Глава 9. Милосердный самарянин

Резкий бой старых настенных часов заставил Катю открыть свои отяжелевшие веки и осмотреться вокруг. На голове ее лежал мокрый прохладный компресс, губы пересохли, а в висках отбивал молоток.

Возле кровати, где лежала больная ,стоял маленький столик, на котором располагались какие-то бутылочки с лекарствами, мисочка с холодной водой, видно, служившей для намачивания компресса, и градусник. Сбоку стоял шкаф, у левой стены висело зеркало, а пол был покрыт ковром, уже далеко не новым, но исправно служившим добрый десяток лет. Подле кровати, на табуреточке сидел человек. Услышав шорох, он повернулся и Катя слабо улыбнулась. На нее смотрели такие же яркие голубые глаза, какие были у Алеши. Значит тревога отменяется – это Лешкин отец. Такой простой. Не с орденами, не в военной форме, а в тапочках и старом мятом халате. На Катину улыбку «милосердный самарянин », как окрестила про себя его Катя, ответил большой красивой улыбкой и приложил свою мозолистую, натруженную руку к ее голове. Катя едва открыла свои пересохшие губы, чтобы спросить у «самарянина» , что с ней произошло, но отец Алексея приложил палец к губам и сказал :

---Ну ты и напугала нас, Катенька! Иду я на рынок по Заречной улице, ну, по той, где Глинка с Костромской пересекается, как вижу – лежит кто-то на траве. Дай, думаю, помогу. Как наклонился, так чуть сердце не стало. Ты лежишь, белая, как полотно, дышишь так тяжело-тяжело, почти в беспамятстве и говоришь: "Помогите, пожалуйста ,мне надо туда ,а я тут." Я бегом оставил продукты, и к тебе сразу. Взял на руки, донес до дома. Баба Матрена разместила тебя тут. Ты ведь почти неделю в бреду пролежала. Все звала кого-то, даже плакала. Ну поправишься - доставим тебя домой, ведь мама, наверное, переживает?

Тут острая боль с большой силой навалилась на Катю. В глазах помутнело. Она долго смотрела в глаза своему спасителю, а затем тихо прошептала: "Мама умерла..", - и, повернувшись лицом к стене, глубоко вздохнула. Лицо"милосердного самарянина" враз побледнело, он закашлялся и вышел из комнаты, оставив Катю один на один со своими мыслями.

В обед пришла баба Матрена, принесла горячего чая, яичницу и кусочек хлеба. Катя поблагодарила, выпила чаю, а от остального отказалась. Баба Матрена упрекнула:

---Тебе выздоравливать надо, а ты ничего не ешь. Вот вернется Алешка с войны и не узнает тебя, ты ж в воздухе растворишься скоро. Быстро давай, ешь!

При упоминание о Леше Катя улыбнулась и заставила себя проглотить кусочек хлеба, но от яичницы упорно отказалась. Баба Матрена, кряхтя и охая, отправилась на кухню, а Катя, вконец уставшая, уснула, вновь раскидавшись по подушке. Ее черные волосы облепили ей лицо, но она от этого казалась в сто раз привлекательнее и симпатичнее.

Часы пробили восемь, когда Катя вновь проснулась. Голова была тяжелая, как свинец, зато мозг работал, как вечный двигатель, анализируя все события, которые ему удалось пережить в течении этой долгой и страшной недели.

В комнату, предварительно постучавшись, вошел Алешин папа. Он подошел к Катькиной кровати и загадочно начал разговор:

---Знаешь, Катя, сегодня мне показалось, что у тебя в душе огромная, страшная рана. Поэтому сегодня у меня есть очень-очень хорошее лекарство. Это тебе, Катя.

"Это" - был маленький бумажный треугольничек. Недоуменно раскрыв его, Катя пробежалась по строкам и замерла. Взглянув на Алешиного отца, Катя прошептала:

---Спасибо Вам...- И смутилась, не зная как же все таки зовут ее спасителя.

