Перемена - на пользу и во вред

Джон.Расскажите подробнее об этих по-настоящему здо­ровых семьях, которые исследуются. Что именно отличает их от прочих семей?

Робин.Разное. Но главное - они прекрасно подготовле­ны к переменам.

Джон.К плохим?

Робин.Нет, ко всяким.

Джон.Ну, а что особенного - ступить за поворот к лучшему?

Робин.Вы, наверное, удивитесь, но ученые обнаружили, лю-I бые перемены ведут к стрессу. Познакомьтесь вот с таблицей.

Событие	Острота стресса Оценка в баллах
Смерть супруга/супруги
Развод
Расставание супругов
Тюремное заключение
Смерть кого-то из близких
Несчастный случай, болезнь
Женитьба (замужество)
Увольнение с работы
Воссоединение супругов
Выход на пенсию
Ухудшение здоровья кого-то из близких
Беременность
Сексуальные затруднения
Пополнение семьи

Скиннер, Д. Клииз. Семья и как в ней уцелеть. М. 1995.

Поступление на работу
Изменение материального положения
Смерть близкого друга/подруги
Переход на другую работу
Семейные ссоры стали чаще/реже
Долг свыше $10000
Возвращение долга/ссуды
Ответственность на службе повысилась/понизилась
Сын или дочь покидают семью
Ссора с родней мужа/жены
Успех
Жена идет работать/оставляет работу
Начало/конец школьных занятий
Изменения условий жизни
Изменение старых привычек
Неприятности с руководством на службе
Изменение продолжительности или условий работы
Перемена места жительства
Перемена школы
Перемена в развлечениях
Изменение в деятельности религиозного
Увеличение/снижение общественной активности
Долг менее $10000
Изменение привычек, связанных со сном
Семейные праздники отмечаются чаще/реже
Изменение режима питания
Каникулы/отпуск
Рождество
Незначительное нарушение закона

Как видите, смерть супруга или супруги является наи­сильнейшим .стрессом, это 100 баллов. Чем больше бал­лов вы наберете за какой-то промежуток времени, тем боль­ше вероятность, что заболеете.

Джон.Хорошо, Вы пророчествуете, что беременность и рождение ребенка обернутся большой радостью, но и силь­ным стрессом. Однако с трудом верится, что соединение суп­ругов после какого-то периода раздельного проживания «обой­дется» каждому в 45 баллов. И я просто потрясен тем, что, сокращая ссоры с женой, подставляю себе же «подножку» в

35 баллов! Наверное, стань моя жизнь вдруг молочной ре­кой в кисельных берегах, я свихнусь. Как же так, доктор?

Робин.Если внешние обстоятельства нашей жизни меня­ются - к лучшему ли, к худшему - мы должны к ним адапти­роваться.

Джон.И что же на самом деле происходит с нами, когда мы «адаптируемся»? Что происходит... у нас в головах?

Робин.Я должен изложить новую идею, чтобы ответить. Джон.Выкладывайте, чего уж там.

Робин.Мы выберемся, между прочим, к ответу... У нас в головах - отпечаток, или картина мира, каким мы его знаем. Мысленная карта, соответствующая внешним координатам. Ну, все равно что карта Великобритании, которая соответству­ет нашему государству. И мы руководствуемся этой картой во всех своих действиях.

Джон.На ней - вся наша жизнь? Жена, дети, родители, Друзья, дом, соседняя улица, служба?..

Робин.Все, касающееся нашей жизни, помещено на этой карте и помогает нам ориентироваться.

Джон.Мы, когда нужно, посмотрим на карту в верхний ле­вый угол, в правый нижний... Она вся - постоянно в нашем распоряжении.

Робин.Верно. Но если ваша жена умерла, вам нужно кар­ту, где жена занимает огромное место, фактически превос­ходя любой другой «объект», менять на карту, где жены нет совсем. Эту замену одной карты на другую я и называю «адап­тацией».

Джон.Своего рода замыкание новых мысленных конту­ров...

Робин.Да. И суть в том, что адаптация, или «переписыва­ние» карты, требует энергии.

Джои.Даже если перемена благоприятная... Ясно. Но ведь мы испытываем перемены постоянно. И в Уэстон-сьюпер-Мэр вам бы сказали: «Перемена стоит ее отсутствия».

Робин.Да, мир постоянно меняется. И на самом деле нам необходимы некоторые'перемены, необходима опреде­ленная стимуляция. Если перемен мало, нам скучно, мы живем вполсилы. Перемена вредит только в том случае, если у нас недостаточно сил, чтобы к ней адаптироваться. Вре-

дит неожиданно большая перемена. Или череда неболь­ших... Тогда у нас недостаточно времени, чтобы восстано­вить равновесие.

