнительный мужской образец демонстрирует, например, Хемингуэй. «Мужчины без женщин» должны стойко выдерживать соперничество с природой («Старик и море»), демонстрировать сверхчеловеческие подвиги на войне («По ком звонит колокол») и оставаться в результате в проиг­рыше ( «Победитель не получает ничего» )[15].

В психоаналитическом лечении мужчины, поэтому, требуется неко­торое время для повторного раскрытия в нем подавленных предшеству­ющим воспитанием чувств, чтобы получить доступ к собственным ощу­щениям и тем самым создать условия для развития наполненных чувст­вами отношений с другими людьми. Рейбен Фаин в своей недавно вышедшей книге «The Forgotten Man: Understanding the Male Psyche» (R. Fine, 1987) подробно описал возможные судьбы мужской сексуаль­ности. К примеру, одна состоит в том, что маменькин сынок развивается в папиного соперника; другая изображает мужчину, играющего роль Дон-Жуана с его напускным превосходством по отношению к женщи­нам. Типичные супружеские конфликты, напротив, очень далеки от общепринятых представлений о мужском идеале. Здесь главным ока­зывается — и по докладам Кинси (1948, 1953) и по рапортам Хайт (1976) — вопрос о мужской неверности. Последняя объясняется неудо­влетворенной в моногамии мужской сексуальностью, удовлетворение которой мужчина пытается обрести с другими женщинами. Не находя удовлетворения в узаконенном браке, мужчина стремится «к новым ощущениям», и весь опыт повторяется снова «и так до бесконечности».

В настоящий момент женская эмансипация бросает вызов мужской сексуальности: женщины раскрывают свое собственное право на сексу­альность. Это ставит мужчину в непривычную ситуацию, вызывающую у него страх. Это сказывается, в частности, в возрастании нарушений мужской сексуальности: импотенции, преждевременном семяизверже­нии, неспособности быть откровенным с женщиной и посвящать себя ей.

Тем самым широкая область сексуальности сужается. Однако уди­вляться этому не следует, поскольку профессиональные интересы муж­чин не оставляют им времени для занятия сексом. Они тратят все свои силы на общественной службе, которая приносит им славу и почет и которая одновременно все дальше и больше отдаляет их от отношений с женщинами, от других людей, отчуждает от собственной мужской сексуальности. Такие мужчины часто добиваются больших успехов на работе. Однако, они также часто страдают от нарциссических рас­стройств личности (см. гл. IV. 3.1.), связанных с одиночеством и неспо­собностью любить. Возможно, у политиков это выражено ярче, чем у других людей, что демонстрирует нам Рейбен Фаин на примере Уинстона Черчилля, Ричарда Никсона и Кеннеди. Однако и в областях ис­кусства, и спорта найдется множество примеров того, как ради великих целей жертвуют сексуальностью, совсем в духе фрейдовской теории сублимации, согласно которой сексуальные потребности могут удовле­творяться, сдвигаясь в сторону сексуально акцептированной деятель­ности. а не через секс, как таковой. Как показало исследование Бригит­ты Митташ (В. Mittasch, 1987), поэты оказываются гораздо ближе к своим эмоциональным сексуальным потребностям, нежели ученые. Слабое утешение, однако.

Гомосексуальность.

Женская гомосексуальность содержит, как правило, латентную «связь с матерью». Либо более молодая женщина «примыкает» к стар­шей. представляющей для нее мать, либо старшая в своих чувствах к молодой воспроизводит отношения «мать — дитя» с позиции матери. Подобные отношения между женщинами дают основания усматривать невротическую «связь» в контексте заторможенного развития, состоя­щего в том, что женщина бессознательно боится смены «объекта» люб­ви на мужчину и по привычке держится за мать. К невротическим фор­мам гомосексуальных отношений между женщинами следует скорее отнести те, в которых мужчина по причине бессознательного страха вообще исключен из сферы отношений. В этом случае мужчину избе­гают, как объект фобический. Структура подобной женской гомосексу­альности, таким образом, сравнима с фобией (см. гл. IV. 2.4.)

Лесбийские отношения, в которых обе партнерши в равной степени сливаются друг с другом в результате сильных бессознательных регрес­сивных процессов, бывают связаны с не совсем четкими личностными границами между обеими. Классификационно их можно было бы от­нести с известной долей сомнения ближе к психотическим проявлениям; впрочем, подобные расстройства можно в принципе наблюдать и в отно­шениях гетеросексуальных. Преимущества женской сексуальности кро­ются скорее всего в особой форме нежности, встречаемой гораздо реже в отношениях между мужчиной и женщиной. Книга Верены Штефан «Линька» («Стягивание кожи» — «Hautungen», (V. Stefan, 1975) или сравнительно недавно изданная книга Марины Гамбарофф «Скажи мне, как сильно ты меня любишь?» (М. Gambaroff. 1987) дают этому крас­норечивое свидетельство.