---Меня зовут Александр Николаевич, - улыбаясь ответил Алешин отец,- я ведь совсем забыл, что мы не познакомились! Ты прочитай, прочитай, что в письме-то, хоть порадуешься, Катенька.

--- Спасибо Вам большое,- еще раз прошептала Катя,- Вы знали, что мне это поможет. Действительно, это лекарство.

Катя снова перевела взгляд на конверт. Там значилось:"Екатерине Васильевне Петриченко,

с. Вознесенское, ул. Нагорная,38. От Алексея Александровича Нестерова". Открыв письмо, Катя начала читать, и все отступило на второй план.

Вот что было в письме:

"Свет моих очей, Дорогая моя Катенька! Спешу сообщить тебе, что я жив и здоров. Я служу во 127 батальоне. За эту неделю мы уже два раза выходили в бой. Но всё время, пока я был в атаке, имя Бога и твое имя не сходило у меня с уст. Веришь ли, я молил Бога о тебе, и даже ни разу не вспомнил о себе. От чего так бывает? Наверное, от того, что для меня ты важнее, чем я сам. Береги себя, Катенька. А ещё молись Богу, когда будет трудно. Он поможет, в этом я точно уверен. Шлю тебе огромный поцелуй, обними за меня папу и бабу Матрёну. Жди меня, и я вернусь!

Твой Алексей

29 июня, 1941год."

Катя сидела на кровати и счастливо улыбалась. Что могло быть приятнее, чем получить письмо от самого доброго человека на земле? Даже боль утраты отступила куда-то на задний план, давая проход надежде и вере. Она всё перечитывала и перечитывала письмо, а потом положила его под подушку и блаженно уснула, окрылённая надеждой на светлое будущее.

Глава 10. Месть

Так и стали проходить тяжелые, однообразные военные дни. Катя устроилась работать в госпиталь, куда ежедневно привозили толпы несчастных, раненых солдат. Каждому нужно было помочь, перевязать, сказать ласковое слово. Обезболивающего не хватало, и солдаты тихо стонали. Катя, Ритка, Сонька, да и всё сельские девчонки работали в госпитале день и ночь, иногда уже еле держась на ногах, всё равно выполняли непосильную работу, ободряя солдат и помогая врачам. Терпеливее и выносливее была Катя. Солдаты, за её терпение и доброту, прозвали её «светлый ангел». Со всех сил стараясь не отставать от неё Соня. Видя её страдания и труд, за Соней закрепилось имя «матери милосердия». Ритка же была ленива, часто засыпала в приемной врача, была груба с солдатами и нетерпелива с медсёстрами. Лиза, первая помощница врача при операциях, говорила Ритке:

---Постыдилась бы. Твои подруги день и ночь тут трудятся, ночей не досыпают, а ты всё отлыниваешь от труда. Здесь все на одинаковых условиях!

Катя часто заступалась за подругу и говорила:

---И чего ты, право, к ней, Лиза, прицепилась? Рите просто тяжело, к неё организм ослабленный, ей трудно втянуться в такую жизнь.

Лиза ухмылялась:

---Как же, трудно ей: Ленится она, Катя, ленится. Отлынивает от общей работы. Всем ведь трудно!

Катя тогда хмурилась и отвечала:

---Ну это не наше с тобой дело. Ритка как может, так и исполняет свой долг. Всё равно ведь работает.

Тут со всей силы вскипала Ритка:

---Мне тут защитники не нужны. Если нужно, то я и сама за себя постою, слышишь! И не изображай из себя тут ангела, ты совсем не такая. Лицемерка! Предательница! Ненавижу тебя!!!

Катя стояла, пораженная до глубины души. Её подруга Ритка,- Ритка, с которой прошло её детство, ненавидит её? За что? Ведь не было же ни разу ни конфликтов ни ссор. И тут на тебе!

Лиза, проходя мимо Катьки, шепнула ей:

---Она завидует, что тебя солдаты любят, а её нет. Ведь она совсем не умеет с людьми обращаться. Как зверь. Иногда даже страшно становиться. Где в ней все человечное?