Джон.Ну да, дом перевернуть вверх дном можно куда быстрее, чем в нем прибрать. Значит, слишком много пере­мен за какое-то время - и вот вам стресс. Что поможет с ним справиться?

. Робин.Первое - необходимо исключить расходование энергии на некоторые наши привычные нужды, чтобы напра­вить ее на преодоление перемен.

1 Джон.Доктора в таких случаях, кажется, прописывают «покой»?

Робин.Да, и должен заметить, что докторов, которые ни­чего не прописывают, правильнее называть «учеными без­дельниками». «Локой»-это значит, что кто-то берет на себя большинство наших привычных энергетических «трат». Кро­ме того, поскольку обычно перемены вызывают у нас трево­гу, очень желательно, чтобы в нас поддержали уверенность, что с переменами справимся, чтобы подсказали, как спра­виться.

Джон.Энергия, которую растрачиваем на беспокойство, тоже пригодится для того, чтобы справиться с переменами.

Робин. Да. ..

Джон.Но есть еще одна хитрость: иногда просто нужен рядом кто-то, кого любим, кому верим. Ведь «лекарство» -не слабее покоя или поддержки, о какой Вы только что гово­рили!

Робин.Да, Вы правы. Мы не забудем сходить в магазин для человека, которого выбило из колеи какое-то потрясение, принесем продукты, посочувствуем, но наверняка забудем, что ему очень помогает просто наше присутствие. Хотя, вро­де бы, большое дело...

Джои.Хорошо, а что мы делаем?

Робин.Просто находясь рядом? Очень нелегко объяснить, но все мы по опыту знаем... Давайте пока назовем это «эмо­циональной поддержкой».

Джон.Так, суммируем. Для того, чтобы справиться с пе­ременами, необходимо: предоставить кому-то нести наши привычные энергетические «траты» и получить покой-раз,

услышать ободряющие слова и подсказку, как с переменами справиться, - два, обрести «эмоциональную поддержку» - три.

Робин.Совершенно верно.

Джон.Ну, а теперь... как все это связать с «нашей» семь­ей? Мы уже знаем, почему двое «потянулись» друг к другу. Поженились...что обошлось им в 50 «очков», ведь пришлось заново оформлять свои карты, чтобы вписать друг друга на длительное проживание. Пролетел медовый месяц, когда они по-прежнему, как до женитьбы, еще восхищались роскошью «витрин» другудруга. Вот зажили, наконец, бокобок, и «спря­танное за ширмой» начало мозолить глаза.

Робин.Отношения стали «натуральнее». Опять перемена.

Джон.Опять переделка карты - там, здесь...

Робин.Впрочем, облегченная любовью, поддержкой, ко­торую партнеры получают теперь друг от друга, возможно, в большей мере, чем получали порознь.

Джон.Хорошо, когда следующая перемена?

Робин.Когда возникает настоящая семья - когда появ­ляется первый ребенок.

Джон.Еще 39 очков. Ох, бедняги.

Робин.Всего на 11 очков разница по сравнению с женитьбой.

Джон.Понятно, почему рекомендуется одно событие от­делить от другого.

Робин.И не угодить под Рождество.

Джон.Ну-ну, ехали-ехали и куда ж это мы заехали?

Робин.Не пугайтесь, людям надо сделать этот большой рывок, чтобы стать более ответственными и взрослыми. Да, на какое-то время им выпадает порядочное напряжение. Но решившись и одолев барьер, они вознаграждены такой радо­стью, таким счастьем в своем чаде!

Джои.И надолго лишены свободы, не говоря обо всем другом.

Робин.Да, новорожденный требует столько внимания и любви, что друг для друга у них остается меньше чувств, зна­чительно меньше. Отчего оба могут страдать.

Джон.Значит, появление первого ребенка, так сказать, счастье условное.

Робин.Да, трудно отделаться от ощущения, что обще­ство не без злого умысла романтизировало это событие.

Конечно, событие чудесное, переживания удивительные... если не признавать, что сначала это же просто каторга! Осо­бенно для пары, не очень-то знающей, чего теперь ждать. Не забудьте, что завести первого ребенка - перемена и на­грузка для пары куда более значительная, чем выдать на-гора второго ребенка и так далее.

«Чрезвычайное положение»

Джон.Так. Дождались ребенка... родился. Теперь чего родителям ждать?

