Та живо подала воду и таблетку аспирину(её Катя украла у доктора, ну а что было делать? Смотреть как мучится София, её единственный друг?)

Соня выпила всё до дна. Катя сидела возле неё и спросила:

---Тебе лучше теперь, Сонечка??

---Ты всегда была моим лучшим другом, - грустно сказала София,- мне всегда казалось, что ты лучше, добрее других. Война нас сблизила, а ты много достигла в жизни. Окончила школу, влюбилась, встречалась. А я как будто всегда была в стороне. Мечтала, что выйду замуж и у меня будет много детей. Но не сложилось. И Я не останусь позади. Я уйду к Богу, но даже там я буду скучать за тобой. Вспоминай меня, Катюша, я всегда буду тебя любить. Всегда…

Вдруг резкий порыв ветра поднял занавеску на окне и Катя поспешила её закрыть. Когда она повернулась, то Соня лежала уже неподвижно, тихо. Казалось, она уснула. Но нет, она не дышала. Жизнь ушла из этого хрупкого, маленького тельца, её сердечко больше не стучало, а на щечках не играл розовый румянец.

Катя притулилась своей щекой к её застывшей, холодной щеке, сжала её почти невесомую руку, и вполголоса сказала:

---Я всегда буду помнить тебя, и первую дочь обязательно назову Софией. Сонечка моя, бедненькая…

Катя не плакала, нет. За все время войны ей столько раз приходилось сталкиваться со смертью, что она к ней просто привыкла. На войне такие правила. Сегодня ты жив, а завтра- нет. Она встала и пошла разыскивать Григория Ивановича, чтобы сообщить ему, что ещё одна чистая, нежная душа улетела в небесную даль…

Глава 13. Признание

Утром Катю вызвали на допрос. В приемной врача сидел Григорий Иванович- врач-хирург, Валентин Никифорович- врач-терапевт, Лиза, Ритка и ещё пару мед сестричек. Слово взял Григорий Иванович:

---Катя скажи-ка, тебе известно, что в больнице нехватка лекарств? Что бойцы вынуждены терпеть нищету, боль? А?

---Да, Григорий Иванович, я знаю,- просто ответила Катя.

---Тогда зачем ты девушка с незапятнанной репутацией, выкрала аспирин прямо из приёмной? Как ты посмела забрать последние лекарства у раненных, Катя, раненных солдат.

---Соня умирала,- сухо ответила та,- и вы думаете, что я должна была смотреть, как мучатся моя подруга? Я должна была ничего не предпринимать? Разве вы не спасаете бойцов?

---Но Соня не боец, Катя,- сказал Валентин Никифорович,- если умрёт Соня- не пострадает никто, ну, может, кроме тебя, а если умрет солдат- пострадает вся страна, весь Советский Союз. Нам важнее жизнь солдата. Ведь воюют то они. А не твоя Соня. Соня просто…

---Да Соня была лучше любого бойца- закричала Катя,- она сделала за свою короткую жизнь столько, сколько ни сделал ни один боец. Это хрупкое, маленькое создание, эта болезненная девочка носила на руках раненных солдат, работала до изнеможения, не спала ночей. Но не смотря ни на что, оставалась мужественной и терпеливой. Она всегда помогала мне. Это она была светлым ангелом, а не я. Она столько сделала для людей и для Родины! Так что, её труд не стоил какой-то маленькой аспириновой таблетки? И не стыдно вам такое говорить?

---Катя, успокойтесь- откашлявшись, молвил Григорий Иванович. -Конечно, взаимовыручка на войне вещь необходимая, но нужно знать меру. Почему ты не подошла ко мне и не спросила о таблетке? Почему ты сама полезла в мой стол и достала её?

---Потому, что вы все равно бы не дали,- просто ответила Катя.

---Гм…,-только и сказал доктор, но объявил заседание закрытым.

Катя догнала врача в коридоре и спросила:

---Как вы узнали о таблетке? Ведь в столе лежала просто пригоршня этих таблеток, и не стояло их количество?

---Ну, не стояло. Просто одна наша мед сестричка видела, как ты лазила у меня в столе и сочла своим долгом сообщить об этом нам,- ответил Григорий Иванович

---Кто это был?- в упор спросила Екатерина.

Врач отвел глаза:

---Рита. Она подошла и всё рассказала. И, я считаю, правильно сделала.

---Рита?- прошептала Катя. Такая боль за подругу вдруг охватила её! Ведь получается, что Рита – предатель. А ещё, ябеда и доносчица. Тяжело было поверить в такое заявление, она ещё сомневалась, но потом, спросив у Лизы, уверилась, что так оно и было.

Вечером Катя постучалась в Риткину дверь. Никто не ответил. Тогда она осторожно приоткрыла дверь комнаты и тихонько вошла. На кровати у окна рыдала Ритка. Катя быстро приблизилась к ней и обняла за плечи. Та вырвалась, как дикий зверек и прокричала

---Ну что тебе от меня нужно? Что? Я тебя подставила, донесла, а ты ко мне лезешь. Не надо меня обнимать!

---Но ведь ты не нарочно? Ведь правда?- спросила Катя.

---Ещё как нарочно. Чтобы знала, как чужих парней уводить!- вскричала Рита.

---Каких парней? А кого, прости, я у тебя увела, Рита?- онемела от удивления Катя.

---Мишу!

---Егорова?- Катя всё ещё перебывала в шоке.

---Да, Егорова, Егорова, у Риты началась истерика.

---Ритка, дурочка, да неужели ж ты подумала, что я имею виды на Мишу? Да зачем мне фашист этот, и с чего ты такое взяла.

