Глазеешь на прибой, кораблики, закат

И думаешь, кого, сейчас, из этих двух ты

Осознаёшь «собой»? - того, кто молодым

Повесой всё мечтал влюбить в себя планету,

Иль – нынешнего, кто седым приехав в Крым,

Давно похоронил иллюзии об этом?

Ну, у «того», кто был – ещё всё впереди.

Он верит, что ещё все сложится прекрасно.

А «этот» - сам с усам и в даль свою глядит

С иронией и без того энтузиазма.

Так кто тебе милей? Два разных индивида

Объединяет их мечта одна - Таврида…

Два я, хотя они по-разному глядят

На мир и на себя, на море и закат.

а есть и третий я – гляжу на тех двоих
курю и кофе пью и сочиняю стих

(2008)




Крымское время

Развалясь на ложе

Каменном, нагретом,

Впитываешь кожей

Счастье жизни летом.

Волн гремят раскаты,

И безлюден брег,

Чувствуешь себя ты

Здесь, как древний грек,

Бросивший Элладу…

Повидавший виды…

Зелень винограда…

Дикая Таврида…

Чайки да цикады,

Да тягучий зной,

Облаков громады

В небе над тобой

Движутся всей массой,

Грудою, гуртом…
К нулевому часу
В веке нулевом

***

У берегов блистательного Понта
На пустыре, под жарким южным солнцем
Среди камней, растительности жидкой
Солёный воздух жадно я вдыхал.
Вот это счастье на меня свалилось
Мне скоро сорок, я забыл и думать
О море, кораблях и южных странах
Они же, оказалось – существуют
Имеют цвет и запах. Плоть и кровь.

На камушке сижу. Была ограда

Когда-то здесь. Ещё при древних греках.

И сад шумел и гроздья винограда

На солнце зрели. Понт - остался Понтом,

Пейзаж - всё тот же, как при древних греках,

Лишь греков нет – их сдуло ветром в Лету
И варвары живут на побережье.

1 сентября

Первое число. Водораздел.

В осень погрузившись по колено

Парк под утро взмок и пропотел

Море взбаламучено и пенно.

И цикады нынче – ни гу-гу,

Только моря шум. А у откоса

Россыпью, сидят на берегу

Чайки, словно бывшие матросы

Мокрые, нахохленные – в ряд,

От камней почти неотличимы.

Облака укутали закат

Пеленой, как сероватым дымом.

Опустел, недавно людный, пляж,

И земля красна, и воздух влажен.

И привычный крымский наш пейзаж

Марсианским сделался пейзажем.


ЕБЖ

Ой, неладное что то творится,

Что-то с чем-то опять не срослось,

Мир вокруг стал похож на больницу,

В затхлом воздухе - нервная злость,

Отвращение, скука, усталость,

из-под ног уплывает земля…

Ощущение, будто осталось

Жизни этой – всего ни хуя.

Е.Б.Ж. - я поеду на море,

Чьё дыхание слышу уже,

Всё плохое забудется вскоре,

Е.б.ж., е.б.ж., е.б.ж.

Будем петь и смеяться, как дети,

закрутившись на вираже,
хорошо будет жить нам на свете.
Е.Б.Ж


Русская плясовая

Прибежали в избу дети

И позвали праотца.

Мы, - кричат, - за мир в ответе,

Ом-ца дрицца оп-ца-ца.

(«Полно, дети, что за дичь?

Этот клич смешон немало»-

Молвил им Иван Ильич

Из-под смертного завала.

Молодёжь не слышит вроде

Глас Ивана Ильича,

И Иван Ильич уходит,

Еле ноги волоча).
Ворон к ворону стремится

Ворон ворона клюёт -

Я, - кричит, - уже не птица,

Я советский самолёт!

Я – сверхновый истребитель,

Сверхсекретноскоростной.

Никому не хватит прыти,

Чтобы справиться со мной!

Эх вы сени, мои сени,

Мои сени бытия…

Достоевский хоть и гений…

Ну а кто у нас не гений?

Вот, к примеру, ты, иль я….
Нет, рабом я сроду не был,

Не сидел в кутузке я.

Только воли мне и треба

Вдоль равнины русския…

Мчатся тучи, вьются тучи,

Черные, летучие…

По какому случаю

Я себя так мучаю?
Я понять себя хочу,

Смысла я в себе ищу,
Оттого себя я мучу,

Оттого-то и грущу.
Ух, как весел русский пляс!

Но не весел мой рассказ.

Ну и что, что он не весел -
он закончился как раз

Монолог

Императрица Анна любила стрелять ворон

Из окон собственного дворца

В Петербурге, каждый раз нанося урон

Нашему поголовью; но истребить до конца

Нас, может, и не хотела (слава Богу, и не могла б,

если бы и хотела); мнящий себя - царём,

Сверхчеловеком Ницше – тоже всего лишь раб

времени, обстоятельств… что говорить о нём?

Он (она) позабудется, станет одной строкой –

дескать, «такой (такая) правили с… и до…».

Следом пришла другая, или пришёл другой

(их имена историки вспомнят потом с трудом).

Императрица Анна правила десять лет,

пачкала руки убийством, развязав против нас террор:

Наши рекомендации