Робин.Сначала обратите внимание на то, как он выбил семью из равновесия. До рождения ребенка партнеры мог­ли свободно оказывать эмоциональную поддержку друг другу, но родившийся ребенок теперь поглощает ее у мате­ри почти полностью. А это значит, что ей - для восполнения - требуется больше прежнего любви и поддержки мужа. Она отдает ребенку столько, что вернуть мужу и нечего. Значит, муж лишен своей обычной доли эмоциональной поддерж­ки, в то время как матери этой поддержки требуется от него еще больше прежнего.

Робин.И если он не удержит равновесие, обходясь мень­шей, чем привык получать, поддержкой, она почувствует себя покинутой, обделенной.

Джон.Сразу после эйфории по поводу рождения ребен-ка-это страшный удар.

Робин.Да. До родов будущая мать была в центре вни­мания. За ней ухаживали, ее лелеяли, вероятно, как никогда прежде. И вдруг - этот крохотный, невозможно хрупкий мла­денец, за которого мать в ответе двадцать четыре часа в сут­ки!

Джон.Такой беспомощный... Боитесь, погибнет в любой момент,- правда?

Робин.Да, помню, я просто не верил, что наш сможет дышать без посторонней помощи. А ведь сколько времени провел в родильном отделении! Чего удивляться, что мать прямо-таки ужасается этой ответственности! Моя жена, Пру, ведет группу матерей, родивших первого ребенка, и почти все они жалуются: и почему никто их не подготовил к этому потрясению.

Джон.Мать чувствует себя ответственной за жизнь ре­бенка, но она же никогда раньше не отвечала за жизнь!

Робин.И она постоянно вымотана, так что иногда ей ка­жется, она не справится. Она может чувствовать себя вино­ватой, думать, что она плохая мать. И должна прятать от людей чувство своей «непригодности», а это для нее - до­полнительное нервное напряжение. Да, сегодня, когда боль­шие семьи редки, она действительно вынуждена обходить­ся без помощи. Первые полмесяца порою все идет гладко: ее или его мать поживет с ними недельку муж, как правило, берет неделю отпуска. Но потом она начинает чувствовать себя чудовищно неопытной и всеми покинутой.

Джон.Ну, она, конечно, лишена поддержки друзей в этот период, но ведь отец ребенка при ней, он же ей - опора какая-то?

Робин.Вначале - да, но скоро он, чаще всего, уже ду­мает, что он лишний.

Джон.Да, помню... Я чувствовал себя посторонним в собственном доме.

Робин.Это в порядке вещей. Пру иногда немного жале­ет отцов, ведь матери, по крайней мере, получают огромное удовольствие от общения с младенцем. Жуткая усталость, но какие же новые удивительные, глубокие переживания для нее! А отцу достается одна забота о своей половине.

Джон.В семье растет напряжение.

Робин.Да, он приходит с работы уставший, возможно, он иушел на работу уставший - из-за неспокойных ночей. Жена весь день занята только младенцем. А у младенца, наверное, разболелся животик, он встречает вошедшего в дом отца оглушительным ревом. Отец, позабытый, сидит, ждет обеда, мать еле держится на ногах от усталости. «Рас­кол в семье», что называется. Вспомните-ка, это действи­тельно трудный этап - первый ребенок в семье. Но все на­ладится.

Джон.Откуда помощь придет?

Робин.Время поможет. Постепенно отчаяние отступит. Мать станет увереннее в себе, перестанет испытывать страх от неопытности.

Джон.Начнет адаптироваться к переменам.

Робин.Да. И будет больше отдыхать - промежутки меж­ду кормлениями увеличатся. Потом начнет регулярно посе­щать детскую поликлинику и беседовать с другими матеря­ми, что окажется для нее огромной поддержкой. И с каждым днем она станет все увереннее ухаживать за ребенком.

Джои.Но что бы Вы ни говорили, я слушаю Вас и вспоми­наю американского психолога Гаттмэна, который рождение де­тей определил как «чрезвычайное положение» для родителей.

Робин.Да, он считает, что психологические различия меж­ду мужчиной и женщиной объясняются, главным образом, потребностями воспитания ребенка. Считает, что после появ­ления первого ребенка в семье мы принимаем мужские и женские роли почти как солдаты, занимающие позицию на поле сражения. Разумеется, общество готовит нас к этим ро­лям изначально, но пока у нас не родился ребенок, мы слов­но «в резерве» и можем, если хотим, «поиграть» в разные роли...

Джон.А ребенок появился - и нас «призвали».

Робин.И мы уже-греющие, «питающие» мамы-с одной стороны и жесткие, ответственные папы-с противоположной. Так нас «запрограммировали».