О лесбийских отношениях в узком смысле этого слова мы говорим тогда, когда важнейшую роль играет генитальная сексуальность. В ка­ком объеме это встречается в том или ином случае, расценить с большей вероятностью трудно, к тому же в самом психоанализе имеется совсем немного аутентичной информации о фактических отношениях между женщинами при лесбийских связях. Того, кто желает получить об этом более обширную информацию, я отсылаю к книгам Шарлотты Вольф (Ch. Wolff, 1973), Д. X. Розен (D. H. Rosen, 1974), Л. Барбах (L. Barbach. 1975) и Р. Норвуд (R. Norwood. 1985).

О мужской гомосексуальности известно больше. Наряду с женской она расценивается как вариант отношений, точно также способных — как и гетеросексуальные отношения — быть и нормальными, и патоло­гическими. К нормальным относятся те гомосексуальные связи, относи­тельно которых мужчины занимают сознательную позицию. Тогда в рамках психоаналитической теории личности речь идет об эффектив­ном расширении личных переживаний, т. е. об однополых отношениях, которые — как свидетельствуют многочисленные примеры мужской дружбы — не ограничиваются, скажем, состязанием мужчин друг с дру­гом в футбол, но могут демонстрировать регулярные спонтанные реак­ции после забитого мяча, выражающиеся в обниманиях, дружеских похлопываниях и т. п. Между тем существуют и такие отношения меж­ду мужчинами, которые (как, например, в Голландии) могут приво­дить даже к гомосексуальным бракам.

Зачастую отношения между мужчинами характеризуются, однако, редуцированной сексуальностью, способной выражаться в борьбе, брутальных половых актах и взаимных нападениях, как это впечатляюще продемонстрировано в фильме Райнера Вернера Фассбиндера «Кирель»(Querelle)[16]. Выявляющиеся в психоаналитическом лечении муж­чин разнообразные патологические процессы позволяют считать пси­хоаналитический подход к мужской гомосексуальности как к явлению отчасти патологическому правильным. Но лишь отчасти, ибо было бы неверно переносить патологические проявления у отдельных личностей на мужскую гомосексуальность в целом. Адекватным представляется и психоаналитическое объяснение патологических проявлений гомосек­суальности. Прежде всего,— это невроз, при котором нерешенные эдиповы конфликты влекут за собой непреодолимый страх женского пола. Женщин в этом случае стараются избегать по аналогии с фобическим объектом. Тем самым гомосексуальные отношения полностью соответст­вуют бессознательным процессам при фобиях, описанным мною в гла­ве VI 2.4. Последовательная интерпретация заключается в том, что гомосексуальность у мужчин происходит от очень рано возникших доэдиповых конфликтов. Гомосексуалист столь невротически перерабаты­вает нарушенные отношения мать — дитя, что бессознательно иденти­фицирует себя с матерью. Подобное объяснение представляется вер­ным. когда мужчина-гомосексуалист ощущает в себе женское начало. При этом он вовсе не обязан выглядеть как женщина «tuntenhart», о чем имеют обыкновение выражаться в гомосексуальных кругах. Этой феминной форме мужской гомосексуальности присуще тесное родство с трансвестизмом — желанием одеваться как женщина— или с транс­сексуализмом — желанием стать женщиной.

Сексуальные отношения между мужчинами, которые лишены вся­кого женского или материнского компонента, указывают на то, что сексуального контакта с мужчиной ищут лишь потому, что не имеют такового с женщиной из-за бессознательного страха перед ней.

Иногда играют роль и обусловленные развитием или из ««соображе­ний защиты» идентификации с отцовской фигурой, когда молодой чело­век любим настолько, насколько он стремится быть любимым отцом. Здесь я сошлюсь на приводимый Фрейдом (3. Фрейд, 1911) случай латентного нарцистического желания президента сената Шребера по отношению к гомосексуального другу. Очень часто гомосексуальное поведение может возникать как след­ствие, собственно, дефицита отношений с отцом. Тогда гомосексуаль­ный партнер, как правило, более старший мужчина, призван заменить страстно желаемое с детства, но не получаемое удовлетворение от обще­ния с отцом. Элизабет Р. Моберли решительно настаивает на такой точ­ке зрения в своей книге «Psychogenesis. The early development of gender identity» (E. R. Moberly, 1983); данная позиция согласуется с моим мнением о «неврозе дефицита» (см. гл. VI 3.3.). Гомосексуальные отно­шения — это еще и попытки наверстать пропуски в отношениях с отцом или все же довести до благополучного исхода неисцеленные раны в бес­сознательной попытке самоисцеления. Сходным образом мыслит Фриц Моргенталер (F. Morgenthaler, 1974) в отношении к определенным про­явлениям гомосексуальности, испытывающей такого рода дефицита в психических структурах, которые затем восполняются гомосексуаль­ным партнером. В этом смысле гомосексуалисты представляются людь­ми, достойными сочувствия,— их детство было лишено элементарного человеческого общения и теперь они отчаянно пытаются компенсировать свою недостачу в гомосексуальных отношениях.

Надеюсь, что в приведенном изложении мне удалось по возмож­ности непредвзято познакомить читателей с тем, что мы знаем на сегод­няшний день о мужской и женской сексуальности. Кто желает получить более подробную информацию, тому я посоветую воспользоваться кни­гой Фрица Моргенталера « Гомосексуальность, гетеросексуальность. перверсия» (F. Morgenthaler, 1984).

Наши рекомендации