---Он провожал тебя, а не меня, когда мы костёр палили. Он за тобой ухаживал, а ты ему ни слова не сказала. Хотя ты прекрасна знала, что я его люблю,- Рита повернулась к окну и смотрела на замерший посёлок.

---Я не знала, что он тебе нравится. Извини меня, если из-за этого ты так плохо стала ко мне относится.

---Ты правда ничего к нему не имеешь?- взглянула на Катю Рита с такой надеждой, что она невольно улыбнулась.

---Ну, конечно, нет. Только вот, что я тебе расскажу… и Катя рассказала Ритке всё, что услышала от Алёши про Михаила.

Ритка долго сидела, уставившись в одну точку, а потом сказала:

---А ведь многим девочкам он нравился, ты ведь помнишь?- Катя согласно кивнула.- И кто бы мог подумать, что за шикарной оболочкой скрывается уродливая середина. Прости меня, Катька, а я такая дурра. И сама пострадала и тебя подставила,- и Ритка порывисто обняла подругу.

---Бог простит, Ритка,- ответила Катя и поцеловала Ритку в её грустную макушку.- И ты меня прости!

Так они и просидели весь вечер, обнявшись и разговаривая. Ритка ежеминутно просила прощения, а Катька улыбалась и вздыхала, благодаря Бога за то, что Он вернул ей подругу и Сам По Себе разрешил конфликт между ними.

Глава 14. Небесный бой

Когда это случилось, на улице уже стоял декабрь. Воздух был пропитан ожиданием нового года и перспективой к какой-то новой жизни. Была надежда что война на конец-то закончится и всё станет на свои места. Катя стояла на морозе, кутаясь в свою прохудившуюся жилетку и согревая дыханием свои окоченевшие руки. Она ждала машину с провизией. Старый шофер за небольшую плату привозил в госпиталь крупы, молоко и даже иногда прогнившую картошку. Из этих продуктов сёстры милосердия готовили еду для солдат. Всем доставалось совсем понемногу, но военные благодарили их и за этот скудный обед, понимая, с каким трудом бедным девушкам приходилось достать продукты и кормить такое количество людей.

И вот в один из таких холодных зимних дней Кате пришлось караулить шофёра, но тот задерживался, и опоздал на целых да часа. Раз в двадцать минут выбегали мед сестры и спрашивали :»Ну что, приехал?», Катя грустно мотала головой и продолжала ждать. Вдруг, неизвестно откуда, появился шофёр, бледный, как полотно, и выбежав с машины, направился кабинет к врачу с громким, отчаянным криком:»Немцы!». У Катьки похолодело в пятках. Немцы! Добрались и до тыла! Да неужели же теперь погибнут раненные люди, солдаты, защитники Отечества… Бедные, беспомощны, больные, ну что они сделают против десятков, сотен немецких офицеров?

Между тем гроза надвигалась. Во-первых, поднялась метушня в госпитале. Все бегали в разные стороны, суетились, кричали… И никто не обращал внимания на страшный самолёт, который всё приближался и приближался к их селу. От первого выстрела замерли всё. Как будто бы насупила минута молчания. Следом последовал взрыв, еще один, еще… Началась небесная атака. Всё мед сестры, как по команде, побежали к солдатам и, помогая им встать, стали нести их в единственное спасительное место- бомбоубежищ. Туда последовала и Катя. Страшный грохот обрушивающихся зданий, гул самолётов, крики умирающих людей- всё смешалось в страшную кроваво-разрушительную картину. Было просто невыносимо и мучительно видеть это. Когда наконец опасность миновала, все стали потихоньку выходить наружу. Госпиталь был поврежден в трёх местах. В одном месте было видно стену, возле входа обрушился потолок…но самое страшное повреждение обнаружили не сразу. Пока сестры милосердия восстанавливали порядок и переносили бойцов в палаты, Катя, Рита и Григорий Иванович пошли осматривать места повреждений. Да, это было трудно! Везде были выбиты стёкла, кое-где обрушились или повредились части здания, но ведь среди обломков и кирпичей лежали…солдаты! Те, кто не успел уйти, или кого не успели отнести девушки, остались лежать там навсегда. Конечно, оставались и живые. Врач дал распоряжение найти живых и оказать им первую медицинскую помощь, а сам, прихватив девчат, отправился в свой кабинет. Когда ему пришлось открыть дверь, он онемел от ужаса, а потом неистово закричал. Рита в испуге заревела, а Катя широко раскрыла глаза и закрыла рот ладонью. Комнаты врача не было. Остались обломки, даже нет, остатки кирпичей и цемента. Она обвалилась. Осталась дверь, 20 сантиметров плитки и обрыв на первый этаж. Вроде бы потеря не велика. НО! Там, в тумбочке Григория Ивановича оставались единственные и такие дорогие, ценные лекарства. Врач закрыл лицо руками. Впервые девушки видели, как плачет взрослый человек- зрелище было не из лучших. Катя вдруг заметила, что Ритка совершенно не реагирует на причитания доктора. Она взглянула на Ритку, и обменялась с ней лукавыми взглядами. они пережили, ПЕРЕЖИЛИ этот страшный бой. Может и не такой страшный, но первый в её жизни. Наверное, Ритка чувствовала то же самое, потому что, взглянув на неё, Катьку, улыбнулась, и Катя как не странно тоже в ответ улыбнулась сквозь слёзы. Было грустно снова видится со смертью, но в то же самое время была радость, что смерть не коснулась её и друзей. Хотя убытки были немаленькие. Двадцать шесть солдат и две мед сестры закончили свой жизненный путь именно здесь, одни – помогая солдатам, другие – прикрывая женщин. Вечером приехала большая машина, забрала их тела и повезла по пыльной, испепеленной дороге, увозя умерших куда-то в неизвестность…