Джон.А что показывают исследования - не превраща­ются ли матери и отцы после того, как их дети вырастают и покидают дом, снова в людей?

Робин.Есть любопытные наблюдения: мужчины становят­ся мягче, расслабленнее, больше склонны отдыхать и наслаж­даться жизнью, в то время как женщины часто делаются бо­лее активными, напористыми... неугомонными «заводилами», решившими наверстать упущенное. Фактически только после того, как дети покинут дом, мы начинаем понимать, что за «сражение» отгремело.

Джон.Что Вы скажете о ролях, которые мы играем, пока дети с нами?

Робин.Все больше и больше раздается голосов, утверж­дающих, что любой из родителей способен выполнять мате­ринские обязанности. Конечно, некоторые отцы способны к этому. Иногда - лучше иных матерей. Я убежден, ребенку только на пользу, если родители в какой-то мере «делят» его.

Но, поскольку женский и мужской организмы столь по-раз­ному приспособлены к «созданию» детей, мне кажется, дол­жны существовать некие врожденные психические разли­чия у женщин и мужчин, в силу которых первые «назначе­ны» для удовлетворения определенных потребностей ребен­ка, вторые - для других дел. Это самые общие соображе­ния. Вопрос еще не исследован до конца.

Джон. Как бы то ни было, для родителей новорожденно­го решать вопрос, генетические между ними различия или обусловленные традицией, наверное, пустое занятие. Даже если не обошлось без генетики, традиция возьмет верх.

Робин.Нет, я с Вами не соглашусь. «Материнская» и «от­цовская» роли сейчас значительно «дорабатываются», я уве­рен, время будет и дальше»вносить поправки. И мужчина, и женщина - оба теперь менее «замкнуты» на прежний сте­реотип, они богаче, интереснее, что несет им большую сво­боду и взаимопонимание. Я этому процессу радуюсь и счаст­лив, что живу в такое важное время.

Джон.Вы не знаете китайского изречения: «Да выпадет вам жить в скромные времена»? Иными словами: «Да выпа­дет вам мирная жизнь». Уже сегодня мы достаточно наслы­шаны о проблемах, связанных с «чрезвычайным положени­ем» родителей... Ну, а как ситуация представляется ребенку? В конце концов, родиться - это крайне «переменить свое положение».

Робин.Рождение может стать шоком. До момента рожде­ния много за ребенка делает мать - дышит за него, усваива­ет пищу... Теперь ж он должен все делать сам. В материнском теле он был абсолюта защищен: в безопасности, в тепле, тем­ноте, покое. Теперь он неожиданно уязвим, беззащитен, все вокруг него новое и чужое. А все новое и чужое пугает. Вдо­бавок он растет невероятно быстро...

Джон.Почему-то в таблице стрессов факт появления на свет не обозначен.

Робин.Это событие, наверное, возглавило бы перечень. Если бы величина стресса поддавалась измерению...

Джон.Наверное, равнялось бы шестнадцати супружеским примирениям с автомобильной катастрофой впридачу. Ясно, что ребенку требуется ни с чем не сравнимый уход, то есть

покой, защита от всех дополнительных лишних стрессов, любовь, эмоциональная поддержка и... Так ведь не может он принять ободряющую информацию!

Робин.В том-то и состоит одна из проблем с новорожден­ным. Если ему что-то мешает, он не понимает, что все можно исправить. Откуда его чрезвычайное перенапряжение.

Джон.Значит, до тех пор, пока он не овладеет мыслью, что все неудобства более или менее временны, ему требует­ся тем больше эмоциональной поддержки и покоя.

Робин.Да, родители должны полностью оберегать его от посторонних воздействий, содержать в тепле, следить, чтобы ему было удобно, вовремя кормить, изолировать от излишне­го шума, не допускать, чтобы много плакал. Родители, конеч­но же, понемножечку «подсовывают» ему перемены, но -самые простенькие, в самой мягонькой «упаковке»... чтобы стимулировать ребёнка, но чтобы он с ними запросто спра­вился. Он совершенно несамостоятелен; к счастью, природа нас - и других животных-так запрограммировала, что мать и детеныш инстинктивно тянутся друг к другу, если разлуче­ны, и стремятся быть вместе.

Джон.Это то, что называется «привязанностью»?