Постукивая каблуками, Лиза ушла, а Катя осталась. Нет, не в этом дело. Ритке нечего завидовать ей, ведь они подруги. Соня тоже трудится, её тоже любят солдаты, но ведь к ней Рита ненависти не испытывает. Здесь дело не в этом. Но тогда в чем же?

А дело было вот в чем.

В тот вечер, когда их дружная компания сидела за костром, пела песни и смотрела альбомы, Ритка заметила, что Миша сидит возле Кати, разговаривает только с Катей и вообще вращается вокруг неё. Ритке было до слёз обидно, что Миша не обращает внимания на неё, такую красивую и талантливую, а занят ухаживанием за Катей. Да, Катя симпатичная, но ведь она отшивает всех подряд, а ей, Ритке, Миша нужен. И поселилась в Риткиной душе сильная обида на Катю, а после того, как Миша вызвался проводить Екатерину домой, Рита вообще возненавидела свою подругу. Она незаметно кралась сзади за ними, го немного отстала, и когда увидела Михаила, то он уже был без Кати, злой и нервный. Когда Рита подошла к нему и попыталась что-то сказать, он накричал на неё и оставил ни с чем. Вот так и началась эта не любовь Риты к Кате. А ведь Катя даже не подозревала об этом. Она продолжала так же хорошо относиться к подруге, как раньше, будто бы и не было этого глупого недоразумения, но теперь она стала больше общаться с Соней, так как та очень преданно полюбила Катю и готова была за нее и в огонь, и в воду. Даже работа Соне казалась легче, когда рядом была Катя, способная подбодрить и утешить; Соня же, в свою очередь, подымала Кате настроение, когда, казалось, что уже весело не будет никогда. Катя привязалась к хохотушке Соне, всегда полненькой и румяной, как наливное яблоко. Рита же, видя все это, все больше злилась, а в душе ее все росла и росла обида на Катю- лучшую подругу ее беззаботного детства.

Глава 11. Подруга

Катя переселилась жить к Александру Николаевичу, так как захворала баба Матрена, и ей нужно было ухаживать за старушкой, ведь та, в свою очередь, выходила Катю. Надвигалась зима. На улице становилось все холоднее и холоднее, а солдат в госпиталь приходило все больше и больше. Теперь Катя почти не появлялась дома, приходилось уделять все внимание солдатам и оставлять бабу Матрену на попечение Алешиного папы. Письма теперь приходили редко. Иногда их не было даже 2 месяца. Каждый раз Катя дрожащими руками разворачивала почту, до глубины души надеясь, что среди писем не будет похоронки. И каким же облегчением было знать, что он живой, пусть даже и не пишет, но живой! В госпитале не хватало лекарств. Нет! Мало сказать «не хватало»,их практически не было. Жуткий холод надвигающейся зимы давал о себе знать. В стареньком здании сельской больницы дуло во все щели, подрывая здоровье и без того больных солдат. Раз в час медсестры носили чай, помогая солдатам хоть немного согреться. Сами же они не жалели своих сил, а потом, отсиживаясь в кабинете главврача, грели дыханием свои озябшие пальцы и питались хлебными крошками с горячим чаем. За время войны эти, ещесовсем юные девушки, сталкивались с такими вещами, с которыми иной взрослый мужчина не столкнется за всю свою жизнь. На их плечах лежала страшная, непосильная наша, которую они несли не жалуясь, не ропща; молча, смиренно, подчинившись своему долгу.

Двадцать седьмого ноября в поле, между Колосковой и Василёвской станцией, разбомбили эшелон. Катю и Соню, как самых сильных и выносливых, послали на разведку. Нужно было пешком пройти двенадцать километров, осмотреть место и найти живых солдат. Если будет необходимость, то оказать первую помощь.