Робин.Совершенно верно. И просто означает, что жере­бенок, например, хотя и способен через несколько минут пос­ле рождения встать на ножки, будет инстинктивно держаться своей матери в течение нескольких лет. Помню, у нас на фер­ме, в Уэльсе, я пробовал «втереться» между жеребенком и матерью - как же обоих рассердил! И фактически ничего у меня не вышло. Эта привязанность явно оправдана эволю­цией, ведь в результате молодое поколение находится под защитой в ту пору, когда еще не умеет отбиваться от хищни­ков. Мы по научно-популярным фильмам хорошо знаем, что первой жертвой хищника всегда станет одинокое молодое животное.

Джон.Да, согласен. Но только ли защита кроется за этой «привязанностью»? Может, и любовь?

Робин.Многие специалисты напустились бы на Вас за небрежность выражения мысли, но я не буду доказывать, что «привязанность» и «любовь» такие уж разные вещи. Я гово­рю о том, что достигается привязанностью, если смотреть

на отношения «индивидуальная особь - род» со стороны. Вы говорите о том, как эти отношения переживаются вов­леченными в них.

Джон.То есть изнутри. Давайте остановимся на... «эмо­циональной поддержке», как Вы выразились. Помните, Вы говорили, что мать отдает ребенку свою любовь? Мне хо­чется знать, что же ребенок в действительности получает.

Ребенок и материнская любовь

Джон.Итак, доктор, скажите, что такое материнская лю­бовь глазами ребенка?

Робин.Я сошлюсь на одного психолога по имени Хар-лоу, который провел необычный эксперимент. Он растил обе­зьянье потомство: одних детенышей оставил, как обычно, при матерях, других, отобрав у матерей, посадил в пустые клетки, третью часть поместил в клетки, где в каждой был установлен проволочный «каркас», очертаниями напоминав­ший взрослую обезьянью самку и снабженный сосцами, по­хожими на настоящие у настоящей самки, откуда детены­ши получали пищу, у четвертой части детенышей в клетках находились такие же «фальшивые» обезьяны, но покрытые мехом.

Джон.Одна группа - нормальная, другая - «сиротки», третья - с «проволочной» самкой-мамкой, четвертая - с «тря­пичной».

Робин.Именно. Нормальные детеныши бросались об­следовать «ближний свет», возвращаясь, лепились к мате­ри, опять убегали и опять прибегали. Детеныши второй груп­пы - той, что помещалась без матерей в пустых клетках, -как выяснил Харлоу, оказались вялыми, заторможенными. Они не играли, не обследовали пространство, но сидели, напуганные, забившись в угол. А когда подросли, то оказа­лись не подготовленными к общению с себе подобными, как правило, не спаривались, а даже если рожали детены­шей, совершенно не интересовались ими.

Джон.А те - с «проволочной» мамкой?

Робин.Те в своем поведении очень напоминали группу «сироток». Но вот группа с «тряпичной» самкой-мамкой ока­залась получше - здоровее.

Джон.Значит, «тряпичная» мамка смягчала вред, нано­симый детенышам отсутствием настоящей матери?

Робин.Да, детеныши подолгу жались к «фальшивому боку», как обычно детеныши жмутся к матери, и временами могли пускаться в игры, «на разведку». Став взрослыми, они также успешнее, чем наблюдаемые из второй и третьей групп, вступали в общение с сородичами.

Джон.То есть физический контакт, пускай и с «тряпочной» мамкой, что-то давал детенышам. Что именно?

Робин.Харлоу говорил про «смелость», я бы предпочел слово «уверенность» - за обоими словами та же идея, но второе буквально отсылает к «вере», к действию, исходяще­му из веры, что все пойдет хорошо. Возможно, отдых у «фаль­шивого бочка» помогает разволновавшемуся после экскур­сии в «неведомое» детенышу справиться с непосильным бре­менем новизны.

Джон.Для него это момент устойчивости в оазисе покоя, позволяющий вернуть равновесие.

Робин.Да, наверное. Ученые, скорее всего, заговорили бы о нон-энтропии, об упорядочении хаоса. «Тряпичная» сам­ка-мамка, конечно же, не целится так далеко, но немножко выручает детенышей.

Джон.И Вы считаете, в этом и есть она - материнская любовь?

Робин.Ну, она видна в воздействии на детеныша. «Лю­бить» - значит при необходимости уметь вызвать в другом эту самую уверенность.

Джон.А без любви детеныш окажется слишком напуган­ным, чтобы отважиться на шаг в неведомое?

Робин.Да. Он сможет стать взрослым, то есть стать бо­лее независимым, только обретя уверенность, которая дает­ся этой надежной поддержкой и защитой.

Джон.Детишки на площадке забывают о маме, пока не шлепнутся. А тогда с плачем бегут назад к маме за очеред­ной порцией любви... за уверенностью.

Робин.Если хотите - и так, но на самом деле они полу­чают возможность вернуть устойчивость, утеряв равнове­сие от слишком больших перемен. Речь не о какой-то там «дозаправке»...

Джон,Ясно. И, очевидно, по мере взросления эта наша «привязанность» уменьшается.

Робин.Верно. Становясь все увереннее, учась все ус­пешнее «справляться» с окружающим миром, мы способ­ны одолевать все больше и больше стрессов, прежде чем «побежим назад» за поддержкой. Но необходимость в ней остается при нас всю жизнь. Все мы в ситуации сильнейше­го стресса нуждаемся в уходе, который очень напоминает материнский уход за ребенком.

Джон.Да, после всяких стихийных бедствий, землетря­сений, извержений вулканов, после бомбежек и подобных событий уцелевшие инстинктивно стремятся помочь друг

другу-

Робин.Это непроизвольная реакция, мы «запрограмми­рованы» искать поддержку у других, когда в ней нуждаем­ся, и отвечать поддержкой, когда ее ждут от нас.

Джон.Ну, а что касается «нашего» ребенка - откуда «наша» мать знает, что ему нужно? Как может понять сигна­лы крошечного существа?

Робин.Нормальная мать чувствует потребности ребен­ка, погружаясь в свою собственную детскость, то есть ожив­ляя в себе свое детство.

Джон.Вы хотите сказать - вспоминая?..

Робин.«Вспоминая» без посредства мысли - инстинк­тивно... Она счастлива оживить детскость в себе и таким образом настраивается на вчувствование, на общение с кро­хой, принимает его сигналы и отвечает. А совершая это, вселяет в дитя уверенность, которая и позволит ему шаг­нуть в неизведанный мир.

Ребенок чертит свою первую карту

Джон.Итак, мать сообщает ребенку уверенность, необхо­димую для путешествия в этот яркий, шумный новый мир, возникший перед ним. Но-ребенок практически беспомощен. Что ему делать?

Робин.Ну, главное - взяться за изучение мира.

Джон.Он начинает чертить свою мысленную карту мира?

Робин.Да. А этот мир, разумеется, включает его самого.

Джои.Как же он «нанесет» себя?

Робин.С чего, по-Вашему, начинают чертить карту Ве­ликобритании?

Джон.С контуров.

Робин.Именно. Начинают с контуров- не с деталей. Ребенок тоже должен очертить свои контуры: должен выяс­нить, что в нем и что вне его. Иными словами, что есть он и что не есть он. А «не-он» - это прежде всего его мама.

Джон.Сложно как-то...

Робин.Ну, взгляните на дело глазами младенца. Мозг новорожденного получает импульсы как извне, так и изнут­ри его организма, по вначале ребенок, конечно же, не пони­мает, что вторые исходят от него, а первые - нет. Для него все они представляются принадлежащими ему.

Джон.Вы хотите сказать, он думает, что он - это все. Или что все - это он.

Робин.Да, почему бы ему так не думать! И пока что-то не случится, что переменит его взгляд на вещи, мать долж­на видеться ему продолжением его самого - какой-то нео­быкновенно подвижной его собственной «конечностью».

Джон.Как же он обнаруживает истину?

Робин.Очень медленно он открывает для себя, что вне­шним не так просто управлять, как внутренним.

Джон.Не улавливаю я что-то...

Робин.Ну, давайте на пальцах разъясню: я знаю, что это мои руки, потому что могу двигать пальцами. Следова­тельно, я знаю, что руки - часть меня. Но если я захочу, чтобы двигались Ваши пальцы, они же не задвигаются, от­куда я и узнаю, что они - не я. Они - за моими пределами. Таким образом я определю свои пределы - где «кончаюсь» я и где «начинаются» другие. Эти открытия и совершает младенец.

Джон.Но это значит, что ребенок узнает свои «преде­лы», только когда мать не делает, что ему хочется?

Робин.Верно.

Джон.И будь она совершенной матерью, которая никог­да не подведет, что ни захоти - исполнит, ребенок никогда бы не узнал разницы между собой и ею?

Робин.Именно. Он пребывал бы в растерянности, он бы «запутался» в матери. И ему трудно далось бы взросление и свобода.

Джон.Неужели Вы теперь утверждаете, что огорчаться ребенку полезно?