Девушки тронулись в петь. С песней было намного легче и веселее идти. Песню затянула Соня, но когда Катя подключилась, Соня мгновенно остановилась на полуслове и удивленно взглянула на Катю. Та непонимающе вскинула брови. Соня воскликнула:

---Вот это голос! Да за такой голос, не будь войны, наверное бы, миллион подарили! А ну-ка пой сама.

---Сонь, перестань. Вместе веселее петь,- возразила Катя.

---Зато, когда ты одна,- прищурилась Софья,- красивее получается. Спой, пожалуйста, а я послушаю.

---Ну, только ради тебя,- сказала Катя и запела.

Когда она закончила петь, то Соня отворачивалась, прикрывшись от подруги беленьким платочком. Катя обняла подругу и внушительно сказала:

---Софьюшка, не плачь, пожалуйста, а то сейчас и я разревусь. А мне плакать никак нельзя.

---Как же ты поёшь красиво,- влипнула Соня,- стразу всё хороше вспомнилось. Дом, лес, речка… Мама… Долго так они шли по полям, лугам, овражкам и только к вечеру пришли к разбитому немцами эшелону. Около часа, под страшным риском, ходили они по вагонам, пытаясь найти живых, но тщетно. Ни одного живого человека. Только трупы и запах пороха. Когда они вышли, было уже темно. Мороз усиливался, а девушки находились в чистом поле одни- оденешеньки. Так и легли они спать в поезде, прикрывшись солдатскими шинелями, цокотя зубами от холода и страха. В досках был ноябрьский ветер, будто бы пел похоронный марш двум юным семнадцатилетним девушкам, вынужденным лежать вдали от родного дома, среди смерти и разрухи, кутаясь в одежду убитых солдат…

Глава 12. Огонь, мерцающий в сосуде…

Жуткий холод разбудил Катя и Соню ранним, почти зимним утром. Природа была окутана легким туманом. Следовательно отправляться в обратный путь. Очень хотелось есть, но девчонки побороли в себе чувство голода и оправились в село. Они очень продрогли, так, что даже не могли стоять на ногах. Заботливые подруги-медсёстры живо укутали их в пледы и дали по чашке горячего, обжигающего горло, чая. Но через полчаса девчонки уже стояли на своїм посту, помогая солдатам и убирая помещения. В два часа к Кате подошла Соня:

---Кать мне что-то нездоровится.

---У тебя что-то болит? Ты какая-то бледная! Пошли-ка к доктору, родная, хоть температуру померяешь.

…Термометр показал 39.9. Доктор приказал лечь, и хоть Соня отговаривалась, мол, ничего страшного, пройдёт, тот ничего даже слушать не хотел:

---Если ты мне солдат по заражаешь, то больше вреда, чем пользы принесешь. Да и кому нужен такой труд, если ты ничего делать не можешь? Сиди, лежи, ей чай, лекарств ведь нет, сама знаешь. Катя, приложи Соне холодный компресс на голову. А больше помочь ничем не смогу.

И доктор, распрощавшись, вышел из приемной, ведь там, в дальних комнатах, его ожидали раненные бойцы. Катя осталась с больной. К вечеру температура поднялась до 41.2, Соня металась в бреду, от неё шел жар, она была вся горячая. Но кто ей мог помочь? Катя дважды бегала к доктору, но тот сердито отмахивался. Лекарств не было, и Катя, отчаявшись, вне себя закричала:

---Господи, если ты есть на самом деле, помоги Соне! Я просто не могу смотреть, как, она мучается, пожалуйста, помоги, прошу Тебя! Сделай хоть что-нибудь.

Через десять минут температура намного упала, но добавился сильный, громкий кашель. Катя гладила руку своей подруги и тихо напевала од нос песню. Колыбельную. Когда она болела, то эту колыбельную ей пела мама. Мама… Уже прошло пол года, как она умерла. Но боль в душе осталась. Тупая, ноющая боль. Мамочка…родная…как же мне тебя не хватает!

От этих мыслей Катю оторвал слабый, еле слышный Сонин голос:

---Катенька, дай водички пожалуйста.