Робин.И да, и нет. По крайней мере, в течение первого года жизни (дальше - легче) возможности ребенка справить­ся с сильным эмоциональным напряжением, вызываемым переменами... стрессовой ситуацией, практически ограни­чены. Но даже если родители из кожи вон лезут, чтобы убла­жить свое чадо, даже если стараются обеспечить устойчи­вость и защиту, сколько могут, они не могут, даже стараясь, оградить ребенка от неудовольствия - несовершенство че­ловеческой природы тому причина. То ли не сразу проснет­ся, когда ребенок заплачет, то ли «допустит», чтобы телефон зазвонил или кто-то явился в дом, и отвлечется - но мать не всегда тут как тут, когда ребенку нужна. И тогда ребенок постепенно усвоит, что мать - «в отдельности», за «преде­лами», скорее «не-я», чем «я».

Джон.Значит, чтобы ребенок мог чертить свою мыслен­ную карту, он должен «устроиться» достаточно устойчиво меж­ду раздражением, которое связано с познанием неведомого мира, с одной стороны, и эмоциональной поддержкой, позво­ляющей справиться с этим раздражением, - с другой.

Робин.Да, и ему нужна огромная поддержка, потому что велика его горечь, ведь в самом начале жизни, прежде чем его познающий мозг «упрется» в стесняющие «пределы», он может думать, что он - это «все», «везде», словом, он -«всемогущий». И каждый раз, натыкаясь на еще один кусо­чек «не-я», он... «ущемляет» свою всеохватывающую мысль, свое богоподобное «я».

Джон.Ясно, никто же на самом деле не любит критики -наше «я» от нее страдает. Так и ребенку, свалиться с боже­ственной высоты и узнать, что он всего лишь кроха беспо­мощная, очень больно. Такая птица, как Муссолини, вдруг узнает, что он - пустяковенький попугайчик! Ой, страшно подумать!

Робин.Да. Поэтому, хотя ребенку и на пользу, что мать с течением времени обнаруживает несовершенство своей ма-

теринской заботы, предоставляя ему шанс самому позабо­титься о себе, задача матери на этой ранней ступени его развития - свести огорчения ребенка к минимуму. Лишней слезинки в глазу достаточно, чтобы мир исказился.

Джон.Так, но прочувствовать эту ступень что-то трудно...

Робин.Ничего удивительного, любому трудно вообра­зить себя младенцем, почувствовать - а не представить, оперируя отвлеченной логической мыслью. Мне всегда чу­довищно трудно воссоздать для себя эту ступень, сколько бы я ни пробовал, сколько бы ни читал литературы. Навер­ное, это потому, что мир младенца чрезвычайно запутан­ный по причинам, о которых мы уже говорили. И когда мы пытаемся вернуться в этот мир, мы сами запутываемся.

Джон.Да, но обязанность матери, помню, Вы говорили, как раз в том, чтобы почувствовать себя во младенчестве, чтобы настроиться на потребности младенца и оказать ему необходимую для преодоления нагрузок эмоциональную под­держку. Как же мать это делает?

Робин.Здоровая мать, сама в свое время отлично «успе­вавшая» во младенчестве, настроится на «волну» младенца естественным образом, автоматически. Ей не надо задумы­ваться - она почувствует, угодила своему ребенку или нет.

Джон.Значит, он насытится, если голоден, но она не ста­нет кормить сытого. Возьмет на руки, если ему нужна капель­ка встряски или же ласка, но не будет трогать, когда ему хо­чется спать. Ребенку вроде бы и огорчаться не из-за чего.

Робин.Да, но ведь не об одних физических потребностях речь, ведь еще необходимо общение, эмоциональная связь. «Настроенная» мать по-настоящему наслаждается ею. На­верняка припомните, как мать и ребенок не сводят друг с дру­га глаз, как играют глазами. Ребенок смотрит-смотрит и скор­чит рожицу, мать в ответ - тоже, попробовав в точности схва­тить выражение его мордашки и зеркально отразить. Тогда ребенок скорчит новую рожицу, ну, и так далее.

Джон.И эта игра важна для ребенка?

Робин.В каком-то смысле так же важна, как удовлетво­рение его физических нужд. Трудно передать недовольство ребенка, если мать не отвечает на его гримасы. Один пси­холог решил провести эксперимент и попросил группу мате-

реи не реагировать на эти «заигрывания» в течение всего трех минут, но младенцы так разволновались, что экспе­римент пришлось прекратить.

Джои.И что же случится, если мать по какой-то причине не сможет отвечать на «заигрывания» ребенка, если не смо­жет установить эту эмоциональную связь с ним?

Если мать не реагирует

Робин.Если на самом раннем этапе не установится эта тесная эмоциональная связь между матерью и ребенком, иными словами, если они действительно будут далеки от взаимодействия - а я говорю о крайне серьезном случае несоответствия, чего вряд ли стоит опасаться нормальной матери, настраивающейся на ребенка инстинктивно,-, ре­бенок, как я это называю, «выключится». Осложнения могут произойти по вине обеих сторон. Что касается матери, я ду­маю, Вы не забыли: с ее стороны эмпатия - сопереживание - обеспечивается, погружением в собственную детскость, в чувства, ею испытанные. Но предположим, у нее самой было несчастливое детство...

Джон. ...и«погружение» окажется для нее болезненным.

Робин.Именно. Если к ней в первые годы жизни относи­лись плохо, любая попытка «достать» себя той поры будет вызывать боль. А прекратив эти самоистязания, она избе­жит огорчений.

Джон.Но раз она не обращена к собственной детскости, она не сможет «вчувствоваться» в мир своего ребенка, не сможет установить с ним тесную связь.

Робин.И, конечно же, где-то на глубинном уровне ребе­нок ощутит это.

Джон.Он ощутит, что полноценного общения с матерью у него не получается.

Робин.Помните, я говорил про эксперимент, когда мате­ри прекратили общение с детьми на три минуты и какую боль этим причинили им? А теперь вообразите ситуацию: мать во­обще не способна реагировать на ребенка и даже не знает, что должна бы. Ребенок получит такую травму, что он «обо­рвет связь» и прекратит всякие попытки к общению, что еще усугубит ситуацию, ведь мать почувствует себя отвергну-

той, а значит, ей куда труднее будет раскрыться перед ре­бенком, следовать инстинкту и все поправить.

Джон.Наверное, то же самое может произойти, если что-то не в порядке с ребенком, если он не делает попыток «вклю­чить» мать, хотя она инстинктивно готова и ждет «сигна­ла»? Я читал, что нормальные младенцы «запрограммиро­ваны» очень рано улыбаться матерям, еще до того, как на­чинают понимать, кому они расточают улыбки; улыбающее­ся же дитя мать полюбит сильнее.

Робин.Совершенно верно. Ребенок с отклонениями не сможет «включить» мать, и ее материнский инстинкт не полу­чит толчка. И тогда она хочет не хочет, а будет тратить время и «рыться» у себя в голове, «держаться» за руководства.

Джон.Значит, породить проблему способны и курица, и яйцо?

Робин.Да. Некоторые специалисты считают, что причи­на - всегда ребенок, но мой опыт психотерапевта подсказы­вает: существует целый спектр отношений «ребенок-роди­тели», на одном его полюсе - родители, кажется, совершен­но «отключившие» чувства, на другом - у нормальных ро­дителей на удивление «выключенный», ненормальный ре­бенок. Впрочем, по чьей бы вине ни начались осложнения, тут порочный круг: ребенок «не цветет» довольством, зна­чит, у матери чахнут материнские чувства, значит, ребенок получает от нее еще меньше эмоциональной поддержки и так далее, и так далее.

Джон.И если все завертелось в этом порочном кругу, если ребенок меньше и меньше получает поддержки, он скоро ут­ратит равновесие?

Робин.Самым чудовищным образом... Если мать не спо­собна - по любой причине - «включиться», ребенок вынуж­ден «броском» догонять ее, он к ней вынужден приспосабли­ваться, а не наоборот. Он вынужден стремительно взрослеть, чтобы приладиться к взрослым чувствам матери, вместо того, чтобы постепенно «усваивать» взрослость.

Джон.Но ведь ему все это не по силам.

Робин.Конечно, нет. Он просто сдастся, «оборвет связь», повернется спиной к миру и откажет ему в существовании -по крайней мере, той части мира, которая причиняет ему та-

кую сильную боль и огорчение. Он будет вести себя так, будто этой части мира вовсе не существует.

Джон.Какой же выйдет у него мысленная карта мира?

Робин.На ней другим людям нет места. Ребенок пове­дет себя в мире, будто на необитаемом острове.

Джон.Вы хотите сказать, что в отношении других людей мысленная карта этого ребенка останется такой же, как при самом его рождении?

Робин.Да, он один занимает все пространство. Он - все-един. Это безумно трудно выразить.

Джон.Это безумие.

Робин.Одно из его обличий. Крайний случай «выклю­ченное™» в раннем возрасте получил название «аутизма». Каннер, детский психиатр, "впервые описавший этот синд­ром, указывал, что, как правило, родители детей с синдро­мом аутизма - люди чрезвычайно образованные, «сверхра­зумные», живущие головой: в «заоблачье» идей, абстрак­ций... мало подверженные эмоциям. Иными словами, л